Скверна

Глава 12

Кейт вздохнула:

— То, что делал Джон... Как такое вообще возможно?

— Фото Херцога вызвало у тебя такую же реакцию, как у Джона. И две другие фотографии. Не только твой брат мог такое проделывать, но и ты можешь.

— Знаю, но... — Кейт в отчаянии зарылась пальцами в волосы.

Она вспомнила слова своего босса о том, что она словно обладает непостижимым для него радаром, позволяющим отыскать паршивую овцу в стаде. Кейт всегда полагала, что просто хорошо делает свою работу: обращает внимание на детали, выискивает мотивы и связи, подмечает нестыковки в том, что говорят ей люди. Тогда босс предположил, что она, сама того не замечая, обладает уникальной и необъяснимой способностью обращать внимание на виновных.

Но она не могла сделать этого по взгляду в глаза. По крайней мере, раньше она такого за собой не замечала. Обычно она имела дело с подонками, лжецами, мошенниками и ворами, но не с убийцами.

— А-Джей, что со мной происходит? Джон, способный узнавать убийц, — это одно. Я не верила его утверждениям, что он видит плохих людей насквозь. Но раньше я сама не была способна на подобное.

Снова откинувшись на спинку дивана, А-Джей долго смотрела в глаза Кейт. Наконец, она тихо заговорила:

— Полагаю, фотография Херцога стала так называемым событием-катализатором.

Кейт скептически прищурилась:

— Событие-катализатор?

Видимо, детектив Джанек раскопала уже куда больше, чем могла узнать от Джона.

— Это такой термин.

Кейт уставилась на женщину:

— Я не понимаю. Я не могла делать этого раньше. Может, Джон мог, но я — нет.

— Ты не знаешь наверняка.

— В смысле?

— Шансы на то, что тебя поразит молния, выше шансов лично столкнуться с серийным убийцей. Они так крепко засели в наших умах только из-за своей жестокости. Все боятся этих бугименов^[1], но все же подавляющее большинство людей может за всю жизнь ни разу не повстречаться ни с серийным маньяком, ни даже с обычным убийцей. Твои шансы увидеть убийцу и того меньше, ведь ты не употребляешь наркотики, не торгуешь своим телом и не живешь в криминальном районе. Я уверена, Херцог на этой фотографии — первый убийца, которого ты увидела. Он поразил тебя на эмоциональном уровне, послужив катализатором. В результате, ты узнала о своей доселе скрытой способности.

— Но Джон был способен на это с самого детства.

А-Джей развела руками:

— Могу предположить, что, когда Джон был еще совсем крохой, он, держась за руку мамы, увидел убийцу и по воле случая посмотрел в глаза хладнокровного маньяка. Прямо как ты сегодня. Какой бы случайной ни была эта встреча, Джон увидел зло в глазах убийцы, это стало катализатором, — А-Джей постучала пальцем по виску, — и он осознал свою способность. С самого детства эта способность всегда была с ним. Он боялся выходить из дома — скорее всего потому, что именно на улице он впервые увидел убийцу. По мере взросления он научился распознавать изворотливых мелких преступников и определять степень испорченности человека. В мире полно жуликов, которые, хотя и способны на убийство, еще не пересекли критическую черту. Полагаю, со временем ты тоже научишься различать нюансы. Как и Джон, ты всегда могла видеть нечто определенное в глазах убийц. Ты с рождения могла видеть зло, но до сегодняшнего дня не встречала убийцу, и твоя способность дремала.

— Что именно Джон видел на снимках? Что вижу я сама?

А-Джей медленно крутила кофейную чашку и блюдце, обдумывая свой ответ.

— Вначале я задавала себе этот вопрос тысячу раз. Я видела способность Джона в действии, но холодный голос разума твердил мне, что это невозможно. Я не могла такое проделывать, никогда даже не слышала о подобном и не понимала, что именно делает Джон. Я занялась исследованиями, чтобы разобраться во всем этом.

— Какие тут могут быть исследования? Нельзя же просто вбить в поисковике «как обнаружить дьявола».

А-Джей улыбнулась:

— Оказывается, можно. — Женщина махнула рукой, возвращаясь к основной теме. — Я сама не знала, что ищу, но понимала, что должна выследить некую связь между убийцами, — ключевую черту, которую видит Джон. Бесконечные тупики, безумные теории об убийцах, искренние заблуждения о том, что дьявол блуждает среди нас. Я прекрасно понимала, что Джон видит не дьявола.

Кейт лениво постукивала пальцем по чашке.

— С самого детства Джон так называл тех, кого очень сильно боялся. Я всегда знала, что это просто придуманное им название для по-настоящему жутких людей.

— Чтобы понять это, мне пришлось показать ему немало фотографий убийц, — ответила А-Джей. Бросив взгляд на Кейт, она вернулась к рассказу: — Если у меня получалось выкроить время после того, как укладывала Райана спать, я занималась исследованиями. Я читала все книги по этой тематике, которые удавалось найти. Но ни от одной из них не было никакой пользы. Я постоянно заходила в тупик, но потом мне начали попадаться обрывочные сведения, которые вписывались в общую картину и не походили на бред сумасшедшего. Это позволило продвинуться в поисках, но разгадку мне дал твой брат.

— Джон? — Кейт нахмурилась. — Какую разгадку он тебе дал?

А-Джей облокотилась на стол и переплела пальцы.

— Я спросила себя, каким было первое впечатление Джона, когда он понимал, что видит фото убийцы.

Кейт уже знала ответ.

— Страх.

А-Джей одарила девушку едва заметной улыбкой.

— Фото вызвали у тебя такую же реакцию. Вот ключевой элемент, который все связывает.

— Страх? Но как?

А-Джей задумчиво поджала губы, а потом ответила:

— Одна из способностей, которая развивалась у человека и у большинства животных в ходе эволюции — чувство страха. Вот разгадка.

— Чувство страха? Страх как способность?

— Именно. — А-Джей неопределенно махнула рукой. — Это основа выживания. Рыбы боятся цапель, поэтому прячутся. Олени чуют приближение волков и убегают, спасая свою жизнь. Если бы наши предки не боялись саблезубых тигров — или какие там водились хищники в те времена, — их бы всех сожрали. Слишком смелые люди становились более легкой добычей. А трусы убегали или прятались и в итоге выживали и передавали свою способность потомкам. Страх смерти — основной механизм выживания большинства животных. За сотни тысяч лет он превратился в чуткую способность, которой от рождения наделен каждый из нас. Мы используем эту способность, не задумываясь. Врожденное чувство страха настолько развито, что мы используем информацию на подсознательном уровне. Наш мозг фиксирует совокупность внешних факторов, и возникает мгновенная реакция — инстинктивный страх.

— Ну боялись мы тигров, змей и пауков, что с того?

А-Джей выгнула бровь:

— Со временем мы осознали, что больше всего должны бояться наших сородичей. Самый опасный хищник на Земле — это человек. Он же и самый непредсказуемый. Для выживания мы вынуждены уживаться с другими людьми, но нашим предкам приходилось с настороженностью относиться к своим сородичам, ведь те могли причинить вред. Хотя грубая сила не нуждается в деликатности, люди-хищники научились усыплять бдительность жертв улыбкой и дружелюбными словами, чтобы подобраться на расстояние удара. Даже в наше время серийные убийцы зачастую кажутся чрезвычайно обаятельными. Потенциальным жертвам пришлось научиться замечать мелкие странности поведения, если они хотели выжить. Хищникам тоже пришлось оттачивать свои навыки, если они хотели выжить. Борьба между хищниками и жертвами все набирала обороты в ходе естественного отбора. И те, и другие — люди. За много тысяч лет у нас развилось острое чутье на тех, кто представляет для нас угрозу. Чувство страха — один из наших самых бесценных инстинктов.

Кейт поморщилась:

— Ну, не знаю...

— Когда уголком глаза ты замечаешь идущего за тобой мужчину и твоя кожа внезапно покрывается мурашками — это результат эволюции, направленный на твою защиту. Внутренний страх говорит тебе, что появление этого парня вовсе не случайно — он хищник. Возможно, ты не осознаешь конкретных причин, но мурашки демонстрируют, что твой высокоразвитый мозг уже распознал их. Когда ты подходишь к машине и замечаешь, что кто-то стоит неподалеку и наблюдает за тобой, и по неведомой причине тебе становится жутко — это внутренний страх проанализировал кучу крошечных намеков и теперь призывает тебя запрыгнуть в машину, заблокировать двери и немедленно убираться оттуда. Тебе не нужно осознанно оценивать ситуацию. Современные люди привыкли игнорировать врожденное чувство страха. Нам говорят, что бояться других неправильно, безнравственно и предосудительно. Нас стыдят за наши страхи. Но человечество выжило только благодаря первобытному чувству страха. Когда дело касается жизни и смерти, именно страх позволяет нам спастись.

— Думаешь, Джон из-за умственной неполноценности не был подвержен сложным социальным предрассудкам и полагался на основные инстинкты больше, чем остальные люди?

А-Джей кивнула:

— Пожалуй, да. Он не замечал социальных норм, говорящих о предосудительности нерационального страха перед людьми.

Кейт почувствовала вину от того, что всегда говорила Джону не судить о незнакомых людях.

— Я просмотрела нечеткую запись с камер наблюдения, на которой был запечатлен момент нападения на твою подругу Вильму, — сказала А-Джей. — Когда она упала, прохожие кинулись на помощь, но все отводили взгляд от нападавших, не решались смотреть на зло. Ограбленная на парковке коллега Джона не стала оборачиваться, чтобы взглянуть на угрожавшего ей мужчину. Она не смогла заставить себя посмотреть на зло. Большинство отказывается смотреть злу в глаза. Преступники высматривают именно таких людей, которые утыкаются в свои телефоны, смотрят в окно или попросту рассеянны. В большинстве своем преступники хотят избежать риска и повысить свои шансы на удачу, поэтому выискивают самую легкую добычу. Таких жертв всегда хватает, так зачем рисковать?

— Значит, хищники тоже эволюционировали и освоили контрнавыки?

А-Джей улыбнулась:

— Именно.

Кейт никогда не задумывалась об этом.

— Я офицер полиции и обращаю внимание на язык тела, чтобы понять, опасен ли человек передо мной. Нас обучают самообороне, но именно наш первобытный страх формирует представление об угрозе. Ради собственной безопасности я не игнорирую страх. Я использую его по назначению.

Кейт с трудом могла себе представить, что А-Джей кого-то боится.

— Я встречала множество людей, не соответствующих твоему описанию. Они не пытаются притворяться.

— Ты права, — согласилась А-Джей. — Хищники разные. Среди них есть шумные, агрессивные и заносчивые личности. В мире полно банд и гангстеров всех сортов. Они специально стараются запугать людей — затевают драки, хулиганят, грабят и увечат людей. Эти животные избивают своих жен и подруг. Они — стаи шакалов, паразитирующие на задворках общества, и их становится все больше. Да, они относятся к другому типу хищников, но это не делает их менее опасными. Они не знают жалости. Если они загонят тебя в угол, дай им то, что они хотят, и беги, если сможешь. Они — отребье преступного мира. Если у тебя есть мозг и хоть немного здравого смысла, ты постараешься избегать их. Но существует еще один совершенно особенный вид хищников. Они не мусорщики, а волки в овечьей шкуре, не вызывающие никаких подозрений или чувства тревоги. Они убивают просто так. Они — невидимый ужас в ночи. Все боятся их.

Слушая ее, Кейт растирала руки.

Это и были дьяволы Джона, его бугимены.

А-Джей уставилась в темноту за окном:

— В попытках найти объяснение способностям Джона я наткнулась на книгу Джека Рейнса. Подозреваю, что когда-то он помогал составлять психологические профили для органов правопорядка. Его произведение по большей части посвящено этому особенному виду высших хищников.

— Как называется эта книга?

Темные глаза детектива вновь посмотрели на Кейт.

— «Краткая история зла».