Скверна

Глава 26

— Хочешь сказать, у тебя есть способность находить только таких, как я — способных распознавать убийц? Но ты не можешь обнаружить убийцу самостоятельно?

— Все верно.

Некоторое время Кейт вела машину молча, позволяя своему разуму усвоить информацию. Хорошая новость заключалась в том, что, хотя Джеку и приходилось убивать людей, его глаза были похожи на глаза Майка — человека, который убивал ради спасения невинных, а не охотился на них. Если, конечно, он не врет. Вполне могло оказаться так, что сейчас она сидит в одной машине с крайне опасным человеком, который отыскал ее и собирается убить.

— Что ты чувствуешь, глядя в глаза, похожие на мои? — спросила она. — Что ты видишь в моих глазах?

— А что ты видишь в глазах убийц?

— Не отвечай вопросом на вопрос! Что ты видишь, Джек? — она показала двумя пальцами на свои глаза. — Что ты видишь в моих глазах?

— Убийцу. Спасителя.

— Этого недостаточно. Мне нужен точный ответ. Думаю, я заслуживаю более точного ответа.

Джек долго смотрел вперед, а затем ответил, не глядя на нее:

— Думаю, это можно описать на уровне эмоций.

Кейт нахмурилась:

— Эмоций?

— Да. Я будто смотрю в глаза настоящего ангела возмездия, в глаза первородного человека, несущего в себе древнюю искру времен зарождения человечества. В их глазах почти животный блеск. Это вызывает во мне бурю эмоций. В то же время я испытываю страх, поскольку знаю, что на ваш вид охотятся хищники, и знаю, как хрупки крылья таких невероятно редких ангелов возмездия.

Такого ответа Кейт совсем не ожидала.

Некоторое время она ехала в тишине, соблюдая дистанцию до машины впереди, а ее ум лихорадочно работал.

Черный пикап с завышенной подвеской и тонированными стеклами воспользовался промежутком между машинами и подрезал Кейт.

Она притормозила и пропустила его вперед, решив не связываться.

— Так... И что дальше? Ты надеешься, что я спасу мир или что-то такое?

Джек фыркнул и хмуро посмотрел на Кейт.

— Спасешь мир? Ты не можешь его спасти. C миром будет происходит то же, что и сейчас. Так всегда было, так всегда будет. Эта борьба так же стара, как само человечество. Это борьба человечества. Ты можешь надеяться спасти лишь саму себя. Глядя в глаза тебе подобных, я вижу то, ради чего готов рискнуть жизнью, ведь я знаю, что есть нечто большее, чем ты или я. Вот почему я так поступаю. Это мое призвание и мое проклятье — видеть праведные души, но не обладать их способностями. Но, по крайней мере, я могу помочь таким людям защитить себя. На это я способен. В твоих глазах я вижу силу, но еще вижу, как легко тебя может сломить тот, кого ты узнаешь. Поэтому я разыскивал тебя — помочь тебе защититься, пока тебя не нашли и не убили.

Кейт была тронута откровенными эмоциями в его голосе. Именно это качество она увидела в нем сразу, но до этого момента не знала, как выразить словами.

Искренняя доброта без хитрости. Сила без ненависти. Ум без заносчивости.

Кейт прочистила горло и с трудом заговорила:

— Джек, спасибо, конечно, но не думаю, что эта способность наделяет меня благородством. Я родилась с этим, так же, как с черным цветом волос. Ты родился мужчиной, а я — женщиной. Я не добивалась этого, не стремилась к этому.

— В принципе, ты права.

— И когда я смотрю в глаза убийцы, мне просто страшно, — сказала она. — Я не чувствую ничего праведного. Возможно, тебе только кажется, что ты знаешь, какая я.

— Поверь мне, Кейт. Я повидал достаточно представителей твоего вида и хорошо знаю, какая ты.

Нахмурившись, она резко повернулась к нему:

— Хорошо знаешь? Да с чего ты взял?

Джек указал на автомагнитолу:

— Когда мы сели в машину, радио было выключено. Оно выключено, потому что ты практически не слушаешь музыку.

— И что? Я люблю тишину.

— Тебя раздражает, когда что-то отвлекает от размышлений. Ты мотивированна внутренне, а не внешне. Тебе действительно сложно понять, почему все остальные ищут способы отвлечься от окружающей их жизни, от того, что происходит рядом, от собственных мыслей. Ты не разделяешь их стремления тратить столько времени на телевизор или музыку. Ты не можешь взять в толк, почему они предпочитают имитацию жизни вместо реальности. У тебя нет страницы в Facebook. Ты не понимаешь тех, у кого она есть. Социальные сети кажутся тебе пустой тратой времени, опиумом для толпы, чем-то чуждым. Тебе неприятна мысль о том, чтобы быть одной из этой безликой толпы.

— Итак, я закрытая и предпочитаю тишину. Не так уж это уникально.

Он ответил не сразу.

— Ты не отождествляешь себя с остальными людьми. Ты чувствуешь себя чужой. В основном, ваш вид — одиночки. Это не значит, что ты не любишь людей, — любишь, но они тебя разочаровывают. Они просто не стоят твоего времени и, как я уже сказал, ты просто не понимаешь, почему они так мало ценят собственное время. Ты осознаешь ценность собственной жизни и отведенной тебе крупицы времени в этом мире. Ты редко вступаешь в отношения, а когда это происходит, ты понимаешь, что человек недостоин стать частью твоей жизни.

— Может, я еще не встретила свою половинку, не думал?

— Это касается не только отношений. Ваш вид предпочитает одиночество. Твой дядя жил один в трейлере посреди пустыни. Твоему брату нравилось одиночество. Это не просто черта характера, а внутренняя потребность. Большинство из вас жаждет находить ответы на вопросы: искать сокровища, заниматься научной работой или расследованиями. Ты не принимаешь то, что лежит на поверхности. Ты копаешь куда глубже, чем многие могут даже представить. Готов спорить, твоему брату, насколько бы неполноценным он ни был, нравилось собирать пазлы.

Кейт проглотила комок в горле:

— Целые картины.

— Но твои пазлы куда сложнее. Тебе нужно постоянно испытывать свои возможности. Ты чувствуешь свою силу, когда перед тобой трудная задача. Без испытания для тебя не существует награды и чувства собственного достоинства, поэтому ты ищешь себе дело посложнее. Ты не любишь незаслуженное признание. По этой же причине тебя не привлекают азартные игры. Ты чувствуешь, что в мире есть еще много непознанного, и потому охотишься за знаниями. Ты жаждешь найти ответы. Вот почему ты выбрала такую работу.

— Хорошо, допустим, я инициативный трудоголик. В этом тоже мало необычного.

— У тебя очень притягательная улыбка, особенно из-за твоих верхних клыков.

Кейт насупилась:

— Верхние клыки? Что ты несешь?

— Они у тебя немного длиннее, чем у обычных людей. Это малозаметная черта вашего вида, обусловленная генетикой. Твои клыки похожи на звериные, и на то есть своя причина. Это особенная деталь твоего облика. Из-за них ты выглядишь опасной.

Кейт снова взглянула на Джека:

— Опасной?

— Да. Особенно, когда улыбаешься. — Он долго изучал ее взглядом. — Ты знаешь, почему взгляд в глаза убийцы вызывает у тебя страх?

— Почему?

— Когда убийца смотрит на тебя, он не видит того, что вижу я. Он испытывает страх, твои глаза пугают его. Весь твой облик, включая эти недоразвитые клыки, приводит его в ужас. Больше всего на свете они боятся тебя. Ты прямая угроза их существованию, поэтому они так стремятся истребить ваш вид.

— Я не ангел возмездия. А теперь ты пытаешься выставить меня какой-то охотницей на вампиров.

— Отчасти, так и есть. — Он не отрывал от нее взгляда. — Те, кого ты можешь узнать, чрезвычайно опасны. Но ты тоже. Например, ты следишь за моими руками, поскольку знаешь, откуда придет угроза, если я опасен. Большинство из вас инстинктивно обучается самообороне — от боевых искусств до стрельбы.

— Боевые искусства, — призналась она. — Чтобы держать себя в форме.

— Ага.

— Нет, правда. Это дает мне необходимую нагрузку. Думаю, это подходящий вид спорта для моей работы, но боевыми искусствами я начала интересоваться еще в детстве. — Она попыталась вспомнить, когда именно появилось это увлечение, но не смогла. — Не знаю, почему.

— Это врожденный интерес, вызванный обостренным осознанием опасностей реального мира и стремлением защитить себя. Твои инстинкты и темперамент подтолкнули тебя к этому интересу. Из-за своего мировоззрения ты все анализируешь и подвергаешь сомнению, продумываешь все возможности. Прямо сейчас ты сидишь и до сих пор не уверена в том, что не находишься в машине с редким хищником, который выследил тебя, увидел в глазах твою сущность и теперь усыпляет бдительность, намереваясь убить.

Кейт почувствовала холодок, будто Джек заглянул ей в душу и прочитал ее мысли. Никто прежде не мог так хорошо и точно ее понять.

От этого Кейт стало жутко, и у нее возникло настойчивое желание сменить тему.

— Значит, ты не пытался спасти мир, работая на Моссад?

Он потер глаза. Ей показалось, что он выглядит уставшим.

— Я пытаюсь найти людей с твоими способностями. Я защищаю не только ваши жизни, но и жизни тех, кого вы спасаете благодаря своим способностям. Моссад прислушался. Они нуждались в моей помощи. Они хотели спасти этих невинных.

Кейт подумала о том, как помогла А-Джей, и тем самым, возможно, спасла чью-нибудь жизнь.

Трудно оставаться в стороне, когда знаешь, что можешь изменить ситуацию.

Похоже, Джек чувствовал то же самое.

— Но как бы мне ни хотелось, весь мир я спасти не в силах, — признал он. — Ты тоже, несмотря на все желание, не сможешь спасти мир. Каждый из нас лишь делает то, что должен. Думаю, людям моего «вида» не нравится смотреть, как вас убивают. Ты не можешь спасти мир, но мир нуждается в тех, у кого хватает мужества увидеть зло. Большинство не хочет видеть зло, а ты не можешь его не видеть, и у тебя есть мужество признать это.

— Много еще людей моего вида осталось в живых?

— Нет, крайне мало.

— Тебе удалось помочь им? — Она взглянула на его лицо, освещенное проносящимися мимо огнями и тусклым вечерним светом. — Ты помог выжить тем, кого нашел?

Он уставился вдаль:

— К сожалению, не всегда. Я нашел одного парня пару месяцев назад. Он был проницательным и незаурядным, моментально ухватывал суть того, что я ему объяснял. Он стал понимать глобальные взаимосвязи и свою роль во всем этом. У него появился новый яркий мир, который увлекал его.

— Ты помог ему?

Джек все еще смотрел в пустоту.

— Именно я и обнаружил его тело. Ужасная сцена. Как и всегда. Не знаю, как, но они нашли его. Новый, яркий, увлекательный мир угас — хищник покончил с ним. О твоем брате я узнал слишком поздно и не успел ничего предпринять. Я пытался предупредить А-Джей, чтобы она была предельно осторожна и защищала Джона.

Кейт кивнула:

— Она мне говорила.

Он посмотрел на свои руки:

— Но я узнал о нем слишком поздно. Надеюсь, что о тебе я узнал вовремя.

В его голосе слышалось страдание, и Кейт пришлось бороться с собственным чувством беспомощного ужаса. Он заметил выражение ее лица.

— Прости, не хотел тебя напугать.

Кивком она приняла извинения.

— Что, по-твоему, происходит с миром? Ты говорил, что-то изменилось.

Спустя несколько секунд тишины он махнул рукой в сторону бокового окна.

— Что ты там видишь?

Кейт посмотрела в окно:

— Не знаю. Город. Улицы, дома. А что? Что ты там видишь?

— Нарастающую жестокость и безнравственность — зло становится все сильнее, — тихо сказал он. — Анархию.

— По-твоему, зло становится сильнее?

— Эти улицы контролируют банды. Сотни преступных банд. Тысячи бандитов. Десятки тысяч. Все эти районы под контролем банд. Раньше этого не было. Мы сами позволяем злу расти и крепнуть. Живущие здесь люди — виртуальные пленники. Прямо здесь, в центре цивилизации.

— В преступности нет ничего нового, — возразила Кейт. — Некоторые улицы всегда были опасными.

— Отчасти, да. Но все больше городов переходит под контроль жестоких группировок. Из-за них наркотики распространяются со скоростью инфекции. Их власть основана на страхе и запугивании, как некогда власть феодалов. Они насилуют, пытают и убивают без разбора. Они лишены раскаяния, в них нет сострадания. Люди для них — просто куски мяса. Попросту говоря, они безжалостные убийцы, готовые прикончить кого угодно по любой причине, а то и вовсе без нее. Могут убить ради удовольствия, просто чтобы посмотреть, как человек умирает. Здесь еще не так плохо, как в других странах — например, в Мексике. Но однажды здесь будет так же. Преступники все чаще выходят сухими из воды, загнивающая цивилизация все чаще закрывает глаза, пытается объяснить или даже оправдать их деяния. Мы просто учимся жить с этим. На каждого изолированного от общества убийцу находится десяток новых. С каждым новым бесполезным законопроектом преступники становятся все более безнаказанными. На каждую с трудом выигранную битву приходится десяток поражений. Несмотря ни на что, зло крепнет и процветает.

— Как я и сказала, ничего нового, — заметила Кейт.

Он покачал головой:

— Нелегко заметить определенную тенденцию, когда находишься в самом центре событий, особенно если они охватывают несколько столетий. Да, убийцы всегда были и всегда будут. Всегда существовал шаткий баланс между теми, кто убивает, и теми, кто борется за свою жизнь. У того, кто находится в центре событий, кругозор сильно ограничен. Ты должна увидеть глобальные связи со всем человечеством. Мысли шире.

— Полиция работает не покладая рук, чтобы нейтрализовать эти банды, — ответила Кейт. — Они знают о проблемах и стремятся их решить.

Джек снова покачал головой:

— Если б ты верила в это, то купила бы ту машину, какую хочется, а не ту, которая не привлечет внимания хищников.

— Тебя послушать, так некоторые люди сразу родились убийцами, и едва им предоставляется возможность, они убивают.

Он усмехнулся себе под нос, будто она сказала что-то смешное, и уклончиво ответил:

— Вовсе нет.

— Ну так поясни.

Он взглядом дал понять, что она сама попросила.

— Десятки и сотни девочек в интернете выбирают себе жертв и неустанно их мучают, призывая покончить с жизнью и толкая на суицид. Смерть есть смерть. Убийство есть убийство. Люди могут хоть целыми днями искать им оправдания, но эти двенадцатилетние девочки точно такие же убийцы, как и головорезы на улицах. Они обрывают чью-то жизнь. Все ли они родились убийцами? Как думаешь, невинные девочки способны творить такие вещи?

Кейт затруднялась с ответом.

— Не могу даже представить, — сказала она.

— Что же общего у них с бандитами с темных улиц?

Кейт беспомощно развела руками, на миг отпустив руль. Она не знала ответа.

— Подумай об этом, — сказал он. — И дай мне знать, когда поймешь.

Кейт знала, что он чего-то от нее добивается, но не понимала, чего именно. Что касается двенадцатилетних девчонок, такие поступки всегда были для нее неприемлемыми.

Когда-то ей тоже было двенадцать. Она старалась не думать о том, что происходит за пределами шоссе, в темном муравейнике улиц и кварталов, на ничейных территориях, куда боялась соваться даже полиция. А-Джей рассказывала ей об опасных районах, где даже полицейские не чувствуют себя в безопасности, — и это в цивилизованном городе.

И Джек утверждал, что у обитателей таких мест есть что-то общее с двенадцатилетними девочками из соцсетей?

Она не видела никакой связи.

И все же, Джек был прав; отчасти именно поэтому у нее была неприметная машина. Она не хотела проблем, не хотела привлекать внимание зла. Кейт знала, что опасность повсюду, но ничего не могла с этим поделать — разве что, как и все остальные, пытаться быть незаметной. Так уж устроен мир.

Она поняла, что Джек прав: мир не спасти. Он всегда движется лишь в одном направлении. Она могла спасти лишь себя и, как результат, спасти еще чьи-то жизни своей способностью.

— Как все это увязано между собой? Что за связи объединяют все воедино? О чем ты собирался писать в новой книге?

— Я расскажу, но почему бы не объяснить это во время разговора с А-Джей? Сразу вам обеим?

Кейт кивнула. А-Джей, безусловно, тоже очень хотела бы все это услышать. Кейт подняла взгляд на знак выезда с междугороднего аэропорта О'Хара, когда они под ним проехали.

— Скоро доберемся до моего дома, а там и до А-Джей рукой подать.