Сквернавец

Глава 1 Сквернавец

Сквернавец брёл по лесу, высматривая что-нибудь беспорядочно интересненькое. Немало времени ушло на то, чтобы научиться жить без души и успешно применять свой талант, но теперь, спустя четыре года после сделки с демоном, он готов был прославиться на весь Ксанф. Старое имя, звучавшее так же пусто и никчёмно, как и старый талант, — Недрух, — тоже отправилось в небытие. Новое, которое появилось благодаря его скверным деяниям, устраивало молодого человека как нельзя больше. Пришла пора покинуть обиталище в лесу и заявить о себе на весь мир.

Обычно Сквернавцу не приходилось искать долго, поскольку его талант точно чуял и нужное место, и время. Он знал, где сейчас творилось нечто значительное, достойное внимания — и куда непременно стоило заглянуть. Чутьё и сейчас утверждало, что впереди — на этой же тропе — происходит кое-что весьма любопытное. Всё, что от Сквернавца требовалось — продолжать идти в том же направлении.

Он заметил маленькую девчушку, которая шагала в противоположную сторону.

— Эй, мистер! — крикнула она. — Эта дорога приведёт меня в замок доброго волшебника?

На практике Сквернавец уже успел усвоить, что величайший хаос мог начаться с любой мелочи. Ещё он знал, что враньё имеет ценность лишь тогда, когда хорошенько обдумываешь его заранее, а в остальных ситуациях сойдёт и правда. Поэтому он ответил: — Нет. Но я могу показать тебе верный путь.

Она радостно и совсем по-девчачьи взвизгнула и захлопала в ладоши.

— Ой, вот спасибочки, мистер!

— Сначала пойдём сюда, — продолжил он, указывая на тропу, по которой шёл сам. — Мне тоже надо выбраться из тручащоб, где ничего интересного не водится. — Отчасти потому, что большую часть интересного извёл он сам, но к чему уточнять? Особенно, когда предстоит выяснить притянувшие его сюда особенности этого скучного с виду ребёнка. — Кто ты и зачем тебе понадобился замок доброго волшебника?

— Меня зовут Мелодия Айрин, и я обыкновенская девочка! — гордо представилась его маленькая собеседница. — Кажется, меня назвали в честь принцессы и её бабушки. Я хочу спросить доброго волшебника, как остаться в Ксанфе.

— Ты думаешь, что тебе дали имя в честь принцессы? Но точно не знаешь?

— Ну, видите ли, я старше принцессы Мелодии, поэтому не уверена, что названа в её честь. Но, может, всё было наоборот, и это её назвали, как меня.

— Логично, — согласился Сквернавец. И опять не солгал; чисто теоретически принцессу вполне могли назвать именем малявки из Обыкновении. Всего принцесс аисты принесли три, и сейчас девочкам исполнилось по четыре года: Мелодия, Гармония и Ритмика были тройняшками. Родители могли испытывать определённые затруднения при выборе имён. — Если ты обыкновенка, то почему хочешь остаться в Ксанфе?

— Я всегда обожала Ксанф, — призналась Мелодия. — И всегда мечтала жить здесь. Но мои родители в него не верят. Поэтому я и собираюсь обратиться с просьбой к доброму волшебнику, а если он скажет, что способа нет, всё равно останусь здесь на год, чтобы отслужить за ответ. Это лучше, чем ничего.

Как из этого можно устроить потеху, Сквернавец пока не видел, но чувство значительности продолжало витать в воздухе, так что он попытал счастья ещё разок.

— Как ты сюда попала?

И она пустилась объяснять.

— Мама с папой решили свозить меня во флоридский Диснейленд. Из Вирджинии мы свернули на юг. Потом остановились в Джорджии, чтобы пообедать, и моя старшая сестра отравилась едой; её затошнило, и она запросилась из машины. Папа не хотел останавливаться, ведь мы ехали по автобану — ну, сами понимаете, и поблизости не было стоянок. Но иначе сестрёнка испачкала бы весь салон, и мама велела ему давить на газ. Я не видела в том, чтобы её стошнило прямо в машине, ничего плохого. Вонь — это даже забавно. Но мама бы такого юмора не поняла…

Значит, проезжаем мы развилку, где дорога раздваивается на северную и южную, и посреди растут деревья — настоящий маленький лес. Папа замечает уходящую туда тропинку, притормаживает и сворачивает на неё, поглубже в чащу и подальше от шоссе. Потом останавливается, мама вытаскивает из машины сестру, и они исчезают в кустах. Ну, я и выбралась оглядеться… и знаете, всё стало каким-то другим. Волшебным, что ли! Я была просто очарована. Но потом вернулись мама с сестрицей, мы уселись обратно в машину, папа развернулся и поехал назад — к главной дороге. Однако не мог её отыскать.

Я сказала: «А вдруг это волшебный лес, и мы найдём тут пряничный домик с милой старушкой, которая пригласит нас внутрь?» Мне это казалось очень смешным, но никто даже не улыбнулся. У взрослых вообще туго с чувством юмора, а сестре было не до этого. Про чувство юмора у взрослых я поняла ещё тогда, когда пошутила насчёт маминой фантомной беременности: ведь тогда должен был родиться фантом? За это она отправила меня под домашний арест и оставила без десерта. Можете в это поверить? А когда папа так и не смог найти шоссе, она начала кричать на него за то, что свернул в глушь и по-дурацки заблудился, а он всё отрицал. Ну, а потом я увидела древопутану и сказала: «Нет, ну это точно Ксанф!», но они не поняли, что я имею в виду, потому что я одна в семье читала про Ксанф. В том, что касается чтения, остальные — настоящие питекантропы.

Папа проехал прямо под древопутаной, несмотря на мои уверения, что мы в Ксанфе. Наконец, мама сказала, что они поверят, только если я покажу им магию во плоти.

А тропа всё продолжалась, понемногу превращаясь в шоссе троллей, но папа подумал, что придорожный знак — проделки шутников. Потом я увидела кентавра и закричала: «Останови машину! Посмотрите все налево!». Они последовали моей просьбе, и я с удовольствием отметила, как отвалились челюсти у всех троих. Кентавр тоже увидел машину и замер; думаю, прежде он никогда ничего подобного не лицезрел. Он убежал. И всё же эффект его присутствия не испарился; мои родители почти поверили в магию.

Наконец, мы приблизились к Провалу, и пришлось остановиться. Я сказала им, где находится невидимой мост к замку Ругна, и, когда мы пересекли ущелье, они поверили целиком и полностью. Так мы попали к королю, и я хотела попросить его о маленьком домике, где мы могли бы поселиться, но папа с мамой стали расспрашивать, как вернуться в эту ужасную Обыкновению. К счастью, пока этого никто не знает, поэтому, пока они ломают головы, я иду к доброму волшебнику — выяснить, как остаться тут. Ну, то есть, другой шанс у меня вряд ли появится, потому что ведущая в Ксанф тропа, скорее всего, исчезнет и возникнет где-нибудь в другом месте.

Сквернавец поразмыслил. Целая семья обыкновенов застряла в Ксанфе, и младшая из них прямо-таки жаждала пустить здесь корни. Вероятно, добрый волшебник найдёт способ удовлетворить её желание, и малявка будет прыгать от счастья до конца своих дней, сбежав в мир своей мечты. Проект казался достойным.

Больше Сквернавец не проронил ни слова. Он скользнул в лимб и вернулся на пару дней назад. А достигнув нужного момента, направился на север, разыскивая точку проникновения обыкновенов в Ксанф.

Путешествие в лимбе тоже занимало время, но это не имело значения, поскольку его настоящую жизнь оно никак не затрагивало. Сквернавец скользил туда-сюда в промежутке между одним и двумя днями назад, пока не вычислил примерную область, где они могли попасть на магический полуостров. Чуйка в лимбе действовала не так хорошо, как в реальном мире, но Сквернавец был спокоен. Он знал: долго это не продлится. Наконец, он увидел семью, сидевшую в автомобиле, который без их ведома проехал сквозь прореху в ограждающем Ксанф волшебном щите. Отлично; Сквернавец их засёк.

Потом он шагнул на час раньше их прибытия и остановился у самой границы, отделявшей магический мир от обыкновенного. Собрав кучу бурелома и подтащив его к тропе, он закидал её ветками, образуя заслон. Благодаря его усилиям, дорога стала казаться совершенно непроходимой.

Вовремя. Странного вида коробка на колёсах уже приближалась. Теперь она останется за пределами Ксанфа, и обыкновены никогда не узнают, что потеряли.

Сквернавец расслабился, позволяя временной воронке вернуть себя в настоящее. Он выскочил в том же месте и времени, откуда ушёл — на тропе, по которой сопровождал девочку. Вот только теперь там уже не было девочки. Обыкновенка по имени Мелодия Айрин никогда не появлялась в Ксанфе.

Сквернавец довольно потёр руки. Он только что совершил ещё одно плохое деяние. Лишил феноменального опыта целую семью, а малявку — мечты всей её жизни. Его настроение улучшилось.

Подлый человек продолжил свой путь — в том же направлении, что и до этого, в надежде наткнуться на что-нибудь куда более значительное, чем простая девчонка. И вскоре увидел ещё одну путешественницу. На сей раз это была старушка.

— Прошу прощения, юноша, — обратилась она к нему. — Вы не подскажете, который сейчас год?

— Тысяча сотый, — отозвался Сквернавец, пока не находя причин её обманывать. Похоже, старушка давно уже жила прошлым и вполне могла пропустить последние несколько лет, от чего и выглядела слегка неуверенной.

— Тысяча сотый! — изумлённо воскликнула она. — А замок Ругна ещё не развалился окончательно?

Почему-то новый вопрос насторожил его не меньше предыдущего. Но всё же пока можно было продолжать говорить правду.

— Нет.

— Приятно слышать. Я боялась, что за эти восемьсот пятьдесят лет с ним что-нибудь случилось.

Всё страньше и страньше.

— Могу ли я поинтересоваться, — вежливо начал он, помня о том, что вежливость — лучший способ добыть из старушек информацию, — кто вы?

— Я чародейка Гобеле и обладаю талантом ткать магические гобелены. В результате одной затруднительной ситуации, подробностями которой я вас утруждать не буду, моё тело превратилось в волшебное семя, и проклюнулось оно лишь недавно, благодаря чему я вернулась к своему истинному облику. Сейчас следует постараться, чтобы снова найти в Ксанфе своё место. Надеюсь, волшебные гобелены всё так же пользуются спросом.

Сквернавец помнил чародейку Гобеле, благодаря урокам истории в школе кентавров. В замке Ругна ей точно обрадуются. Одна из её работ украшала тамошнюю детскую. Гобелен показывал всю географию и историю Ксанфа и считался главным источником развлечений. Разумеется, и другие полотна чародейки спросом пользовались бы не меньшим. Имя Гобеле прогремит на весь нынешний Ксанф, как только пойдут слухи о её возвращении.

Следовательно, опять предстояло вмешаться и изменить ход событий, чем Сквернавец и занялся незамедлительно. Он скользил, пока времени и пространству, пока не нашёл место, где из семени чародейка пробудилась к жизни. Этому поспособствовал ливень. Сквернавец передвинулся на час раньше, поднял сухое семечко и предусмотрительно сунул его в не менее сухое древесное дупло. Да ещё и кусочком коры прикрыл, чтобы внутрь не попало ни капли. Если семя не намокнет, росток сегодня не проклюнется. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Может быть, вообще никогда.

Сквернавец расслабился, послушный временному водовороту, который вознамерился вернуть его в настоящее. Затем, вновь оказавшись на тропе, побрёл дальше. Чародейки Гобеле и след простыл; вообще-то она здесь даже не появлялась. Ещё одно блистательно гадкое деяние было завершено. Он чувствовал себя в высшей степени превосходно.

Тропа уже не представляла интереса — по крайней мере, так говорила интуиция, — зато кое-что интересное происходило прямо сейчас на её ответвлении. Сквернавец свернул на боковую тропку и продолжал идти, пока не встретил очередную женщину. Вернее, девочку, потому что ей едва исполнилось двенадцать. Возникла она перед ним внезапно.

— Кто ты? — спросил в лоб Сквернавец.

— Я Сюрпризка, дочь голема Гранди и Рапунцель. Талантов у меня много, но применять каждый из них получается всего раз. Потом он исчезает. Я только что обнаружила, что использованные таланты со временем восстанавливаются, поэтому, если набраться терпения, можно пускать их в ход снова и снова. Разве это не чудесно?

— Представляю, как ты счастлива, — хмыкнул Сквернавец. — И как же ты это обнаружила?

— Ой, я сидела у приятно освежающего пруда, глядя на своё отражение в чистой воде, и вспомнила, как однажды слепила из воды шарик. Прежде, чем я успела осознать, что делаю, я сотворила его снова. И только потом вспомнила, что дважды использовать талант нельзя. Я была потрясена. Попытала счастья с другим старым талантом… с третьим. И обнаружила, что самые старые таланты уже восстановились, но недавние — всё ещё нет. Так я и поняла, как это работает. Я так ужасно рада! Мне обязательно нужно было поделиться с кем-то радостью, пусть даже с первым встречным вроде тебя. Ну, пока! — Она развела руки в сторону и улетела, не нуждаясь в каких-то там крыльях.

Сквернавец вновь пустился в пространственно-временной путь. Он рыскал повсюду, пока не нашёл пруд с чистой водой и сидевшей рядом девочкой. Затем он выбрал момент за несколько минут до её открытия, набрал полные горсти грязи и смешал её с водой, чтобы невозможно было разглядеть никаких отражений. Пройдут часы, пока пруд очистится снова. Девчонка ничего не увидит, и мысли не наведут её на открытие. Она даже не узнает об утрате.

Ухмыляясь, он вернулся в настоящее. Дурное дело нехитрое. День обещал стать просто великолепным.

Но вечер ещё не наступил. Если поспешить, можно захватить ещё несколько значительных событий. Здесь, в самой сердцевине Ксанфа, их творилось великое множество. Сквернавец бегом бросился к нужной развилке и свернул на боковую тропку. Там его уже, казалось, поджидал привлекательный мужчина средних лет.

— Кто ты? — поинтересовался Сквернавец.

— Меня зовут Ко, — откликнулся странник. — Я направляюсь к принцессе Яне в надежде на то, что она сможет извлечь пользу из моего таланта и отдаст мне руку и сердце. Может, у нас даже появится сын, которого мы назовём Янеком, и чей талант будет заключаться в избегании всякого рода компаний.

Принцесса Яне была сестрой-близняшкой принцессы Айви и обладала талантом Идеи, которых у неё имелось предостаточно: целый мир. Более того, она воплощала в жизнь любой домысел, если он исходил от того, кто понятия не имел о таланте принцессы. Собственные идеи Яне реализовать не могла. Это было единственным ограничением её бесподобного таланта.

— В чём твой талант? — спросил Сквернавец у мужчины.

— В избирательной амнезии. Я могу помочь человеку забыть то, о чём он вспоминать и не хотел бы. Это помогло бы принцессе Яне забыть о своём таланте и сняло бы с него ограничение. Думаю, идея ей понравится.

Сквернавец кивнул. Действительно, мужчина имел огромное значение для Ксанфа. Вероятно, Яне и Ко понравились бы друг другу, поженились и, будучи счастливы вместе, наплодили бы огромное количество новых идей, которые принесли бы пользу многим. Их ждало прекрасное будущее. Как скверно с его стороны будет помешать этому браку.

Но как он может помешать? Ко уже направлялся к замку, точно знал, чего хочет, и изменить его курс казалось невозможным. Нет, способ должен, просто обязан найтись! Иногда интеллектуальные квесты были куда тяжелее физических.

— Что навело тебя на эту мысль? — осведомился он.

Ко, как и большинство прямодушных, ни о чём не подозревающих людей, рад был удовлетворить любопытство незнакомца.

— Она посетила меня по чистой случайности. Примерно месяц назад на пути из деревни я споткнулся о камень, который поначалу не заметил. Не упал, но порвал шнурок одного ботинка. Пришлось вернуться в деревню и зайти к шнуровщице за новым. В доме присутствовал её муж, с которым до этого я не имел чести быть знакомым. В процессе разговора выяснилось, что его в деревню отправил Уоррен — король призраков, чей посмертный талант заключался в том, чтобы их создавать. Он поинтересовался моим талантом, а когда узнал его суть, сделал вывод о том, что он мог бы пригодиться принцессе Яне. Сам бы я никогда до этого не додумался, но, поразмыслив, признал его правоту, и решил познакомиться с принцессой. И вот я тут, на пути в замок — и всё из-за порванного шнурка!

Продолжения Сквернавец дожидаться не стал. Стремительно шмыгнув в лимб, он сориентировался на месте и времени, когда-где Ко порвал свой шнурок. Найдя его, он выбрал для своего появления миг, когда Ко ещё не показался на дороге, поднял тот самый камень, о который тот должен был споткнуться, и забросил его подальше в кусты. Затем вернулся в настоящее. На тропе он теперь стоял в одиночестве; Ко и не подозревал о возможности отправиться в путь, чтобы жениться на принцессе Яне. Никаких Янеков, никаких новых идей.

Как же это замечательно! День только начался, а он уже уничтожил четыре уникальных, экстраординарных события.

Как бы там ни было, в этом времени и месте для него уже ничего интересного не оставалось. Потенциал был израсходован полностью. Пройдёт немало времени — возможно, целый день, — прежде чем на горизонте забрезжит что-нибудь новенькое.

Сквернавец проголодался, поэтому остановился у ближайшей пирожковии, чтобы подкрепиться последним урожаем пирогов. Позади виднелся целый садик таких же; о них явно кто-то заботился. Это подтверждалось и присутствием садовницы — необычайно прелестной девушки, от которой исходило мягкое, но насыщенное зелёное сияние. Сквернавцу она сразу понравилась, и он решил завязать новое знакомство.

— Кто ты?

— Жадейка, — кокетливо отозвалась она. — Мой талант — превращать всё, что угодно, в жадеит. — И девушка указала на расставленные по саду статуэтки из зелёного камня.

— Ты замужем?

Она захихикала, смущённая прямотой вопроса.

— Конечно, нет!

Многообещающе. Сквернавцу давно не хватало женщины, которая им бы восхищалась. По разным причинам, смысл которых от его разума ускользал, девушки сбегали от него после первого же знакомства, поэтому, несмотря на то, что ему исполнилось целых двадцать два года, личной жизни у Сквернавца пока не завелось. Не помогал и талант, так что приходилось продолжать поиски. Может, Жадейка изменит его судьбу к лучшему?

— Не хочешь выйти замуж за меня? — поинтересовался он.

— О, это абсолютно невозможно, — покачала она головой.

— Почему?

— Потому что я влюблена в Мака.

Ну, вот. Про бойфренда он спросить забыл. У красивых девушек они появлялись довольно быстро. Но вдруг ситуация вовсе не была такой уж безнадёжной?

— Что за Мак? В чём его талант?

Жадейка только обрадовалась возможности лишний раз похвалиться своим молодым человеком.

— Он самый красивый, умный и чудесный парень из всех, кого я знаю! Он так отличается от других. Он может вызывать в себе поочерёдно три личности: Мака, Майка и Мэла, и каждая из них обладает своим характером и темпераментом, поэтому мне никогда с ним не скучно. Мы повстречались три года назад, и с тех пор ни разу не ссорились, так что теперь собираемся пожениться, чтобы жить долго и счастливо много-много лет. Ой, у меня от этой мысли просто дух захватывает!

Неописуемо прекрасный Мак/Майк/Мэл с каждой фразой вызывал у Сквернавца всё большую неприязнь. От него точно стоит попытаться избавиться. Благо, он мог себе позволить пропутешествовать на три года назад.

— Как вы познакомились?

— Ну, я присматривала за малышами огрицы Окры три года назад. За её детьми — их зовут Ог и Не-Ог, им было по пять лет. Ога уже можно было назвать ужасно глупым, даже для огрёнка, а Не-Ог становилась ужасно уродливой, даже для маленькой огрицы. Он не мог сосчитать собственные пальцы на ногах, а от одной её улыбки прокисали сливки. В общем, замечательные огрята, Окра ими гордилась. Но однажды её муж Вколотил отправился в экспедицию по разбиванию валунов и пропал, так что она, в свою очередь, пошла его искать и оставила близнецов на моё попечение, поскольку мы жили по соседству. Мы ждали её возвращения несколько недель; огрята заскучали, и я взяла их на прогулку в лес, где они могли попрактиковаться в своих талантах. О безопасности беспокоиться не приходилось, ведь надо быть глупее огра, чтобы связаться с ними, а таких, разумеется, не нашлось. От их приближения содрогалась сама чаща, а солнце поспешно прикрывалось облаками, когда они взглядывали на небо. Забавлялись детишки тем, что скручивали в узлы мелкие деревца и обучали драконов-юнцов бояться; этим обычно огры и занимаются. Они так гордятся своей силой, глупостью и уродством — и, надо сказать, небезосновательно.

Потом на нашем пути возник Весельчак. Этот ужасный ураган вечно ищет, кому бы испортить пикник или сдуть что-нибудь ценное. Он подумал, что неплохо было бы повеселиться за счёт огрят; по его мнению, перед ветром и дождём они были беззащитны. Весельчак создал лицо из тумана, надул щёки и в считанные мгновения вызвал кошмарную грозу. Однако всё обернулось не так, как он рассчитывал. Поднятый ветер зацепил погребённую где-то поблизости половинку души, и, когда та пролетала мимо, в неё вцепился Ог, ошибочно приняв за нечто съестное. В тот же момент с другой стороны проносилась каменная горгулья, которой улыбнулась Не-Ог, ужаснув своей непередаваемой огрской красотой. Стоило ей на мгновение замереть в воздухе, маленькая огрица сдёрнула с её лап один из носков, пленившись его расцветкой. Увидев это, Ог быстро перехватил его и сунул туда половинку души. Не-Ог вырвала носок обратно. Ог снова сцапал его и швырнул прямо в глаз тайфуна, где половинка души выбралась на свободу и завладела Весельчаком. Это заставило его сделаться гораздо добрее, чем раньше, быстренько свернуть грозу и убраться домой — в Воздух, где его давно поджидала Тучная Королева. Они вызвали аиста способом, которым это проделывают облака, и те принесли им Фрэйю, получившую в наследство половинку души. Какое будущее ждёт её, никто пока не знает.

— Всё это очень интересно, — прервал её Сквернавец, решив умеренно солгать, поскольку в действительности рассказ, наоборот, был слишком скучным и длинным. — Но какое отношение к истории имеет ваша встреча с Миком/Маком/Моком?

— С Маком/Майком/Мэлом, — недовольно поправила Жадейка. — К ней я и веду. — Одарив его мимолётным взглядом сверкающих зелёных глаз, девушка продолжила говорить. — День подходил к концу, и мы направились обратно домой. Но тут огрята услышали чей-то голос, который декламировал лирику, и бросились посмотреть, кто бы это мог быть. Мне пришлось следовать за ними. Мы увидели юношу, полировавшего мраморную фигуру. Голос принадлежал этой статуе. Они озадачили меня, но всего на миг: я быстро поняла, что это Пигмалион и Галатея. К счастью, высокая поэзия наскучила огрятам уже через минуту — им нравятся только собственные стишки, и мы возобновили путь. Вскоре нам повстречались большие мохнатые звери. Доселе ничего подобного мне видеть не доводилось, поэтому я спросила: «Кто вы такие?», и двое больших самцов отозвались: «Мы — ведающие мёд, медведи». И правда, их морды были вымазаны мёдом. Ещё двое животных поменьше оказались ведающими медь; их зубы и когти были медными. А самки представились сотрудницами масс-медиа. В лапах они держали ручки и блокноты, и записывали каждое моё слово. Всё прояснилось, и мы снова пошли по направлению к дому.

— Но как насчёт тройного «М»? — повторил Сквернавец, пытаясь подавить всё возрастающее нетерпение.

— Скоро появится и он, — отрезала Жадейка. — Итак, нам пришлось остановиться, потому что мы встретили ещё и осляка. Это был маленький дырявый ослик, единственное существо, которое может жить в симбиозе с вихляками — с той их разновидностью, которая не вредит Ксанфу. Ог взвалил его себе на плечо, а Не-Ог улыбалась, пока не увяла вся окружавшая нас растительность, где пряталась колония вихляков. Тогда Ог опустил его возле колонии, убирая с нашего пути. Вихляки были очень благодарны и показали нам, где найти спелую времянику. А, поскольку её никогда не бывает слишком много, мы отправились туда, тем более, что времяника росла неподалёку, но сами мы бы точно её не нашли. Я набрала разных ягод, и мы снова пошли домой.

— Да когда же это закончится?! — взвыл Сквернавец, испытывая настоящий зуд нетерпения. Ему начинало казаться, что зелёная чаровница вряд ли стоит его усилий. Бесконечные разговоры раздражали не меньше, чем пленяла её красота.

— Уже скоро, — пообещала Жадейка, награждая его ещё одним взглядом. — Итак, мы пошли обратно и увидели Мака, который шёл в противоположную сторону. Я так удивилась, что хлопнулась прямо на свою мягкую пятую точку. Момент совпал с порывом ветра. Моя юбка задралась, и его взгляд упал на мои трусики. Он застыл на месте, как это обычно с мужчинами и происходит, и оставался манекеном, пока я вновь не поднялась на ноги. Я поняла, что это был шанс привлечь его внимание. Он ведь такой красивый… так что я решила ни в коем случае его не упустить. И так всё началось, а скоро мы поженимся. Огрята тем временем…

Но Сквернавец уже с головой погрузился в лимб. Он отправился на три года назад, прямо в заросли времяники. Поразмыслил полсекунды и приступил к созданию преграды. Расположив её на тропе — прямо напротив того места, где приземлилась Жадейка, он стал ждать. Теперь порыв ветра не взметнёт её юбку, та не задерётся, и мужчина не увидит её трусиков. Следовательно, девушка не привлечёт его внимания, и они благополучно минуют друг друга.

Он вернулся в настоящее. Жадейка всё ещё стояла под деревом — такая же хорошенькая, как и раньше.

— Выйдешь за меня? — осведомился он.

— О, это абсолютно невозможно, — сочувственно вздохнула она. — Я влюблена в Рента.

— Что ещё за Рент? — с отвращением переспросил он.

— Рент Ген — мой наречённый, — объяснила она. — Он видит вещи насквозь. При первой нашей встрече он увидел сквозь юбку мои трусики, и…

Какая досада! Он отвлёк от девушки внимание Мака только ради того, чтобы она досталась другому мужчине, которого привлекло то же самое. Что означало проигрыш для Сквернавца.

Но беседа с Жадейкой и создание искусственного препятствия утомили его настолько, что стараться завоевать её и дальше он уже не хотел. Что ж, свою долю удовольствия можно получить и другими способами. Его талант был поистине многогранен.

Перегнувшись через разделявший их стол, Сквернавец ухватил Жадейку за подбородок и впился в её губы страстным поцелуем. Тот оказался в меру хорош, несмотря на то, что удивлённо приоткрытые губы девушки на поцелуй не ответили. Она настолько не ожидала подобных действий с его стороны, что забыла вовремя их сжать.

Затем она отшатнулась и вскрикнула. В саду тут же появился огромный бирюк.

— В чём дело, милая? Этот недоносок тебе досаждает?

— Да, папа, — сказала она. — Он поцеловал меня!

— Надо же, — нахмурился мужчина и зашагал к Сквернавцу, на ходу поднимая кулак.

Однако тот уже скрылся в лимбе, меняя собственное недавнее прошлое. Это тоже дозволялось, хотя и с определёнными ограничениями. Если в течение дня он не менял чужие судьбы, можно было заглянуть на сутки назад; если менял — к последней перемене. Инача образовался бы временной парадокс. Значит, в запасе у него имелось целых пять минут — именно столько времени прошло с того момента, как он убрал Мака из соперников. Этого было вполне достаточно; Сквернавец отправился за секунду до того, как поцеловал Жадейку, и на сей раз целовать её не стал. Эпизод развоплотился.

Но воспоминания о нём сохранились. Он являлся единственным, в чьей голове они хранились. Как и память обо всех остальных событиях, которые по его вине никогда не случились. Каждое скверное деяние занимало в шкафу воспоминаний отдельную ячейку. В конце концов, какой смысл их совершать, если не ради того, чтобы знать и помнить об этом?

Жадейка всё ещё рассказывала о своём замечательном Ренте Гене, об их предстоящей женитьбе, и что после этого ему не понадобится применять своё особое зрение, поскольку она будет всё показывать и так.

— Ну, да, конечно, спасибо, — хмыкнул Сквернавец, подавляя неожиданный приступ ревности, и пошёл дальше. Симпатичная мордашка — но что с того? Как обычно, ухаживание ни к чему его не привело. А он терпеть не мог неудач.

Впереди, на некотором расстоянии, маячило очередное звено в цепочке хаоса. Годится, когда надо слегка приободриться. Наличие потрясающего таланта и отсутствие души в совокупности давали ему чудесную свободу. Но её было не достаточно. В дополнение требовалась девушка. Красотка.

Впереди он заметил животное, неторопливо трусившее в его сторону. Это и есть источник следующего беспорядка? Нет, чутьё молчало. А существо уже успело приблизиться. Похожее на волка, самец, но не оборотень. Чего оно хочет?

Сквернавец разглядел на животном обыкновенский ошейник с надписью, гласившей: «Меня зовут Босс. Я чёрный лабрадор, вешу 40 кг. Меня выгнали из дома, и я ищу новый. Вы можете мне поможете?».

— Конечно же, я могу помочь, — пожал плечами Сквернавец. — Но не буду. Пошёл прочь.

Пёс печально затрусил дальше. Раздражение всколыхнулось с новой силой, но такая мелочь не стоила того, чтобы совершенствовать свои способности в подлянках.

К намёку на возможный хаос он приблизился чуть позже. Им оказалась статуя морской ведьмы — чародейки, к которой Сквернавец всегда относился с почтением. Она отбирала тела у совсем юных девиц и пользовалась ими, пока те не приходили в негодность, а затем подыскивала следующие. Сколь многое должно знать существо, которое присутствовало в Ксанфе едва ли не с момента его сотворения!

Потом он увидел стоявшую у статуи девушку. Она тоже была хорошенькой, со светлыми волосами и кареглазая, но слишком юной. Заговор Взрослых непременно наказал бы мужчину, который позволил бы себе спутаться с ребёнком; у Сквернавца уже имелся за плечами подобный опыт, и повторять его не хотелось. Значит, и пользы от неё никакой. И всё же она поджидала его в эпицентре потенциального хаоса, а это нуждалось в расследовании.

Она тоже увидела его.

— Мимо тебя случайно собака не пробегала? Я, кажется, разглядела одну вдалеке. Наверное, она искала дом.

Сквернавец проигнорировал вопрос.

— Кто ты? — спросил он в ответ.

— Меня зовут Бекка, — откликнулась она. — А тебя?

Сквернавец опешил. К встречным вопросам он не привык.

— Почему ты хочешь узнать моё имя?

— Потому что мне сказали ждать тут конкретного человека, чтобы потом помогать ему во всём. Я хочу понять, ты — тот мужчина, или нет.

Звучало интригующе. Она не только оказалась в центре хаоса, но и возжелала ему помочь. Может, именно её он и искал, несмотря на молодость. Если она никому не расскажет, кто узнает? Попытка не пытка.

— Поцелуй меня.

— Нет.

— Если ты хочешь мне помочь…

— Не таким способом.

— Откуда тебе знать?

— Я слишком молода.

— А может, и не слишком, — сказал он. Потом схватил её и попытался вырвать поцелуй силой.

Внезапно в его объятиях очутился дракон с фиолетово-зелёной чешуёй.

Сквернавец отпрыгнул на пять минут назад и попробовал ещё раз. Они познакомились, и на сей раз он ответил на её вопрос.

— Меня зовут Сквернавец, потому что я вершу скверные дела. Ты ещё не собираешься с визгом от меня удрать?

— Полагаю, нет, — пожала она плечами. — Ожидается, что ты совершишь для Ксанфа нечто хорошее, с чем я тебе и помогу. Иначе добрый волшебник не отправил бы меня сюда.

— Добрый волшебник?! Это он послал тебя мне навстречу?

— Да. Разве ты не знал?

— Нет. С чего бы старому сморчку захотелось что-то для меня сделать?

— Не знаю. Но догадываюсь, что не для тебя, а для Ксанфа.

Сквернавец обдумал её слова. Любопытное дело. Он и понятия не имел о том, что волшебнику Хамфри о нём известно, да ещё и помочь старикан вознамерился. Может, лучше было бы и вовсе аннулировать это знакомство через лимб. Но он колебался. Добрый волшебник владел всей возможной в Ксанфе информацией, и если Сквернавец откажется от помощи в первый раз, в другой — вследствие ещё одного парадокса — он уже ничего против Хамфри сделать не сможет. Вдруг гном на это и рассчитывает? Нет, надо ему подыграть и изучить противника вблизи, не предпринимая ничего до той поры, пока Сквернавец не будет уверен в последствиях своей действий на все сто. Одно дело — обладать достойным магическим талантом; другое — пользоваться им с максимальной эффективностью.

А пока у него была девушка, умевшая превращаться в летающего дракона. Перспектив для романтики ноль, и не только в силу её молодости. Она могла защитить себя. Как он таких девушек ненавидел. И в то же время она могла пригодиться, если понять, каким именно образом можно воспользоваться её способностями.

— Отлично, — сказал наконец Сквернавец. — Можешь пока меня сопровождать. И если тебе не понравится то, что я делаю, просто уйти. — Так он избавится от неё безо всяких парадоксов, которые несомненно сыграют в пользу коварного Хамфри.

— Ладно, — согласилась Бекка.

Он совершенно точно связался с очередным источником хаоса, даже если не понял его сути до конца. Пока не понял.