След на болоте

Глава 4

Пенкин приехал в Озерск на автобусе. Служебная прокурорская «Волга» — «ГАЗ-21» проходила очередной ремонт, так что уж пришлось. Впрочем, Сергей не был в обиде — что тут и ехать-то? На междугороднем автобусе — всего-то чуть больше часа.

В отделении следователя встретили приветливо — еще бы, старый знакомый, да и то самое резонансное дело вел… в составе недавно образованной следственной группы, старшим был назначен Алтуфьев.

Игнат Ревякин уступил следователю свой кабинет, совещание же назначили у начальника, подполковника милиции Ивана Дормидонтовича Верховцева. Фронтовик и очень уважаемый человек не только в Озерске, Иван Дормидонтович давно собирался на пенсию — давали о себе знать старые раны, — да вот только пока так и не собрался. Но по ведомственным санаториям ездил частенько — путевки-то бесплатные, от ВЦСПС.

Вести совещание предоставили Пенкину — собственно, и затеяли-то его ради этого дела: разбой, двойное убийство — не шуточки! Тем более сроки уже подгоняли, а сделано было — увы…

— Ну, товарищи, давайте так… — Сергей одернул синий вельветовый пиджак в мелкий рубчик и обвел внимательным взглядом собравшихся. Не так-то уж тут много народу и собралось — два опера, участковые да сам начальник. — Что у вас наработано, я знаю, потому спрошу — что нового? Начнем с мотоциклиста — установили еще что-нибудь?

— Мною допрошен шофер с фермы, — поднялся со стула Мезенцев…

— Да ты садись, садись, Максим, — не удержавшись, хмыкнул Сергей. — Нас тут немного, друг дружку видим хорошо… и слышим… Так что шофер?

Макс кратко изложил суть.

— Та-ак… Значит, темный мотоцикл, белый шлем, мотоциклетные очки-«консервы»… прокол характерный на шине… — уточняя, повторил следователь.

— Еще брезентовый плащ или куртка… И скорее всего, мотоциклист не местный, — добавил Пенкин.

— С чего так полагаете? — записав кое-что в блокнот, вскинул брови Сергей.

— Местные в шлемах не разъезжают. Ну разве что когда в город… — развел руками Максим.

— Так он, может, специально шлем с очками надел, чтоб не узнали! — резонно возразил Сергей.

— Вот я об этом тоже думал, — кивнул Игнат. — И местных мы со счетов не сбрасываем — всех владельцев легких мотоциклов проверяем подряд! Да вы знаете… Просто если он не местный… и от шины избавился, то…

— В Тянске тоже все участковые озадачены, — отмахнулся Пенкин. — И ГАИ… Пока ничего. Что по купюрам?

— Проверили, — сумрачно покачал головой Дорожкин. — Пусто. В пригородном лесхозе часть зарплаты как раз новенькими червонцами выдали. В конце мая еще. А крупных подозрительных трат в магазинах не было — держим на контроле.

— Ну конечно! — глотнув воды, нервно рассмеялся следователь. — Не совсем же он идиот, чтобы сразу же броситься покупать новую модель «Москвича»! Как тот шеф из «Брильянтовой руки».

— Откуда-откуда?

— Кино тут недавно показывали. Смешное!

Иван Дормидонтович потянулся к лежащему на столе портсигару, вытащил сигарету, размял ее между пальцами и сказал:

— Кино-то кином… А ведь времени-то прошел месяц! Вообще-то, можно потихоньку и начинать похищенные денежки тратить… Хотя бы по мелочи… Ведь свербит же, а?

— Ну, допустим, свербит, — согласился Сергей. — И по мелочи он, может, как раз и тратит… Или — они! Просто нам это пока не получается отследить… Да! Нас вчера шеф на ковер вызывал. И, кстати, высказал неплохую идею — привлечь народ!

— Народ? — недоуменно моргнул Игнат. — А как же тайна следствия?

— Так ваш мотоциклист уже давно никакая не тайна! Сделайте фоторобот, развесьте. Только про проколотую шину упоминать не надо… А вообще, пусть преступник знает — его ищут!

— Тогда точно затаится!

— Он и так затаился. А тут запаникует! Возможно, ошибок наделает… И да, денежные траты отслеживайте!

— Так ведь к каждому-то человеку соглядатая не приставишь! — осмелев, возразил участковый Сорокин.

Посмотрев на него, Пенкин дернул шеей и ослабил узенький пижонский галстук:

— Так ведь к каждому и не надо. А вот за мотоциклистами я бы понаблюдал! Темный легкий мотоцикл — не так уж их и много, а?

— Двадцать три штуки — только зарегистрированных, — мрачно доложил Дорожкин. — И около сорока — без номеров.

— Что значит — около?

— Да кто ж их считал-то, Сереж? — забыв про субординацию, проговорил участковый.

— Все равно надо будет постараться проверить!

— Так проверяем же!

— Да! — вдруг вспомнил Пенкин. — Хорошо бы еще поискать возможных свидетелей…

— Так уже! — Мезенцев вдруг улыбнулся и хитро прищурился: — Как раз хотел доложить.

— Ну-ну?!

— Есть одна девушка, Ковалькова Рита, несовершеннолетняя еще, у нас в училище на цветовода-озеленителя учится… Так вот, восьмого мая, во второй половине дня… ну, ближе к вечеру уже, она с компанией жгли костер на старой ферме. А туда от Макарова — козья тропа… На мотоцикле вполне можно проехать. Могли и слышать, и даже увидеть. Я ее как раз к обеду сегодня вызвал, эту самую Ковалькову. Да вы ее знаете, она в прошлом году по одному делу проходила — свидетелем…

Рита Ковалькова явилась на допрос в синей короткой юбочке и голубой безрукавке. Красивая шатенка с длинными локонами, она хорошо осознавала свою красоту, правда, за себя постоять могла и особо лапать никому не давала.

— Ага… Значит, Ковалькова Маргарита… — сунув в пишущую машинку листок протокола допроса, Пенкин быстро забарабанил по ней, а потом вдруг отодвинул машинку в сторону…

— А мы ведь с вами знакомы, Рита!

— Да, я вас тоже помню, — настороженно кивнула девушка. Она боялась, но того не показывала — держалась бодро и даже несколько нагловато, даже, как бы невзначай, закинула ногу на ногу… — И зачем вы меня вызвали? На путь истинный наставлять?

— Так я, Рита, не участковый и не из детской комнаты, — улыбнулся Пенкин. — И на путь истинный вы сами себя наставляйте — девушка вы достаточно взрослая. Расскажите-ка мне, Рита, что вы делали восьмого мая на старой ферме…

— Да ничего мы там такого не делали! А-а-а! Вот вы про что… То-то меня про это уже спрашивали… и Юлька, и Женька эта… Про мотоциклиста хотите узнать?

— Именно!

— Ну-у… — девушка успокоилась и задумчиво наморщила носик. — На старую ферму мы с обеда еще укатили, еще до дождя… Но там, вообще, крыша, и здорово — никаких чужих! Что делали? Да что всегда. Ребята гитару взяли, вина немного… Никому мы там не мешали, ничего не курочили! Ну костерок, да, развели… Дождь же, да и не лето!

— А мотоцикл вы когда услышали?

— Ну-у… часов, наверное, в пять… или в шесть вечера… Но еще светло было. Темный такой мотоцикл… или мопед, я в них не особо…

— Постой, постой! — боясь спугнуть удачу, Сергей понизил голос и даже незаметно для себя перешел со свидетельницей на «ты». — Так ты что же, еще и мотоциклиста видела?

— Видела, — как ни в чем не бывало отозвалась Ковалькова. — Правда, мельком…

— Так и другие…

— А другие — нет. Понимаете, мы с Генкой… с одним парнем… на другой край фермы пошли… ну, целоваться… И там тропинка как раз рядом — на Ляхтино, кажется… Так вот, по этой тропинке мотоциклист и ехал! Быстро так промелькнул — р-раз — и нет уже!

— И как он выглядел?

— Ну-у… мотоциклиста-то я видела, но… так…

— То есть подробностей не заметили? — снова перешел на «вы» следователь.

— Нет.

— Что ж… И все же давайте попытаемся вспомнить, ага?

— Угу… Попытаемся… Только я не уверена!

— Ничего! Итак… Шлем? Очки? Темный мотоцикл?

— Да, — закивала девчонка. — Шлем такой… белый… Ну я в магазине такие видела.

— В каком магазине?

— В ОРСе… Там ткани на юбки привезли. Я узнала и пошла, хоть и далеко…

— То есть обычный мотоциклетный шлем?

— Да… Очки тоже обычные… ну, «консервы». У нашего мастера в училище такие! Тоже, кстати, в ОРСе.

— А что за мастер?

— Силый, Петр Иваныч… Да он старый уже, лет сорок! И женат. «Сивый» — кликуха…

— Ладно, с ним потом… Давай по внешности!

— А внешности я не помню! Он же в шлеме, в очках этих был…

— И с густой рыжей бородой!..

— Не-а! — Рита весело рассмеялась и посмотрела на следователя уже совершенно по-другому. — Не было никакой бороды! Даже усов не было.

— То есть бритый?

— Да!

— А одет как?

— Ну-у, говорю ж…

— Малиновые галифе с лампасами, как у Гриши Попандопуло? Ну, «Свадьбу в Малиновке» смотрела?

— Смотрела… Не, не малиновые. Темные такие брюки… Темно-синие! И не брюки, а шаровары… ну, такие спортивные. Не треники, а именно шаровары.

— Хорошо, Рита! Какая вы молодец! А говорите — не запомнила.

Девчонка зарделась и скромно потупила взгляд…

— Что ж, продолжаем! — ободряюще улыбнулся Пенкин. — И короткая брезентовая куртка! Ну, как у студентов в стройотрядах… со значками.

— Брезентовая — да! Только не куртка, а плащ! Длинный, с капюшоном. И еще за плечами — котомка. Обычная такая… По виду — полупустая.

— Так. А обувь? Сапоги, кеды?

— А обувь не вспомню. Кеды, кажется… Обычные, синие с красным. Да полгорода в таких ходят…

Хмыкнув, следователь перешел к мотоциклу:

— Во-первых, с какой стороны ехал?

— Так с болот, — не задумываясь, отозвалась Рита. — Там клюквы вагон… ну не сейчас, конечно. Ляхтинские болота. Гнилая Топь… да много…

— А не Макарова эта дорожка?

— Не! С Макарова-то по обычной грунтовке ближе. А тут и не дорога вовсе — тропа! Ни на машине, ни на мотоцикле с коляской не проехать… Говорю же — с Ляхтинских болот!

— Так, мотоцикл?

— Темный… черный или темно-синий… Я в них не…

— А сиденье? Одно или два?

— Одно, кажется… Но такое — длинное… на двоих.

Проверить показания свидетельницы Пенкин решил на месте. Правда, встал вопрос — как туда добраться? К старой ферме вела когда-то лесная дорога, нынче давно заброшенная, заросшая и заболотившаяся, так что проехать можно было только на одиночном мотоцикле… ну или на лошади, верхом…

— Насчет лошади вряд ли поможем, — в ответ на просьбу следователя Ревякин развел руками. — И мотоцикл у нас — с коляской… Хотя! У Дорожкина, сколько помню, старый «Ковровец» был… он на нем иногда на рыбалку во всякую глушь ездит, чтоб «Иж» свой зря не гонять… Сейчас позову…

Игнат поднял телефонную трубку:

— Игорь, зайди…

Один мотоцикл, таким образом, нашли. Правда, старый «сто двадцать пятый» «Ковровец» оказался одноместным… Но Дорожкин обещался привязать на багажник поролон… Он же и подыскал еще один легкий мотоцикл… вернее сказать, мотороллер! Женькину «Вятку»!

Ну, что сказать, помочь следствию Колесникова согласилась — все же студентка юрфака! Вчетвером и поехали. Впереди, на старом «Ковровце» — Дорожкин со следователем, за ними — девчонки на «Вятке»…

Лихое оказалось дело — в иных местах грязь из-под колес летела так, что не увернешься! А в одной луже Женька с Риткой так сели, что едва удалось вытащить. Хорошо, оделись все как надо. Девчонки — в треники и кеды, Дорожкин — в поношенную форму, ну а для следователя в дежурке отыскались старые диагоналевые галифе.

И старую заброшенную ферму, и узкую глинистую «козью тропу» Пенкин осмотрел со всем тщанием и даже сфотографировал, прихватив у Теркина старенький «ФЭД».

— Вот, здесь мы стояли… — показала Рита. — А вон там он проезжал…

Дожди, конечно, давно смыли все следы… Однако Ковалькова оказалась права: если кто тут и ехал, то точно с Ляхтинских болот!

Ближе к вечеру следователь прокуратуры Пенкин попрощался с сотрудниками отделения и неспешно направился к автостанции.

— Может, Сергей Петрович, подвезти? — выглянул из окошка «дежурки» усатый капитан Иван Никанорович Глоткин.

Пенкин, однако, отказался:

— Да я уж лучше пешком. Пройдусь — погода-то!

Не доходя до автостанции, он свернул на горку и поднялся к винному магазину «Заря». Оглянулся… зашел…

— Здравствуйте! Ого… Нынче у вас и очереди нет!

— Здравствуйте! — улыбнулась из-за прилавка симпатичная молоденькая брюнетка в серо-голубом «торговом» халате. — Так а с чего очередь-то? Дешевое вино да пиво разобрали уже. Одна водка осталось и дорогое… Будете брать?

— Да, бутылочку «Киндзмараули», будьте добры.

— Пожалуйста! Три сорок с вас…

Пенкин вдруг замялся:

— А можете… в бумажку завернуть?

— Могу даже бантиком завязать! — рассмеялась продавщица.

— Ну, бантиком не надо… Хотя давайте! Это что — конфеты у вас?

— Да, «Радий» называются…

— Давайте грамм сто… И шоколадку «Аленка». И все заверните, будьте добры…

Забрав покупки, Пенкин вежливо попрощался и покинул магазин…

Старое здание бытовых мастерских располагалось как раз между магазином «Заря» и автостанцией. Заняв позицию на скамеечке, у кустов буйно цветущей сирени, Сергей вытащил из кармана купленную по пути в киоске газету и принялся терпеливо ждать, делая вид, что читает.

Ждал недолго. Минут через пятнадцать на крыльце мастерских показались весело переговаривающиеся между собой девушки и женщины.

— А я говорю — эта ткань уж больно для брюк тонковата! На брюки — шерсть или габардин…

— Вельвет тоже можно!

— Скажете тоже — вельвет! У нас тут не Америка.

Долго, впрочем, коллеги не разговаривали, унеслись по магазинам, благо их тут имелось во множестве — все-таки центр! Кто в продмаг, кто в промтоварный, а кто и в «Зарю»…

Одна из девушек — красивая голубоглазая брюнетка в простеньком сером платьице и в очках — направилась было к продмагу, но, увидев очередь, в задумчивости остановилась…

— Здравствуй, Яна! — подойдя к ней, промолвил Сергей.

— Сереж! — обернувшись, девушка радостно улыбнулась… но тут же предостерегла: — Нет, нет, не целуй меня… Увидят! Скажут… До родителей еще дойдет…

— Так они же в деревне.

— Да пятница же сегодня… А у нас завтра рабочий день, правда, короткий, вот завтра на дневном сразу после работы и я поеду.

— А где у вас огород?

— В Левине. Ну за Валуей почти сразу. Небольшая такая деревня, домов пятнадцать. У нас там дом от бабушки остался… Огород, баня…

— Хорошо!

— Хорошо, — грустно кивнула девушка. — Только вот каждый выходной — там… Да еще с родителями… А они у меня строгие, ты знаешь, все мою девичью честь берегут! Только купальник наденешь — ой, голая вышла, ой, бесстыдница, что люди скажут?

— Ну, родителей не выбирают, — поддакнув, Сергей оглянулся по сторонам и взял Яну за руку. — Я, между прочим, со всей серьезностью… Хочешь, прямо сейчас заявление в ЗАГС подадим?

— Сереж… — растерянно хлопнула пушистыми ресницами Яна. — Это ты… ты мне предложение, что ли, делаешь?

— Ну да! Еще и кольцо подарю, не думай! Так это… что ответишь-то?

— А ты будто не знаешь! — рассмеялась Яна и вдруг снова стала серьезной: — А вообще, я родителей боюсь. Говорят, рано мне еще замуж, мол, дите еще… А мне ведь уже девятнадцать! Двадцать скоро…

— Ладно, разберемся с родителями, — заверил Пенкин. — Лично явлюсь просить твоей руки и сердца! Между прочим, я вина купил… вкусного… И конфеты… Ну, так это… Как в прошлый раз?

— Ой, Сереж… Ты как этот… Авантюрист, вот! А еще прокурорский работник! Ну что с тобой делать? Опять как шпионы, да?

— Именно! Как шпионы… Как разведчики, лучше сказать!

— Ладно, иди уж… разведчик! Про условный стук не забудь…

— Так у вас окно всегда открыто! — подмигнув, хохотнул Сергей.

— И что? — прищурилась Яна. — А может, я переодеваюсь?

— Ой! Вот уж действительно — конфуз!

Хлопнув друг друга по рукам, молодые люди расстались. Яна быстро пошла в сторону стадиона, почему-то называемого местными жителями просто «парк». Так и говорили — пройти парком или — через парк. Стадион располагался на холме, в окружении редких сосен, осин и елей. Пара футбольных ворот, несколько скамеечек под высоченными липами, беговая дорожка. Сразу за стадионом располагался Дом культуры, за ним — окраинная Южная улица, а дальше лесной дорогой можно было попасть на улицу Школьную, значительно сократив путь. Как раз на Школьной Савинковы и жили, получив квартиру в деревянном леспромхозовском доме — двухэтажном, на четыре семьи. Там таких домов стояло много — почти целая улица. Сложенные из добротных бревен и обшитые досками, они были выкрашены в разные цвета — светло-голубой, травянисто-зеленый, бордовый — и смотрелись очень даже неплохо. Правда, и удобств в них никаких не было, зато в каждой квартире — отдельный коридор с уборной, еще и веранда, а прямо напротив дома — огородики с парниками, картошкой и прочей зеленью. Этот огород был почти полностью на Яне… Сразу за домом начинался лес — ели, сосны, осины… В лесу росли грибы, брусника, черника и прочие ягоды — далеко ходить не надобно. Правда, для ягод и грибов пока что было рановато.

Выждав, пока Яна поднимется на холм, Пенкин с деловым видом посмотрел на часы и быстро зашагал следом. У Дома культуры чуть задержался — слишком уж быстро шел — и минуты три рассматривал афишу приключенческого фильма «Их знали только в лицо», после чего вышел на лесную дорожку и свернул на «козью тропу». По ней и зашагал, пока не вышел на Школьную.

За деревьями виднелись сараи и разноцветные дома… Вот и нужный — голубенький… Савинковы жили на первом этаже…

Укрывшись за чьим-то дровяником, Сергей на всякий случай с минуту выждал, а затем подошел к крайнему окну и осторожно постучал. Окно тут же распахнулось.

— Пакеты держи…

— Ага… Влезай!

Миг — и молодой человек оказался на кухне. На плитке уже стоял чайник…

— Сейчас, переоденусь… — прошептав, Яна повернулась к нему спиной. — Платье мне расстегни… ага…

Погладив девушку по плечу, Сергей поцеловал ее в шейку, а потом и в милые припухлые губки…

— Сереж… Сереж… — томно прошептала Яна. — Ну… не здесь же… В комнату пошли…

Пенкин быстро подхватил девушку на руки и понес… Упало на спинку стула серое ситцевое платьице… за ним — комбинация… и все остальное… Скрипнул диван…

За окном вдруг затрещал мотоцикл…

— Чей этот у вас «Ковровец»? — нежно гладя девушку по плечу, поинтересовался Сергей.

— Мотоцикл? Лешки Воронкова, соседа… он в ДРСУ работает трактористом, — привстав, Яна расслабленно потянулась… и, неожиданно смутившись, спросила: — Что ты так смотришь?

— Любуюсь! — честно признался молодой человек. — Ты очень, очень красивая! Как испанская принцесса! Инфанта, да.

— А меня в школе цыганкой дразнили. А еще — кочергой!

— Почему — кочергой?

— Потому что чернявая, длинная и тощая… в школе была…

— Хм…

Гибкое молодое тело, налитая, упругая грудь… Ах! Погладив ее, рука Пенкина скользнула вниз… Яна тяжело задышала… Колыхнулись черные локоны… Вновь заскрипел диван…

— Ой! Чайник! — Вскочив, Яна резво убежала на кухню… и почти сразу вернулась: — Нет, еще не выкипел. Не успел! Я заварила… Конфеты, говоришь, принес?

— «Радий». И еще — вино. Хорошее, грузинское…

Накинув на плечи рубашку, Яна принялась накрывать на стол, достав из серванта чашки с блюдцами, сахарницу, бокалы…

— Мама запрещает сервиз трогать… Но я так, втихаря… Красивые чашки?

— Красивые… Но ты красивей… Соседу, наверное, нравишься? Этому самому… трактористу…

— Фу! — фыркнула Яна. — Ну что ты такое говоришь? Мы с Лешкой с детства вместе росли… он, правда, постарше. Я для него как младшая сестренка была. А сейчас он с Галей Хитровой ходит, медсестрой со «Скорой». Жениться хотят. И вообще, Лешка на той неделе на заработки собрался. Куда-то на Севера, деньжат заработать на свадьбу. Родители-то у него пенсионеры, в деревне живут, а квартиру — ему. Он вон за стенкой… А наверху — Чикалевы и Федотковы. Чикалевы летом тоже в деревне, а Федотковы к сыну поехали, в Ленинград. Так что мы тут с тобой одни! Ой… вино-то открыть… Где-то на кухне штопор…

Яна вновь ушла, и Пенкин посмотрел в окно. Одна из створок — открытая настежь — была затянута марлей — от комаров, лес же рядом!

— Кого там высматриваешь? Волков?

— Медведей! — пошутил Сергей. — Уже целая стая мимо пронеслась.

— Да ну тебя! Садись давай…

— Ага… А что, у вас окно всегда так открыто?

— Да почти всегда… — поставив на стол банку малинового варенья, пожала плечами Яна. — И не только у нас — у соседей тоже. Во всех этих домах… Кому тут и лазать-то? Разве что… кое-кому… — Она хитро прищурилась и застегнула рубашку… — И ключи у нас всегда на притолоке оставляют… ну или под ковриком, у кого он есть…

— Прямо рай для воров!

— Да нет тут у нас никаких воров! — рассмеялась Яна… — Чего и воровать-то? Сервиз из серванта?

— Ну, в общем — да…

Посреди довольно просторной комнаты, застланной домоткаными половиками, стоял круглый стол и несколько стульев. Еще имелся платяной шкаф, сервант с посудой и книгами, комод и новенький телевизор «Рекорд-67».

— Смотри, как бы телевизор не унесли, — разливая вино, снова пошутил Пенкин. — Поди, рублей двести стоит?

— Двести пятнадцать. — Яна высыпала конфеты в вазочку. — В прошлом году в ОРСе купили. В кредит… Ой, унесут, как же! Попробуй его утащи! Ты еще скажи — радиолу из моей комнаты.

Радиолу эту Сергей уже видел — старая, квадратная, тяжеленная. Называлась «Мир». Вот такую точно никто не унесет — надорвется! А насчет открытых окон и оставленных под ковриками ключей Яна права: в деревнях всегда так и поступали, и в маленьких городках — тоже. Доверяли своим. А за чужими десятки глаз следили! Бабушки на лавочках, тетушки в огородах, да мало ли…

— Так, говоришь, с соседом с детства дружите?

— Вот сейчас обижусь! — гневно сверкнула глазами Яна. — Нет, в самом деле, обижусь. Дался тебе этот Лешка! Сказала же — любовь у него… И вообще, он всегда меня защищал. Хоть и судимый.

— Судимый?

— В клубе как-то подрался. Выпивши был… Да и отец у меня тоже за драку два года отсидел!

Инструктор Женьке не понравился сразу. Учитель физкультуры и преподаватель туристско-краеведческого кружка Виктор Петрович Ширяев — высокий худой парень с короткой военной стрижкой и каким-то квадратно-брезгливым лицом — сразу же стал «тыкать», хотя, вообще-то, Женечка была девушкой взрослой, и не намного-то и младше физрука.

— На байдарках раньше ходила? — после того как Аркадий Ильич представил новую туристку, сразу же спросил Ширяев. И, услышав осторожное — «немножко», презрительно скривился. — Тогда будешь сидеть впереди. Я скажу, на какой лодке и с кем. С кем-то из опытных…

— А…

— А сейчас жди инструктажа! Ребята вон уже собираются — дуй к ним!

Теперь уже Женя скривила губы: надо же — дуй! Тоже еще, кружковод хренов… что он себе воображает? Общается как с нашкодившей школьницей…

— Не берите в голову, Петрович всегда такой! — кто-то ободряюще произнес сзади.

Женя резко обернулась — этот кто-то слишком уж незаметно подошел, словно бы подкрался.

Темно-русая челочка, чуть вытянутое лицо, глаза… кажется, светло-серые… да — светло-серые… И дружеский, даже восхищенный взгляд.

Этот… как же его… Коля! Николай Кныш, Семушкиной племянник…

— Вообще-то, человек он хороший… А вы меня не забыли?

— Вы — Николай. И, знаете… может быть, перейдем на «ты»?

— С удовольствием. Тогда я — просто Коля! — заулыбался парень. На этот раз он был одет в черные треники и такую же блузку, на ногах — красно-синие кеды, обычные, за полтора рубля, не какие-нибудь там пижонские «Два мяча»… как, скажем, у Женьки…

— Рубашка у вас красивая… Ой — у тебя!

— Спасибо…

Рубашка вообще-то была старенькая, «ковбойка» в черно-желтую клетку и с коротким рукавом, но Женя знала, что рубашечка эта ей очень идет, потому и надела. А еще — узенькие коричневые брючки, почти «техасы»! Еще были очки: заграничные, темные, как у безвременно погибшего польского артиста Збигнева Цибульского, по которому когда-то вздыхали все советские школьницы, и Колесникова не была исключением. Очки Женька оставила в мотороллере, побоялась, что скажут — выпендривается! Мало ли что тут за люди в туристском кружке? Ну, некоторых-то она знала…

— О! Собрались уже, — кивнул Николай на крыльцо, которое сам недавно и чинил. — Идем? Хотел бы с тобой в одной лодке, да Петрович не даст — я же не из кружка, и на воде он меня не видел. Но все правильно — он ведь за всех в ответе. Поход — такое дело, мало ли что… Слушай, а ты на самом деле студентка?

— Второй курс заканчиваю! А что?

— А выглядишь, как будто в девятый класс перешла. Но все равно — клево!

Клево… Комплимент, что ли, сделал? Ишь ты, за девятиклассницу посчитал… Так, может, и тренер тоже? Ла-адно, поглядим еще, кто тут перед кем выпендриваться будет…

— Ой, Женя! Привет! Мы так рады!

Сидевшие на ступеньках крыльца ребята при виде Колесниковой радостно повскакали на ноги. Девчонки тут же полезли обниматься. Ну так знакомые все! Подросли, вытянулись, повзрослели…

Вот Марина Снеткова, по прозвищу Стрекоза, все такая же юркая, темненькая, правда, вместо косичек сейчас — каре. Между прочим, комсорг школы. Вот подружка ее, высокая, светловолосая девушка с толстой косой — Тимофеева Вера… Ух, какая стала! Совсем невеста! Выглядит, пожалуй, даже постарше Женьки.

— Привет, Женя! Хорошо, что ты с нами! — подошел и Коля Ващенков — как всегда, аккуратный, серьезный, в очках. Сын докторши Валентины Кирилловны, заведующей местной кустовой больницей… и вот уже несколько лет — супруги Игната Ревякина, заместителя начальника местной милиции, доброго знакомого Жени.

Взрослые все такие стали! Коля вот в медицинский институт собрался поступать — как мама… и как Юлька Сидорова! Интересно, поступит ли она? Хоть бы поступила! В Ленинграде бы встречались!

Кроме старых знакомых, остальных ребят Женька не знала — они были помладше, класса из седьмого… Ничего, в походе познакомимся!

— Ну что, все собрались? — на крыльце появился Ширяев, весь из себя важный, в темно-синем спортивном костюме, и, конечно, — «Два мяча».

— Что ж, начнем инструктаж. Всем слушать внимательно, что непонятно — спрашивать. Итак, наш маршрут…

С маршрутом все было понятно. Туристы шли по реке Мокше, спускаясь по течению от Макарова и почти до впадения Мокши в большую судоходную реку Койву. К Макарову ребят и лодки довезет грузовик, который специально заказали. Он же потом заберет и от Койвы.

— А что, Виктор Петрович, мы по Койве не пойдем, что ли? — спросил какой-то рыжеватый непоседа.

— По Койве ты, Мишка, грябать упаришься! — под общий смех отозвался кружковод. — Река там широкая, течение почти не чувствуется. Да и суда!

— Зато там рыбы много!

— Рыбы тебе и на Мокше хватит!

— Так что, можно удочки брать?

— И удочки, и спиннинги, у кого есть… Все, что хотите! — Виктор Петрович ухмыльнулся и предупредил: — Только помните — кто что ловит, тот сам и чистит, и жарит.

— А потом — сам и ест!

— Ну или кого-то угостит. Так! Теперь по реке… Мокша — речка капризная, там и камни, и пороги, и водовороты крутит! Но сильно-то не пугайтесь — непроходимые пороги обнесем, а где и покатаемся! Теперь напомню про категории — кому нужно на значок туриста.

Вот тут Женя навострила уши. Значок-то ей был не нужен, был нужен зачет!

Про категории физкультурник пояснил обстоятельно и четко, шпарил без запинки прямо по методичке:

— Категория сложности водного туристского маршрута определяется трудностью водных препятствий, а также протяженностью и продолжительностью маршрута и иными факторами, влияющими на сложность маршрута…

К первой категории сложности, таким образом, относились реки с хорошим течением и возможными камнями в русле. Ко второй — простейшие пороги с умеренными валами и очевидными линиями с наплыва. Вот здесь уже могут потребоваться простейшие умения управления лодкой. Третья категория — несложные пороги с умеренными валами, которых не так просто избежать. Опять же — необходимы навыки управления. Четвертая категория сложности — сложные пороги, требующие уверенных навыков управления судном. Могут встречаться большие валы, бочки и высокие сливы, которых невозможно избежать. Пятая — очень трудные пороги, часто осложненные непрерывностью. Они могут содержать места, обойти которые необходимо для сохранения здоровья и жизни… Ну и, наконец, шестая: пороги предельной сложности. Цена ошибки очень высока, часто возможно прохождение лишь по определенному уровню воды.

— Что касается Мокши… — вернулся «к своим баранам» Виктор Петрович. — Здесь имеется и быстрое течение, и камни, и пороги второй… и даже третьей категории! Есть и четвертая… но их мы будем обносить. А недостаточно опытные, — тут кружковод посмотрел на Женьку, — будут обносить и вторую категорию тоже! Всем все ясно?

— Ага!

— А что, Виктор Петрович, значит, кто-то по третьей категории получит, а кто-то — по второй? — снова поинтересовался непоседа Мишка.

Ширяев загадочно улыбнулся:

— Там поглядим! Теперь о снаряжении… Рюкзаков Абалакова с широкими ремнями у меня всего три штуки, остальные все — древние круглые «колобки». Однако хватит на всех. Котомки с чулочными лямками брать не придется! Рюкзаки получите сегодня. Личными вещами забивать только половину! Помните — у нас еще и общественное. Консервы, продукты и все такое прочее…

— А примусы возьмем?

— Нет, Коленька! Возьмем пилу да топорики. Поколете по пути дровишек.

— А фотоаппараты — общественные?

— Аркадий Ильич обещал дать. Под мою ответственность!

— Здо́рово!

— Теперь по размещению… — Ширяев вытащил из заднего кармана блокнот. — Итак, нас дюжина человек, на шесть байдарок. Да-да, в каждой — по двое, не по трое. Центр загрузим поклажей. Итак… Первая лодка — я сам… и со мной… Ты, Оленька!

— Оп-па! — обрадовалась юркая девчушка с косичками. — Так мы, Виктор Петрович, их всех сразу и обгоним!

— Обгоним. Обгоним, уж с тобой-то — да! Вторая лодка… Марина Снеткова — старшая, с ней — ты, Мишка, слышишь?

— Ага. Здо́рово!

— Дальше старших называю первыми. Третья лодка: Тимофеева Вера — Леша Иванов… Четвертая — Ващенков Николай — Колесникова Евгения…

— Ох! Жень, мы с тобой!

— Пятая — Костя Росляков — Николай Кныш… Ну, его вы все знаете…

— Да, вот он я! — встав, Николай церемонно поклонился. — Костя! Ты как — рыбак?

— Конечно!

— Ну тогда споемся!

— И, наконец, шестая, — дождавшись, когда стихнет смех, продолжал Петрович. — Уж кто остался. Генка, Иван… вы хоть и всего год, но занимались же! Потому старшими будете по очереди. Ну и мы все за вами приглядим.

— Да нормально все будет, Виктор Петрович. Не подведем!

— Вот-вот. Надеюсь… Теперь — по палаткам… Девчонки — вам отдельная…

— Вот спасибочки-то! А то мы с пацанами хотели!

— Марина, не язви! На остальных у нас две палатки осталось. Одна большая и одна маленькая. В маленькой я с продуктами, все остальные — в большой. — Чуть помолчав, кружковод поскреб подбородок. — Понимаю, тесновато… Но если кто захочет сварганить шалаш — всегда пожалуйста! Вопросы есть?

— Виктор Петрович, а дневка будет?

— Будет!

— Так и мячик можно взять?

— Можно! Бери.

— А бадминтон?

— А радио?

— Радио? Не знаю, ловит ли там… Но длинные волны должны бы… Так что хотите — берите! А гитару я сам возьму!

— Песни будем петь! Здо́рово!

Затем, отправив мальчишек вытащить и проветрить палатки, кружковод заговорил с девчонками. Причем на самые интимные темы.

— Значит, девушки… У вас тут это… всякое может быть… Поэтому — если кому тяжело или отлежаться надо — говорите сразу, без всякого стеснения. Горячая вода у нас будет… да и в реке сейчас уже не холодная, зайти можно. Ясно всем, девушки?

— Да уж, Виктор Петрович! — отмахнулась Маринка. — Ну что вы как с маленькими! Первый раз, что ли?

После инструктажа отправились за продуктами. Взяв с собой двух парней постарше, Ващенкова и Кныша, Виктор Петрович одолжил у директора машину — голубой сто раз крашенный «четырехсотый» «Москвич», на нем и поехали в магазин… точнее, на оптовую базу.

Со всеми же остальными, в том числе и с Женькой, — Ширяев попрощался до завтрашнего дня.

— Ничего не забудьте и сами явитесь вовремя! Машина придет к девяти часам. Погрузимся и ждать никого не будем!

— А влезем все в машину-то? — засомневался кто-то. — Еще ж и палатки, и рюкзаки, и лодки…

— В «сто тридцатый»-то «ЗИЛ»? Влезем!

Невдалеке от крыльца, рядом с Женькиной «Вяткой», был прислонен к стене старый одноместный мотоцикл веселенького небесно-голубого цвета. Старый «Иж», «Минск» или трофейный немецкий «ДКВ»… конечно, без номеров — почти мопед, кому надо номера-то ставить?

— Интересно чей? — вскользь подумала девушка… и тут же забыла.

Зато местные опера и участковые про мотоциклы не забывали! Проверяли, шерстили потихонечку — уж насколько могли. Ту технику, что стояла на учете, проверили быстро, а вот с остальной дело шло небыстро — легкие мотоциклы, как и мопеды, и велики, никто никогда не считал. Однако молодежь-то знала, что у кого есть! С молодежи и начали, еще в мае, всех переписали-установили — тоже времени порядком ушло. Да и подобной техники темной расцветки оказалось много — в другие цвета ее почти и не красили.

— Эх, был бы не мотоцикл, а, скажем, легковая машина! — усевшись на скамейку рядом с отделением, сокрушенно покачал головой новый участковый Сорокин. — Давно бы нашли. Не так-то и много машин-то, особенно личных. Не то что этих чертовых мотопедов! К тому же, он колеса еще раз мог переклеить… Или вообще новую покрышку купить, а старую — выбросить.

— Может, и так… — уселся рядом Дорожкин и добавил: — Суббота сегодня. Танцы… На мотиках многие прикатят. Особенно — из деревень!

Сорокин тут же оживился:

— Вот у клуба-то их и осмотрим! Думаю, штук двадцать точно найдем, а?

— Ну, может, и не двадцать… Но много!

— И справку напишем солидную — эх-х!

Танцы в местном ДК начинались в восемь часов, но к этому времени приходили одни малолетки-семиклассницы, народ посолиднее подкатывал где-то после девяти вечера. Танцевать толком никто из них не умел — вот еще! — так, топтались, словно медведи, да дергались на «быстрых танцах». Да и девчонку какую пригласить — это ж сколько храбрости нужно! А еще можно и от старших парней огрести… Просто так, попадясь под руку… Нет, страшных-то побоищ, стенка на стенку, в клубе не было, но драки случались регулярно. Из-за девчонок или кто-то кому-то на ногу наступил… или танцевал как-то не так, как все, выпендривался. Таких воображал учили — и правильно. Особенно любили привязываться к приезжим из Тянска. Те ведь себя считали едва ли не столичными жителями! Ну и огребали от местных, чего уж, если ничьи не родственники, не хорошие знакомые, не друзья…

Оставив служебный «Урал» в лесочке, милиционеры подошли к клубу пешком, с той стороны, где обычно ставились мотоциклы. Да, техники нынче было много, и всякой — разной… «Иж-Планеты», «Иж-Юпитеры», просто «Ижи», с колясками и без, даже вишневая «двести пятидесятая» «Ява»! Ну и, конечно, мелочь: «Минск», «Ковровцы» разных моделей, трофейная «дэкэвэшная» немчура…

— Обла-ди… Обла-да… — доносилось из клуба…

— Хорошая песенка, — оценил Сорокин. — Ну что, будем смотреть?

— Давай! — Дорожкин присел на корточки. — Я с той стороны начну, а ты с той, где «Минск»…

Осмотрели быстро. Ничего подозрительного не заметили, но все мотоциклы переписали — по номерам, у кого были, ну, или так составили описание…

— Хозяев дождемся — опросим… — застегнув полевую сумку, устало усмехнулся Игорь.

Его напарник скривился и дернул шеей:

— Когда еще мы их тут дождемся, товарищ старший лейтенант?! Может, лучше позвать? Вон и парнишка какой-то бежит! Эй, парень!

Завидев милиционеров, растрепанный парнишка лет четырнадцати в клетчатой рубашке и черных фасонистых брюках тут же повернул к ним. Глаза его испуганно округлились:

— Дяденьки милиционеры! Игорь Яковлевич! Там это… драка!

— Что, прямо в клубе?

— Ага! Там Леха Воронков, тракторист, Мымаренка бьет смертным боем!

Дорожкин прищурился:

— Ну, раз Мымаренка, значит, есть за что! Разнимают?

— Не-а. Смотрят!

— Зрители, черт бы их подрал… Ладно, идем глянем…

Войдя в зал, Игорь ту же включил свет и махнул рукой завклубом — бывшему своему однокласснику:

— Сереж, что тут?

— Да драка была. Едва разняли. Вон они, черти… — завклубом указал пальцем на стоявшие у сцены кресла.

— А-а-а! — подойдя, Дорожкин поманил пальцем обоих драчунов. — Ну, пошли…

— Дядя Дорожкин! Игорь Яковлевич! — взмолился Мымаренок — Мымарев Никита, упитанный детина с наглым лицом и косой челкой. — Зачем идти-то? Мы ж помирились уже! Верно, Леш?

Воронков — красивый, мускулистый, чернявый парень, чем-то похожий на артистов индийского кино, молча пожал плечами. Модная приталенная рубаха его была расстегнута до пупа, почти все пуговицы отлетели. У Мымарева под левым глазом расплывался синяк.

— Помирились-то помирились! — выйдя на улицу, Дорожкин обернулся и строго погрозил пальцем. — Однако общественный порядок нарушили! Будем протокол составлять… Василий, Мымарева пока опроси… А я с этим…

— Командир! Товарищ старший лейтенант! — оставшись один на один с участковым, подал голос Воронков. — Может, обойдемся без протокола? А я вам все покажу!

— Что покажешь? — удивленно моргнул участковый.

— Да комнату свою. Ну квартиру… Этот же гад, Мымаренок, всем трепал, будто я в ЛДОКе краску украл! Целое ведро вынес. За то и получил, гаденыш! И мало ему еще!

— Постой, постой! — замахал руками Дорожкин. — Что еще за краска?

— Синяя нитроэмаль, для мотоцикла… Якобы я в ЛДОКе ее незаметно взял на складах… А я ее не в ЛДОКе, я ее у нас на работе, в ДРСУ взял… Полведра всего. И с разрешения начальника!

— Проверим!

— Проверяйте! Вот хоть сейчас ко мне поедем, сами знаете, тут недалеко… Я на мотоцикле как раз…

Воронков взялся за руль старого черного «Ковровца». Легкий черный мотоцикл… старый… Черт с ним, с этим Воронковым! Составить протокол по мелкому хулиганству — и пусть катится! А начальнику ДРСУ можно и завтра позвонить… или послезавтра, завтра-то воскресенье, выходной…

Воронков, Воронков… знакомая фамилия… Ну так да — ранее судим. Но на учете уже не состоит — сроки прошли… Там легкие телесные… суд переквалифицировал с «хулиганки»…

— Ты где живешь-то? — спросил Дорожкин.

— Говорю ж — рядом, на Школьной!

Ну, конечно же, Алексей Воронков… тракторист со Школьной…

Черт! — участковый сдвинул на затылок фуражку. Пенкин же, следователь прокурорский, просил за этим Воронковым присмотреть. И совсем недавно просил…

— Ладно, Леша. К тебе так к тебе! Поехали… Василий, давай заканчивай там…

Поднявшись по крыльцу, Воронков взял с притолоки ключ и отпер дверь…

— Прошу! Вот коридор… А вот и краска! Синяя эмаль — видите?

— Видим… — Сорокин склонился над ведром и вдруг повернул голову: — А это еще что? Колесо от мотоцикла, что ли?

— Да покрышка… — отмахнулся Воронков. — На работу брал починить… Ну проткнул — надо было изнутри заплатку поставить…

— Проткнул, говоришь? А ну-ка, посмотрим!

Присев, Дорожкин внимательно осмотрел покрышку и торжествующе показал коллеге… характерный прокол, похожий на удар штыка от винтовки Мосина!

— А ну-ка, товарищ младший лейтенант, сбегай-ка за понятыми!