Слепой дракон

Четвёртая глава. Цена волшебной палочки

Мерлину пришлось долго отдыхать, перелет с Великобританских островов до материка тяжело ему дался. Он отказывался от пищи и воды и внешне как-то усох, пугая своим видом Гарри. Густав только головой качал и бормотал под свой внушительный нос:

— Надо же… такая верная птица, на край света за хозяином рванула. Мне б такого друга…

Лично Гарри такое «объяснение» устраивало. И никого не удивляло, что мальчик безвылазно сидит в «живом уголке» и ухаживает за своим больным питомцем, вызванный орнитолог успокоил персонал клиники, сказал, что у птицы ничего заразного нет, она просто истощена. А Гарри, услышав об этом, забеспокоился, заколебался вдруг, а имеет ли он право посылать Мерлина так далеко с письмом к Трейси? Позвонил домой, рассказал о проблеме и спросил маму, как быть. Петунья посоветовала отправить письмо сперва к ней обычной почтой, а она потом перешлет его Трейси с Буклей. Такой план Гарри понравился, и он с охотой пообещал последовать ему. А пока…

— Гарри, а что ты скажешь насчет… писем из Америки? — осторожно спросила Петунья.

— А что я скажу? В шоке был, конечно… — язвительно сказал Гарри. — Так шокировался, что друг бросился меня спасать, испугался он, подумал, что я того… что-нибудь с собой сделаю. Знаешь, мам, я не думал, что найду ещё друзей где-то помимо Хогвартса и младшей школы в Литтл Уингинге.

— О… рада за тебя, — неуверенно произнесла тётя. Гарри поморщился и попросил:

— Расскажи мне про Снейпа. Хоть что-нибудь, раз он мой… сама знаешь кто.

— Ну я мало что могу сказать… Его отца звали Тобиас Снейп, маму Эйлин, в девичестве Принц… или Принс? Не помню точно. Лили и Северусу было по восемь лет, когда они встретились на детской площадке и познакомились. Мне он тогда не понравился, а может, я просто по-детски ревновала его к Лили… не знаю. Одно скажу, у Северуса было нерадостное детство, пьяница-отец его избивал, по слухам — поколачивал и мать. Ещё у Северуса не было своей одежды, все его рубашки были перешиты из маминых платьев, он ходил вечно голодный, замурзанный, немытый. Помню, наша мама всегда его в ванну загоняла и драила его тощее тельце мочалками — отскребет до скрипа, закутает в простыню и за стол сажает, по две-три порции в него впихивала. Своего-то сына у неё не было, вот и взяла заботу о соседском мальчишке. Лили тоже часами у него пропадала, когда старшего Снейпа дома не было. Говорила, что у Сева комната клевая, вся расписанная красками да углем. Северус в детстве хорошо рисовал, в школе, помнится, много раз выставки устраивали… Гарри, а может, твой талант к рисованию от него передался? Ты, главное, не бросай рисовать, а то Северус бросил, когда вырос. А жаль, такой талантливый мальчик был.

Гарри завороженно слушал тётин монолог и сопоставлял характеристики маленького и большого Северусов, накладывал поступки взрослого на его детство. Припомнил все совместные приключения, поход по туннелю в логово василиска, вечные шуточки Залзана над ним… почему-то он любил профессора пугать. Вспомнил он и помощь профессора в уничтожении крестражей, как тот раздобыл кольцо Мраксов, а потом и чашу Пуффендуя… И фоном всему этому — мрачный, нелюдимый и порой вредный нрав, его вечный колючий сарказм и склочные придирки. Вспоминались и крепкие затрещины и подзатыльники, которые тот щедро отвешивал на уроках зельеварения, причем распускал он руки только над его головой, остальные одноклассники не удостаивались такой чести. Разве что Рону и Невиллу прилетит парочка хороших проклятий за слишком частые ошибки — Рону за лень, а Невиллу за растяпистость и неуклюжесть. Также вспомнилась и та короткая эмоциональная вспышка профессора, когда он увидел прожженный ядовитым клыком василиска дневник. Ох и тряс он его тогда, чуть голову не оторвал!.. И в ушах ещё долго звенело от его воплей.

И Эйлин… Эйлин Принц, он же слышал имя этой девочки! Её с подружкой хотел прикончить Том Реддл, но старшекурсница Миртл прикрыла их от Авады.

Интересно, а Снейп знает про него? Хотя… скорей всего, нет. Он же всё время его с Джеймсом Поттером сравнивает, рычит, что он слишком похож на разгильдяя папашу, такой же лентяй и болван. Гарри хихикнул — знал бы он, что Гарри его сын… если бы Снейп узнал, с кем его сравнивает. Тут Гарри не удержался, захохотал во весь голос, напрочь забыв, что вообще-то по телефону разговаривает. Тётя, понятное дело, всполошилась:

— Гарри! у тебя что, истерика?!

— Что? Ха-ха… а, нет, всё в порядке, мам. Просто профессор Снейп ко мне в школе постоянно придирается, вечно баллы снимает. А я представил — ну вот он узнает, что я его сынок родной… хи-хи… и что он, ха-ха, оказывается, баллы с сына сдирал. Как думаешь, ему не станет стыдно?

В ответ тётя Петунья неуверенно засмеялась, очевидно, тоже представив такую же картину. А потом сменила тему:

— Гарри, послушай, я тут про единорогов прочитала, вернее сказку одну. Турецкую. У одного падишаха долго не было детей, и обратился он за советом к богам, и посоветовали ему боги принести в жертву первого жеребенка аргамака в его лучшем табуне. Падишах так и сделал. В назначенный срок родился сын, но очень слабый и болезненный, и у падишаха появилась новая забота — здоровье сына… Его поиски и скитания я пропущу, Гарри, остановлюсь на том, что он нашел средство, сплел косичку из верблюжьей и единорожьей шерсти, оплел эту косичку вокруг запястья сына и выздоровел он, как по волшебству. И в конце мораль той сказки — только добровольно отданное можно использовать. Рог и кровь не годятся; чтобы получить кровь — надо ранить единорога, чтобы получить целебный порошок из рога — его надо истолочь, то есть опять же приложить усилия, а до этого обездвижить зверя и спилить ему рог. Добровольно отдаются только молоко и волос. Я ничего не знаю про единорожье молоко, а про волосы мы с тобой где-то слышали, кажется в тот день, когда мы тебе палочку покупали.

— Помню. А косичка это что?

— Ну если на руку надевается, то, наверное, фенечка.

После телефонного разговора с тётей Гарри отправился в палату, в которой они сейчас временно жили вдвоем с Ваней, так как Лютера выписали, его профилакторий закончился, а Штефана перевели в другое отделение, его готовили к какой-то нейрохирургической операции. А Ваня… что ж, он действительно оказался настоящим другом. Прочитав брошенные Гарри письма и проникнувшись их содержанием, Ванька припомнил похоронный вид Гарри и перепугался до полусмерти, справедливо решив, что после таких шокирующих новостей об измене мамы дорогому папе эмоционально неустойчивому подростку недолго и в петлю влезть… Додумавшись до такого ужаса, Ваня ужаснулся и бросился его разыскивать, спеша перехватить до того, как он наделает глупостей. Глупостей Гарри делать не собирался, чему Ваня был искренне рад, о чем и сообщил, невольно признавая тем, что Гарри ему дорог. Такова черта русских людей — если уж привязался к кому-то, то это крепко, надежно и навсегда. И Ваня не был исключением, его русская душа была такой же, как и у всех его соплеменников — широкой и необъятной, раскрытой нараспашку. Гарри же, будучи пунктуальным и чопорным англичанином, вначале насторожился и осторожно поинтересовался, не заметил ли Ваня чего подозрительного в письмах. Ваня честно задумался и так же честно доложил:

— Имена странные какие-то, но к ним претензий у меня нет, мало ли кого как назовут… А вот одно слово мне показалось… в общем, не понял я его, Гарри. Что такое «слизеринец»?

Гарри смутился, этого-то он и опасался, что умный Ваня обратит внимание на необычное и странное для маггла слово, но, к счастью, Ваня избавил его от этой проблемы, решив, что это просто такое прозвище Северуса Снейпа.

А однажды утром больничный городок всколыхнуло одно весьма значительное событие. Как обычно приехав на автобусе к конюшням, дети увидели необычайную суматоху — группа конюхов, кураторов и тренеров сгрудились вокруг ночного сторожа, а тот, энергично размахивая руками, о чем-то взбудораженно рассказывал. После взволнованных расспросов стало известно следующее: в конюшне побывал очень неприятный гость, от его визитов обычно сильно страдают лошади, но в этот раз, похоже, пострадал сам гость — хорек.

— Сижу это я, бдю, — соловьем разливался сторож. — И вдруг слышу, кони нервно топчутся, ржут на разные голоса. Ну я проверил, вроде ничего и никого постороннего, вернулся в будочку и дальше бдю. А кони вскоре на стенку полезли, я опять туда, и опять ничего, ну хоть ты тресни! И тут ка-а-ак просвистит мимо моего лица что-то белое да огромное, ну чисто привидение, ей-Богу! Бабушкой клянусь… И ка-а-ак обрушится в вон тот денник, бедный Шоколадка аж до потолка подпрыгнул. А дальше — не поверите! — хорек завизжал, точно говорю, хорек то был! Только он так верещит, когда его такса схватит. Вот только такса-то на сей раз с крылышками была, жаль, не разглядел её, не знаю, как и кого благодарить за спасение Шоколадки…

Густав и Гарри переглянулись и заглянули в денник мерина. Опилки на полу были взбаламучены, и в них отчетливо виднелись следы ночного сражения, а также лежали несколько белоснежных перышек, в которых Гарри сразу признал перья с грудки Мерлина. Позже, вычесывая Шоколадку, Гарри снял с гривы выдернутые хорьком волосы. И невольно засмеялся, зарывшись лицом в коричневую гриву. Ну, Мерлин, ну молодчина, спас коня! Отсмеявшись, Гарри занялся дальнейшей процедурой — специальными ножничками подровнял щетки на бабках, придирчивым взглядом окинул гриву и хвост, а в голове тем временем завертелась мысль-картинка: фенечка, сплетенная из верблюжьей и единорожьей шерсти, и как он, Гарри, плетет из лошадиного волоса… Следуя за этой мыслью, его руки независимо от головы отстригли изрядную прядь конской гривы. Подержав её перед собой, Гарри оглянулся по сторонам, смотал прядку и спрятал в карман.

После прогулки, тихого часа и серии профилактик Гарри наконец-то освободился, полез в шкаф и достал оттуда свой чемодан. Зарывшись в его недра, выкопал на свет божий две коробочки-пенальчика, открыл одну из них и задумчиво уставился на еловую палочку с волосом единорога внутри. Возможно, Трейси и расскажет, как достать молоко единорога или где отыскать источник целебной воды, оставленный в следе волшебного зверя. Но это — неточно, нет полной гарантии того, что встреча с единорогом когда-нибудь произойдет в неопределенном будущем. А Марина живет сейчас, и в любую минуту её сердце может остановиться. Больная девочка может просто не дожить до встречи с единорогом. Сопровождая эти размышления, руки Гарри с негромким треском переломили палочку ровно напополам. Половинки палочки нагрелись. Гарри настороженно замер — что-то не так? Но все обошлось, палочка не протестовала, она просто умерла, отдавая свою последнюю энергию на последнее желание хозяина — спасти жизнь маленькой девочке. И Гарри это понял, почувствовал. С благодарностью пальцами раскрошил обломки палочки и вынул пучок лунно-серебристых волос единорога. И как-то понял — они тоже из гривы, не из хвоста, а именно из гривы. Прибрав обломки и убрав чемодан обратно в шкаф, Гарри стал скручивать конские и единорожьи волосы в жгутики, прикидывая и гадая, как, собственно, фенечки плетут? Пока вспоминалось только одно, из далекого детства, когда ему развивали мелкую моторику рук…

Напряженно морща лоб, с трудом припомнив уроки плетения макраме, Гарри оседлал стул верхом и, используя его горизонтальную перекладину, как фиксатор, привязал рядком четыре скрученные прядочки — две серебристые и две бурые — и принялся плести.

Вошел Ваня, озадаченно поглазев на девчачье занятие Гарри, он прошел к своей кровати, решив не вмешиваться, мало ли какое хобби у человека. Ближе к ночи, когда давно уже погасили свет и Гарри доплетал в темноте, Ваню разбудил тихий голос:

— Уайти, проснись…

Ваня моргнул, просыпаясь, глянул вопросительно. Над ним стоял Гарри и протягивал что-то светящееся лунным серебром. Странный и очень красивый узор тянулся по шерстяной веревочке-фенечке. А Гарри продолжал говорить:

— Это для твоей сестры, для Марины, Уайти. Надень ей на левую руку, поближе к сердцу и пусть носит, не снимая, до тех пор, пока не поправится. Хорошо?

Ваня сел, осторожно взял веревочку, на ощупь это был довольно резкий контраст — грубый конский волос переплетался с нежнейшим кашемиром серебряных нитей. В груди Вани растеклась теплая волна благодарности, а глаза обожгли неожиданно горячие слезы. Трогательная забота Гарри о незнакомой девочке… это дорогого стоит. Бескорыстный поступок настоящего друга.

— Спасибо, Гарри. Я обязательно передам его Марине.