Слепой дракон

Третья глава. Письма из Южной Америки

Тётя Петунья всё же решилась вскрыть «чужую» корреспонденцию и прочитать письма, адресованные племяннику, в поисках важных посланий и, отсортировав наиболее нужные, отправила их с Мерлином. Таким образом Гарри получил не только пернатого друга, но и почту. Почему-то школьные и почтовые совы временами не находили его домашний адрес и самого Гарри, а вот собственные совы — Букля и Мерлин — запросто. Находили его всегда и везде. Вот и Мерлин, молодой совин, ухитрился разыскать хозяина в другой стране, за много-много сотен миль от дома.

Странная встреча произошла на верховой прогулке, когда вереница коней неспешно вышагивала по одной из конных троп в благоустроенном парке, в самой глухой и безлюдной его части. Над головами всадников и лошадей беззвучно пролетела белая крылатая тень и с тихим уханьем спикировала прямо на Гарри, тот едва успел подставить левую руку, на которую и сел Мерлин, крепко обхватив лапами предплечье. Шоколадка при этом нервно запрядал ушами и, слегка повернув голову, опасливо скосил на птицу выпученный от страха карий глаз. К чести сказать, это всё, что позволил себе испуганный конь, другие лошади в подобной ситуации ведут себя иначе, они пугаются и несут со всех ног, закусив удила. Но не наши кони! Они были воспитаны в должном ключе и адекватно реагировали на всякие неожиданности вроде птиц, взлетающих из-под ног, рваных пакетов и газетных листов, которые беспорядочно и хаотично из ниоткуда в никуда швыряют игривые ветры. Итак, завидев на руке Гарри большую белую птицу, юные всадники буквально замерли от восторга, восхищенно взирая на посланника небес, взволнованно перешептываясь и тихо восклицая. Большинство из них сову сегодня увидели в первый раз в жизни, а тут не просто сова, а полярная, очень большая и красивая! Так что Гарри зря опасался неудобных вопросов. То есть вопросы были, но не по поводу необычного питомца, а…

— Гарри! Какая красавица! А можно её погладить?

— Гарри, а что она ест?

— Гарри! А можно подержать?

— А как её зовут?

Ну конечно можно! И погладить, и подержать… только дайте письма с лапки сниму. Взбудораженные дети даже не обратили внимания на какие-то письма, им сейчас важней всего была сама птица, которую, оказывается, зовут Мерлин. Необыкновенное, прекрасное и очень-очень знакомое имя… а вы покажите мне хоть одного ребёнка, который бы не знал историю великого волшебника Мерлина, состоящего при дворе короля Артура!

Заметив столпотворение, к ним подъехал куратор, придержал свою соловую кобылу и мягко вопросил, по какому поводу собрание. Дети забеспокоились и приготовились было дружно соврать, что ни по какому и что ничего не случилось… Но Густав уже увидел и узнал птицу, и весело хмыкнул:

— Смотри-ка, Гарри, к тебе сова прилетела. И кто же это? Букля?

— Нет, это Мерлин, — с облегчением ответил Гарри. А Густав, отметив удивленные лица детей, пояснил: — Всё в порядке, тётя и дядя Гарри разводят сов.

Таким образом, пернатый гость, совенок Мерлин, был легализирован. Его поселили в «живом уголке», которые обыкновенно устраивают в маггловских пансионах, школах и больницах, где подолгу живут дети. Здесь же, кстати, была и Люси, которую Гарри уже просто привык таскать с собой повсюду, и сейчас черепашка со всем комфортом была устроена в просторном террариуме с обогревом и водяной баней для увлажнения воздуха — конденсатором. Прочие обитатели «живого уголка» тоже принадлежали детям, которые привезли своих зверей из дома, не в силах с ними расстаться — голландские и ангорские кролики, морские свинки, декоративные пегие и белые крысы, хомячки, ежики… Устроив и накормив усталого почтальона, Гарри прошел в комнату — надо было разобраться с письмами, ведь тётя их зачем-то прислала. Немного нервничая оттого, что в комнате присутствовал Ваня, Гарри уселся на свою кровать и вынул из непромокаемого пакета плотную пачку перевязанных веревочкой пергаментов. Ваня заинтересованно стрельнул глазом в сторону желтых листов, но с кровати не встал, не стал пока навязываться и переборол свое любопытство. Гарри вздохнул и, спиной ощущая чужой и пока немой интерес, погрузился в чтение. Первым выпало письмо Невилла:

«Здравствуй, Гарри!

Надеюсь, ты нормально доехал до Германии? О том, что ты уехал туда, мне рассказала Гермиона. До сих пор переживаю, как ты можешь ездить на маггловских транспортерах, надеюсь, я правильно написал это слово?

Я всё прочитал о Патронусах, это очень сложное заклинание… Чтобы вызвать Патронуса, надо очень сильно сосредоточиться на самом счастливом воспоминании, поднять палочку, взмахнуть ею перед собой и отчетливо произнести магические слова «Экспекто Патронум», и тогда из кончика палочки должен появиться твой защитник Патронус, его ещё называют — антидементор. Я попробовал его вызвать на каникулах, но у меня ничего не получилось. Наверное, потому что у меня не так много самых счастливых воспоминаний. Я никому не говорил об этом, но тебе я хочу рассказать. Мои мама и папа замучены пожирателями смерти, они их запытали до потери рассудка, и с тех пор мои родители находятся в госпитале св. Мунго. Поэтому у меня не получается Патронус. Но у тебя он, наверное, получится, Гарри, так что попробуй. Ах да, ты же в маггловском мире и тебе нельзя колдовать, тогда попробуй сделать вот так, этот способ мне подсказала бабушка: она говорит, что некоторые волшебники, лишенные палочек, во время боя, например, могли вызвать Патронуса и без помощи палочек. Правда, этот способ работает только тогда, если в твоей жизни есть или был очень хороший и надежный друг-защитник, которому ты доверял стопроцентно. И который хотя бы раз в жизни спас тебя от смерти или неприятности. Как-то так.

Я никогда не писал таких длинных писем, надеюсь, оно тебе поможет? Как у тебя дела, приедешь ли ты в Хогвартс на четвертый курс?

Твой друг Невилл»

Отложив письмо Невилла, Гарри удрученно покачал головой — неудивительно, что Невилл никогда не рассказывал о своих родителях, а только о бабушке… Следующие письма были не столь значительны, Лаванда Браун, к примеру, сообщала, что Гермиона оказалась права в том, что её кролик Пушик жив, что это её дурак-братец так по-идиотски пошутил, ну да она ему уж показала, как добывать алмазы с неба. Этот абзац заставил Гарри улыбнуться — поделом тебе, Август Браун!

Среди желтых пергаментов Гарри вдруг обнаружил современный белый конверт-бандероль, без адреса и довольно толстый. Вскрыв его, он достал несколько листов пергамента и бумаги, знакомый почерк ударил в глаза, и Гарри сначала расправил письмо от тёти, вчитался в ровные аккуратные строчки, впервые отметив, что старается писать, как тётя Пэт, подражая её красивому почерку:

«Дорогой Гарри,

Ровно через месяц после твоего отъезда к нам на балкон приземлилась огромная птица, чьи размеры жутко перепугали меня, мне даже показалось сперва, что с неба свалился аэроплан. Но Вернон быстро разобрался и успокоил меня, сказал, что это скопа, южноамериканский орёл-обезьяноед. Мне, знаешь ли, от этого легче не стало…

В общем, гигантская птица принесла письмо из Южной Америки. Вернее, письма. Скажу честно, дорогой Гарри, я долго колебалась, никак не могла решить, отправлять ли их тебе. В первый миг я хотела смалодушничать и сжечь эти треклятые письма, но… рука не поднялась против правды, горькой, ненужной, но правды. В бандероли два письма, одно от Сириуса Блэка — прочти его первым, пожалуйста. А второе… дорогой, милый Гарри, помни, пожалуйста, всегда помни, что мы любим тебя, ты наше солнышко, наше счастье и всегда, всегда будешь нашим дорогим, любимым мальчиком.

С любовью, мама»

Гарри занервничал, письмо от мамы его откровенно напугало, и он сам чуть не смалодушничал, решив было не читать письма от Сириуса и… от кого там ещё? Любопытство, как всегда, пересилило страх перед неопределенностью, всё же интересно, что там, да и мама… Гарри сглотнул, мама тоже хочет, чтобы он прочитал и узнал какую-то правду… Правду о чем? Дрожащими руками взял пергаменты, не замечая, как подобрался на своей кровати напружиненный Ваня. Стараясь не смотреть на второе письмо с надписью «Сириусу Блэку», Гарри развернул послание крестного отца.

«Здравствуй, крестник,

Прости, что безбожно удрал. Но мне в то время было не по себе, да и Реги с Питом рассказали мне, что ты хорошо живешь. Пит это видел лично, когда гостил с Роном у тебя перед третьим курсом (помнишь Коросту?) Так вот, ты живешь в любящей и замечательной семье, и я хотел промолчать — зачем портить твое семейное счастье? Но Регулус слишком уважает одного человека и желает, чтобы у него всё было хорошо. Лично я с ним не согласен, я не люблю этого типа, этого несносного слизеринца, но вместе с тем я люблю своего брата и уважаю его стремления и странные, на мой взгляд, желания. Я не смог устоять перед просьбой Регулуса. И несмотря на то, что правда горькая, я должен сообщить её тебе. Джеймс Поттер был бесплоден, он не мог иметь детей. Кто твой родной отец, расскажет Лили, её письмо я прилагаю.

Это всё, Гарри. Прости»

Оглушенный новостью Гарри растерянно таращился на строчки, машинально перечитывая их снова и снова — бесплоден, родной отец, Лили… Что? Письмо от Лили, от мамы? Гарри лихорадочно отбросил первый пергамент и трепетно взял второй — от мамы, письмо от мамы. Письмо из прошлого, и в нем скрывается тайна, имя его родного отца. Внезапно его охватило страстное желание узнать — кто это. Гарри собрался было развернуть пергамент, но что-то остановило его, и он вдруг заколебался — а может, не надо? Ведь семья-то у него есть, и отличная семья! Любимая мамочка тётя Пэт, строгий и всё равно славный дядюшка Вернон, которого он временами называет папой, а его басовитое «сын»?.. А Дадли? Разве можно отказываться от семьи? Тем более от такой хорошей семьи… Разве ему ещё кто-то нужен? Гарри неуверенно отложил письмо Лили, взял первое. Что-то не давало ему покоя, но что? В глаза бросились строчки: «Но Регулус слишком уважает одного человека и желает, чтобы у него всё было хорошо…»

Гарри задумался — Регулус кого-то очень уважает и желает ему счастья. Этот кто-то жив и очень дорог Регулусу… Это значит, что где-то на белом свете живет его отец, который… хм, от которого он родился вместо законного Джеймса Поттера. Интересно, если у него есть родной отец, то почему же он ни разу не пришел к нему, не навестил, не проведал… а может, он просто бежал от сына-инвалида? Такое ведь тоже бывает — узнал, что ребёнок неполноценный, и навострил лыжи на Аляску. Но есть тут одна закавыка, мама Пэт тоже хочет, чтобы он узнал правду об отце. А плохого она ему никогда не пожелает. Что же делать? Гарри, полный сомнения, снова взял в руки свернутый пергамент, адресованный Сириусу Блэку, и медленно развернул, ему очень не хотелось это читать, очень не хотелось узнавать, чей он сын. Также не хотелось знать, по какой причине удрал Сириус, за что он так не любит «этого слизеринца», так не любит, что бессовестно удрал за океан. Стоп. Слизеринец? Его отец слизеринец? Гарри внутренне застонал — этого ещё не хватало для полного счастья! Эх, ладно, была не была! И он решительно развернул пергамент. С кем там его мама встречалась помимо Джима Поттера?

«Дорогой друг,

Мне больше не к кому обратиться за помощью, а держать это в себе у меня нет никаких сил. Я беременна, но не от Джима. Я в растерянности, Джим так радуется, думает, что исцелился от бесплодия, но это не так, далеко не так. Я не знаю, кто у меня родится, это станет известно через семь с половиной месяцев, а Джеймс уже мечтает, что у него родится сын, долгожданный наследник. Я очень боюсь, а что если малыш окажется похожим на своего настоящего отца? И тогда мой подлый обман откроется и правда разобьет его сердце, ведь я ему изменила, и боюсь, он убьет меня, когда узнает, с кем именно я изменила. А он точно убьет меня, как только поймет, что ребёнок зачат от Северуса Снейпа. Помоги мне, Сириус, придумай что-нибудь. Я не хочу, чтобы двое моих самых любимых мужчин поубивали друг друга… Ты можешь осуждать меня, Сириус, но я действительно люблю обоих — и Северуса, и мужа.

Лили»

После прочтения письма Гарри долго оцепенело сидел, глядя в одну точку, очнулся он оттого, что кто-то энергично тряс его за плечи и громко спрашивал прямо в лицо:

— Гарри? Гарри?! Ради Бога, Гарри, очнись! Что случилось? Плохие вести из дома?

Моргнув, Гарри вышел из ступора, молча и как-то отрешенно передал смятые листки Ване, встал и как сомнамбула вышел из комнаты. Бесчувственные ноги принесли его в ванную, и Гарри осознал, что стоит перед зеркалом и целую минуту бездумно пялится на свое отражение. Снова моргнув, Гарри сфокусировал зрение и сосредоточился на лице. Значит, Северус? Этот носатый мрачный дядька — его родной папа? Хотелось плакать и смеяться сразу, ай да мама! Обоих она любит… и бесплодного мужа, и плодовитого любовника. Гарри безуспешно всматривался в свое лицо, пытаясь уловить хоть какое-то сходство с профессором Снейпом, и не находил, его просто не было. Абсолютно. Гарри целиком и полностью походил на маму, даже волосами, они не черные, как у Снейпа, а темно-каштановые в рыжину.

В зеркале промелькнуло встревоженное лицо Вани, загнанно дыша, тот остановился рядом и, крепко обняв Гарри, сбивчиво проговорил ему в ухо:

— Ты же не того?.. Ты же переживешь? Гарри?!

— Ты о чем? — озадаченно спросил тот.

В ответ Ваня просто повис на нем, обессилев от облегчения, и искренне выдохнул:

— Индийские фильмы отдыхают на Майорке…