Слепой дракон

Сорок третья глава. Удивительные странствия Гераклов

Вернувшись в замок, усталые спасатели-пожарники были окружены всеми теми, кто оставался их дожидаться. Спать, понятное дело, никто не ложился, переживали за ушедших в лес на помощь драконам. Вопросы так и посыпались на головы путешественникам, буквально не давая им вздохнуть.

— Что там случилось?

— Зачем драконы звали на помощь?

— Кто поджег лес?

— Что с Хагридом?!

— А чо со мной? Со мной ничего, тута я… — озадаченно прогудел в бороду лесничий, подходя сзади.

Охи, ахи, новые вопросы. Пользуясь тем, что всё внимание переключилось на Хагрида, Гарри цапнул Невилла за руку и тишком уволок к лестницам. Поднялись к себе и, глянув на часы, решили доспать, было дико рано — полпятого. Лежа в постели, Гарри с трепетом вспоминал жуткие приключения: страх от неизвестности, непонимания того, зачем зовут драконы, ужас от догадки, что они столкнулись с чудищем, которое Хагрида мордовало… Спешный спуск в подземелья за папой, торопливое объяснение тому — что, зачем и куда… Бешеная гонка по ночному лесу к далекому пожару и трагическая мысль фоном — умер Хагрид, кто-то его таки прикончил и они найдут в лесу его изуродованный труп…

Потом воспоминания плавно скользнули на великана. Боже ты мой. Северус всего по колено ему ростом… Гарри сглотнул, вспомнив чью-то собачку породы чихуахуа с улицы Магнолий, как она вечно тряслась, когда над ней кто-то нагибался и тянул лопатообразную ручищу, чтобы погладить. Так вот что она чувствовала… Ему самому стало не по себе, когда понял, что едва достает макушкой до середины икр великаньих ног. А тот момент, когда великан встал, чтобы уйти в горы, это… вообще казалось, сама гора поднимается. Пять метров — это много или мало? И почему великан кажется больше жирафа? А потому что жираф тонконогий и длинношеий, его туловище не больше лошадиного и даже короче, он является высоким лишь за счет длинных ног и шеи. А у Грохха всё соразмерно с человеческими пропорциями, и поэтому он действительно больше жирафа, его пальцы толщиной с человеческое туловище, ноги с половину косаток, и он запросто поднимет и прижмет к груди ту же лошадь, легко и просто, так же легко, как человеку поднять лабрадора.

История его странствий была захватывающей. Хагрид, узнав о смерти матери, тут же поинтересовался — есть ли у неё родственники, и каково же было его удивление, когда гург, великаний вождь, сообщил, что у него остался младший брат Грохот. По велению Каркуса нашли и привели сопливца, вот так Хагрид и познакомился с братом. Грохотуля оказался и правда сопливцем, всего сорок лет от роду, что по великаньим меркам соответствовало четырнадцати человечьих. Ага, ребёнок. И, как ребёнок, Грошик ещё рос… то есть ему ещё расти и расти до полноценных семи метров — двадцати великаньих футов. Естественно, встал вопрос о воспитании сиротки, то есть, простите, вопрос-то как раз и снялся, раз уж старший брат объявился. Короче говоря, сиротинушку спихнули Хагриду — брат? Ну так воспитывай! Забирай домой и воспитывай. Сказать легко, а сделать… С помощью порталов, порт-ключей и мадам Максим, Хагрид почти договорился с властями о депортации молодого великана из страны… вот не нравится мне это «почти». Пока тянулась волокита с переселением, печатями, подписями и прочая нудная тягомотина, в становище великанов произошла смена власти, некий Голгомаф своротил Каркусу шею, для верности отчекрыжил ему голову и зафутболил в ближайшее озеро, чтоб неповадно всем было. И устроил тотальную охоту на мелких — «шоб очистить генофонд», как лев, захвативший прайд и убивающий всех львят с той же целью. Мамаши с детьми разбежались, те, кто не успел, оплакивали детишек и готовились к брачной ночи. Грошика пришлось увести тайно, не дожидаясь официального разрешения на выезд из страны.

И начались странствия двух Гераклов… Сначала Грохх не хотел покидать родные горы, шел нехотя и через не могу, Хагрид завлекал его сказками, вкусными бычьими окороками и воздушными шариками, они для дремучего великана казались чудом — яркие, кругленькие и летающие! — пятиметровый ребёнок наивно удивлялся, хлопал бетонными плитами ладоней и тянулся к ним. Хагриду оставалось утягивать шарик за верёвочку и уводить великанёныша дальше, на северо-запад. Выбирал самые-пресамые безлюдные места, стараясь держаться гор и избегать долин и болот, потому что из-за случайной ошибки им пришлось задержаться на одном месте, пока Хагрид не стер два километра следов великаньих ног. Стирал следы два дня, каждую секунду ожидая появления магглов и их вопросов и убив при этом безвозвратно миллионы нервных клеток.

Потом Грохоток приохотился, увлекся узнаванием большого мира, и шагал теперь так, что Хагрид едва поспевал за ним. С вершин гор видно далеко и на все стороны, и Грошуля, приставив ладонь козырьком над глазами, с интересом обозревал окрестности, проявляя любопытство к во-о-он тем огонькам внизу, у подножия горки. Чтобы удовлетворить любопытство великаньего мальчика, пришлось сводить его в городок, кажется, это был Зальцбург… или Инсбрук?.. Пошатались ночью по окраине старого города, и чтобы увести великаныша оттуда, пришлось пообещать найти ему друзей среди людей в Хогвартсе… Диалог примерно вот такой был:

— Гроша, пойдем!

— Ы-ы-ы-ы…

— Пора идти, Грошунь.

— У-у-у…

— Слушай, ну пойдем уже, а? Я тебя с ребятами в Хогвартсе познакомлю. Что скажешь, Грошик?

— А?

— Обещаю! Точно познакомлю. Идем?

— Угу.

Дальше идут. В магмир Хагрид не рисковал соваться, мало ли как там отреагируют на нелегальное переселение великана, а в мире обычном это было безопасно, просто потому, что в них никто не верил. Спрятав Грошика в скалах-лесах и заброшенных шахтах, Хагрид заходил в местные забегаловки, заказывал пару галлонов пива и, потягивая пенистый напиток, вполуха слушал разговоры завсегдатаев:

— Говорю тебе, великан то был, метров десять в вышину, аж облака об него спотыкались.

— Мигель, кончай пить, это уже седьмая кружка пива! Хватит с тебя, уже чушь несешь…

Это было в Тироле, а это во Франции:

— Жан-Марк, слушай, ты это видел?

— Чего?

— Ну, типа, великана.

— Не… ты пьян?

— Э-э-э… да, пожалуй, я пьян…

В Германии:

— Феликс, ты м-меня у-ув-важаешь?

— Штефан, дорогой, я тебя уважаю. Не говори ни-ко-му, а то психушка гарантирована.

— М-могила. Н-никому не скажу. Вот только… к-как забыть?

— А давай… вот, ещё по одной стопочке шнапса и всё забудем.

Бельгия:

— Здесь следы были… Ясмин, я же тебя, корова волоокая, просил их брезентом накрыть, всего-то двадцать минут меня не было, пока за фотоаппаратом бегал, и что? Где следы, я спрашиваю?!

— Ну, Маттео, ну не виноватая я! Здоровяк тот приперся, с розовым зонтиком, брезент откинул и все следы смахнул.

И так далее, по всем побережьям Европы — Германия, Нидерланды, Дания… повсюду эта странная пара оставляла за собой шлейф вопросов, волну вранья и лавину пересудов. В Эсбьорге, в славном местечке Датского королевства пришлось задержаться на две недели, надо было подумать о том, как пересечь Северное море и добраться хотя бы до Абердина. Конечно, проще было бы пересечь пролив Ла-Манш ещё во Франции, но… не получилось у братьев пробраться незамеченными по людным, густонаселенным регионам. Зато два месяца пути как раз хватило на то, чтобы швейцарское правительство успело разрулить ситуацию с убийством гурга Каркуса, устранением захватчика Голгомафа и всерьез обеспокоиться судьбой молодого великана, который спасся и успел пересечь полмира в компании старшего брата и при этом никого не убил по дороге. Так что в королевстве Датском всё было тихо и мирно, наших Гераклов встретили с распростертыми объятиями, предоставили укрытие и организовали портал до Абердина. Ещё пара недель пути и вот — окрестности Хогсмида, замок Хогвартс и Кабаньи горы. В лесу Грошику не понравилось, постоянно ползали страшенные пауки, которых он боялся — и не без оснований! — жуткие и неумные акромантулы неоднократно пытались тупо на него поохотиться, как когда-то на дракона. И если Серенгети их просто давил и сжигал, то Грохоту это было довольно проблематично. Ну, попробуйте пришлепнуть ладонью лабрадора, да, по-моему, и тарантула сложновато будет прибить тапком. А если учесть, что пауки-переростки ещё и кусаются больно…

Грошка отвязывался, убегал. Хагрид его ловил, привязывал обратно. Грошка снова отвязывался, Хагрид снова привязывал, сочиняя новые морские узлы. Пытался понять путаные объяснения:

— Уку-ку-ку…

— Грошик, ну посиди ты спокойно, счас с делами разберусь и познакомлю с ребятками.

— Бука, бу-у-у… — и пальчиками, пальчиками перед носом Хагрида водит, на манер тех самых букашек. Но нет, не понимает Хагрид, отмахивается.

— А-а-а… не пойму я, об чем ты толкуешь.

Грохоток опять поступает по-хорошему — отвязывается и убегает. Хагрид ругается, ловит и опять поступает по-дурному — привязывает непослушного братишку к самым крепким деревьям.

Но никто не железный, вот и у Гроха кончается терпение и противостояние братьев завершается банальной дракой. Раз приложил, второй, и пока Хагрид лежал в отключке, Грошик бродил вверх-вниз по лесистым склонам, надеясь добраться до гор. Тогда-то и начали разбегаться кентавры. И искать послов к Хагриду с тем, что его план не работает.

Всё это Гарри с восхищением вспоминал, лежа в постели и глядя в изнанку полога, нехитрый рассказ Хагрида оставил глубокий след в его юношеском сердце. Серенгети тоже кое-что рассказал. Когда в Запретный лес с юга пришел великан, драконы его уже ждали и незаметно страховали великаньего ребёнка, со стороны наблюдали за противоречием братьев, поражаясь тупости Хагрида, который никак не мог врубиться, что братишка боится пауков. Во время его побегов в горы следили за ним в шесть глаз. А сегодня ночью в противостоянии братьев произошла кульминация: Хагрида достало, что Грохх всё время отвязывается, и приволок цепи от Пушка. Грошка не был идиотом, он сразу просек, что в цепях пауки его точно сожрут, своротил с корнями те два дерева и задал стрекача, в спешке даже не обратив внимания, что обломками стволов он завалил оглушенного Хагрида. Ослепший от обиды и слез — а как же, на цепь хотел посадить! — юный великан пер напролом сперва по лесу, отмахиваясь от плевков драконов, потом пересек поселок кентавров, ломанулся в гору и… едва не рухнул в ущелье, на дне которого топорщились острые-преострые скалы. Обиженного мальчика перехватили драконы, стащили обратно к поселку и всеми силами старались удержать перепуганного и вырывающегося великаныша. А так как не могли достучаться до его оглохшего от страха разума, позвали на помощь. Вот и всё.

Гарри вздохнул, перевернулся на живот, взбил кулаками подушку попышнее и глубоко зарылся в неё, закрыл глаза и заснул. Учитывая бессонную ночь, преподаватели пожалели студентов и дали им выспаться, так что ребята малость удивились, когда продрали глаза и глянули в окно — солнце стояло в полуденном зените, а на часах оказалось одиннадцать. В Большом зале подали не то поздний завтрак, не то ранний обед. Ну а потом, как обычно, начались занятия, между которыми, однако, старшекурсников доставали младшие дети с просьбами рассказать о ночных приключениях. Ну, любопытство не порок, а интерес не иссякает, а напротив, только разгорается со временем, вот и приходилось вспоминать все подробности и рассказывать, рассказывать, рассказывать… ловя на себе восхищенные взгляды девушек. И за этими рассказами Гарри уже и не замечал, что какое-то время прижимает к себе красавицу Полумну Лавгуд, а когда заметил, то, конечно же, не стал отталкивать, а нежно чмокнул в щечку, напрочь и в упор не замечая ревнивого взгляда Джинни. Потом Гарри осмотрелся по сторонам, отмечая ещё несколько парочек. На Роне висела Лаванда, рука Невилла ненавязчиво лежала на талии Гермионы, а Драко в открытую целовался с Трейси Дэвис.