Сладкое искушение

Глава 18

Я медленно отвернулся от камина и посмотрел на свою молодую жену. Она была бледна, ее губы приоткрылись от ужаса после моего рассказа.

— Когда я женился на Гайе, она была влюблена в своего сводного брата. Тогда я этого еще не знал. Ее родители были в курсе, но предпочли не разглашать эту информацию. Возможно, теперь ты понимаешь, почему я остерегался Кристиана.

Джулия прикрыла рот ладонью и уставилась в пол, будто ей было невыносимо смотреть на меня. Я не мог винить ее за это. Эта история потрясла даже моего отца и Фаро.

— О Боже мой!

Я поморщился. Я ненавидел вспоминать и еще хуже говорить о том, что произошло, но еще хуже было выражение лица Джулии, когда она узнала правду.

— После того как я женился на Гайе, она спросила меня, может ли ее сводный брат стать одним из ее телохранителей. Я согласился, потому что она была несчастна вдали от дома, и думал, что это поможет. Я хотел, чтобы она нашла счастье в нашем браке.

Джулия кивнула, не поднимая головы.

— Ее родители? Ты их убил.

— Да. Они предали меня. Их ложь стоила жизни Гайи и Андреа.

Она резко втянула воздух, охваченная ужасом. Джулия была хорошей девочкой. Доброй и позитивной, готовая видеть свет даже в темноте. Я втянул одну женщину в пропасть. И отчаянно надеялся, что Джулию не постигнет та же участь.

— Гайя практически просила тебя убить их в своем последнем письме.

— Она хорошо меня знала.

Иногда я делился с ней подробностями своей работы, когда меня особенно трясло или когда она интересовалась, что случалось нечасто.

Джулия отрицательно покачала головой. Она сказала, что наш брак будет обречен, если я не расскажу ей правду, но у меня было такое чувство, что данная правда только что положила конец тому, что расцвело между нами. Потеря Гайи не причинила боли. Во-первых, потому что она предала меня, и во-вторых, потому что я никогда не любил ее. Потерять Джулию — я бы этого не пережил. Мы были вместе недолго, но за несколько недель нашего брака она скрасила мои дни больше, чем я мог себе представить.

— Я никогда не поднимал руку на Гайю, даже тогда. Я бы никогда ее не убил. Что бы ты ни решила, тебе не нужно беспокоиться о своей безопасности, Джулия. Я не причиню тебе вреда.

Я не могла дышать. Услышав, как Кассио рассказывает о случившемся грубым, горьким голосом, я глубоко встревожилась. Все оказалось гораздо хуже, чем я ожидала. Мысль о том, чтобы обнаружить Кассио с другой женщиной, терзала меня. Насколько хуже это должно было быть для него? Найти свою беременную жену с ее сводным братом, человеком, которому он доверял, и узнать, что его дети, возможно, даже не его. Это было слишком ужасно, чтобы даже думать об этом. Даже я не была уверена, как бы поступила в подобной ситуации. Возможно, он и не убил кого-то, но я не была человеком, воспитанная, чтобы выжить в мафии.

Увидев выражение моего лица, Кассио мрачно улыбнулся.

— Это тот мужчина, за которого ты вышла замуж, Джулия. Пойму, если ты сейчас боишься меня. Я не стану мешать тебе переехать в другую спальню, но ты, конечно, понимаешь, что нам придется остаться женатыми ради Симоны и Даниэле. Они не могут потерять и тебя тоже.

Я вскочила на ноги, забралась на колени к Кассио и обхватила его руками, даже когда он напрягся. Я крепко поцеловала его. Боже, это было ужасно. Всё. Конечно, нехорошо, что Кассио убил человека в приступе ревности, но он был убийцей, и он, как и все мужчины в нашем мире, убивал и за меньшее. Часть меня это понимала.

В глазах Кассио смущение смешалось с неуверенной надеждой.

— Что… что ты делаешь?

Я прижалась лицом к его горлу. Он легонько обнял меня за плечи.

— Джулия? Скажи что-нибудь.

— Я вовсе не боюсь тебя.

Я не боялась. Может, мне и следовало бы бояться, но я всегда знала, что Кассио способен на жестокость ради таких пустяков, как власть и деньги. То, что он убил, потому что кто-то причинил ему боль, только доказывало, что он не был бесчувственным убийцей.

Кассио просунул палец мне под подбородок и приподнял мое лицо.

— Ты слышала, что я сказал.

— Слышала. Ты защищал Даниэле и Симону. Сохранил жизнь Гайи, несмотря на то, что она сделала. Я знаю, что многие мужчины так бы не поступили. Это больше, чем я ожидала, зная истории о тебе.

Рот Кассио цинично скривился.

— Полагаю, это хорошо, что твоё впечатление обо мне было уже плохим с самого начала.

Я закатила глаза, надеясь разрядить обстановку.

Кассио погладил меня по щеке.

— Только ты заставляешь меня чувствовать себя лучше, оскорбляя простым взглядом.

Я схватила его за плечи, приблизив наши лица.

— Ты хотел оставить прошлое в покое, и я хочу тебе помочь. Перестань думать, что я собираюсь сделать то, что сделала Гайя. Я не она, и определенно не окажусь в постели со своим братом. Даже от одной мысли об этом меня тошнит. И не буду изменять тебе ни с кем другим. Я хочу тебя, и верна тебе. Можешь протащить эту информацию через свой толстый череп?

Кассио указал на свою грудь.

— Здесь, я знаю, что ты не Гайя. — потом указал на свою голову. — Вот в чем проблема. Я не очень доверчивый человек и никогда им не был. Теперь уже меньше, чем когда-либо. Но я стараюсь, — он обхватил мою голову и прижал наши губы друг к другу, прежде чем прошептать: — Я не могу потерять тебя.

— Ты не потеряешь. Нет, если продолжишь работать над своими проблемами доверия, если продолжишь бороться за нас, потому что я чертовски уверена, что готова отправиться на войну за этот брак и наших детей.

Кассио медленно отступил назад.

— Что ты сказала?

Я поджала губы.

— Что я готова сражаться за нас.

— Нет, — хрипло ответил он. — Ты сказала «наши дети».

Я покраснела. Мало того, что я почти призналась в своих чувствах к Кассио, я еще и проговорилась, что хочу, чтобы Симона и Даниэле были нашими, а не только его. Я знала их всего месяц, но мне предстояло находиться рядом с ними еще много лет. Надеюсь, когда-нибудь они станут моими в своем и чужом мнении.

— Я знаю, что они твои… не мои, не совсем, но мне немного больно, когда ты говоришь, что они твои дети, будто я не забочусь о них…

Кассио рывком притянул меня к себе и яростно поцеловал. Я прижалась к нему, почти задыхаясь, когда он, наконец, отстранился.

— Я не заслуживаю тебя, Джулия, но мои дети… наши дети заслуживают.

— Я очень, очень позабочусь о них. Даже если ты никогда не захочешь сделать другого ребенка, со мной все будет в порядке, потому что я буду воспитывать их так, как если бы они были моими собственными.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Это то, что я тоже делаю.

Я заглянула ему в глаза.

— Ты когда-нибудь делал тест на отцовство?

Я была совершенно уверена, что знаю ответ.

— Нет, — ответил Кассио.

Одно это слово заключало в себе столько эмоций. Любовь к Симоне и Даниэле, решимость заботиться о них, но также и страх.

— Значит, ты не знаешь, твои ли Даниэле и Симона?

— Нет. Симона и Даниэле выглядят как их мать… как…

Как сводный брат Гайи.

— Но у них такой же цвет волос, как у твоей сестры.

— Да, — согласился он, но в его голосе прозвучало сомнение, и я поняла почему. Теперь, действительно думая об этом, я должна была признать, что ни Симона, ни Даниэле не имели никакого сходства с их отцом. При мысли о такой возможности у меня защемило сердце. Я судорожно сглотнула.

— Почему?

— Потому что я люблю их и чертовски боюсь, что результаты анализов могут это изменить. Особенно Даниэле… мне невыносима мысль, что я могу обидеться на него за то, что он похож на Андреа. — его голос дрожал.

— Ты действительно думаешь, что любил бы Даниэле меньше, если бы он не был твоим?

— Понятия не имею, — признался Кассио грубым голосом. — Я ни хрена не знаю, поэтому и не хочу рисковать. Я лучше не буду знать правды, лучше буду жить во лжи, чем причиню боль Даниэле или Симоне.

Я обхватила ладонями его щеки.

— Это твои дети, Кассио.

— Ты не можешь знать…

— Они твои. Потому что ты любишь их, потому что ты растишь их, и потому что они любят тебя как своего отца. Вот что имеет значение.

— Да, — сказал он через мгновение. — Как ты можешь быть такой чертовски мудрой и доброй, Джулия? Это я должен давать тебе советы. Ради бога, я почти вдвое старше тебя.

Я пожала плечами.

— Мне пришлось быстро повзрослеть.

Кассио убрал челку с моего лба, и его лицо омрачилось тоской.

— Благодаря мне. Я думал, что ты еще один ребенок, о котором необходимо заботиться после нашей первой встречи, слишком юная, чтобы справляться с обязанностями моей жены, но ты доказала, что я ошибался. Ты заботишься о моих детях, об этой собаке, даже обо мне.

— Лулу. Вот как ее зовут.

— Андреа подарил ее Гайе за несколько недель до того, как я узнал об этом.

— Ох.

Это объясняло, почему он едва мог смотреть на Лулу. Она напоминала ему о слишком многих обидных вещах.

— Это не ее вина.

— Она слизывала кровь Гайи!

Я съежилась, не желая вдумываться в этот тревожный образ.

— Она собака. Она не хотела ничего плохого.

Кассио с усталой улыбкой склонил голову набок.

— Ты можешь оставить ее себе, но не жди, что я обрету связь с этим животным.

Я подавила ответное желание. Некоторые вещи требуют времени. Я провела кончиками пальцев по заросшей щетиной щеке и подбородку Кассио.

— Ты знаешь, почему Даниэле избегает тебя? Он что-нибудь видел?

— Он не присутствовал ни при убийстве Андреа, ни во время моей стычки с Гайей, — он потянулся за своим стаканом и сделал большой глоток. — Сразу после смерти Андреа с ним все было в порядке. Но в последующие недели он отстранился, а потом, после самоубийства Гайи, я не смог до него достучаться. Даниэле таит обиду на меня. Я вижу это по его глазам. Раньше мы были близки, но все изменилось… он не хочет говорить, так что не знаю, что именно сказала ему Гайя или что он увидел.

Я прижалась лбом к его лбу.

— Мы все выясним вместе. Ради нас. Ради наших детей.

Зная, что я делаю сейчас, мурашки побежали по моей коже, найдя Даниэле в спальне его матери на следующее утро. Я почти видела ее лежащей там, судя по тому, как живо и грубо Кассио описал эту сцену. Комок встал у меня в горле, увидев Даниэле, свернувшегося калачиком на боку. Хотелось бы мне знать, что творится у него в головке, если он видел больше, чем предполагал Кассио. Я медленно подошла к Даниэле, пытаясь выбросить эти образы из головы. Насколько хуже должен был чувствовать себя Кассио, переступая порог этой комнаты?

Я взяла Даниэле на руки, и он проснулся в моих объятиях. Нести его было нелегко, так как он уже не был ребенком. Кассио вышел из детской, держа на руках Симону. Он нежно взъерошил волосы Даниэле, но все же наклонил голову.

Я ободряюще улыбнулась Кассио.

— Вернусь домой к ужину, — пообещал он перед уходом.

Как и каждый день, Элия отвозил детей, Лулу и меня в собачий парк. Даниэле было позволено брать поводок, когда мы прогуливались по остальной части парка позже в тот же день. Сегодня он даже не попросил свой планшет. Лулу требовала всего его внимания, и он охотно его уделял. Было чудесно видеть, как они становятся все ближе.

Элия устроился на скамейке, а я держала Симону за ее крошечные ручки, чтобы она могла неуверенно шагать по дорожке. Даниэле сидел на земле, помогая Лулу вырыть яму в холодной земле палкой, которую он нашел. Он был грязным, и рыть ямы в парке, вероятно, было запрещено, но я не остановила его.

— Лулу.

Я замерла и почти отпустила Симону, что вызвало у нее сердитый крик, но мои глаза были прикованы к Даниэле, который только что заговорил. Не для меня, и не громко, но я услышала это слово. Я с трудом сглотнула, пытаясь решить, стоит ли мне пытаться вытянуть из него еще несколько слов. У него был тихий, мягкий голосок, и я хотела слушать его весь день.

Я решила не давить на него, даже если будет трудно. Вместо этого я пристально посмотрела на Симону.

— Хорошая девочка.

Она усмехнулась и сделала еще пару неуверенных шагов. Как только мы вернулись домой, и у меня появилось немного свободного времени, я взяла телефон и позвонила Кассио. Я не могла больше ждать. Он ответил после первого гудка.

— Что случилось?

Напряженная тревога в его голосе заставила меня пожалеть о своем решении.

— Все в порядке. Просто хотела тебе сказать, что Даниэле сегодня разговаривал с Лулу.

Тишина.

— Ты уверена?

Каждый слог звенел сомнением.

— Да, я слышала, как он произнес ее имя. Разве это не здорово? Мы делаем успехи.

— Зачем ему разговаривать с собакой?

— Многие дети развивают тесные связи со своими домашними животными, потому что они могут делиться с ними всем без осуждения или наказания. Они их лучшие друзья.

— Это не объясняет, почему он так одержим этой собакой.

А потом щелкнуло.

— Для Гайи это напоминало Андреа, но для Даниэле это только напоминает ему о его матери, и это естественно. Если он находит утешение в Лулу, это хорошо.

Кассио вздохнул.

— Возможно. Мне нужно вернуться к работе.

— Хорошо. Ты все еще вернешься домой к ужину?

— Я обещал, так что да.

— Спасибо. Я с удовольствием поужинаю с тобой, — я быстро повесила трубку, не желая быть слишком слащавой.

В тот вечер Кассио попросил меня уложить Даниэле в постель. Он выглядел измученным, словно не мог вынести еще одного отказа сына. Уложив Даниэле, я взяла одну из заказанных мною книжек с картинками и начала читать ему, но его внимание было сосредоточено на Лулу, свернувшейся калачиком перед кроватью. Я похлопала по матрасу.

— Иди сюда, Лулу.

Она навострила уши и запрыгнула на одеяло между мной и Даниэле. Его крошечные пальчики нашли ее мех, и он продолжал гладить ее, пока я читала ему книгу.

— Хочешь, чтобы Лулу осталась с тобой?

Даниэле кивнул.

— Но если ты будешь ходить по дому, то разбудишь ее. Можешь остаться в своей постели?

Он обдумал это, склонив голову набок, а затем решительно кивнул. Я улыбнулась, прежде чем поцеловать его лобик. Включив его тусклый ночник, я подошла к двери и погасила лампу.

— Спокойной ночи, Даниэле.

Я уже начала закрывать дверь, когда раздался тихий голос.

— Спокойной ночи.

Я замерла. Я медленно повернулась, но Даниэле спрятался под одеяло. Я сглотнула и вышла. Словно в трансе, я спустилась вниз и обнаружила Кассио в лаундже, готовивший бильярдный стол для нашей игры. Один взгляд на мое лицо и он подошел ко мне.

— Эй, что случилось?

— Даниэле пожелал мне спокойной ночи.

Кассио сделал шаг назад.

— Он говорил с тобой? — в его голосе удивление смешалось с разочарованием.

Сначала Лулу, теперь я.

— Он только пожелал мне спокойной ночи, но ведь это только начало, верно?

Он медленно кивнул, но я могла сказать, что его сильно задело то, что Даниэле заговорил со мной первым. Я обхватила его руками за талию.

— Ты часто уезжаешь, так что Лулу, Симона и я это люди, с которыми он связан. Ты должен найти время, чтобы погулять с нами в собачьем парке или пообедать. Когда ты видишься с ним, он всегда уставший и не в том настроении, для общения с тобой.

— Мы могли бы провести его день рождения в пляжном домике. Даниэле там очень нравится.

Я ухмыльнулась.

— Прекрасно. Я хочу испечь торт и украсить все динозаврами. Может, мы пригласим Мию и ее семью, чтобы Даниэле было с кем поиграть. Ее дочери близки ему по возрасту, верно?

— Одна на год моложе, другая на два года старше. И это звучит как отличный план, — он убрал челку с моего лба.

— Ты все еще ненавидишь ее?

Я вспомнила, что он сказал о моих волосах, когда мы встретились в первый раз. Тогда это было больно, но теперь уже не так сильно. Наши вкусы были очень разными. По крайней мере, Кассио уже почти перестал одевать меня так, как ему хотелось.

— В тебе нет ничего такого, что я ненавижу, — пробормотал он.

Мое сердце бешено колотилось. Я вгляделась в его лицо, пытаясь понять, что означает этот тон в его голосе. Его губы нашли мои, останавливая мои мысли. Его поцелуй стал более сильным, схватив меня за бедра и подняв на бильярдный стол. Я взвизгнула от неожиданности. Кассио усадил мою задницу прямо на край и раздвинул мои ноги. Это было ужасно неудобно, но будь я проклята, если скажу хоть что-нибудь. Моя короткая клетчатая юбка задралась вверх.

— А как же мои юбки? Ты их тоже не ненавидишь?

Кассио лизнул горячий влажный след на внутренней стороне моего бедра. Я поежилась, подавляя смешок. Часть меня хотела оттолкнуть его, но другая хотела большего.

— Нет, пока они позволяют мне быстро получить доступ к твоей сладкой киске, — он поцеловал меня через трусики.

— Ты действительно очень увлечён оральными ласками.

Я приподнялась на локтях, чтобы увидеть его между своих ног. Он всегда опускался на меня перед сексом, а иногда просто так. Он не торопился, и это было удивительно. Видеть, как он наслаждается этим так же сильно, как и я, было очень возбуждающе.

— Блядь, да. Я мог бы есть тебя весь день, — он погрузил свой язык между моими складками, мои трусики все еще были между нами. — Это что, жалоба?

Я схватила его за короткие волосы, пытаясь вернуть назад, чтобы он лизнул меня. Разговоры были последним, о чем я думала.

— Ни в коем случае. Твой язык просто волшебный.

Он ухмыльнулся, и глубокий грохот вызвал еще один поток влаги, просочившийся из меня. Он зацепил пальцами мои трусики и медленно потянул их вниз. Я приподняла свою задницу, чтобы ему было легче, а затем раздвинула ноги шире.

— А тебе, милая, нравится вставать на колени и сосать мой член?

— Да, — выдавила я, придвигаясь ближе к его рту.

Он ухмыльнулся. Вместо языка его указательный палец начал слегка дразнить меня. Он погрузил его в меня, вытягивая мое возбуждение.

— Ты так сильно хочешь меня, что собираешься испортить бильярдный стол.

— Мне все равно. Пожалуйста, перестань дразнить меня. Мне нужен твой язык.

Его улыбка стала еще мрачнее.

— Помнишь, я говорил тебе, что только я отдаю приказы в спальне?

— Мы не в спальне, — пискнула я, прежде чем он поднял меня со стола, развернул и толкнул вперед, так что я перегнулась через край, моя задница была выпечена наружу. Он сильно шлепнул меня по заднице, заставив выгнуться со сдавленным стоном. Его молния зашипела. Он погладил меня по заднице, его кончик медленно раздвигал мои бедра, пока я не почувствовала его у своего входа, а затем он полностью вошел внутрь.

Я уперлась руками в зеленую поверхность, когда Кассио погрузился в меня.

— Ты всегда меня ешь, — выдавила я из себя. — Тебе не нужно, чтобы я приказывала тебе это делать.

Его грудь прижалась к моей спине.

— Даже сейчас я жажду твоей сладости.

Он еще сильнее врезался в меня, заставив шары передо мной звякнуть друг о друга. Он вонзился в меня еще глубже, и треугольник с шариками действительно дернулся. И это все, что требовалось, этот визуальный образ внутреннего захвата Кассио, чтобы отправить меня за край, выкручивая меня из-под контроля так быстро, что мое зрение проходило туннель, фокусируясь на ярко-зеленой ткани, когда мои ногти царапали ее. Мое освобождение ударило меня, как разрушительный мяч, и я уронила голову на стол, пытаясь втянуть воздух, пока мое тело дрожало.

Кассио вышел из меня. Я ахнула, и мои стенки сжались от неожиданной потери. Я почувствовала, как холодный воздух коснулся моей мокрой плоти. А потом его язык оказался напротив меня, согревая. Он осторожно облизал меня, зная, что я все еще слишком чувствительна. Я обмякла на столе, повиснув на его краю, когда мои ноги подкосились.

Вскоре удовольствие снова нарастало, и оно стало еще голоднее, а плеск превратился в волнение. Тогда я потеряла всякое чувство времени, позволив Кассио взять все под контроль, позволив ему доставить мне удовольствие и взять свое, пока я не почувствовала себя почти безумной.

В конце концов мы оба растянулись на бильярдном столе, тяжело дыша. Я была почти уверена, что завтра у меня будут ссадины от ковра и несколько синяков, но мне было все равно.

— Иногда я думаю, что скажу Даниэле, когда он станет старше и потребует ответов. Он удивится, почему половина его семьи умерла.

Я повернулась к нему, затем перевернулась и оперлась на его грудь, положив подбородок на сцепленные пальцы.

— У тебя виноватый голос.

— Иногда я чувствую себя виноватым.

— Тебе пришлось убить Андреа. Даже если бы ты не убил его в приступе ярости, тебе все равно пришлось бы убить его за то, что он предатель.

— Я так и не получил подтверждения. Я не стал расспрашивать ни его, ни Гайю. Мне следовало бы это сделать, но я убил его прежде, чем смог вытрясти из него правду. А она… я просто не мог выжать из нее информацию подобным образом. Она все равно ничего бы мне не сказала.

Я прикусила нижнюю губу.

— Андреа был предателем. Все указывало на это, так что его смерть была неизбежна. Смерть Гайи была результатом их запретного романа и потому тоже неизбежна. Это был ее выбор, и ты ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

— Я также убил бабушку и дедушку Даниэле и Симоны.

— Однажды Даниэле начнет задавать вопросы, и мы на них ответим. Мы скажем ему, что Андреа был предателем и сбежал. Его предательство разбило сердце его сестры, поэтому она покончила с собой, и их родители не могли жить, потеряв обоих своих детей. Это история, которую мало кто мог бы оспорить, а те, кто мог бы, не станут.

Его ладонь ласкала мою спину.

— Не думал, что ты из тех, кто предпочитает ложь.

— Если это защитит тебя и детей.

Кассио вздохнул, его сильная грудь вздымалась под моим подбородком.

— Ему придется простить меня за все, что он имеет против меня.