Слепой дракон

Сороковая глава. Четвероногая делегация

Девчонки словно с ума посходили, только и было слышно повсюду, что их щебетание и томные вздохи — «ах, он красавец, ах, он такой… кентавр…» Тьфу! Лично Гарри при взгляде на кента задавался вопросом — как он ест? И куда отправляется съеденная пища? В человеческий желудок или лошадиное брюхо??? И как оно там… распределяется и переваривается? С кашами, хлебом, овощами и фруктами проблем не было, а вот вино, куриные окорочка, свиные ребрышки… это-то всё куда?! Окончательно сломав голову, Гарри плюнул, написал тёте письмо, в котором задал животрепещущий вопрос года — способны ли лошади переварить мясо и молоко?

Почему не папу? Да просто Гарри чувствовал, что вопрос дурацкий, и не решился лезть к отцу с глупостями.

А девочки продолжали тащиться от кента, вздыхали при его появлении и буквально пожирали маслеными глазами его пегое тело и белокурую гриву. Глаза цвета бледных сапфиров, коричневые брови и темные ресницы, широкие плечи и сильные руки…

— Ах, какой мужчина!.. — мечтательно простонала Лаванда на одном из ужинов.

Гарри не выдержал и с досады буркнул:

— Ну и какой он там… мужчина? С пенисом длиной в два с половиной фута? Ну, для кобылы в самый раз…

Господи! Ка-а-акой хохот поднялся, ржали все за всеми столами. И девушки поневоле спустились с небес на землю, впервые задумавшись о физическом соотношении человека и кентавра. А Лаванда, вскочив, обежала стол, от души треснула Гарри по макушке полотенцем и, сдерживая смех и слёзы, прокричала:

— Гарри, ты негодяй, ты испортил мне образ идеального мужчины, ты растоптал мою платоническую любовь!

Гарри со смехом спрятался под стол:

— Спасите! Лаванда, прости, я не знал, что у тебя платоническая любовь!

Кентавра звали Флоренс Мерримейк, честно говоря, фамилия препода немного смущала учеников, а с именем это было и вовсе красноречивое словосочетание — Лесной Выпивоха. Ну что ж, своей фамилии кент соответствовал, выпить он любил и даже очень. Гарри и на эту тему задумывался — как алкоголь ещё не убил лошадиную печень? Прорицания Флоренс преподавал весьма своеобразно, класс был на первом этаже и оформлен под лесную лужайку, на полу мох, деревья тут-там, полумрак и звезды над головой. Жгли маленькие костерки, сидели вокруг них и слушали голос учителя. Он ходил между группками и что-то говорил про ясновидящих, Гарри не слушал, а глазел на черно-белые ноги и на хвост, со свистом рассекающий воздух — вот странно-то, мух нет, а всё равно хвостом отмахивается. Кстати, те кентавры из сериала тоже хвостами всё время махали, ну, лошадь не спросишь, так, может, кентавра спросить, а вдруг ответит… Пегий кент прошел совсем близко, и Гарри поднял руку:

— Простите, сэр.

— Да, мистер Гарри Поттер?

— А от чего вы хвостом отмахиваетесь? Здесь мух и слепней нет…

Вопрос Гарри заинтересовал всех. Ребята встряхнулись и, очухавшись от полусонного состояния, внимательно уставились на учителя, широко раскрыв глаза. Тот отчего-то смутился, зачем-то опустил белый хвост и поджал задние ноги, подогнав их под корпус. Гарри понял, что вопрос некорректен, и попытался исправиться:

— То есть, простите, сэр, я не про вас спрашиваю, а про лошадей вообще… просто их об этом бесполезно спрашивать, они же всё равно не смогут ответить.

— Вы считаете меня лошадью? — неожиданно оскорбился кентавр. Гарри виновато закусил губу, а Гермиона, в свою очередь, тоже обиделась, обняла Гарри и сварливо заметила:

— Гарри не считает вас лошадью, он просто спросил, имея в виду вашу лошадиную часть тела. Я вот, к примеру, тоже хотела спросить — а не больно ли вам прыгать через препятствия? — но теперь не буду, раз это для вас слишком оскорбительно.

Кентавр недобро сверкнул глазами и сердито проговорил:

— Я сюда пришел преподавать прорицания, а не для того, чтобы меня обсуждали и делали из меня школьное пособие лошадиной анатомии. И в переводчики с лошадиного я не нанимался!

— Прорицания?! — возмущенно зашипела Гермиона. — Да вы же сами говорите, что это самая неточная наука, что не стоит верить всему, что предсказывают звезды, линии на ладонях и прочая чепуха, всё это, по вашим словам, неправильно и недостоверно. Мне лично показалось, что вы совсем не стараетесь нас чему-то научить, скажете что-то и тут же опровергаете свои же слова, — Гермиона помолчала, а потом презрительно бросила: — Ваша гордость зашкаливает, мистер Мерримейк, вас ни человеком, ни конем нельзя назвать, это для вас одинаково оскорбление и обида, стыд и позор. Вы кентавр и точка. С запятой.

— Почему… с запятой? — опешил кент.

— Потому что этим символом представлена низшая природа человека, его звериная натура, соединенная с более высокой природой, человеческими достоинствами и способностью суждения, свирепый и добрый аспекты человеческой природы и конфликт между этими противоположностями. Лошадь олицетворяет мужскую солярную силу и является подножием для поднимающегося духа человека. Это комбинация слепой силы и направляющего духа. Это в общем, а в христианстве кентавр символизирует чувственность, страсти, адюльтер, жестокую силу, человека, разрываемого между добром и злом, животную и духовную натуры, еретика и инкарнацию дьявола. Его атрибуты, лук и стрелы — огненные дротики зла. В Древней Греции кентавр по имени Хирон, воспитавший Ахилла, олицетворял мудрость. Кроме того, кентавры иногда сопровождают свиту Диониса или Вакха. Вот, что о вас пишут в маггловской энциклопедии, так что… вам нечем гордиться, сэр. В словаре пишут, что кентавр — это получеловек-полуконь.

К концу гермиониного монолога лицо кента приобрело цвет и выражение кирпича, а дети сидели ни живы ни мертвы, втянув головы в плечи и дыша через раз. Ой, Гермиона, куда ж ты несешься… жить надоело? Гарри на всякий случай задвинул зарвавшуюся девчонку к себе за спину и вынул волшебную палочку, неторопливо размышляя, какое заклинание применить и куда его направить, когда он нападет. Однако мистер Мерримейк нападать не стал. Он молча посмотрел на то, как мальчик прикрывает собой скандалистку, печально наклонил белокурую голову, отошел к стене и ровным голосом сказал:

— Урок окончен. Домашних заданий не будет. Все свободны.

И всё. С такой скоростью класс ещё не покидали, чудом обошлось без давки в дверях. Удрав подальше и повыше, запыхавшиеся ребята окружили Гермиону и, ошарашенно переглядываясь, потрясенно мотали головами.

— Ну Гермиона, ну ты и даешь!

— Что это на тебя нашло?

— Гормоны, что ли, не в ту сторону поскакали?

— Ты зачем с учителем сцепилась?

Гермиона не отвечала, она грустно смотрела в окно башни на далекий сизый дымок, тонкой струйкой тянувшийся из трубы хижины Хагрида. Все машинально посмотрели туда же.

— Интересно, а когда он вернулся? — спросил Гарри.

— Кажись, две недели назад… — протянул Джастин.

— Две недели? А чего ж его в Большом зале не видно? — удивленно переспросил Гарри.

— Да он и дома-то не часто бывает, так, зайдет на полчаса и обратно в лес уходит. Совсем на уроки забил, — на сей раз ответил Рон. — Я за ним наблюдал, уж больно дикий у него вид…

— Какой вид? — это спросили все.

— Ну, такой… побитый, весь в синяках и шишках ходит, и хромает, хромает…

— Уж не завел ли он кого-то страшного?..

— Ага, — фыркнула Гермиона. — Вон, кентавры уже разбегаются.

Все нервно переглянулись. И высунулись во все окна на этой стороне башни, пытаясь рассмотреть домик Хагрида и опушку леса за ним. Что же там такое-эдакое завелось, что даже гордые кентавры покинули лесные дебри и запросились под защиту замка?! Да-да, кроме Флоренса в окрестностях Хогвартса, в частности на берегу озера, в последнее время часто видели кентавров. Они появились вслед за Флоренсом, но на близкий контакт пока не шли. Притихшие ребята разошлись по своим факультетам, урок хоть и сорвался, а всё же заставил их всех задуматься.

На следующее утро Гарри до завтрака вышел к леваде почистить и приласкать Даса. Угостив его сухариком, юноша принялся водить вдоль тела щеткой, а по той скребницей — вж-жжих по шерсти, ш-шшварк по скребнице, и снова вжих — шварк, вжих — шварк… Занятие очень упоительное, Гарри с головой ушел в него, погрузился по самую нирвану и ничего вокруг уже не замечал. Здесь и сейчас существовали только он и конь. Так что голоса, раздавшиеся поблизости, были для него полной неожиданностью, Гарри замер, поднял голову и невольно прислушался.

— Ну, Флоренс, нашел, кого к Хагриду послать?

— Нет, Гербери, не нашел, в школе нету друзей Хагрида. К нему некого посылать.

— Что, совсем? А директор? Он тоже не друг?

— А директора я даже не видел, — Флоренс стукнул по земле копытом. — Он не показывается в зале.

— Надо было тогда спросить, когда он тебя нанимал.

— Да что ж теперь-то… я думал — найду друзей Хагрида и пошлю их к нему.

Гарри с любопытством высунулся из-за коня и посмотрел на кентов, те стояли на склоне холма, совсем рядом с хижиной и левадой, белый тобиано — Флоренс, а вороной, очевидно, Гербери. Кенты тем временем тоже заметили Гарри и замерли, нерешительно глядя на него. Подумав, Гарри вежливо обратился к ним:

— Доброе утро, сэры, я вас не заметил, простите. А что вы хотите передать Хагриду?

Вороной бородатый дядька переступил ногами, потом шагнул к Гарри и протянул руку для рукопожатия:

— Здравствуйте, молодой человек, меня зовут Гербери Бэйн, и нам нужна ваша помощь.

— Я уже понял, меня зовут Гарри, чем могу помочь? — юноша крепко пожал руку кентавру.

— А вы друг Хагрида? — настойчиво спросил тот.

— Это так важно? — озадаченно уточнил Гарри.

— Да, мистер Гарри, только друг сможет убедить Хагрида в том, что его план не работает.

— Это… такое послание?

— Да.

— Ну… друзьями нас едва ли можно назвать, он наш учитель и всё такое, но, скажем так, я знаю, куда нажать, чтобы в чем-то его… убедить. А ваше послание не может быть поточнее?

— Нет, мистер Гарри, просто передайте Хагриду, что его план не работает.

— Да, — вставил Флоренс. — Лучше ему оставить попытки.

— Оставить попытки? — затупил Гарри.

— Да, потому что его план не работает, — снова повторил Гербери Бэйн. — Мы сами пытались ему втолковать это, но он нас не слушает. Зациклился на своей задаче.

— Но… что Хагрид пытается сделать? — тревожно спросил Гарри.

Оба кента бесстрастно и равнодушно смотрели на него, наконец Флоренс тоном больного лорда произнес:

— Мы уважаем Хагрида за его бескорыстную любовь ко всем живым существам, поэтому не выдадим его тайны. Но Хагрида нужно привести в чувство. Его план не работает. Скажите ему это, мистер Гарри Поттер. Удачи вам.

Сказав это и поставив последнюю точку в разговоре, кенты синхронно развернулись и, задрав хвосты, поскакали к лесу. Проводив их взглядом, Гарри повернулся к коню, взял его за белую морду и заглянул в карие глаза, после чего, поглаживая широкий лоб, недоуменно спросил:

— Ты что-нибудь понял, Дас?

Конь не ответил, но повел ухом в сторону, а потом и голову повернул, косясь на домик Хагрида, Гарри автоматом глянул туда же и увидел, как открылась дверь и на крыльцо вышел хозяин. Сильно хромая и кренясь на бок, он кое-как спустился с крыльца и поковылял вдоль стеночки с очень грустной скоростью, по шагу в минуту. Безотчетно Гарри подошел ближе, силясь рассмотреть его лицо и начиная понимать, что лица-то и нет — был сплошной кровоподтек, синяки, раны и царапины, на месте глаз два вздутия, как у боксера после двенадцатого раунда. А по тому, как он бережно придерживался за бок, было кристально ясно, что у бедняги сломаны ребра. Гарри попятился, понимая сейчас только одно — он не желает знать, что за опасный монстр завелся в лесу, что оказался способен переломать кости полувеликану Хагриду.