Сквернавец

Глава 3 Причина

Если бы она получила указание помогать Сквернавцу не от доброго волшебника, а от кого-нибудь ещё, Бекка бы просто отказалась. Как правило, девушка старалась не иметь с такими, как он, ничего общего. Его нельзя было назвать красавчиком: мышиного оттенка волосы, обыкновенные глаза, никакой рельефности в фигуре и унылого вида одеяние. Что касается характера… На мгновение Бекке показалось, что он попытался поцеловать её против воли, и ей пришлось превратиться в дракона, чтобы противостоять этому. Вообще-то именно что показалось; на самом деле это была всего лишь дневная грёза, но всё же доверия Сквернавец не вызывал.

— Что за вопрос ты задала доброму волшебнику? — между тем, поинтересовался тот.

Бекка не видела вреда в честном ответе — да и в секрете свою цель не держала.

— О моём предназначении в жизни.

— И что он сказал?

— Что от меня зависит благополучие Ксанфа.

— Каким образом?

— Пока не знаю.

Сквернавец задумался.

— Ты меня заинтриговала, — наконец, сознался он.

Затем не произошло ничего особенного, но у Бекки снова появилось впечатление, что он покушался на её девичью честь — задирал юбку или что-то вроде этого, и ей снова пришлось обернуться драконом, чтобы откусить его голову. Разумеется, в действительности ничего такого не случилось, и голова Сквернавца осталась на месте, но в её памяти осталось странное полувоспоминание, будто бы всё это происходило, скажем, в параллельной реальности. Тревожное ощущение.

— Я должна тебе помогать, — напомнила она. — И на этом всё.

— Тогда раздобудь чего-нибудь съестного.

Значит, он счёл её служанкой. Это Бекке тоже не понравилось. Но, может, именно таким образом она и обязана ему помогать, чтобы повлиять на благополучие Ксанфа. И девушка отправилась на поиски снеди.

В болотистой местности на глаза ей попались кошачьи хвосты. Некоторые их разновидности считались съедобными, и Бекка потянула парочку. Но первый же издал пронзительное мяуканье, после чего кот — его обладатель — сорвался с места и скрылся среди ближайших кочек. Ой. Она приняла животное за растение; надо же, глупость какая.

Следующим девушка увидела дерево с незнакомыми плодами. Подойдя ближе, она хотела сорвать один из фруктов, напоминавших маленькие бомбочки, но от её прикосновения тот неожиданно взорвался, разбрызгав сок. Но ведь это точно не бамбуховые вишни; должно быть, плод просто перезрел. Бекка дотронулась до другого, пустого изнутри, но внезапно почувствовала себя опустошённой и отступила. Третий фрукт и вовсе дёргался на своём черенке во все стороны, не желая, чтобы его срывали. Четвёртый опутывали шипастые лианы, надёжно защищая от посягательств извне. Да что же это за дерево такое?

Затем она вспомнила, что где-то уже видела подобное: дерево относилось к виду ений, и плоды в действительности являлись ничем иным, как семенами зла. Уничтож-ение, опустош-ение, сопротивление, усложн-ение, и так далее. Умные люди обходили эту древесную породу стороной, ничего хорошего из неё не извлечь всё равно.

Неподалёку Бекка разглядела уныло обвисшие — будто они спали, — кусты с ягодами в виде закрытых глаз. Может, с ними ей повезёт больше? Сорвав одну из ягод, девушка уже собралась было отправить её в рот, но вдруг заколебалась, интуитивно почувствовав что-то неладное. Вместо того, чтобы проглотить ягоду, Бекка просто коснулась её языком.

И верно, её сразу начало клонить в сон. Это оказался соннник. Ягоды были вкусными, но пользу приносили лишь страдающим от бессонницы. В настоящий момент девушка в них не нуждалась.

Но на всякий случай Бекка сорвала несколько штук и спрятала их в сумочку. Возможно, они понадобятся позже.

Сделав ещё несколько шагов, она наткнулась на книгу в юбке. Что за странный каламбур?

— Привет, — нерешительно сказала Бекка. — Прости за любопытство, но что ты такое?

— Романтическая новелла, — отозвалась книга. — Новый женский романчик про любовь. Разве это не очевидно?

Хорошая мысля вечно приходит опосля.

— Я не очень люблю читать, — смущённо повинилась Бекка. — Просто ищу чего-нибудь поесть.

— Поиски еды могут обернуться долгой историей, — сочувственно откликнулась Новелла. — Думаю, кольчатый курильщик знает, где её можно найти. Он сидит вон там, — она показала направление страницей.

— Спасибо, — поблагодарила её девушка и направилась к кольчатому курильщику, неторопливо пускавшему колечки дыма попеременно из трубки, сигареты и кальяна. — Сэр Курильщик, вы не подскажете мне, где отыскать немного еды?

— У моего друга крохобора её полно, — ответил тот и погладил по голове притулившегося рядом грызуна.

Крохобор с готовностью распустил свои защёчные мешки и поделился с Беккой несколькими камнями и чем-то, что напоминало расплющенную тыкву.

— Но это не еда! — запротестовала девушка. — Это хрусталь, шпинель и внутренности от тыквы.

— Посмотри внимательней, — посоветовал Курильщик. — Хрусталь съедобный, им можно неплохо похрустеть и подкрепиться, шпинель — родственница шпината, её тоже употребляют в пищу, а тыкву только так и можно есть, это же гипнотыква.

Бекка вгляделась пристальней. Так оно и было.

— О, большое спасибо, — она завернула подарки в лист детской простыни и отправилась туда, где её ждал Сквернавец.

Благодарности, надо сказать, тот не испытывал вовсе.

— Что это за простыня? — раздражённо осведомился он.

— Я завернула в неё найденное, — пояснила Бекка. — Чтобы не запачкалось по дороге.

Сквернавец взял в руки кусок тыквы.

— Психотыква! Стоит откусить, и целый час будешь признаваться во всех дурных вещах, сотворённых тобой в течение жизни.

Бекка совсем позабыла о данном свойстве этой разновидности гипнотыквы.

— Придётся их выбросить, — печально сказала она. Затем неохотно собрала внутренности тыквы и положила их на небольшой плоский камень поблизости. Животные ими не побрезгуют; для них подобные признания опасности с собой не несли. Как и шизотыква, от которой появлялись галлюцинации не хуже, чем в деревне Магической Пыли.

Бекка откусила кусок хрусталя. Однако, пока хрустела им, оказалось, что тот частично уже затвердел до состояния полного камня, и, подвернувшись некстати девушке, выбил ей зуб. Ой! К счастью, в её сумочке имелось немного зубной пасты. Достав её, Бекка намазала зуб и вложила его обратно в рот. Паста надёжно склеила зуб с десной, и он стал таким же надёжным, как новенький! Главное — всегда готовиться к неприятностям заранее, чтобы те не застали врасплох.

К тому времени они уже отошли от статуи морской ведьмы достаточно далеко, и Бекка с облегчением вздохнула. Она слышала немало ужасных историй о проделках уродливой ведьмы. Зачем кому-либо интересоваться историей её жизни и тем более, запечатлевать её на память, Бекка решительно не понимала.

К ним приближалось ещё одно странное существо: огромное лицо с обрамлявшими его миниатюрными ручками и ножками.

— Что ты такое, во имя Ксанфа? — спросил его Сквернавец.

— Я Интерфейс, — ответило необычное создание. — Хотя в старину меня звали Шалтаем-Болтаем, ошибочно принимая за яйцо. Я могу упрощать и усложнять вещи, а не только падать со стен.

— Какие вещи?

— Взаимоотношения, например, — сказал Интерфейс. — Если бы между тобой и этой девушкой возникли чувства, я бы мог сделать их намного проще… или сложнее. Это мой талант.

Сквернавец поразмыслил. Затем искоса взглянул на Бекку, и этот взгляд ей совершенно не понравился.

— Значит, ты можешь заставить её показать мне трусики?

— Эй, погодите-ка! — запротестовала Бекка.

— Конечно, — кивнул Интерфейс.

— Ну, так вперёд. Сделай это.

— Не надо! — закричала Бекка.

— Нет.

— Что? — разозлился Сквернавец.

— Я отказываюсь. Она слишком молода.

— А что если я скажу, что ты ошибаешься?

— Неважно. Ей всего четырнадцать. Показывать что-то подобное она сможет не менее, чем через четыре года.

Бекка знала девушек, которые развлекались этим до совершеннолетия, но благоразумно промолчала.

— Сделай это в любом случае, — потребовал Сквернавец.

Интерфейс нахмурился: — Ты что, извращенец?

— Я Сквернавец и творю скверные дела. Так уж я устроен. И сейчас мне надо извлечь из этой девицы максимальную пользу для себя. Ты собираешься помочь?

— Конечно же, нет. Вместо этого я усложню ваши отношения так, что хуже не придумаешь. — Интерфейс сосредоточился.

…И внезапно оказался на тропе впереди них; он шёл, не обращая на парочку внимания, будто ничего не случилось.

— Что ты такое, во имя Ксанфа? — осведомился Сквернавец.

— Я Интерфейс, — ответило создание.

Бекка поразилась. Но ведь всё это уже происходило буквально три секунды назад. Как оно может повторяться?

Интерфейс разглагольствовал о тонкостях своего таланта. Бекка напряглась, ожидая грязного вопроса со стороны Сквернавца, однако на сей раз его не последовало. Вместо этого он произнёс «Как интересно» и со скучным видом побрёл дальше.

Бекка пришла в замешательство. В конце концов, когда молчание стало невыносимым, у неё сам собой вырвался вопрос:

— Что случилось?

— Ничего, — беспечно откликнулся её спутник.

— Нет, случилось. Мы встретились с Интерфейсом дважды, и он…

— А, это. Ты видела проявление моего таланта. Я могу отменять события прошлого.

— Ты хотел, чтобы он заставил меня показать тебе трусики! — обвиняюще сказала она.

— Попытка не пытка.

— И ты даже не сожалеешь о своём поведении!

— Разумеется, нет, — согласился он. — С чего бы? Уверен, что зрелище того стоит.

— У тебя вообще совесть есть?

Сквернавец притормозил, обдумывая вопрос.

— Полагаю, нет. Была когда-то; помню, не раз становилась на пути. Но с тех пор, как мы с демоном заключили сделку, она больше меня не беспокоит. Я променял душу на приличный талант. Совесть, должно быть, исчезла вместе с ней.

— У тебя нет души? — Брови Бекки поползли вверх.

— Не-а, — довольно кивнул он.

— Но как ты так живёшь? Душа нужна всем.

— Мне — нет. Прекрасно без неё обхожусь.

— Значит, когда ты попытался подглядеть мне под… у тебя нет никакого понятия о морали!

— Верно. Так почему бы тебе не перестать сопротивляться или не отправиться по своим делам?

Бекке ужасно хотелось последовать его совету и отправиться по своим делам. Но добрый волшебник послал её на помощь этому отвратительному человеку, и она была связана обязательством.

— Нет. Я остаюсь, но ничего тебе не показываю.

— Какая жалость, — безразлично пожал плечами Сквернавец.

Однако Бекка жаждала прояснить вопрос до конца.

— Ты и раньше пытался! Но я превратилась в дракона, так что ты отменил эти события.

Он обернулся к ней.

— А вот это уже интересно. Ты что, всё помнишь?

— Кое-что. Я думала, что всё происходит лишь в моём воображение. Но это случилось на самом деле, разве не так?

— Да. Случилось, и было отменено. В первый раз я попытался тебя поцеловать. Во второй — задрать твою юбку. Вид открылся превосходный.

— Вот уж нет! — Девушка вспыхнула. — Я превратилась в драконе, прежде чем ты успел что-нибудь увидеть.

Он кивнул, соглашаясь.

— Значит, ты, и правда, помнишь. Единственная из всех, кроме меня. Надо полагать, это является частью твоего таланта.

— Ты собирался посмотреть на трусики несовершеннолетней — и тебе абсолютно всё равно! — Бекка так рассердилась, что едва подавила желание принять драконий облик прямо сейчас.

— Конечно же, нет. Я испытываю досаду, поскольку мои попытки не увенчались успехом. Всё, что я вижу, — твои дурацкие ноги.

— Мне следовало бы не помогать тебе, а слопать раз и навсегда.

Сквернавец не испугался.

— Я бы просто это отменил. Воспоминания не помогут тебе меня слопать.

Наверное, он был прав, но это только довело Бекку до ручки. И тут она вспомнила о сонных ягодах, лежавших в сумочке. Если незаметно подмешать одну из них в его порцию, этот несносный человечишка уснёт, и она сможет его проглотить. Если бы хоть одна из его попыток увидеть Беккины трусики увенчалась успехом, она бы так и поступила. Но пока надо придерживаться указаний доброго волшебника и продолжать помогать Сквернавцу. Ей доводилось слышать о том, какими непонятными и не относящимися к вопросу поначалу кажутся ответы Хамфри, но в итоге всё обретает смысл. Девушка надеялась, что её служба тоже не лишена этого смысла. И когда-нибудь, желательно, в недалёком будущем, каким-то непостижимым пока образом она его уразумеет.

На тропе появилось ещё одно создание. Похоже, дорога им попалась оживлённая! Это напоминало волка. Может, Бекке повстречался тот самый, виденный ранее одинокий пёс? Нет, существо выглядело как-то иначе.

— Что ты такое? — поинтересовался Сквернавец.

— Я — теневой оборотень или оборотная тень, которую раз в день наводят на плетень, — представилось создание. — Вынюхиваю новости и заметаю правду хвостом.

— Среди твоих новостей нет информации о том, как мне увидеть трусики этой упрямой девчонки?

Бекка поёжилась. Стыда этот человек тоже был лишён. Наверное, стыд — часть совести, нравственности или души.

Волк посмотрел на девушку.

— Нет. Она же несовершеннолетняя.

Сквернавец так разозлился, что готов был взорваться. Но вместо этого взорвалась Бекка: смехом. Она просто не могла сдержаться. Как приятно видеть нашедшую на камень косу.

На сей раз её спутник не стал отменять событий. Он продолжал расспрашивать Тень.

— Что ты можешь сказать обо мне?

Тот подался вперёд и обнюхал собеседника.

— У тебя нет души, — констатировал он факт. — И ты обладаешь убийственно коварным магическим талантом.

— Не льсти мне. Добьюсь ли я поставленных целей?

— Это зависит от того, что у тебя за цели.

— Творить скверные деяния, поставить на уши весь Ксанф, прославиться и жениться на принцессе.

Теневой оборотень поразмыслил.

— У меня лучше выходит узнавать новости прошлого, нежели будущего. Возможно, ты и добьёшься своего, но я не уверен. Вокруг тебя собираются могущественные силы, которые могут тебя остановить.

— Какие ещё силы? — потребовал ответа Сквернавец.

Теневой оборотень вновь задумался.

— Мне их не вынюхать. Сейчас они далеко и держат свои замыслы в тайне. Приоткрыть завесу можно, поскольку о секрете знает больше десяти человек, но мне это не под силу. Знаю только, что с твоими врагами как-то связана эта девушка.

— Ты хочешь сказать, что эта нерасторопная клуша, которая не может ни показать мне что-нибудь интересное, ни оставить в покое, шпионит за мной?

— Нет. Ничего против тебя она не замышляет. Просто неявно относится к тем, кто против тебя. Это такое отношение, сути которого не поймёшь, пока не столкнёшься с ним лицом к лицу.

— Скажи мне что-нибудь ещё.

— Не могу. Тебя окружает слишком много смутных вероятностей, вследствие того, как ты меняешь реальность.

Бекка моргнула. Оборотная тень опять приближалась к ним издали.

— Ты отменил беседу, — поняла она.

— Разумеется. Не хочу, чтобы он знал, чем я занимаюсь.

Есть ли предел коварству этого человека?

Теневой оборотень подтрусил к ним.

— Где тут можно передохнуть и остановиться на ночлег? — спросил его Сквернавец.

— Продолжайте идти, и скоро его увидите, — откликнулся тот.

— Спасибо, — и Сквернавец продолжил идти в том же направлении без дальнейших разговоров. Волк побежал в противоположную сторону, не подозревая о том, что предыдущий их диалог был гораздо содержательней.

— Ты использовал его! — негодующе фыркнула Бекка. — Я всё помню. Точно так же отменишь и меня?

— Отменить кого-то совсем невозможно, — серьёзно ответил Сквернавец. — Только нашу встречу.

— И почему я тебе не очень-то верю?

— Потому что всей правды я тебе не сказал. Как понимаю, ты не совсем тупая.

— Значит, ты хочешь разузнать всё о том, какое отношение я имею к твоим врагам, а потом отменить нашу встречу?

— Разумеется.

Бекка решила поспорить.

— Ты лжёшь.

Тот пожал плечами.

— Ну, ты бы понравилась мне больше, если бы показала свои…

— Нет!

Он вздохнул.

— Если я открою тебе больше правды, ты мне их покажешь?

— Нет!

— Тогда ты вряд ли достойна моей компании.

Бекка осознала, что он, в общем-то, её компании и не хотел. Об этом говорили и предложения идти по своим делам. Но почему он вообще себя утруждает, если мог бы просто отправиться в прошлое и отменить их встречу? Так бы он точно от неё избавился. И всё же на это Сквернавец не пошёл. Нелогично получается.

Она попробовала ещё раз.

— Ну, покидать тебя я не собираюсь. Так же, как и что-либо тебе показывать. Почему бы тебе просто не отменить наше столкновение у статуи морской ведьмы?

— Какая же ты подлая.

— И стану ещё подлее, если от меня не отвяжешься. Ну, давай, сделай это. К чему ждать? Я тебе только мешаю.

— Думаешь, я этого не сделаю?

— Да, потому что не можешь.

— Могу, просто сначала хочу разведать обстановку во всей подробностях. Добрый волшебник не отправил бы тебя ко мне просто так, он что-то задумал. И мне нужно знать, что именно, чтобы отреагировать соответственно.

— Я не могу сказать тебе, по какой причине он послал меня к тебе, потому что сама её не знаю. Но буду счастлива расстроить твои планы, если смогу. Следовательно, либо отделывайся от меня, либо признай, что не можешь.

Сквернавец обдумал её слова.

— Если я скажу тебе всю правду, будешь ли ты прислуживать мне без этих утомительных споров?

Новое предложение отличалось от предыдущего в лучшую сторону. Роль служанки Бекке не нравилась, но девушка хотела выполнить своё обязательство перед Хамфри, и коварная магия Сквернавца пробудила её любопытство.

— Нет. Я буду помогать тебе с чем-нибудь рутинным, как сказал мне добрый волшебник, но на этом всё. Прислуживать я не намерена никому, — выплеснув эмоции, Бекка почувствовала себя лучше.

— Тогда как насчёт не вмешиваться в мои дела?

— Не вмешиваться? — непонимающе переспросила она.

— Не портить то, что я делаю.

— А как бы я могла этому помешать?

— Если я скажу, как, ты попытаешься расстроить мои планы. Таким образом, я ничего не могу тебе сказать, пока ты не пообещаешь не мешать.

Оу. Поразмыслив, Бекка поняла, что он прав. Речи о том, чтобы препятствовать деяниям Сквернавца, между ней и добрым волшебником, не шло. Как бы она ни хотела разрушить его подлые замыслы, вместо этого придётся ему помогать. Ладно, пусть так.

— Хорошо. Если обещаешь не смотреть на мои…

— ****! — выругался он. — Ты запечатала лазейку.

Её моментально оглушило плохим словом. Раньше Бекка никогда его не слышала, но узнала по звёздочкам. Однако, не желая показывать слабину, девушка преодолела сиюминутное замешательство.

— Так что?

— Ладно. Но лучше бы тебе прислуживать на пятёрочку.

— Я не рабыня. Просто согласна не ставить тебе палки в колёса. Гордость у меня есть.

— Договорились. Вот вся правда. Отменив прошлое один раз, я уже не могу отменить его снова, поскольку сталкиваться с самим собой нельзя. Отменить другой момент жизни того же человека дозволяется, но тот, первый, уже нет. Следовательно, раз я уже вмешался в нашу встречу в момент поцелуя, то утратил возможность отменить её целиком, сама понимаешь, почему.

Бекка нашла объяснение слишком сложным, чтобы разобраться сразу, но решила, что на сей раз он действительно говорит правду.

— Тогда зачем ты это сделал?

— Я не знал, что ты умеешь превращаться в дракона; ты захватила меня врасплох. Я отменил это автоматически. Подозреваю, добрый волшебник изначально знал, как всё обернётся, и нарочно подослал тебя ко мне.

Смысл в его словах присутствовал. Поступки Хамфри иной раз действительно можно было назвать хитрыми. Причина, по которой он отправил Бекку к статуе, начала проясняться.

— Что ещё?

— Я могу отправляться в прошлое не дальше, чем на четыре года назад, — именно тогда я заполучил этот талант. И могу отменить собственное прошлое до этого дня, если только не отменил что-нибудь ещё в то же время.

— Собственное прошлое? Значит, ты не помнишь содеянного?

— Нет. Помню всегда. Просто иногда приходится удирать от неприятностей.

— С чего бы это? — иронически хмыкнула Бекка.

Сквернавец её сарказма не заметил.

— В последний раз это случилось, когда я поцеловал красотку, и её грубиян-отец застукал меня на месте преступления.

Бекка едва удержалась от смеха.

— И тебе пришлось быстренько уносить ноги!

— Верно. Я отменил поцелуй. Для меня он остался вполне реальным, но не для неё. — Он взглянул на Бекку. — Так что, если вознамеришься одарить меня поцелуем, я могу отменить его, и…

— Нет! — Целовать его девушке совершенно не хотелось; а ещё она подозревала, что одним поцелуем дело не ограничилось бы, и после отмены всего этого Бекка даже не смогла бы кому-нибудь пожаловаться. Всё сохранилось бы в тайне, а Сквернавец никогда бы не признал этого вслух, поскольку был отъявленным лжецом. Вот ещё одна причина, почему он до сих пор не избавился от Бекки, надеясь со временем каким-либо образом получить доступ к телу хорошенькой попутчицы. Если бы она не была драконеской, дело быстро приняло бы дурной оборот. Как, надо полагать, добрый волшебник и предвидел. Уважение девушки к мудрости Хамфри выросло ещё на пару дюймов, хотя ситуация нравилась ей не особо.

Действительно ли теперь Бекка знала всю правду? Может, и нет.

— Ты сказал, что не можешь отменять людей, но мне это кажется враньём. Ты на это способен?

— Терпеть не могу растрачивать враньё впустую, — уклонился от ответа Сквернавец.

Она явно угадала.

— Сделка не состоится, если ты не расскажешь правду целиком и полностью.

Он вздохнул.

— Да, иногда могу, если они достаточно молоды. Предотвращаю встречу их родителей. Так что я тебе не соврал, это была полуправда. Я не смогу отменить тебя или кого-либо старше четырёх лет.

Похоже, дальше уточнять было, и вправду, нечего.

— Поняла.

— Есть ещё кое-что, — сказал Сквернавец. — Если случится так, что я окажусь там, куда ты случайно повернёшься во сне спиной, и кое-что откроется моему взгляду, моей вины в этом событии не будет.

Этот человек никогда не сдастся!

— Не вижу проблемы.

Он тонко улыбнулся, думая, что вновь приоткрыл лазейку.

Они добрались до места ночлега, зачарованного против опасных хищников и с растущими в изобилии пирожковиями. Гусеницы оставили здесь две больших палатки-кокона, которые уже им не требовались; к тому же, на поляне виднелись подушечные и одеяльные кусты. Тут были даже жучки-мусорщики, живо подбиравшие всё, что оставляли после себя путешественники. Идеально.

Той ночью Сквернавец спал в одной палатке, а Бекка — в другой. Девушка улеглась поудобней, но заморачиваться одеялом не стала. Она знала, что её ненадёжный спутник непременно нарушит своё слово и попытается подглядеть за ней ночью, но её это не тревожило. Обернувшись драконом, Бекка свернулась калачиком и мгновенно погрузилась в сон.

Утром Сквернавец демонстрировал все признаки плохого настроения, и девушка прекрасно знала причину: он проник в палатку, чтобы увидеть женские трусики, но разглядел лишь спящего дракона. Она подавила улыбку. Бекка никогда не понимала мужчин, которые с такой страстью рвутся увидеть предмет, чей вид неизбежно их парализует. Но никто и не утверждал, что эти мужчины разумны.

Они освежились, при чём Бекка проделала это в облике дракона, искупавшись в ближайшей реке, и лишь затем вновь превратившись в человека. К её счастью, чешуйки без проблем становились одеждой, и обнажаться было без надобности.

Путники позавтракали пирогами. Затем Сквернавец заговорил.

— Я чувствую источник вероятного хаоса.

— Что?

— Предстоящую встречу с чем-то значительным, обладающим большим потенциалом. Я собираюсь разведать, что или кто это, а потом, возможно, отменить его. И ты не будешь этому препятствовать.

— Да, таков был уговор, — согласилась Бекка. — В отличие от некоторых, совесть у меня есть, и я сдержу своё слово.

— Я своего тоже не нарушал.

— Разве ты не прокрался тайком в мою палатку прошлой ночью?

— Я имел в виду, что не видел того, чего ты не хотела показывать.

Очко в его пользу. Сквернавец сдерживал обещания, когда альтернативы не предвиделось.

— Чем новая встреча отличается от уже виденных мной?

— Пока ты наблюдала только мелочи. Это событие обещает стать грандиозным.

— Если ты отменишь его в любом случае, к чему стараться? Почему бы просто не пойти другим путём?

— Потому что именно так я получаю от жизни удовольствие. Меняя участь окружающих на худшую, чем у меня самого.

Девушке потребовалось несколько минут, чтобы проникнуть в суть этой фразы.

— Тебе нравится, когда другие несчастны из-за тебя?

— Да! Это поднимает меня выше них.

— Но почему ты не используешь свой талант, чтобы улучшить собственную судьбу, не унижая других?

— Если бы я мог. Я бы хотел жениться на принцессе и провести остаток своих дней в приятном безделье, как уважаемый всеми человек. Но подходящей принцессы не нашёл. Пока от меня шарахаются даже обычные девицы, — он искоса взглянул на Бекку, но та предупреждающе показала драконьи клыки. — Делать всех несчастными гораздо проще.

Логика в его словах имелась, но сочувствия Бекка не испытывала.

— Почему бы тебе сразу не поцеловать принцессу вместо того, чтобы связываться со случайными незнакомцами?

— Если найду, постараюсь на славу. А до этого ещё поброжу в поисках беспорядков.

Бекка спросила себя, не должна ли она помочь ему отыскать принцессу. Но никаких принцесс среди её знакомых не водилось.

— Ладно, я буду просто смотреть и не вмешиваться.

— Спасибо, — неискренне поблагодарил он. — Нам сюда. — И пошёл обратно по тропе, которой они следовали накануне.

— Но мы же именно отсюда и пришли! — запротестовала она.

— Меня ведёт чутьё, а оно говорит, что источник хаоса в той стороне. В какой, мне безразлично.

Таким образом, они направились обратно к статуе морской ведьмы. Бекка предпочла бы что-нибудь другое, поскольку статуя казалась ей жуткой, но выбора у девушки не было.

Примерно через час они столкнулись с молодой женщиной, которая шла им навстречу.

Она была слегка небрежно одета и растрёпана, но весьма симпатична. Чёрные волосы струились по ветру, из-под бровей сверкали чёрные же глаза. С одеждой творилось что-то странное: будто девушка срывала её, не задумываясь о размере и сочетании одного предмета с другим. Однако под застёгнутыми как попало пуговицами блузки пряталась вполне достойная взгляда грудь. Глазные яблоки Сквернавца немедленно нагрелись. Бекка с отвращением отвернулась.

— Кто ты? — поинтересовался Сквернавец в своём обычном пренебрежительном тоне.

Чудное создание рассмеялось; смех прозвучал чем-то средним между скрипом двери и визгом несмазанных колёс.

— Меня зовут Анна Архия. Мой талант заключается в рассеянности.

Это уж точно. Можно было догадаться с одного взгляда на её платье и причёску. Но Сквернавец всё ещё не мог оторваться от небрежно застёгнутого, но такого наполненного декольте.

Ещё одна странность: каждый раз, когда девушка что-то произносила, над её головой появлялось неясное облачко, которое тут же начинало таять. В самом деле, необычная персона.

Пока Сквернавец отвлёкся, Бекка воспользовалась моментом и задала вопрос.

— Что это за пузырь над твоей головой?

— Ну, это история средней длины, — сказала Анна. — И довольно суматошная… или, возможно, надо сказать «сумасбродная».

— Давай, расскажи её, — кивнул Сквернавец. — Мы внимательно слуш…

Но его голос оборвался на полуслове, уронив «аем» на землю, поскольку одна из пуговичек на полной груди, не выдержав глубокого вдоха Анны, расстегнулась. Бекке не хотелось признавать, что она завидует подобной способности влиять на мужчин, поэтому она промолчала. Сквернавец же стоял дурак дураком, уронив челюсть.

— Я прибыла из Обыкновении, — начала та. — Я всегда была немного рассеянной; мои мысли то и дело обрывались. А потом забрела в эти земли… как они называются, кстати?

— Ксанф, — ответила Бекка.

— Занф, — согласилась Анна. — В общем, я забрела сюда, сама не зная, как. Кажется, просто заблудилась, не могла найти выход и решила идти по первой же попавшейся тропинке. Так я шла и шла, думая о том, что буду идти, пока куда-нибудь не приду, или, может быть, вечно, или нет, и…

— Ясненько, — перебила её Бекка. Рассеянность девушки была налицо, требовалась помощь со стороны. — Так что там с пузырём?

— Пузырь? — Анна взглянула вверх и увидела, как тает очередной. — А, ну, да. Похоже, мои мысли продолжают разбегаться так же резво, как делали это в Обыкновении. Иногда я не могла вспомнить, о чём думала в последний раз, пока не происходило что-нибудь, что наталкивало меня на эту мысль снова. А иногда я искала и не находила их неделями, и это так раздражало, и…

— Пузырь, — снова напомнила Бекка.

— Ой, да. Когда я очутилась в этой волшебной стране — как её там? — Ксанаду… мои потерянные мысли стали взмывать к небу в таких вот облачках, как в каком-нибудь комиксе или в немом мультфильме, и это постоянно меня отвлекало. Понятия не имею, какую пользу из них можно извлечь. Ну, и я пошла, куда глаза глядят, в надежде оказаться хоть где-нибудь… вот только сама не знаю толком, что ищу, — Она подняла руку к волосам, чтобы пригладить очередную выбившуюся из причёски прядь, и нечаянно заслонила точку, куда пялился Сквернавец.

— Ищешь… — эхом отозвался он. Затем встрепенулся. — Значит, ты не принцесса.

Анна рассмеялась.

— Принцесса? Вы подумали, что я принцесса? Это, и в самом деле, странно, потому что да, я принцесса!

Настала очередь Бекки ронять челюсть.

— Правда?

— Разумеется. Вот только очень рассеянная. Может, здесь, в Ксанфусе, этому и не придают значения, но дома, где меня все потеряли… кстати, вы не знаете, как я могла бы вернуться домой? Я потерялась и очень хочу как-нибудь найтись.

Анна опустила руку, открывая заманчивый вид, и взгляд Сквернавца оказался прикован к нему снова. Если бы его глазные яблоки могли передвигаться самостоятельно, они бы наверняка выпрыгнули из глазниц прямо в эту соблазнительную ложбинку и катались бы по вожделенным холмам вечно.

— Дай-ка, помогу тебе застегнуться, — сказала Бекка и вставила выскользнувшую пуговичку обратно в петельку.

Это заставило Сквернавца очнуться. Бекка испытывало немалое желание оставить его на месте — парализованным, — но задача перед ней стояла противоположная. Кроме того, беспрестанное колыхание в вырезе блузки её раздражало.

— Какие мысли ты теряешь? — спросил Сквернавец.

— О, любые, — пожала плечами Анна. — Друзья говорят, что я утрачиваю… утрачиваю… — Но она опять позабыла, что хотела сказать.

В облачном пузыре над её головой появилось изображение кухонной раковины, забитой чашками и тарелками.

— О грязной посуде? — наугад спросила Бекка.

— Да, точно! Что я утрачиваю здравый смысл настолько, что потеряла бы даже кухонную раковину, если бы могла. И пару раз, дома, мне это удалось, ведь я никогда не успеваю вовремя вымыть посуду. И… и…

На сей раз внутри пузыря появилось изображение стойки с посудой. Стойка накренилась, и чашки с тарелками устремились вниз, разбиваясь налету. Некоторые осколки даже вылетели за пределы пузыря и упали на землю.

— Ты действительно принцесса? — уточнил Сквернавец.

— Конечно же! Среди нормальных людей подобной рассеянности не встретишь. Я должна найти дорогу обратно во дворец, или как его там, чтобы мои усталые ножки отдохнули, а я утолила голод кусочком тортика.

— Поцелуй меня, — попросил Сквернавец. Словесное изящество было ему не свойственно.

— Ну, разумеется, — Анна повернулась к нему и запечатлела на его губах самый пламенный поцелуй, который только доводилось лицезреть Бекке. Поцелуй, к тому же, продолжался так долго, что эти двое даже успели позабыть, как дышать. Бекка испытывала и отвращение, и восхищение одновременно. Принцесса была поистине странной и какой-то агрессивной даже.

Видимо, Сквернавец пришёл к похожему выводу. Он отстранился.

— Мы слишком спешим, — выдохнул он.

— Нет, ты кажешься замечательным молодым человеком, — возразила Анна Архия. — Давай вызовем аиста несколько раз подряд, — и опять потянулась к нему губами.

— Давай сначала всё обсудим, — попятился тот. Бекка почти посочувствовала своему скверному приятелю. Сейчас рассеянность Анны под натиском её интереса к потенциальному жениху слегка отступила.

— В этом нет нужды, прелестное создание, — Положив ладони на свою блузку, Анна распахнула её одним резким движением. Облако над её головой показало, как падает к ногам девушки оставшаяся одежда.

Внезапно Анна замерла. Сквернавец тоже. Пузырь дрогнул и отсоединился от принцессиной головы.

Поражённая Бекка созерцала картину молча. Что происходит? Это было так странно, что она ничего не могла понять. Но внутри пузыря уже появилось новое изображение, и девушка сосредоточилась на нём.

Сквернавец плыл сквозь пространство и время, где всё выглядело туманным и ненастоящим. Призрачный пейзаж на фоне показывал, что он остаётся в пределах Ксанфа. Он путешествовал назад во времени, намереваясь что-то отменить! Бекка наблюдала за тем, как именно осуществляется отмена событий прошлого. Впервые. Сквернавец что-то искал, и, пока продолжались его поиски, ничто не осмеливалось случиться.

Наконец, он нашёл, что искал: место и время, где Анна Архия случайно забрела в Ксанф. Это оказалась тропа с развилкой; одно из ответвлений вело на полуостров, которым правила магия. Сквернавец пересадил на тропинку пару тернистых кустов, чтобы больше ей никто не смог воспользоваться. Затем он направился обратно в настоящее.

Анна Архия растаяла в воздухе вместе со своим пузырём. Исчезла. Бекка осознала, что принцесса никогда не появлялась в Ксанфе.

— Ты видела? — спросил Сквернавец.

— Да. Ты отменил её появление в Ксанфе.

— Я обязан был это сделать. Она была странной.

С этим Бекка не могла не согласиться, и всё же заспорила.

— Я думала, её грудь тебе приглянулась.

— Да. Но чем больше мы говорили, тем менее адекватной она становилась. Она не принцесса.

— Она так странно повела себя по отношению к тебе.

— Да уж. Я не мог её понять, так что пришлось от неё избавиться. Рад, что с этим покончено.

— Но ты же мог… мог вызвать с ней аиста, если бы подождал ещё чуть-чуть.

— Я хотел. Но не рискнул быть вовлечённым в то, чего не понимаю до конца. Это опасно. Пришлось остановить её, прежде чем я бы совсем утратил контроль над ситуацией.

Ему не нравилась мысль о потере контроля над ситуацией. Это можно было понять. Разболтанность Анны Архии его насторожила. Может, Сквернавец и лишился совести, но дисциплинированность осталась при нём.

— Значит, в этот раз твоё чутьё ошиблось.

Он кивнул.

— Впервые на моей памяти, но это так. Я заподозрил, что её подослали, как и тебя, но она действительно сбилась с пути в Обыкновении. — Он пожал плечами. — Ну, пошли дальше.

Они направились в обратную сторону по той же тропе. Затем Бекка ощутила ужасный холод. Что-то вселилось в неё — нечто невероятно кошмарное. Но девушка не могла ни проникнуть в его суть, ни сражаться с неизвестным. Чувство было такое, будто она вдыхает загрязнённый воздух. Дыши и страдай или задыхайся.

«Ты привыкнешь, дитя.»

Что это было? Голос словно бы прозвучал внутри её головы. Но как это возможно? Галлюцинациями Бекка не страдала.

Её тело продолжало шагать рядом со Сквернавцем, будто ничего не случилось. Она не знала, что именно происходит, но ужасно хотела, чтобы он это отменил. Бекку охватила паника.

«Я морская ведьма, дитя, и завладела твоим прекрасным юным телом.»

Морская ведьма! Но этого не может быть. Она же заключена в пруд Мозгового Коралла.

«Мне удалось сбежать. Теперь поделись со мной всеми своими воспоминаниями.»

Бекка отчаянно пыталась освободиться из кошмарных тисков колдуньи.

«Если ты будешь сражаться со мной, я причиню тебе боль.»

И всё же Бекка сражалась. Что может быть хуже, чем оказаться во власти морской ведьмы, которая отбирала у хорошеньких девчушек тела и превращала их в изнемождённых годами старух. Лучше умереть!

По телу прошла волна ужасной боли. Каждая мышца, каждая кость горели, как в аду. Бекка попыталась превратиться в дракона, но это её не спасло; боль не уходила.

Она обнаружила, что лежит на земле в своём естественном обличье.

— Что случилось? — раздражённо осведомился Сквернавец. — Ты что, не можешь одолеть пару миль без обморока?

Если бы только он знал! Но её губы выпустили лишь лживые слова:

— Просто споткнулась, малыш. Сейчас встану.

Её тело послушно поднялось и вновь приняло полностью человеческий облик. Ноги зашагали. Сквернавец больше не обращал на неё внимания.

«Боль… как я и обещала. А теперь отдай мне воспоминания.»

Попытки сопротивления ни к чему не привели; кошмарная боль вернулась, и Бекка ничего не могла с ней поделать. Все её силы, включая силу воли, подошли к концу. Девушка сдалась, погрузившись в немое отчаяние и позволяя морской ведьме проникнуть в её разум.

«Так вот что произошло! Я-то думала, что мне уже досталось прелестное тельце, но он отобрал его, прежде чем я успела завладеть им окончательно. Какое скверное деяние.»

Да, так он и поступил. Теперь было ясно, что морская ведьма вселилась в тело Анны Архии и утратила его, когда Сквернавец предотвратил появление девушки в Ксанфе. Он оказался умнее, чем сам себя считал; решение не связываться с тем, чего не понимает, было более чем правильным. Пришлось бродяжничавшей ведьме подыскивать себе новое тело, которым по несчастью оказалось тело Бекки.

«Верно, дитя. И это отличное тело, юное и очаровательное. Оно будет служить мне годами.»

Что же будет с ней? Бекка ужаснулась своему вероятному будущему.

«Пусть тебя это не беспокоит, малышка. Действительность превзойдёт твои самые худшие кошмары. Теперь твоё тело принадлежит мне, и я буду пользоваться им, пока не надоест, а затем уничтожу. Ты обречена.»

И она даже не могла ни о чём предупредить Сквернавца.