След на болоте

Глава 2

За окнами автобуса проносились поля, леса, перелески. Сидя в удобном кресле, Женька попыталась читать: еще в Ленинграде, у автовокзала, купила в киоске «Союзпечати» журнал «Огонек», но, как оказалось, напрасно. «Икарус-Люкс» шел, конечно, плавно, но все же немножко трясло, и девушка, отложив журнал, погрузилась в свои мысли.

Сейчас третье июня, вторник… Подходил к концу второй курс юрфака, скоро сессия… а еще зачет по физкультуре не сдан! Вот ради зачета Женя домой и ехала… ну и, конечно, родных повидать, подружек. В прошлом году, еще на первом курсе, юная студентка ездила домой почти на каждый выходной, а теперь — все реже и реже. Не то чтобы по родителям не скучала, но как-то привыкла уже к большому и шумному городу, к театрам, музеям и всему прочему… Да и на учебу пришлось подналечь — никак не давалось средневековое право, преподавательница валила всех! Ну что же, и дома подучить можно, конспекты да книжки с собой — вон, целая сумка! А еще там — палка докторской колбасы, два килограмма сосисок и даже буженина! Хоть и дорого — кусок чуть больше килограмма почти на пять рублей, но пришлось взять, отец любит… Ну и, конечно, круглый ржаной хлеб, по четырнадцать копеек. Такой хлеб все из Ленинграда везли…

В университете Женька занималась туризмом, и вот сейчас нужно было идти в поход второй категории сложности, то есть на пару-тройку дней. По пути фотографировать и вести дневник, а потом все это предоставить на кафедру. Вся группа ходила в поход девятого — десятого мая, получив зачет «автоматом», а вот Женька тогда не смогла — из Тарту приехал старый друг, Тынис, тоже студент, только филолог, может быть, даже больше, чем просто друг, — тут девушка еще до конца не определилась. Да, целовались, и даже как-то… Но кто-то в дверь постучал… Ах, Тынис…

Прикрыв глаза, девушка вытащила из сумочки зеркальце и расческу… Стройненькая брюнетка с синими, как весеннее небо, глазами, в короткой синей юбочке и белой нейлоновой блузке, она смотрелась очень даже неплохо… По крайней мере, многим нравилась… и хорошо знала, что нравилась, правда, иногда сомневалась — почему? Что в ней такого привлекательного? Лицо? Ну, пожалуй… глаза еще, ресницы… Ноги длинные, фигура, грудь… да, вот грудь, увы… Почти что и нет! Не то что у подружки Катьки. Так Катька второй год как замужем и уже дочку родила, Светланку. Для Светланки Женя тоже везла подарок — пупса…

Несмотря на открытые люки, в нейлоновой блузке было жарковато, и девушка расстегнула воротничок… Да-а, душновато… Жарко даже… Хорошо, платье не надела — красивое, темно-голубое, но в нем бы точно упарилась. Можно было бы и в узеньких светло-зеленых брючках… Ага, как же! В брючках девушкам в Ленинграде можно или там, в Прибалтике, а вот в Озерске такой свободы не поняли бы! Хотя к мини уже привыкли, лишь бабуси ворчали да плевались вслед. Так что правильно, что в юбочке. И белые гольфы еще! И что с того, что маркие? Зато красиво! Парни на улице шеи свернули — приятно.

— В каждой строчке… только точки… после буквы «Л»… — запело вдруг с потолка — водитель переключил радио на динамики. Мог бы и раньше догадаться — скоро уже и Тянск. А там папа обещал встретить, он как раз там по делам, за новым автобусом для леспромхоза поехал…

— Уважаемые товарищи — Тянск! — перебив Ободзинского, громко объявил водитель. — Первая остановка — «Клуб лесхимзавода», следующая — конечная: автобусный и железнодорожный вокзалы.

За окном поплыли знакомые кварталы старого города — бывший собор, ныне кинотеатр, здание сберкассы, частные деревянные дома с резными крылечками…

Мягко шурша шинами, «Икарус» подкатил к платформе. Автобус тут же обступили не только встречающие, но и зеваки — такую машину многие видели впервые, было интересно посмотреть, переброситься парой фраз с водителем.

— Это что же, венгерский? — спросил какой-то франтоватый дедуля в сером костюме в соломенной шляпе-канотье. — Я в журнале читал…

— Страны СЭВ. Совместное производство! — открыв багажники, горделиво пояснил шофер. — Но так — да, Венгрия.

— Вот-вот, венграм помогаем, а сами? — вступил в беседу пролетарий лет сорока в заправленных в кирзовые сапоги штанах и расстегнутой едва ли не до пупа рубахе. — Что, «ЗИЛ» «сто двадцать седьмой» плох был? Красавец!

— «ЗИЛ»-то красавец, — согласно кивнул водитель, — однако и этот неплох!

И впрямь неплох! Сияющий никелем и хромом красно-белый красавец, обводами похожий на ракету… или на пылесос «Ракета». Вот остряки его «пылесосом» и прозвали, а еще «комодом» — за выпирающий сзади капот.

— На бензине?

— Не, дизелек! Но мотор да, шумноватый. Зато ломается редко.

— Так это ж хорошо!

О чем они там дальше говорили, Женька не слышала, — подхватив тяжелую сумку, уселась на скамейку рядом с автоматами с газированной водой. Заодно и попила — с апельсиновым сиропом, за три копейки. И села терпеливо ждать.

Отца пока не было, но девушка не расстраивалась — так ведь и договаривались: подъедет, как справит дела. Чего бы и не посидеть, подождать? Погодка-то — загляденье! А в буфете можно пирожков купить. И в киоск заглянуть — может, там «Кругозоры»? Эти журнальчики с пластинками Женька любила — со школы еще современными ритмами увлекалась. Да, в киоск заглянуть надо… и пирожков купить… А еще бы и в туалет не худо!

Тут рядом с ней на скамейку присела бабуля в темном платке и с объемистой котомкой. Присела и тут же заулыбалась, спросила про автобус на Кирьялово.

— Не, я в другую сторону, — улыбнулась в ответ девушка. — В Озерск.

— Ой! Это ж у вас там где-то кассиршу ограбили? — ахнув, всплеснула руками бабуся. — Да еще и убили! От ведь изверги-то! Поди, ищут…

— Ищут. Думаю, скоро найдут.

Эту историю с ограблением и убийством Женька слышала лишь краем уха, когда в середине мая приезжала навестить родных. Еще бы не слышать — весь городок шумел, словно растревоженный улей! Такое-то ужасное событие…

В гости к подруге Катьке в тот раз Женя не зашла, некогда было — а ведь подружка была замужем за участковым и наверняка могла бы кое-что рассказать.

— Ужас, ужас! — мелко перекрестилась бабуля.

— Бабушка, за сумкой посмотрите? — встрепенулась Женька. — А я тут быстро, ладно?

— Да уж пригляжу, милая. Беги, куда те надо… Ой, пирожков мне на вокзале не купишь? На вот тебе денюжку…

— Да как куплю — тогда сочтемся…

— Только с мясом не бери — оно у них кошачье! Бери с капустой.

Женька так и сделала: отстояв небольшую очередь, взяла в буфете два жареных пирожка с капустой. Киоск же оказался закрыт на переучет.

— Ну вот ваш пирожок! Всего-то семь копеек…

— На вот, денежку-то возьми!

— Да ладно вам, бабушка! Ой… папа! — Обрадованно вскрикнув, девушка бросилась на шею подошедшему отцу — Александру Федоровичу Колесникову, прозванному Керенским. Высокий, крепкий, с седыми висками. Он расцеловал дочку и, взяв сумку, приветливо кивнул бабуле. Та улыбнулась:

— Уезжаете? Ну, доброго вам пути.

— И вам всего доброго. Пошли, дочь… Что у тебя там такое тяжелое? Железо везешь?

— Учебник! — рассмеялась Женька. — А еще — докторская колбаса! И сосиски ленинградские!

— Ух ты!

— И буженина еще! Нарвалась случайно…

— Ого! А хлеб? Хлеб ленинградский купила?

— Спрашиваешь! А ведь и у нас хлеб не хуже! Тот, что из старой пекарни… Это ведь твой автобус, да?

— Ну да. Знакомься — «ПАЗ — шестьсот семьдесят два», только что с завода… Погоди, сейчас двери открою…

Новый автобус Женьке понравился. Как снаружи, так и изнутри. Круглобокий, с верхними панорамными стеклами и светлым салоном…

— Пап! А он изнутри больше, чем снаружи кажется! А бензина много ест?

— Да уж, дочка, немало… Больше двадцатки на сотню.

— Ого!

— И еще это… Будь готова — потрясет!

Колесниковы жили в просторном доме, с обширными двором и огородом. Александр Федорович — мастер на все руки — провел в дом воду, сделал и теплый туалет с унитазом, и душ, хотя во дворе имелась и баня.

Первым делом Женька забежала в душ, а уже потом стала собираться к подруге, надев легкое светлое-голубое платьице с тоненькими бретельками и коротким — по городской моде — подолом…

Идти было, в общем-то, не так уж и далеко — на соседнюю улицу, но Женя все равно выкатила из сарая зеленый, с белыми крыльями, мотороллер, хоть и старенький, но очень красивый — «Вятка ВП-150», копия знаменитой итальянской «Веспы», подарок отца на восемнадцатилетие. Ох, Александр Федорович знал, что дочке подарить! Купил задешево — вроде как хлам, потом в гараже с мужиками восстановили, покрасили — и вышло хоть куда! Женечка легко управлялась с автомобилями, даже как-то пришлось на автобусе, старом «кавзике» на базе «ГАЗ-51»… Что уж говорить о мотороллере? Права получила сразу…

Затрещал двигатель, и «Вятка» резво покатила по улице, поднимая желтую пыль. Ах, как славно было лететь, чувствуя на себе восхищенные взгляды проходивших мимо прохожих! Когда тебе нет еще и двадцати, когда живешь в самой лучшей на свете стране и жизнь кажется такой прекрасной… и бесконечной, почему бы не радоваться? Когда ветер в лицо и волосы развеваются за спиной! Конечно же, никакого шлема Женечка не надела… да его у нее никогда и не было, а тянские гаишники почему-то к девушкам не придирались, хотя по закону и должны были бы… Ну так и Тянск — не Ленинград и не Москва. А уж об Озерске и говорить нечего. Тут многие не только без шлема, но и без номеров ездили.

Подкатив к знакомому дому, девушка поставила мотороллер на подножку и распахнула калитку…

Из раскрытого окна тут же выглянул симпатичный парень лет двадцати пяти в голубой выцветшей майке — участковый уполномоченный Дорожкин.

— О, Женечка! Опять к нам на практику?

— Нет, не на практику. Привет, Игорь! Катя дома?

— К матери со Светкой ушли… Но скоро будут, ты заходи!

Скинув туфельки у порога, Женя прошла в дом босиком. На вешалке висел серый китель с погонами старшего лейтенанта. Там же, сверху, лежала фуражка с красным милицейским околышем.

— Ну, садись, — кивнул на лавку Игорь. — Чай будешь?

— Не, только что дома напилась. У меня тут подарочек… Светику…

— О! Какой замечательный пупс! Светке понравится… Так точно чай не будешь? А кофе? Хороший, индийский!

— Кофе? Давай. Только с молоком и с сахаром.

— И то и другое найдем! Значит, не на практику? — Участковый поставил на плитку чайник. — Жаль! А то у нас тут новый участковый — одно недоразумение. Учить его еще и учить.

— Ну, в следующем году… может быть… — повела плечом девушка. — Слушай, Игорь… А ты, случайно, не знаешь, в Доме пионеров сейчас в походы ходят? Ну как раньше… помнишь?

— Ходят, — хмыкнув, ответил он. — А ты что, в поход собралась?

— Да надо бы для зачета. И лучше б в такой… официальный.

— А в Доме пионеров все официальные! Они нам сообщают, когда и куда пойдут. Да, там же кружковод новый. Из первой школы физкультурник — совместителем. Молодой совсем парень, Витей зовут — Виктор Петрович.

— Из первой школы? Из нашей! — обрадовалась Женька. — Вот здорово!

Дорожкин посмотрел на висевшие на стене ходики:

— Сегодня поздно уже, а вот завтра с утра в Дом пионеров и загляни. Не знаю, как кто, а уж директор-то точно на месте будет. У него все и спросишь.

— А там все еще Аркадий Ильич директором?

— Он.

— Ну с ним-то я договорюсь! Лишь бы пошли… Не знаешь, они обычно когда ходят?

— Да как-то часто… Каждый месяц почти… Правда, ненадолго — дня на два, на три.

— Да мне дольше и не надо! — обрадованно просияла девушка. — Еще ведь сессию сдавать.

— У Макса тоже сессия скоро. — Дорожкин насыпал в чашки кофе и залил кипятком… — Ой, тебе ж еще и молока… Сейчас… Сколько лить-то?

— Вот так, вот так… Хватит! Как, кстати, Максим?

— Работает. Весь в мыле — как и все мы… — Поставив на стол сахарницу, Игорь потянулся за чайной ложкой. — Слыхала, небось, что тут у нас в мае случилось?

— Кассира ограбили… и убили, — кивнула Женя.

— Еще и водителя.

— Вот сволочи! Что, до сих пор не нашли?

— В том-то и дело, что нет, — помрачнев, вздохнул Дорожкин. — Хотя, веришь, землю носами роем! И я, и Макс… Игнат тоже… Меня вот из отпуска вызвали… А сегодня я в отгуле после дежурства.

— В Саратов, говорят, ездили? — вспомнила Женка. — И как там?

— Ой, да хорошо! Катюха расскажет… У нее и фотки где-то в шкафу…

Неожиданно улыбнувшись, участковый вновь сделался серьезен:

— Слушай, Жень… Я тут подумал… Ты ведь можешь нам и помочь! Понимаешь, мотоцикл мы тут один ищем… с заплаткой на колесе… Мотоцикл — легкий, типа «Ковровец», «Восход»…

— «Минск» еще, «ДКВ»… «Иж» старый… — уж в чем-в чем, а в этом-то Женечка разбиралась — отец приучил.

— Вот! — хлопнул в ладоши Игорь. — Представляешь, сколько таких в районе? Из них только зарегистрированных около сотни! А сколько еще незарегистрированных? Никто не считал…

— Так от меня-то что нужно?

— Ну ты ж с молодежью знаешься… Мало ли, попадется какой мотоцикл, ты бы так, незаметненько…

— Протектор посмотреть?

— Ну, в общем, да… Только осторожно!

— Понимаю, не маленькая! Тут можно и по следу просто…

О приезде Женьки Мезенцев узнал от сестры Катерины и собрался обязательно заглянуть в гости уже в самое ближайшее время. Однако пока все было некогда — совершенно правильно выразился участковый уполномоченный Дорожкин насчет мыла! Это ко всем в отделении относилось, кроме разве что нового участкового — Васи Сорокина. Несмотря на молодость, тот как-то умел расслабляться прямо на службе, по большей части отделываясь формальными отписками. Правда, сейчас и ему пришлось поработать и даже пару-тройку раз заночевать в дежурке.

На отделение давили все: прокурор, следователи, райком… Еще бы — такое резонансное дело, и до сих пор не раскрыто! За три с лишком недели даже подозреваемых нет! И не сказать, чтоб милицейские не работали — шуршали, как веники. Опросили всех возможных свидетелей — с полсотни человек. Все с той стороны — Вялья, Макарово, Онфимово… Даже Рябой Порог с Лерничами — и тех не забыли! Мали ли кто мимо проезжал, может, что-нибудь видел, хотя бы какого-нибудь мотоциклиста — дорога-то до поворота одна…

Начальника Озерского отделения и его зама вызывали в Тянск «на ковер» почти каждый день, заслушивали доклады и даже оказывали практическую помощь — выделили оперов… из тех, кто помоложе. Спасибо и на том — иначе бы столько людей не допросили бы!

О том, что шофера с кассиршей застрелили из пистолета, стало ясно уже после вскрытия, когда обнаружили застрявшую в черепе водителя пулю калибром девять миллиметров. Такой патрон, вообще-то, подходил ко всему — хоть к «ПМ», хоть к «ТТ»… правда, зампрокурора Алтуфьев больше склонялся к немецкому «парабеллуму»: подобного добра в болотах вокруг Тянска хватало — с войны много чего осталось. И минометные снаряды частенько находили, и винтовки, и автоматы… Так что все может быть.

Следователь прокуратуры Пенкин не мешкая возбудил дело в отношении неустановленного лица по признакам состава преступлений, предусмотренных пунктом Б статьи 146-й УК РСФСР (разбой) или нападение с целью хищения чужого имущества, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия с применением оружия, и пунктами А и Е статьи 102-й — умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах: из корыстных побуждений, с целью скрыть другое преступление или облегчить его.

Прокуратуру, кстати сказать, тоже подгоняли, и сам районный прокурор, старший советник юстиции Христофоров, ежедневно отчитывался перед первым секретарем райкома товарищем Венедиктовым. Делу это никак не помогало, скорее нервировало, мешало… Но надо же было показать трудящимся, что партии не все равно!

Нервировали всех…

У Максима голова пухла от всякого рода мыслей и обилия информации, в большинстве своем пустой. Но ведь надо было все проверять и перепроверять, на что просто не хватало времени.

Вот если бы грабитель начал тратить похищенные деньги — купюры-то где-нибудь и всплыли бы, не в Озерске, так в Тянске… Однако, увы, преступник оказался матерым: залег на дно, выжидал и облегчать следователям и операм жизнь явно не собирался.

Зарплату леспромхозовским, конечно же, выплатили, изыскали средства, правда, пока без премии. Прокурору же, начальнику районного ОВД и начальнику Озерского отделения в райкоме «поставили на вид», в случае провала пообещав каждому по строгому выговору… а то и служебное несоответствие. Дошло даже до самого Николая Анисимовича Щелокова — министра внутренних дел и, говорят, друга самого Леонида Ильича! Такие вот дела…

Подходя к отделению — одноэтажному приземистому строению, выкрашенному в веселенький зеленый цвет, — возвращающийся с обеда Мезенцев еще издали увидел техника-криминалиста Теркина, исполнявшего еще и обязанности завхоза, который самолично приколачивал на крыльце новенькую вывеску.

— МВД СССР, Озерское отделение милиции, — поднявшись по ступенькам, вслух прочитал Макс.

— Начальство замечание сделало, — обернувшись, пояснил Теркин. — Приезжали с утра, навтыкали всем за что попало. Ты-то в отлучке был…

— Так по отдельному поручению работал!

— Я и говорю — повезло… А на нас тут всех собак спустили. И за вывеску тоже. Пришлось в Дом пионеров ехать, чтоб нарисовали.

— А хорошо вышло! — оценил Максим. — Даже вон герб… Сорокин не возвращался еще?

— Не… А что, должен уже?

— Да пора бы. Ферма-то не так и далеко.

Новый участковый уполномоченный еще с утра был послан Ревякиным еще раз опросить работников Макаровской фермы, теперь уж всех — от зоотехника до последнего скотника. Пройтись, так сказать, «ковровым бомбометанием»…

Что касается вывески, то тут, на взгляд Мезенцева, начальство было полностью право. Еще в конце ноября прошлого, 1968 года указом Президиума Верховного Совета СССР Министерство общественного порядка было переименовано обратно в Министерство внутренних дел. А на старой-то вывеске так и значилось — МООП. Непорядок!

— Зайди, Макс. — Едва молодой человек вошел в отделение, как тут же встретил Ревякина — тот как раз выходил из дежурки.

Оба прошли в кабинет… Усевшись за стол, Игнат одернул пиджак, вытащил сигареты и кивнул на стул:

— Садись… Что, Сорокин не вернулся еще?

— Нет. И не отзванивался.

— Ладно… Купюры, значит, пока не появились?

— Нет, ни одной новенькой десятки, — отрицательно покрутил головой Максим. — Но там ведь и старые купюры были, и мелочь, ну, на размен…

— Так… Интересно, сколько это все весило?

— Да я тут прикинул… Даже в сберкассу звонил!

— Ну и…

— Стандартная банковская пачка в тысячу рублей десятками — ровно семьдесят три грамма.

— Значит, получается, тридцать тысяч… меньше трех килограмм.

— Там еще мелочь, — напомнил Макс, — ну и другие купюры — трешки, рублики, пятерки…

— Все равно выходит килограмм семь, ну пусть десять. Тяжеловато, но… в рюкзаке вполне унести можно. Хотя бы купюры. Значит — что?

— Значит, ищем не просто мотоциклиста — а с рюкзаком, котомкой… Вдруг кто видел…

— А если мотоциклист вообще ни при чем? — резонно возразил Макс. — Хотя все равно установить и проверить надо.

— И тут главное — не спугнуть, — оглянувшись на портрет Ленина, висевший над сейфом, Игнат зачем-то понизил голос. — Преступник — мотоциклист это или нет — осторожный… и далеко не дурак. Честно говоря, я-то рассчитывал, что он начнет денежки тратить, не устоит… Но нет, никто в Озерске никаких дорогостоящих покупок не делал, а если и делал, так на законные доходы.

— И все же я думаю — это мотоциклист! — повысив голос, вдруг заявил Ревякин. — Сам посуди. Добраться до Гнилой Топи по Ляхтинской дороге в начале мая — та еще задача! Не каждому грузовику под силу, не говоря уже о легковушке… А на мотоцикле — запросто. Лужи и грязь вполне можно объехать, кое-где и просто за руль покатить…

— Да мы, товарищ капитан, мотоцикл-то и ищем! — Максим явно обиделся и перешел на официальный тон. — Даже цвет установили… почти… бабуся одна в Вялье видела…

— Во-от!

— Ну в мотоциклах-то она не очень, да и подслеповата… Только и заметила, что темный и без коляски. А мотоциклист — в шлеме. Шлем, говорит, вроде белый.

— А что другой транспорт? Еще кого-нибудь установили?

— Ну, кроме молоковоза и грузовиков с фермы, еще рейсовые автобусы, — задумчиво отозвался опер. — Мотоциклистов они видели — сразу нескольких, но там почти все без шлемов были.

— Так он же мог его и снять! Ну, когда обратно ехал…

— Мог и снять. А мог и оставить! Опасался, что узнает кто-нибудь.

— Значит, местный… Шлемы надо проверить! У кого они есть.

— Так почти у всех зарегистрированных есть. В город-то надевают…

Сорокин явился уже ближе к концу рабочего дня и выглядел при этом свежим и отдохнувшим — кто б сомневался? Пижонские усики, новенький, с иголочки, китель с погонами младшего лейтенанта милиции, яловые сапоги…

Увидев в окно голубой «Урал», Максим сразу же заглянул к Дорожкину. Участковые делили кабинет на двоих… и мотоцикл тоже.

— Ну? — дружно спросили Мезенцев и Дорожкин.

— Да есть кое-что… — Усмехнувшись, Сорокин бросил на стол полевую сумку-планшет. — Сейчас пойду доложу по начальству. Чайку бы…

— Ты нам пока расскажи, — сказал Игорь, — а чайник мы в дежурке поставим.

— Ну а что рассказывать? — пожал плечами младший лейтенант. — На ферме полдня провел… Весь навозом пропах, черт… когда еще выветрится… Но доярки там — ничего себе такие!..

— Ты не про доярок, ты про водителей говори! — нетерпеливо перебил его Мезенцев. — Нашел того, что на «газоне»? Ну, который в отпуске… Не «газон» — водитель.

— Нашел. — Сорокин распахнул планшет, вытащил оттуда блокнотик и прочитал: — Верников Андрей Васильевич, двадцать седьмого года рождения, женат…

— И что говорит-то?!

— Ничего не говорит. Нет его — в отгуле. Но я повестку оставил.

— Ну хоть так, — выдохнул Мезенцев. — На когда повестка-то?

— Завтра, с утра… Я еще к соседям его заехал, в Макарово… Да никуда он не денется. Правда, знает ли что — вопрос открытый… А вот — мотоциклы! — участковый вытащил пачку бумаг. — Вялья, Макарово, Онфимово… Низовье тоже… Вот — зарегистрированные. Незарегистрированных пока всего три — я же сразу и штраф выписывал… Потому попрятали. Но что у кого — выяснил, знаю.

— Так и я знаю, — хмыкнул Дорожкин. — Тоже мне, секрет! На неделе всех проверим. Всех деревенских. С озерскими-то уже закончили почти…

Заместителю районного прокурора, младшему советнику юстиции (если по-армейски — майору) Владимиру Альтуфьеву недавно исполнилось сорок, и по большому счету можно было считать, что в жизни он добился всего. Солидная должность, красавица-жена — Марта. Приемная дочь Инга перешла в третий класс — отличница! Да и недавно родившийся сынишка, Артур, тьфу-тьфу, пока развивался нормально. Двухкомнатная служебная квартира в центре Тянска и услада души — ярко-вишневая красавица «Ява» с коляской, предмет зависти всех окрестных мальчишек!

Ну все вроде бы хорошо… если со стороны смотреть да по-тихому завидовать… Однако стоит копнуть глубже, и сразу же вылезет множество проблем, о которых сторонние наблюдатели-завистники не знают, да и знать, если уж честно, не хотят — видят только красивую оболочку. На самом же деле…

Из хорошего — разве что дети, красотка-жена да «Ява»… Но и тут свои подводные камни — Алтуфьев был женат вторым браком, с любимой своей женщиной он сошелся еще в прокуратуре Нарвы, где оба работали следователями, так сказать, служебный роман. Старый брак Владимира Андреевича к тому времени уже рухнул… Ни развод, ни — уж тем более — служебные романы во всех организациях СССР, мягко говоря, не поощрялись… Многое пришлось пережить — и вынужденное увольнение, и переезд, и долгую разлуку…

И вот вроде бы только все наладилось, как пришел новый начальник — Христофоров, с недавних пор — старший советник юстиции. Сменился и первый секретарь райкома. Прежний секретарь, товарищ Левкин, фронтовик и трудяга, в результате подковерных интриг вынужден был уйти на пенсию. С новым же, Виленом Иннокентьевичем Венедским, человеком, как говорили, мелочным, мстительным и злопамятным, отношения не складывались у многих… Ну разве что у Христофорова, тащившего в прокуратуру своих верных людей — в большинстве своем бездельников и интриганов. Правда, у нового начальства все же хватало ума не разгонять старых сотрудников — иначе кто работать будет? Тот же Венедский и спросит, причем по всей строгости! При всем при этом Алтуфьев прекрасно понимал, что на его место прочат «варяга» и что с должностью зама он расстанется при первом же проколе… нет, не уволят — Христофоров на это не пойдет, просто оставит на должности старшего следователя.

Да и славно! Работай себе — никаких дурацких административных забот!

Рассудив так, Владимир Андреевич заметно повеселел, припарковал «Яву» у крыльца и, прихватив из коляски «рабочую» папку, легко взбежал по ступенькам. Едва тронув дверь, тут же обернулся, услышав скрип тормозов. Пижонский ярко-красный «Москвич-412», сверкая лаком и хромом, остановился рядом с «Явой».

«Что-то раненько нынче начальство принесло! — подумал про себя Алтуфьев. — Ох, не к добру…»

Вслух же вежливо поздоровался:

— Товарищ прокурор, здравия желаю!

— Ой, что ж так официально-то, Владимир Андреевич? Чай, не чужие!

Хлопнув дверцей, Христофоров засмеялся… но глаза его при этом оставались холодными и какими-то пустыми.

Алтуфьев и Христофоров чем-то походили друг на друга — оба подтянутые, поджарые, резковатые. Только прокурор постарше лет на десять и уже с заметной сединой, в отличие от своего пока еще зама. Оба нравились женщинам и хорошо это знали, да и одевались почти одинаково — по моде, колючую прокурорскую форму ни тот ни другой не любили — летом в ней было жарко, да и зимой не очень удобно.

— Зайди-ка ко мне, Владимир Андреевич, — поднявшись на крыльцо, начальник протянул руку и поморщился: — Сам знаешь, по какому делу.

Алтуфьев спрятал усмешку: ну, конечно, еще бы не знать!

Одернув светло-серый летний пиджак, Владимир Андреевич заглянул к себе в кабинет, бросил папку и сразу же зашагал к шефу. Шеф… Новый прокурор любил, когда его так называли… Пижон дешевый! Но все уже привыкли.

Зайдя в приемную, он широко улыбнулся и подмигнул секретарше Ниночке — миловидной блондинке в белой нейлоновой блузочке и строгой черной юбке. Зато туфли были на шпильках!

— Ждет! — кивнув на обитую дерматином дверь прокурорского кабинета, шепнула Ниночка. И так же шепотом предупредила: — После вас Щербакина вызвал.

Ага-а…

Владислава Щербакина Христофоров перетащил из местного ОВД, где тот работал следователем и, насколько всем было известно, звезд с неба не хватал… Как, впрочем, и здесь, в прокуратуре… Зато считался исполнительным и верным! В учреждении ходили упорные слухи, что именно Щербакина шеф хочет видеть своим замом.

Ну что ж…

Изобразив на лице вежливую полуулыбку, Алтуфьев распахнул дверь:

— Звали, Аркадий Тимофеевич?

— Да, Владимир Андреевич, звал! — оторвавшись от бумаг, сидевший за массивным столом начальник вскинул голову и недобро прищурился. — Садись, докладывай! О чем — знаешь сам…

В кабинете еще в прошлом году сделали дорогой ремонт: поставили на стены буковые шпалеры, повесили новую люстру и заменили старую советскую мебель на румынскую. Еще появился новенький цветной телевизор «Рубин-401» стоимостью в одну тысячу рублей! Из прежней обстановки остался лишь висевший в простенке портрет Леонида Ильича в строгой черной раме да стол. Стол, правда, был из прежних, еще царских времен — антикварный! Что же касается хрустальной, с висюльками, люстры… Они бы еще ковер на стену приколотили! — неожиданно улыбнулся Алтуфьев.

— Межу прочим, зря улыбаешься, Владимир Андреевич! — резко выпалил прокурор. — Что, есть чем похвастать? Убийц нашли или деньги?

— Ищем, Аркадий Тимофеевич. Вся милиция на ушах! Ну и сами…

— Плохо ищете! — Христофоров с раздражением хлопнул ладонью по столу. — И вы лично, товарищ младший советник, плохо курируете это дело! Что, не можете как следует организовать работу? Бездельников этих озерских напрячь… Ах, они ваши старые друзья, кажется?

— Они без выходных сейчас работают, — угрюмо бросил Алтуфьев. — И поверьте, пашут не покладая рук.

— Значит, плохо пашут! Нерезультативно! — Прокурор повысил голос и уже почти кричал. — Между прочим, меня вчера в райкоме спросили прямо — где результат? Стоял там… как мальчишка, краснел…

— Там подозреваемых мотоциклистов около сотни! Пока всех установишь, проверишь… А еще…

— Ой, нет, нет, нет! — откинувшись на спинку кресла, замахал руками прокурор. — Уж от мелких подробностей меня, Владимир Андреевич, избавь! Не хочу ничего слышать, никаких оправданий! Мне нужен результат! И, как сказали в райкоме, — как можно быстрее! Хотя…

Накричавшись, начальник неожиданно успокоился и, выйдя из-за стола, налил себе воду из графина.

— Ну мы-то с тобой понимаем, Владимир Андреевич, спешка тут не нужна… Но райком требует! А мы будем действовать по закону… Там сколько времени прошло?

— Около месяца…

— Ну вот. — Подойдя к окну, Христофоров распахнул форточку и обернулся: — Месяц у тебя еще есть! А дальше, уж извини — никаких продлений. Я тебе больше скажу! Не успеем — дело заберут в Москву, а уж тогда обязательно последуют оргвыводы. Какие — догадайся сам.

Владимир Андреевич покинул кабинет шефа покрасневшим и распаренным, словно только что вышел из бани. Ниночка проводила его сочувствующим взглядом, но вслух ничего не сказала: в приемной уже дожидался Щербакин — коренастый, с круглым лицом, с залысинами, в новеньком синем мундире с петлицами юриста первого класса — один просвет и четыре маленькие звездочки в ряд.

Кивнув, Алтуфьев вышел в коридор и направился к своему молодому коллеге Пенкину — в это время дня окно его кабинетика было в тени, а день нынче выдался солнечный, жаркий…

Пенкин — в рубашке с короткими рукавами и узких брюках из тонкого синего брезента — «техасах» — внешним своим видом напоминал типичного пижона или, как их раньше называли, стилягу. Разве что прическа была аккуратная, хотя для работника прокуратуры, пожалуй, все же длинноватая. Худой, со светлыми волосами, следователь имел вполне безобидный и даже бесшабашно юный вид, однако же считался дотошным и, несмотря на молодость, ушлым. Новый шеф его раскусил не сразу, но, когда понял, что за человек Сергей Пенкин, перестал придираться по мелочам — вдруг тот обидится да уедет в тот же Ленинград? А кто тогда работать будет? Кроме верных людей, «рабочие лошадки» тоже нужны! Тот еще интриган — Христофоров осознавал это четко, потому и не трогал ни Пенкина, ни Алтуфьева, ни еще кое-кого… ну, пока особо не доставали. Но компромат копил! К примеру, знал, что оба — и Владимир Андреевич, и Сергей — были заядлыми книжниками и больше всего обожали фантастику…

— Здорово, Сереж!

Несмотря на только что подпорченное начальником настроение, Алтуфьев не стал наезжать на своего молодого коллегу, хорошо понимая, что тот и так делает все, что может… и даже чего не может, что по закону не положено. Но все ведь ради дела!

— Здрасьте, Владимир Андреевич! — вскинув голову, Пенкин приподнялся на стуле и протянул руку. — Что, у шефа уже были?

— С чего это ты так решил? — язвительно прищурился зампрокурора — пока еще зам…

Пенкин не стал крутить:

— Да больно уж вид у вас такой… Словно из бани!

— Так жарко же, — усаживаясь на стул, хмуро буркнул Алтуфьев.

В узеньком кабинетике Пенкина ничего не менялось — все те же зеленые занавески, сейф, проводная радиоточка, настенный календарь с рекламой «Москвича-408»… Чу! На сейфе лежала книжка. Синяя, с голубовато-белой дугой на обложке…

— «Мир приключений» за прошлый год! — перехватив взгляд начальства, как бы между прочим пояснил следователь.

Алтуфьев тут же поднялся, схватил книгу, наскоро пролистал и присвистнул:

— Ого! Абрамовы… Булычев — «Остров ржавого лейтенанта»… Читал уже?

— Не, только начал.

— А где достал? Неужто в книжном выкинули?

— Не-е! — негромко засмеялся Пенкин. — В библиотеке. Ну в той, что напротив гастронома. Между прочим, там на эту книжку очередь!

— Ла-адно, — положив альманах на место, хитро прищурился Владимир Андреевич. — Ты же быстро читаешь… И я потом за пару вечерков проглочу.

Дашь?

— Ну куда ж я денусь? — пожал плечами Сергей и вопросительно глянул на коллегу: — По тому делу опять мурыжили?

— По нему, — кисло улыбнулся Алтуфьев. — Да понять можно. Из райкома давят, из области, да и мужики в леспромхозе без премии сидят — деньги-то не найдены. И, самое главное, гад этот где-то затаился, выжидает и над нами, сволочь этакая, хихикает!

— А почему гад, а не гады? — вдруг поинтересовался Сергей.

— Честно сказать — черт его знает, — пожал плечами Владимир Андреевич. — Просто предчувствие такое, что ли… Сам посуди, если бы была шайка… или хотя бы двое — неужто из-за денег за это время не передрались бы? Уж новенькие-то червонцы давно бы всплыли, не в Озерске, так в Тянске! А тут — тишина. Значит, не дурак и, скорее всего, одиночка. Тем более что и тот мотоциклист был один… Ну про которого говорят. Что, до сих пор не нашли?

— Не нашли, — сухо кивнул Пенкин. — Да там сложно! Легких мотоциклов — полно, и все почти темного цвета. Бо́льшая часть не зарегистрирована, без номеров. Эх, знать бы точно марку!

— Да уж… Все равно надо местных поторопить!

— Я и так почти через день в Озерск езжу.

Сказав это, Сергей вдруг покраснел, хотя ничуть не лукавил. Просто кроме дела имелась у него в Озерске и сердечная зазноба, девушка по имени Яна, закройщица из местного ателье… Уже почти год встречались…

Алтуфьев присел на край стола и задумчиво посмотрел на Пенкина:

— Давай-ка, Сергей Петрович, прикинем, что у нас есть. Так сказать, подведем промежуточные итоги…

— А ничего у нас пока нет! Ну, почти ничего, кроме этого эфемерного мотоциклиста, который еще непонятно, при делах ли.

— Ты действительно думаешь, что ничего у нас нет? А вот и неверно! Давай смотреть… Итак, маршрут… Да, про мост, про объезд — это все местные знали. А вот по времени… Если мотоциклист при делах — значит, скорее всего, точно про время не знал. Следил, высматривал… и потом тут же рванул следом. Обогнал, устроил засаду… Нахрапом, понимаешь!

— Ага… — задумчиво покивал Сергей. — Если так, получается, что конторские из леспромхоза — не при делах. Те бы наверняка знали! И даже сообщников там искать — напрасно время тратить… А ведь местные там сколько рыли! Хотя отработать все равно надо было…

— Все так, — кивнул Алтуфьев. — Если бы наш убийца точно знал время — выехал бы заранее, еще засветло. Удочки бы к багажнику привязал, ведро…

— Типа, рыбак!

— Ну да… А так, видишь, действовать пришлось быстро. Но он заранее был начеку… Хитрый… И… что еще мы о нем знаем?

— Осторожный! Выдержанный! — повысил голос Сергей. — Залег на дно и выжидает. А уж когда вынырнет — только ему одному и известно.

— Хитрый, острожный — это да, — согласился Владимир Андреевич. — И еще — обладающий определенными навыками. Умеет обращаться с оружием. Циничный — хладнокровно убил сразу двоих, что не так-то просто!

— Скорее всего, они его знали!

— Да, — кивнул Алтуфьев. — Значит — озерский, местный… Поэтому и шлем надел. И, скорее всего, еще и мотоциклетные очки-«консервы». Ну, такие обычно вместе со шлемом и покупают.

— Про очки пока неизвестно, — аккуратно поправил Пенкин.

— Ладно, — хмыкнул Владимир Андреевич, — будем дальше смотреть. Я говорил о навыках… Стреляет, водит мотоцикл и, довольно неплохо, машину. Тяжелый грузовик в болото загнать да самому успеть выпрыгнуть — не так-то это и просто!

— Думаете — шофер?

— Очень может быть. Очень… Даже скорей — из ранее судимых…

— Ну этих-то сразу всех отработали!

— Могли что-то и упустить в спешке… Да, вот еще что. — Владимир Андреевич покрутил между пальцами новомодную шариковую ручку. — Ведь там три выходных получилось. День Победы как раз на пятницу выпал.

— Но нерабочая суббота не у всех… Хотя могли взять отгул — вроде бы навестить деревенских родственников… — согласился Пенкин. — Так и Ревякин то же самое говорил! Ну да, устанавливают, проверяют…

— Еще молодежь… Вполне могли где-нибудь в лесочке костры жечь. Ну, сам знаешь — вино, девушки… песни… Хорошо бы и этих установить. Вдруг что-то или кого-то видели?

— В этакой-то глуши? — покачав головой, с сомнением протянул Сергей. — Там не всякий мотоцикл-то пройдет… Недаром прозвали — Гнилая Топь! Урочище!

— А я не про урочище, Сереж. Убийца ведь не на крыльях летел, предположительно — на мотоцикле. А в Озерск мог и по козьим тропам пробраться. А там и молодежь! Ну, на старых карьерах…

— У местных спрошу… И вот я еще тут подумал… — в глазах молодого следователя вдруг заплясали азартные искорки.

— Ну-ну-ну?! — насторожился Владимир Андреевич.

— Вот вы говорили — осторожный, деньги не тратит, выжидает, пока все уляжется… А вдруг все не так? И вовсе он не осторожный, а просто не может сейчас деньги взять? Ну кто-то его по пути спугнул — вот он денежки-то где-нибудь в лесу и припрятал.

— Ага, пусть даже и так… — скептически усмехнулся Алтуфьев. — И до сих пор не сподобился забрать? Ты еще скажи — место забыл! Хотя оно, конечно, могло быть и так… Но о-очень маловероятно!

На столе Пенкина вдруг зазвонил телефон, и следователь поднял трубку…

— Кто? Что? А, и вам добрый день, Игнат Степанович! Что? Ах, так… Ну, наконец-то! Хоть какая-то хорошая новость… А я завтра как раз собирался к вам! Вот и Владимир Андреевич привет передает… Да, до встречи…

Положив трубку, Сергей потер руки:

— Похоже, убийца начал тратить деньги! В винном магазине «Заря» всплыло сразу несколько новеньких десятирублевых купюр. Вполне возможно — из числа украденных.