След на болоте

Глава 6

Труп и «блиндаж» осматривали вдвоем — Дорожкин и Теркин, еще пригласили двух тетушек — понятых. Тетушки оказались заполошными: глядя на мертвую девушку, все время охали да качали головами.

— Труп, судя по всему, с дороги притащили… Ну, с Южной, — составляя протокол осмотра, вслух предположил Дорожкин.

Африканыч покачал головой:

— А может, ее сюда привели. Или заманили. Потом снасильничать захотели. Она, может, кричать стала, сопротивлялась… Вот и убили! Похоже, заточкой… Варфоломеич приедет — скажет.

О случившемся уже доложили и сейчас ждали приезда следователя прокуратуры и судебно-медицинского эксперта. Ну и свое собственное начальство должно было подтянуться, вернувшись из Тянска…

— Макс с Сорокиным скоро явятся, тоже пошерстят… — Сделав несколько снимков, техник-криминалист убрал старенький «ФЭД» в фибровый чемоданчик, в котором еще имелся порошок для снятия отпечатков пальцев, гипс для фиксации следов шин или человеческих следов и все такое прочее.

— Красивая… — сдвинув на затылок фуражку, — сказал Дорожкин. — На вид… гм… лет двадцать пять, брюнетка… роста среднего, телосложение… худощавое… Одета… в платье голубого цвета… Африканыч, там ситец, что ли?

— Крепдешин!

— Ого! Недешевое… Обувь… на левой ноге туфля белая, на низком каблуке… вторая лежит рядом, в траншее, называемой «блиндаж». Под платьем — комбинация…

— Шелковая!

— Шелковая комбинация… и нижнее белье…

— Похоже, импортное… Польша или ГДР…

— …Нижнее белье заграничного производства… Под левой грудью — рана… — Дорожкин озадаченно погрыз колпачок авторучки. — Но тут придется судмедэксперта ждать… А пока еще рядом посмотрим… Значит, говоришь, могла и сама прийти? Но женщина-то с виду интеллигентная, не какая-нибудь шалава…

— И — незнакомая, — прищурился Теркин. — Точно — не из Озерска. Может, в гости к кому?

— Скорее всего…

Склонившись над трупом, техник-криминалист еще раз внимательно осмотрел платье…

— А ведь ты, Игорюш, прав! По лесу ее тащили. Вон и подол немножко порвали, иголки прилипли…

— Точно! Ты сфоткай все, Африканыч, а я в протокол занесу… — Сделав записи, участковый поднялся с жердины, на которую присел было для удобства, и обернулся к тетушкам: — Внимание, понятые! Видите, подол разорван… к платью прилипли иголки… листья еще… Мы сейчас по лесу походим — поищем, может, где кровь… Ну и сумочку тоже… Не может же быть так, чтобы женщина — и без всего! Надо на автостанции поспрошать, — осматривая округу, задумчиво протянул он. — Если приезжая — должны бы были заметить… Может, описание там повесить или фотку?

— Да можно пока и так… О, а вот и пятна! Вон, на кусте, на листьях… и на пне тоже… — показал рукой криминалист и, наклонившись, сказал: — Похоже на кровь.

— Тут ее и тащили… — согласно кивнул Дорожкин. — Хорошо бы определить — откуда…

— Да и так понятно откуда… С Южной! — хмыкнул Африканыч и почесал небритый подбородок. — Есть там одно местечко… где после танцев с девками обжимались. Да ты помнишь!

— Помню… Сразу за клубом, где кусты…

На Южной послышался шум мотора, из-за поворота показался серо-голубой милицейский «газик» с широкой красной полосой.

— Ну наконец-то! — выбираясь на дорогу, ухмыльнулся Теркин. — Явились — не запылились! Похоже, все…

Из «газика» выбрались сразу четверо — начальник, зам, судебно-медицинский эксперт Андрей Варфоломеич, въедливый сухонький старичок, и еще какой-то незнакомый мужчина в синем прокурорском мундире с петлицами с одним просветом и четырьмя маленькими звездочками в ряд — юрист первого класса. Обычный такой мужик, коренастый… Круглое, несколько одутловатое лицо, лоб с большими залысинами…

— Старший следователь прокуратуры Щербакин Владислав Алексеевич… — представил его Ревякин. — Прошу любить и жаловать. И во всем помогать.

— Здравствуйте, товарищи, — следователь церемонно кивнул и криво улыбнулся: — Надеюсь, сработаемся.

— Здравия желаю! — Поздоровавшись со следователем, Дорожкин протянул ему протокол осмотра. — Ну вот… что пока есть.

— Ага, ага, — живенько вчитался Щербакин… — Значит, думаете, убили где-то здесь, у клуба? Ну-ну… Давайте показывайте, где труп, судмедэксперта озадачим… Да и сумочку надо будет поискать! И на автостанцию заглянем, коль уж… Говорите, точно не местная?

— Да точно. Была бы местная — мы с Игорьком узнали бы.

— Ну пойдемте уже на место происшествия, что ли…

Все дружно поднялись на лесистый холм, к «блиндажу» — закиданной ветками траншее.

— А где эти бездельники, Сорокин с Мезенцевым? — замедлив шаг, хмуро поинтересовался Иван Дормидонтович.

— Так на выезде, товарищ подполковник! — пожал плечами Дорожкин. — Скоро должны бы быть.

— Вечно их где-то носит… Ох, чувствую, выпрут скоро на пенсию… майором…

Начальник отделения Иван Дормидонтович Верховцев ворчал сейчас так, по-стариковски, на самом же деле был за своих подчиненных горой… и не спускал ни малейшей провинности!

— Вот следы волочения… — про пути показывал Теркин… — А вот и этот… блиндаж.

— Ну-с, посмотрим… — Варфоломеич достал из саквояжа тонкие медицинские перчатки.

Отправив всех искать сумочку и какие-нибудь еще следы, Щербакин с Верховцевым нетерпеливо переминались с ноги на ногу…

— Да ничего мы тут не найдем, — вернувшись первым, сказал Дорожкин. — Убийца же не дурак — от сумочки избавился в первую очередь. Прикопал где-нибудь или выбросил… или в печке сжег.

— Кстати, ни часиков при ней, ни колец, — заметил следователь. — Значит, снял кто-то, если они золотые…

— Сережки тоже вырваны! — подойдя, напомнил криминалист.

— Ага… и сережки! Вот вам и мотив! — Владислав Алексеевич азартно потер руки. — Теперь бы установить личность… Ну и как была убита… Андрей Варфоломеевич! Есть что уже?

Эксперт оторвался от трупа:

— Пока одно могу сказать — колотая рана. Прямо в сердце. Удар поставлен… Жертва умерла сразу же, не мучилась.

— А колотая рана? — вопросительно поморщился следователь.

— Штык, напильник, отвертка… стилет… — пожал плечами Варфоломеич.

— Или заточка?

— Для заточки, пожалуй, широковато.

На автостанцию следователь заглянул лично, прихватив с собой Дорожкина… Никто из кассиров и обслуживающего персонала незнакомку не вспомнил. Мало, что ли, таких приезжает?

— Если она приехала вечерним автобусом… так кассы уже закрыты, вот и не видели, — выйдя на улицу, хмуро пояснил участковый.

— А кто мог видеть?

— Да молодежь! Они тут вечно тусуются.

— Так вам и карты в руки! — Щербакин хмыкнул и одернул форменный синий пиджак. — Ищите! Действуйте! А отдельное поручение я вам выпишу.

Около отделения милиции уже ждали Мезенцев и Сорокин — сидели на лавочке у крыльца и, завидев Дорожкина с незнакомым прокурорским, поспешно встали.

— Сначала к вашему начальству заглянем, — хмуро кивнул следователь. — Там и задачу поставлю… Вечерний автобус когда приходит?

Вечерний автобус отправлялся в двадцать ноль пять, и это был не последний рейс.

Щербакин, впрочем, обрадовался:

— В восемь ноль пять? Отлично. А то, знаете, машина наша в ремонте… А еще в прокуратуре дела! Где тут ваше начальство?

— А вот по коридорчику… направо…

Надо отдать должное, новый следователь задачу поставил конкретно. Сначала, конечно, обобщил, призвав установить личности и убитой, и предполагаемого убийцы… Конкретизация последовала потом:

— Я тут набросал для себя план действий… Итак, ищем сумочку! Еще раз обшарьте кусты… Лучше днем, когда посветлее. Даже если не сумочку — может, найдется помада, расческа, блокнот…

— Тогда уж лучше сразу паспорт! — не удержавшись, усмехнулся Мезенцев.

— А вот шутить не стоит! Дело серьезное, — окинул его недобрым взглядом Щербакин.

— Да понятно, товарищ следователь. — Ревякин незаметно показал Максу кулак. Молодой оперативник потупился и даже выдавил из себя извинение. Свое начальство не стоило подставлять.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнув, следователь продолжил инструктаж: — Установите свидетелей, особенно тех, кто обычно крутится у автостанции, — тут вам и карты в руки! Ну и проверьте места сбыта краденого — всех местных барыг и лиц, ранее судимых по подобным статьям. Основная версия — корыстный мотив. Полагаю, это и единственная… Будет что интересное, немедленно звоните. Как говорится, в любое время дня и ночи… Пожалуй, пока все.

Достав носовой платок, Владислав Алексеевич вытер покрытые потом залысины:

— Ну и жара тут у вас! Кстати, где тут можно перекусить?

— В «Чайной» можно, в буфете на автостанции — но там одни пирожки… Хотя что это я? — вдруг хлопнул себя по лбу Игнат. — Столовая еще работает! Буквально рядом здесь. Наверняка что-нибудь да осталось.

Озадачив личный состав отделения, старший следователь районной прокуратуры, юрист первого класса Владислав Алексеевич Щербакин с чувством выполненного долга отправился в расположенную рядом столовую… где нос к носу столкнулся с судебно-медицинским экспертом.

— А, Андрей Варфоломеевич! Тоже решили пообедать?

— Скорее поужинать, — хмыкнул эксперт. — Тут комплексные обеды очень вкусные.

— Что вы говорите!

— Вот, остались еще… Щи со сметаной, котлета с пюре, салат… Восемьдесят копеек… дороговато, но вкусно!

Заплатив на кассе, оба уселись за один столик…

— Ну, что скажете? — подув на ложку горячих щей, хитро прищурился Варфоломеич.

— Да, думаю, простое дело. — Щербакин взял еще и стакан сметаны с сахаром и сейчас, доев, облизал ложку. — Мотив вполне ясен: убили — ограбили. Может, потерпевшая закричала или еще что… неважно. Раскроем быстро!

— Думаете?

— Уверен. Серьги, часики… может, еще и браслетик какой был… Вещички эти всенепременно у барыг всплывут!

Хлебнув из тарелки пару ложек, следователь удовлетворенно хмыкнул:

— Действительно, вкусно. А девушку эту, видимо, «пасли». Кто-то за ней пошел, этак незаметно… и, выбрав укромное место, напал. Яснее ясного! Ну, местных я озадачил… Вообще-то, может, это дело кому-то другому поручат — я же просто дежурный следователь.

— Понимаю, — покивал Варфоломеич. — Там Теркин еще какие-то зеленые волоски отыскал на платье.

— Что еще за волоски?

— Шерсть или мохер… В Тянск отправят, на экспертизу… Вы на восемь ноль пять?

— Ну да…

— И я на нем же… Так, говорите, быстро раскроете?

— Да легко! Долго ли гопоту местную прошерстить?

— школьный комсорг Марина Снеткова гордо посмотрела на Ващенкова Колю.

— тут же отозвался парнишка.

И все остальные грохнули нестройным хором:

Выездное (походное) мероприятие, посвященное приближающемуся юбилейному году столетия со дня рождения Ильича, подходило к концу.

— Спасибо, ребята, за участие! — прижав руку к сердцу, поблагодарила раскрасневшаяся Марина. — А теперь… Свободное время, наверное…

— А теперь — танцы! — самая юная — семиклассница Олечка — радостно всплеснула руками и вполне резонно добавила: — А то зря, что ли, мы с девочками платья с собой брали?

Честно говоря, невесомое белое платьице взяла с собой только одна Оля. Все остальные девушки вполне обошлись спортивными штанами, шортами и — да! — красивыми блузками, уж их-то взяли. Так, на всякий случай… Как раз вот для танцев.

— А ну, Коленька, поищи-ка нам музыку! — едва успев натянуть платьице, снова распорядилась девчушка.

Послушно притащив из палатки приемник, Коля Ващенков принялся крутить ручку настройки…

Никто особо не ждал, как вдруг сквозь треск и шипение всплыла вполне подходящая песенка…

— Ого! «Поющие гитары»! — восторженно взвизгнув, Олечка чмокнула Ващенкова в щеку и тут же пустилась в пляс…

Вытоптанная вокруг оставленного кем-то кострища площадка превратилась в самую настоящую танцплощадку!

Женька тоже бросилась танцевать, надев красивую румынскую рубашечку в черно-желтую клетку. И это несмотря на то, что нужно еще было почистить оставшиеся от недавнего ужина котлы, проигранные в карты незадачливым напарником Колей…

Зашумев, музыкальная волна ушла, исчезла…

— Ну, вот, всегда так, — надулась Оленька. — Только что-нибудь хорошее… и…

В палатке Виктора Петровича вдруг забренчала гитара… А затем показался и сам начальник — довольный и сияющий.

— Что, подвела техника? А я вас предупреждал — учитесь играть на гитаре. Не так уж и сложно.

— Да-а… А у кого слуха нет?

— У кого слуха нет, пусть идет котлы чистить! — рассмеялся Петрович. — Верно, Женя? Утомилась, поди? А вот не садись играть с тем, кто не умеет.

Колесникова так еще не поняла кружковода до конца, вот и сейчас не было ясно — серьезно он говорит или подшучивает, издевается? Скорее, второе…

Между тем начальник тронул пальцами струны…

Девчонки взвыли от восторга, и танцы продолжились уже под гитару… А как Петрович играл! Да еще и пел… Ну прямо на все руки мастер! Правда, честно предупредил, что не очень-то много танцевальных песен знает…

И ту же сыграл «Торреро»! А потом «Аппачи»… Из репертуара «Щэдоуз»… и все тех же «Поющих гитар», очень модного вокально-инструментального ансамбля, недавняя пластинка которого звучала на всех танцплощадках страны…

— А теперь — сюрприз и смена репертуара! — закончив играть, сказал Ширяев и неожиданно протянул гитару… неприметному мальчишке Ване Рябочкину, из тех, кто отзанимался всего год. — Хочу вам сказать, что Иван у нас ходит в музыкальную школу… И там его хвалят. Ну, Ваня, играй!

Мальчишка совсем застеснялся и даже покраснел до самых корней светлых, отросших почти до плеч волос. И правда, в провинции среди ребят всегда считалось, что музыкальная школа — только для маменькиных сынков.

— Ну, давай, давай, Ваня! — подбодрили девчонки. — Тут же все свои!

— Ну… — устроив гитару поудобней, парнишка тряхнул челкой. — Ну, как хотите… Я не виноват! Сами просили… Что-нибудь танцевальное, говорите?

— Да-да! — громко воскликнула Олечка. — Какой-нибудь быстрый танец…

Ваня тронул струны… сначала нижние, потом верхние… А потом… Потом ноги сами пустились в пляс!

— Иси-биси тини-уини! — танцуя, подпевали девушки. Вернее, только они и пели — Иван же просто играл… Но зато как!

— Вань, это «Тини-уини», что ли? — подпрыгнув, завизжала Олечка. — Ну, ты даешь!

Девчонки пели по-русски, песенка-то была… не то чтобы запрещенная, но петь ее по-английски было никак нельзя — ну не может же быть приличных слов в песенке про короткий цветной купальник — бикини. Не песня, а какая-то идеологическая диверсия! Правда, все плясали и пели… даже комсорг Марина Снеткова!

Как только песня закончилась, к юному музыканту подошел Николай Кныш:

— Ну ты прямо этот… Элвис Пресли! Уважуха, брат! А медляк сбацать можешь?

— Да пожалуйста! — справившись с первым смущением, мальчишка вел себя как настоящий музыкант. — Песенка про любовь… Так и называется — «Я люблю». Из репертуара ансамбля «Дружба»… Только вы, девчонки, подпевайте!

Ваня тронул струны…

Женя не успела опомниться, как Коля Кныш уже пригласил на танец Тимофееву Веру… И стал ей что-то говорить, шептать на ушко, ладонь его скользнула с талии… чуть ниже…

— Потанцуем?

Подойдя, Виктор Петрович осторожно взял девушку за руку:

— Если ты, конечно, не против…

— Да не против, нет…

Закружились пары…

А ведь он стесняется! — вдруг подумала Женя. Вон как скованно держится… и на «пионерском» расстоянии… Явно смущен! С чего бы? Своих-то девчонок вон как гоняет… Ну так свои-то — школьницы, малолетки, а она, Женька, — взрослая, это совсем другой коленкор. Мало ли что может случиться… когда кругом такая романтика!

Ночью все спали без задних ног! Еще с вечера умаялись так, что сразу после танцев все разбрелись по палаткам, у костра остались сидеть лишь Виктор Петрович да — чисто из вежливости — Женька. Физкультурник меланхолично перебирал струны гитары, искоса поглядывая на девушку, видно, хотел что-то сказать… как вдруг девичья палатка грохнула смехом!

— Эй, вы что нам спать не даете? — тотчас же крикнул кто-то из парней. В их палатке тоже засмеялись.

— Вот… одиннадцати еще нет — а уже и песен попеть не с кем, — неожиданно пожаловался Петрович. — Женя, ты какие песни любишь?

— Современные!

— А какие современные? Из кинофильмов? — негромко уточнил кружковод. Видно было, что он старательно поддерживал разговор. Оно и понятно — скучно ему сейчас, все разошлись… Да и вообще, из взрослых — одна Женя!

— Ну, наверное… Но не из всяких… Про медведей из «Кавказкой пленницы» — да, а вот «Свадьба в Малиновке» или там «Трембита» — как-то не очень, — честно призналась Женька. — Как-то не очень оперетту люблю…

— А что ты любишь?

— Что вы играли… «Шэдоуз», «Битлз»… «Ролинг Стоунз» еще… Ну и французских — Франс Галь, Мари Лафоре…

— Никогда их не слышал, — усмехнулся Виктор Петрович, — ну, кроме «битлов».

— А «Шэдоуз» играли! «Аппачей»…

— А-а! Так это же «Поющие»… Наш ансамбль!

— Угу, угу… наш… «Песенка велосипедиста», кстати, тоже не наша, — засмеялась Женечка и поворошила тающие в костре угли.

— Когда весна-а-а придет, не зна-аю… — негромко запел кружковод… и тут же кивнул Жене. — Подпевай!

— Вы бы еще затянули «Вот кто-то с горочки спустился»! Да такое старье родители мои поют, когда выпьют… — хмыкнула Женя.

— Ох… не советская ты, Женя, девушка! — Отложив гитару, Петрович шутливо погрозил пальцем и вдруг, понизив голос, предложил: — А вот насчет выпить… Завтра деревня по пути будет, там сельпо есть… Могу вина взять! Потом у меня в палатке его и… Ты какое любишь?

— Так в сельпо-то, думаю, выбор небольшой! — снова хмыкнула Женя…

Что-то не нравился ей этот разговор. Да и руководитель похода не нравился… не как руководитель, как мужчина. Ну да, фигура мускулистая… Но… лицо такое… незапоминающееся, грубоватое… короткая военная стрижка, и даже лысина намечалась…

— Так согласна? Ну это… мы же с тобой люди взрослые… — Подсев поближе, кружковод схватил Женьку за руку. — Может, и это… от всех на реке отстать…

— Ой… я… спать очень хочется… — не глядя на него, тихо проговорила Женя.

Однако Петрович гнул свое, поглаживая ее по коленке… И от него явно попахивало! Чуть-чуть, но… Ну водка, верно, была прихвачена во фляжке…

— Там такое озерко по пути будет! Искупаемся с тобой… вина выпьем… позагораем…

Он уже поглаживал Женю по спине… И это, пожалуй, был явный перебор!

— Спать пойду! — повысив голос, вскочила она на ноги. — Устала.

— Ну и иди, — обиженно отозвался Виктор Петрович. — Подумаешь…

Женька ничего больше не сказала — ушла… Уж больно противно было. Вот ведь черт, и дался ей этот поход? Еще три дня… И куда денешься-то?

В палатке Женя забралась в спальник и сразу же заснула…

Утром она проснулась рано — на природе высыпаешься быстро, да и поднявшееся солнышко уже сильно разогрело палатку, еще полчаса — и вообще станет жарко, как в бане! Рядом с палаткой уже слышались чьи-то приглушенные голоса…

Ну да! У костра возились двое — высокая, статная блондинка Вера Тимофеева и с ней — щуплый семиклассник Лешка Иванов. Оба были в трениках и рубахах с длинными рукавами — Виктор Петрович строго-настрого запрещал дежурным возиться у костра в шортах и майках: искры, брызги горячие летят…

Растрепанный Лешка разжег костер с одной спички — видно было, отзанимался в кружке уже не первый год.

— Так, Лешка, давай за водой! — распорядилась Вера. — А я пока все приготовлю для каши… Пшенка сегодня на завтрак.

— С тушеночкой?

— «Завтрак туриста» положим.

— Фу!

— Не кривись! Сам знаешь, тушенка — на ужин, — строго прикрикнула девушка. — А «Завтрак туриста» тоже надо съесть!

«Завтрак туриста» — это была та еще байда! Ошметки какого-то непонятного мяса, перловка, иногда еще и килька… Брр!

Передернув плечами, Женя подошла к реке и, умывшись, уселась у костра на бревне, положив на коленки конспекты…

— Тэ-экс… Что тут у нас? Феодальное право Франции. Источники права… «В условиях феодальной раздробленности важную роль играли территориальные правовые обычаи — кутюмы…»

— И что сегодня у нас? Пшенка? — поздоровавшись, к костру подошли ребята с удочками за плечами — Коля Кныш и его напарник, длинный и худосочный Росляков Костя.

— Пшенка, — не оборачиваясь, буркнула Вера. — Что есть, то и будете кушать! А то ишь…

— Так мы сейчас враз рыбки наловим, Верунь! Верно, кореш? Давай пять!

Парни с хохотом ударили по рукам.

— Наловят они… — продолжала ворчать Вера. — А между прочим, маргарин вчера еще кончился. На чем жарить собрались?

— Так можно на углях запечь! Дело недолгое…

Посмотрев вслед ушедшим ребятам, Вера неожиданно вздохнула… и всхлипнула…

— Ты чего, Вер? — отложила конспекты Женька. — Обидел кто?

— Да так…

— И все же? Ну не хочешь, конечно, не говори, но… Если выговоришься, я знаю, легче станет…

— Да Колька Кныш вчера весь вечер приставал, — вздохнув, призналась девчонка. — И так, не по-детски… обнимал, целовать пытался… Пока танцевали, общупал всю… Как будто я шалава какая-нибудь… Я даже плакала…

— Вот гад! Понимаю… — недобро прищурилась Женька. — Так ты его…

— Отшила!

— А он?

— Отлип… Куда деваться-то? Утром раненько извинялся, даже на колени встал… Но все равно неприятно. Я же не такая!

— Ой, Вер… Да не бери в голову! Парни — они такие…

— Вот уж да! Да черт с ними!

Девушки обнялись и дружно расхохотались.

Женя еще хотела было рассказать про Петровича, но не стала — вот еще, не хватало вспоминать. Ну выпил человек немножко, расслабился… Спросила только, женат ли Ширяев.

— Женат, — ответила Вера. — Детей, кажется, двое… Жена — строгая такая женщина, в комитете комсомола работает, инструктором… Да ты ее, наверное, видела — высокая такая шатенка с шиньоном…

Вот… еще и женат…

— Жень… — посмотрев на поднимающийся от реки туман, Вера понизила голос. — Ты, пожалуйста, не говори никому… ну про это… Вообще-то, он парень неплохой, рукастый…

— В школе вообще почти отличником был! — подойдя, улыбнулась Маринка Снеткова. — Доброе утро, девочки! Слышу, о Коле Кныше говорите?

Босиком, в коротких спортивных трусах и белой маечке, юркая, растрепанная со сна, девушка выглядела этакой спортсменкой… Вот уж действительно — Стрекоза!

— Айда купаться, девчонки!

— Да я, вообще-то, кашу варю… — повела плечом Вера.

— Да пока вода закипит! А мы окунемся только… Ну, айда!

— Ну-у… купальник еще надевать…

— Да бросьте вы, там нет никого!

Уговорила…

Забежав за излучину, девчонки сбросили одежку и тут же кинулись в воду… На глазах таял, рассеивался туман, в брызгах радугой играло солнце!

— Ой, девочки, здорово же как! И водичка ничего — теплая…

— Жаль, полотенца не взяли.

— Ничего! Обсохнем на солнышке…

Выкупавшись, они уселись на берегу, под ивами…

— Вот это кустищи! Тут и жить можно, наверное.

— А с чего ты взяла, что мы о Кныше? — вспомнила вдруг Вера.

— Да услышала, в палатке еще… — пожала плечами Маринка. — И правда, парень рукастый… не то что некоторые. Вон как крыльцо в Доме пионеров починил! А в своей школе почти отличником был. Я видела — оценки хорошие… А у нас учиться не стал — бросил. На работу устроился. Хочу, сказал, зарабатывать, а не на шее у тетушки сидеть.

— Молодец, — одобрительно кивнула Вера. — Мужик… он мужик и есть.

— Да какой он еще мужик? Мальчишка. Паспорт только осенью будет получать… Ой, девочки! — Марина вдруг насторожилась. — Кажется, идет кто-то! Одеваемся.

В полсотне шагов, на другой стороне излучины, укрылись за кустами смородины двое парней. — Коля Кныш и Росляков Костя.

Бросив удочки, оба внимательно наблюдали за девушками…

Костя выглядел смущенным, а вот Николай — вовсе нет!

— Ты только посмотри на Верку! — шепотом восхищался Кныш. — Вот это я понимаю — деваха! А эти две — маломерки тощие… Хотя и Женька ничего так, красивенькая… Тебе какая больше нравится? Да что ты так покраснел-то? Не хочешь, не отвечай… О! Петрович нарисовался… Как знал!

— Доброе утро, девушки! — выйдя из кустов, громко поздоровался Ширяев. — Как водичка?

— Как парное молоко… почти!

— А, между прочим, кто-то сегодня дежурный…

— Ой! — Закатав рукава, Вера побежала к палаткам. За ней бросилась и Маринка — Стрекоза… Женя тоже хотела, но…

— Постой, Жень! — физкультурник придержал ее за локоть. — Ты на меня это… за вчерашнее зла не держи. Понимаю — наболтал всякого… Извини…

— Извиняю, — отмахнулась Женечка.

Все-таки она тоже чувствовала себя как-то неловко. Непонятно, правда, почему…

Младший лейтенант милиции Сорокин отправился на улицу Южную пешком. Мотоцикл занял Дорожкин, уже с раннего утра усвиставший куда-то по делам, которые — несмотря на всеобщий аврал — никто с участковых не снимал и снимать не собирался.

Пройдя мимо клуба, Василий долго рассматривал афишу нового фильма «Бриллиантовая рука». Фильм этот молодой человек уже видел, но с удовольствием пересмотрел бы еще… не один, а с какой-нибудь симпатичной особой…

С другой стороны, сейчас некогда было по киношкам шастать — следователь прокуратуры Щербакин каждый день требовал хоть какого-то результата, прозрачно намекнув, что от этого будет сильно зависеть и его, участкового Сорокина, ближайшее будущее.

Результат… Это называется — пойди туда, не знаю куда, и найди то, не знаю что… Оперу Мезенцеву хорошо — устанавливает сейчас молодежь, что обычно собиралась у автостанции… А там ведь и хорошеньких девок, верно, полным-полно! Вот всегда так — кому-то девчонки, а кому-то — смешанный лес, грязная лужа и бабки! Хорошо хоть, дождя пока нет, да и не слишком жарко.

Подойдя к луже, участковый задумчиво осмотрелся… Судя по следам крови на ветках, замеченных еще в прошлый раз, убитую тащили именно отсюда. Вот сейчас надо до «блиндажа» и пройтись, может, что и отыщется? А что может отыскаться? А черт его знает! Что-нибудь… Хорошо бы, конечно, паспорт или хотя бы железнодорожный билет… Может, она не из Тянска, а тоже приехала…

Паспорт! А в рот вам не плюнуть жеваной морковкой? А, Василий Иваныч?

Усмехнувшись, Сорокин тихонько заговорил сам с собой, как частенько делал, когда был один, — так лучше думалось. И да, звали его Василий Иванович, а потому еще со школы дразнили — Чапаев или просто — Чапай! Как легендарного комдива.

— Ну что, уважаемый Василий Иваныч, скажете? А ничего пока… Но будем рассуждать логически. Следователь прав — сумочка явно была… А еще какая-нибудь дорожная сумка. Ну, раз приехала — так ведь не налегке же! Обязательно сумка была — это если убитая шла с автостанции… А могла ведь и просто так гулять… Ага, на ночь глядя! Искать приключений на свою голову. Судя по внешнему виду — вполне интеллигентная девушка. Значит, пусть пока так и будет — шла с автостанции… К кому? А тут много чего может быть! Могла на Южную — ну, с Дорожкиным всех опросим, может, кто гостей ждал… Хотя если ждали и не дождались — так заявили бы уже. Тем более слухи-то по городку ходят… А так как до сих пор никто не заявил, значит, сама по себе приехала, не в гости. Но вот вопрос: зачем тогда на Южную улицу шла, на самую-то окраину? Что тут рядом? Ага! Гостиница тут рядом, на Школьной. Леспромхоз не так давно выстроил — для своих, но при наличии мест всех селили… В Доме крестьянина, похоже, мест не было, и она решила попробовать в этой гостинице. Ну да, напрямик — ближе… Стоп! Значит, что же, выходит, она уже здесь когда-то раньше была, раз так хорошо ориентировалась… А вовсе не факт! Могла и спросить, на той же площади или в Доме крестьянина. Ладно, там Дорожкин проверит, он же местный, в конце концов.

— Э-эй, дорогой Василий Иваныч, а не слишком ли вы глубоко копаете? А ну-ка, притормозите, а то местных пинкертонов без хлеба оставите. Конкретнее надо мыслить! И — ближе к телу… Итак — дорожная сумка, саквояж… Если на женщину внезапно напали, убили — сумку она должна была выронить! А куда? Да вот где-то здесь… у лужи… Вот, кстати, и отпечаток! Явно что-то валялось… Примерно по размерам прикинуть — точно, сумка! А вывалиться из нее ничего не могло? Да вот не видать что-то… Ладно, отпечаток есть — можно писать справку! Хоть что-то… И еще на всякий случай пошарить по ближайшим кустам…

Походив по кусточкам, участковый ничего интересного не обнаружил, кроме какого-то замызганного, мятого листочка, на который даже не обратил внимания. А что вы, Василий Иваныч, хотели? Давайте сворачивайтесь уже. Пора справку писать!

Пассажиров ночного автобуса «Икарус-55» Мезенцев установил быстро — все ж не такой и большой город Озерск! Потолкался вечерком у автостанции, подростков некоторых опросил…

Подростки припоминали наперебой.

— А, это когда Мымаренка на танцах побили? Дак дядя Ваня Вишняков дочку встречал! Такая цаца стала. С нами даже не поздоровалась.

— Еще к Ивановым гости приехали…

— И женщина одна вышла… Но ее никто…

— Что за женщина? — перебил ребят Мезенцев.

— Молодая такая, красивая. В голубом платье… Не, не местная.

— И что, так ее никто и не встретил?

— Да вроде нет… Городской за ней какой-то увязался. В белых штанах!

— В белых штанах, говорите? — Максим сразу насторожился. — Кто такой? К кому приехал?

— Да не знаем.

— И что, никто ему глаз не подбил?

— Не-а, — дружно засмеялись подростки.

— Что ж, спасибо, ребята. Помогли!

Было ясно, что этот городской пижон не сам по себе объявился, а приехал к кому-то из местных… из тех, кто имеет авторитет на тех же танцах, иначе бы за белые штаны сразу получил бы в глаз — чтобы не выпендривался или, как говорили в Озерске, — «не выбражал». Надо поспрошать директора клуба, тот обычно в курсе всего…

В Доме крестьянина Максу повезло — администратор Елена Вадимовна, или просто Лена и даже иногда — Леночка, находилась на своем рабочем месте. Миленькая блондиночка лет слегка за тридцать. На первом этаже Дома крестьянина располагались хлебный магазин и обувная мастерская. Заглянув в хлебный, Мезенцев сначала хотел было взять шоколадный батончик, но, пока стоял в очереди, сообразил, что это выглядело бы не очень солидно — кто же женщине батончики дарит, даже и шоколадные?

— Вам что, молодой человек?

— «Аленку» дайте, будьте добры!

— Пожалуйста! Восемьдесят копеек.

Дороговато, почти целый рубль! Однако Максим нисколько не прогадал!

— Ой! «Аленка»! — обрадовалась администраторша. — Мой любимый! Спасибо, Максим!

— Хочу тебя кое о чем спросить…

— Вот так всегда… Ну, спрашивай! Может, чайку?

От чая молодой человек отказался и сразу перешел к делу.

— В субботу, в автобусе? Да, ехала… Ой, так в этом Тянске завертелась, едва на последний успела! Народу много было, почти весь автобус забит… Так ведь суббота! Хоть и «Икарус», а до Огонькова некоторые стоя ехали… Девушка? В голубом платье? Ну конечно, запомнила! У меня точно такое же платье есть, только с кокеткой и с рюшечками, а у нее — без. Еще часики у нее были, «Заря». Плоские такие, позолоченные… не очень дорогие, на коричневом кожаном ремешке. Туфли на низком каблуке, кажется, фабрики «Скороход»… Сережки? Ну а как же без них? Маленькие такие, изящные… кажется, серебро. У нас такие как-то в промтоварном выбрасывали, но я прошляпила… Сразу же их и разобрали, недорогие ведь! Еще сумочка была, да… обычная такая, белая, ничего особенного. Багаж? Да, была сумка… Кожаная, коричневая с белым, не очень большая…

— А как девушка выглядела?

— Брюнетка, симпатичная… Лет двадцати пяти. Прическа — отросшее такое каре, вполне миленько… Нет, не наша, не озерская… Вроде никто не встречал… Да я уже и не видела, там подружка моя, Нина, подбежала и…

— Лена! — записав кое-что в блокнот, перебил ее опер и восхищенно присвистнул: — Какая ж ты молодец!

— Ну-у… — Леночка застеснялась и опустила глаза. — Я бы ее так хорошо не запомнила бы, если б не платье! Ну вот такое же, как у меня!

— А она ни с кем по пути не разговаривала?

— Да, кажется, нет. Я не так далеко и сидела… А с ней рядом бабуля какая-то ехала и всю дорогу дремала. Потом в Огонькове сошла, и дальше брюнетка уже одна осталась… Ой! Книжку она читала — вот!

— Книжку? А что за книжка?

— Ну-у, Максим… Ты бы что полегче спросил! Я же по книжным магазинам не хожу… и в библиотеку не записана. Обычная такая книга, большая, в голубоватом переплете.

— Переплет твердый?

— Ну да…

— А что значит — большая?

— Вот такая! — Леночка показала руками. — И, как приехали, она ее в сумку едва запихнула! Видно, вещи мешали… Да и запихнула не до конца — край-то торчал. Я еще подумала — как бы не выпала книжка…

— Угу, угу… — Все быстренько записав, Макс вскинул голову: — Ну и последний вопрос. Вот ты, Лена, как думаешь — кто она?

— Кто? — смешно наморщив лоб, вновь задумалась Леночка. — Маникюр, помада… Не колхозница — точно! И вряд ли из работяг. Скорее что-то интеллигентное — секретарша, библиотекарь, учительница…

А ведь книга вполне могла выпасть из сумки в тот момент, когда… Когда неведомый убийца вонзил стилет в сердце жертвы! — так подумал Максим, выходя из гостиницы. И уже дальше додумывал на ходу, даже иногда сам с собой спорил… Ну, предположим, выпала книжка. И что? Преступник — хитрый и осторожный — сумочку подобрал, дорожную сумку — тоже. Почему бы не сунуть туда же и книгу? Да потому что она не влезала, мешала бы… А может, кстати, где-то в лесочке и выпала! Не нашли, потому что плохо искали… Или кто-то подобрал — запросто.

Все свои мысли Мезенцев по приходе в отделение изложил своему непосредственному начальнику — капитану Ревякину.

Надо отдать должное, Игнат Степанович выслушал своего молодого коллегу спокойно, внимательно и не перебивая. Лишь под конец не выдержал, хмыкнул и вытащил из ящика стола начатую пачку «Друга».

— За часики и серьги — спасибо! А вот насчет книжки… Думаю, скорее всего, сгорела эта книжечка в печке! Вместе с сумочкой и паспортом… если он был.

— А если и впрямь выпала? Преступник вряд ли бы стал ее искать, ночью-то. Махнул бы рукой — и черт с ней. Подумаешь — книга! Как она к нему приведет? К нему — никак. А вот к жертве…

— И как же — к жертве? — закурив, Игнат распахнул форточку. — О, Сорокин с Никанорычем на лавке сидят, языками чешут…

— Некоторые, между прочим, свои книги надписывают…

— Что, «Берегись автомобиля» недавно пересмотрел? — хмыкнул Ревякин.

— Да я же серьезно! — обиделся Максим. — А еще книгу эту могли ей подарить — с дарственной надписью!

— Вилами по воде… — затушив окурок в пепельнице, отмахнулся Игнат. — «Пустышку» тянешь. И далась тебе эта книга! Лучше барыг наших проверь… и всяких подучетных личностей.

— Да проверял уже — пусто пока.

— А где справка? Между прочим, следователь уже два раза звонил.

— Так это… сейчас напишу… А книжка эта — возможно, единственная ниточка установить личность погибшей.

— Не ниточка, а паутинка! — невесело хохотнул Ревякин. — Говорю же — вилами по воде. Ты только не вздумай про это следователю рассказать! На смех поднимет и бездельниками обзовет. И будет, между прочим, прав!

Потянувшись, Игнат подошел к окну… и выругался:

— Нет, ну ты только посмотри! Сорокин до сих пор сидит, лясы точит. Вот же бездельник! Постой-ка, Макс… — обернувшись, замначальника вдруг потер руки и хитро подмигнул коллеге. — Вот мы кого пошлем книжку искать!

— Так он уже там был, на Южной! И, видимо, ничего не нашел.

— Думаю, что и не искал… Да, пошлем! Заодно пусть, наконец, подворный обход сделает. Утром доложит.

Вновь поставленной задаче бездельник участковый явно обрадовался, но виду не показал, выйдя из кабинета Ревякина с самым кислым видом… Взяв в шкафу для хранения всякого хлама (старых вещдоков) небольшой кусочек полиэтиленовой пленки с чьего-то разграбленного парника, Сорокин сунул его в папку и, махнув рукой дежурному, отправился на Южную улицу. По пути заглянул на автостанцию, глянул расписание и позвонил из автомата в Тянск… явно какой-то даме.

— Слышь, Зая… я сегодня пораньше буду… Можем в киношку сходить, а потом… Вот и я говорю! Ла-адно, разберемся… Кстати, ты «Ошибку резидента» смотрела? Хороший, говорят, фильм…

Повесив трубку, молодой человек отправился выполнять задание. На юном лице его играла самая мечтательная улыбка. Но тут его словно что-то ударило: он вспомнил про тот замызганный листочек, на который в прошлый раз не обратил никакого внимания, — а вдруг он выпал как раз из книжки потерпевшей, а его ветер унес? Нет, не унес! Листочек валялся там же, в кустах у лужи… Без всякой брезгливости молодой человек запаковал его в полиэтилен, положил в папку и, глянув на часы, побежал на автостанцию. Он еще успевал на четыре двадцать…

Повезло и здесь, и не только с автобусом, но, и с соседкой, которой оказалась одна говорливая бабуля лет семидесяти. Жила она на Исполкомовской, а оттуда до Южной — рукой подать.

— А что, Гликерья Федоровна, подруги у вас на Южной улице есть?

— Дак как же не быть-то?

— И часто вы к ним в гости ходите?

— Да кажный день! И-и-и, милай! На крыльце посидим, чайку выпьем, да в карты, да посудачим… Так уж теперь наше дело — пенсионерское!

— А в субботу, к полночи ближе, соседки ваши никого чужого на улице не видали, не рассказывали?

Поправив цветастый платок, бабуся задумалась:

— Чужих — нет, не видали. А то сказали бы! А на Федьку Потанина жалились. Ен, Федька-то, на мотопеде своем кажной день так и пали́т, так и пали́т до полночи! Спать, паразит гадский, мешает! Давно хотели в милицию про него… Дак ты уж разберись, милай! Ен там же, на Южной, с дедом своим живет, Тимофеичем! Ой, такую махру Тимофеич курит, такую махру! Вот как-то…

— Так Федька этот и в субботу ночью катался?

— Говорю ж — кажный день. А по выходным — особливо! Танцы в клубе-то, девки! Вот и пали́т.

— Ничего, Гликерья Федоровна. Разберемся!