Славный мальчишка

Глава последняя О МАЛЬЧИШКАХ ОДНОЙ УЛИЦЫ

можно писать бесконечную книгу. Она не будет иметь конца. Потому что только одни из них вырастут и станут «не детьми», взрослыми, как следом вытянутся, подрастут другие. И господин Коста все так же будет сидеть на балкончике и собирать мячи их страшных, пушечных ударов. Но однажды он уже не выйдет на балкон и не отчитает их за шалости. Старые люди часто покидают этот мир. Тогда вместо него появится кто-нибудь другой, такой же старый человек, и уже он станет бранить мальчишек. И в этом нет ничего худого. Иначе, того и гляди, мальчишки перевернут улицу вверх дном. А разве можно жить наоборот — вверх тормашками? Так ты не сможешь даже и яичницы себе поджарить, кран душа отвернуть. Это только одному Миреку хоть бы что. Он может ловко ходить и на руках.

И вот я сижу и перелистываю последние номера газеты «Балканские новости». Я постоянный подписчик и читаю ее с большим интересом. Чем закончить эту повесть? Чем-нибудь грустным или веселым, важным или неважным? Но кто может твердо сказать — что важно, а что не важно? Лучше уж оставить все как есть, в беспорядке. Пусть каждый строит концовку книги по своему вкусу.

Румен научился танцевать. Поборол-таки стеснение. Набрался храбрости и научился. Когда не было хорошей музыки по радио, Венци играл на гитаре и командовал, как тот тренер на стадионе: «Не так! Вот так! Правильно! Ча-ча-ча!» Само собой разумеется, уроки танцев давались, когда дома никого не было. Особенно Райнички. Венци отстранял ее тактично, как говорится, культурно или же «одурачивал ее», как считали сами мальчишки. Хитрая Райничка очень быстро и легко попадалась на удочку и уходила. Однако потом она тихонечко возвращалась и заглядывала в замочную скважину. Это нехорошо и даже безобразно: подсматривать одним глазом, как курица. Но Райничку распирало любопытство и, кроме того, ей очень хотелось знать: сможет ли некий мальчишка с длинными ресницами танцевать с некоей девчонкой в некоторый день рождения?

После примирения дяди Тодора и тети Розы в доме Румена «царила идиллия» (эти слова вы еще услышите позже), и они решили вместе воспитывать Румена. В понедельник, когда все уселись за стол обедать, состоялся приблизительно такой разговор:

За первым:

— Что было — былью поросло. Но с сегодняшнего дня каждый должен уважать других, — сказал отец.

— Да, да. Каждый должен быть внимательным и послушным, — дополнила его бабушка Катина.

— И каждый должен соблюдать идеальную чистоту. Чистота — залог здоровья! — сказала тетя Роза.

За вторым (баранина с рисом):

— Если каждый будет думать собственной головой, многих благоглупостей не случится!

— И если я позову, каждый сразу же должен идти домой. Я уже голос сорвала.

— Семья только тогда образцовая, когда в ней каждый — сознательный. Кто нам мешает, чтобы в нашем доме царила идиллия?

Во время десерта и на десерт подавалось еще несколько «каждых» блюд. А «каждый» грустно уплетал обед и думал (и почему все толкуют, будто он не думает!). Думал он о том, что сегодня понедельник, и он должен сказать родителям, что заместитель директора вызывает их в школу, ждет их. Идиллия сразу же развалится, и еще неизвестно, что ждет «каждого». Сказать бы одному отцу! Но ведь он собирается идиллично отправиться на работу вместе с мамой. Да потом еще было сказано, чтобы и «каждый» щадил маму, у которой высокое кровяное давление.

«Дорогие родители! И ты, дорогая бабушка! Благодаря вашим заботам, беспрерывным заботам, я живу. Вместо того, чтобы вырасти хулиганом и разбойником и даже рецидивистом, я стану вашей гордостью. И больше того: вместо того, чтобы вздернуть меня на виселицу, рано или поздно меня повесят на доску, которая в витрине районной пекарни… Однако, несмотря на это, заместитель директора…»

Нет! Так можно получить и оплеуху! Румену все-таки удалось незаметно сунуть записку в руки дяде Тодору.

«Папа, заместитель директора вызывает тебя в школу. Хочет с тобой поговорить. Обязательно сегодня, иначе он выгонит меня из школы. Пожалуйста, не говори маме. У нее же слабое здоровье…»

Отец сходил в школу один. Встреча у него прошла неплохо. Оба мужчины хорошо поняли друг друга. Румена наказывать не стоит, потому что поступок его, как ни говори, благородный. Однако дядя Тодор должен с ним поговорить: школьные порядки надо соблюдать.

Когда мальчишкам стали известны результаты этой исторической встречи, Сашко целый день просидел дома, у себя в комнате. И окна закрыл.

— Сашо! Ты отличник. Все учителя тебя любят. Мы все знаем. Признайся, кто вас научил не поднимать руки, когда учитель спрашивает урок?

Сашко поверил, испугался и сказал. Потом плакал дома. Хотел было обо всем рассказать Румену. Побоялся. И снова плакал. Проклятия всего класса в записке потрясли его до глубины души. «Будь ты проклят, предатель! На всю жизнь!» Нет, он больше никогда, никогда! На всю жизнь! И опять он плакал.

Однако тот факт, что Сашко был любимцем учителей, все же помог мальчишкам улицы Балканской. Золотой песок был обработан в кабинете химии. На дне маленького пузырька осталось четырнадцать золотых песчинок. Так мало и так много настоящего золота!

Отец Мирека вернулся из Чехословакии и привез с собой кучу чешских вещей. Я думаю, что он действительно был в Чехословакии, а все остальное — это, может быть, всего лишь ложный след. Как в той игре разведчиков, со стрелками. Мирек показал отцу свою награду — Балканский кубок. Записал его в уличный спортивный клуб. И на радостях весь пустырь обошел на руках.

Лотерея разыгрывалась под наблюдением специальной комиссии. К удивлению родителей, каждый выиграл именно то, что ему очень хотелось. На собранные средства клуб Балканских орлов приобрел два мяча: настоящий футбольный и такой же настоящий — волейбольный. Провели несколько товарищеских встреч с клубами «Лев», «Ястреб» и «Сокол». А так как ни на одной из улиц не набиралось по одиннадцати больших мальчишек, то в командах играли и малыши. Ивчо с его пушечным ударом по мячу, Блажко, Райчо. Кирчо. Только Румен-младший получил особую должность — охранял одежду и вещи футболистов. Все снимали ручные часы и надевали их Руменчо на руки. Так что он весь был увешан часами и тиктакал. Футбольные матчи проводились то на школьном дворе, то на одной из тренировочных спортивных площадок, когда там не было других, старших ребят. Мирек был вратарем. Нахлобучив на лоб кепку, он бросался на мяч, ну почти как Яшин. А Оги играл центральным нападающим и забил много голов. Малыши путались под ногами, мешали. Мчались, сломя голову, куда бы их ни посылали. Но всегда оказывались виноватыми за все пропущенные голы. Когда же малышам удавалось отнять мяч у кого-нибудь из больших ребят, им кричали «Браво!». Впрочем, человек только так и может научиться играть в футбол.

Как-то раз утром бабушка Катина послала Румена за господином Костой. Тетя Роза купила на рынке красного петуха и кому-то надо было его зарезать. Господин Коста взял острый кухонный нож, но бабушка Катина не удержала петуха.

— Цып-цып-цып! — звала она его ласково.

Но петух от нее удирал и хлопал крыльями. Господин Коста и бабка Катина быстро выбились из сил, гоняясь за ним.

— Руменчо-о!

В это время пришел Оги. Немного погодя появился и Венци, а вскоре — Мирек и Гога. Гога помчался за фотоаппаратом. Не прошло и пяти минут как он вернулся. Шум и крики привлекли внимание малышей.

— Ура! Ракету запускают!

Потому что услышали голос Румена: «Осторожно! Улетит!»

Господин Коста стоял недалеко от калитки с ножом в руке. И Гога тайком сфотографировал его. Петух видно чувствовал, что его ждет, и не сдавался. Поначалу мальчишки гоняли его всей гурьбой, беспорядочно. Один раз зажали его между забором и старым сараем. Но петух высоко подпрыгнул, захлопал крыльями и оказался на крыше сарайчика. Преследователи по-пластунски отползли назад. Оги и Ивчо побежали, чтобы пугнуть петуха с улицы и вернуть его во двор.

Тогда Румен сказал:

— Стойте! Так мы его не поймаем. Враг хитрый. Нужно составить план военной операции. Объявляется операция «Красный петух»!

Он принес чистый листок бумаги и карандаш. Начертили план двора: дом, старый сарайчик, два дерева. Потом состоялось совещание штаба. Разделились на три наступающих группы. Поставили в засаду два секретных поста. Тайный план (совещались шепотом, чтобы не подслушал петух) состоял в том, чтобы отвлечь внимание петуха, незаметно открыть дверь сарайчика и потом заманить его туда.

Петух устал. Он стоял в другом конце двора и беспокойно вертел головой, с тревогой поглядывая на своих заклятых врагов. Вижу, вижу, вон где вы, преследователи! Ах, как вас много, врагов!

Мальчишки тоже смотрели на петуха. Какой храбрый и красивый! И каждый про себя подумал — кто из них, мальчишек, не похож на этого гордого героя! В одной из схваток Оги поймал-таки его. Но тут же выпустил! Все это видели, и все сделали вид, что не заметили. Но, в конце концов, нельзя же допустить, чтобы какой-то ничтожный петух убежал от них, перехитрил.

— Ну скорей же! — прорычал господин Коста. И пальцем опробовал лезвие ножа. Острое!

Боевая операция началась. План удался. Петух вскочил в сарай. Ох ты, глупый маленький петушок! Мальчишки захлопнули дверь. В сарае послышалось тревожное кудахтанье и яростное хлопанье крыльев. Потом все стихло. Двери распахнулись, и два секретных поста, Румен и Мирек, вышли из засады. Румен держал в руках красного петуха.

Господин Коста расплылся в улыбке. Ну, наконец! Сейчас он его зарежет и пойдет в магазин за овощами. Мальчишки показались ему теперь такими милыми, что он даже подумал: а не вернуть ли им футбольный мяч?

Однако гурьба мальчишек прошла мимо него. Вышли на улицу. Помчались к дому Гоги. Румен передал петуха Оги и взял телефонную трубку.

— Алло! Мне товарища Тодорова!.. Алло, папа, это ты? Это — я, Румен. Ничего! Нет, ничего не случилось. Папа, я не хочу, чтобы резали петуха!.. Ну, этого, красного. Папа, пожалуйста!.. Ты ей позвони! А я скажу бабушке… Спасибо, папочка!

Армия вернулась во двор Румена. Шагали гордо, победоносно улыбаясь.

— Петуха резать не будем! — сказал Румен господину Косте.

Позднее Румен с родителями ездил в село к знакомым. Там и оставили красного героя. Петух еще и сейчас живет там, громко поет. И очень точно кукарекает. Вовремя, как будильник! И даже лучше.

Золотой Дракон (да и остальные маленькие драконы) не покинули улицу Балканскую и после известной операции. Им понравилась эта улица со всеми ее мальчишками и девчонками. Но кто же все-таки был Драконом? Он все так же таинственно появлялся и исчезал. Знаю, что все вы воскликнете в один голос:

— Ха! Чего тут гадать? Конечно же, это был славный мальчишка!

Может быть, и он. Но славный мальчишка уехал с родителями на море отдыхать, а Золотой Дракон все так же появлялся — совсем настоящий.

— Да-а? Ну, тогда Гога!

Может, и Гога.

Или Минчо?

Или Данче?

А почему бы и не Христо? Или через несколько лет — Блажко? Или Райчо? Или Ивчо с его пушечным ударом?

Важно другое — пусть всегда будут золотые драконы, которые все видят и все знают и которые всегда — добрые друзья детворы. Притом такие добрые, что когда мальчишки в другой раз пойдут в «Царство драконов», пусть найдут там где-нибудь на сучке маленькую вязаную потешную шапочку с кисточкой.

А дни бежали. До великих летних каникул оставалась всего лишь одна неделя. Девчонки сделали нечто подобное волейбольной сетке. Собрались было уже натянуть ее на пустыре… Да, верно, а как же со сквером? Разбивка сквера откладывалась. Хотели было его разбить, но тут пришло известие: скоро должны начать строительство дома.

И однажды утром все мальчишки и девчонки собрались вместе. Не на пустыре! Напротив. Пустыря больше не существовало. С десяток крепких мужчин рыли траншеи. Ревели самосвалы. Кто-то сказал, что сюда скоро пригонят и экскаватор. Развернулась современная стройка. На их пустыре поднимется еще один многоэтажный дом с окнами для футбольных мячей. Мальчишки и девчонки уселись на каменные бордюры и с грустью смотрели на свой пустырь.

— Руменчо-о-о-о!

— Да, помер наш «кривой футбол», братцы!

— Подожди, то ли еще будет! Вот приедут сюда новые жильцы, наставят перед домом с десяток автомашин, тогда и «прямого футбола» не сгоняешь!

— Руменчо-о-о-о-о-о-о-о!

Несся над улицей призыв. И было в нем столько «о», что можно трижды написать слово Ориноко.

…И вот стремглав несется Руменчо на этот зов. Спотыкается, падает, встает и снова мчится, что есть духу. Подбегает к окну, задирает голову кверху и с явным интересом спрашивает:

— Ты меня, бабушка?

— Нет, не тебя, а Руменчо-старшего.

— А мне дашь конфету?

— Дам.

Руменчо складывает ладошки лодочкой…

И может быть вы подумаете, что это совсем то же самое, что было в начале? Ошибаетесь: то самое и уже не совсем то.

— Конец, ребята! Уже разрывают наш треугольник, — тихо и грустно говорит Оги. — Помните? Мы всегда его чертили там, для шариков? Ты слышишь, Золотой Дракон?