Смерть Мао Цзэдуна

Дэн Сяопин

Времена Дэн Сяопина наступили после ухода из жизни Мао Цзэдуна. Наступили не сразу. Однако их приход был в известном смысле предрешен. Тут играли роль и состояние общества, и расстановка сил в аппарате правящей Коммунистической партии Китая, и личные качества Дэн Сяопина, его взгляды на ситуацию в стране и на пути ее изменения. Представляется, что Дэн Сяопин через некоторое время после смерти Мао Цзэдуна стал его фактическим преемником совершенно не случайно. Понять, почему это произошло, можно, как нам представляется, обратившись к периоду «культурной революции» и сосредоточившись на взаимоотношениях Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина в это время.

Иначе говоря, думается, что прежде, чем говорить о роли, которую сыграл Дэн Сяопин после смерти Мао Цзэдуна, необходимо рассказать о том, что с ним происходило во время «культурной революции», то есть на протяжении десяти последних лет правления Мао Цзэдуна. [1]

Итак, в конце 1965 г. в шанхайской газете появилась статья, в которой критиковали автора пьесы «Разжалование Хай Жуя», историка У Ханя.

Дэн Сяопин был в то время генеральным секретарем ЦК КПК и работал в Пекине.

Профессор У Хань занимал, кроме всего прочего, пост заместителя мэра Пекина, члена политбюро ЦК КПК Пэн Чжэня.

Дэн Сяопин не знал о подоплеке появления этой статьи с критикой У Ханя.

Статья же была написана во исполнение замыслов Мао Цзэдуна и, по сути дела, готовила начало его атаки на многих руководителей партии.

По традиции в КПК говорили об одном, а имели в виду иногда даже не второе, а третье.

Так, в данном случае формально критиковали сановника древнего Китая Хай Жуя за то, что он осмелился сказать правду императору.

Подразумевали выступление маршала Пэн Дэхуая против политики Мао Цзэдуна в 1959 г. во время «великого скачка», когда в результате этой политики от голода погибли десятки миллионов людей.

Острие атаки при этом Мао Цзэдун направлял уже не только против Пэн Дэхуая, который к тому времени был устранен из политбюро ЦК КПК, а против других руководителей партии, и прежде всего Лю Шаоци, которых осуждали якобы за желание добиться реабилитации Пэн Дэхуая.

Дэн Сяопин, втайне от которого, как, впрочем, и втайне от большинства членов политбюро ЦК КПК, Мао Цзэдун готовил «культурную революцию», не придал появлению упомянутой статьи слишком большого значения, не обратил на нее достаточного внимания.

Мэр Пекина Пэн Чжэнь был более обеспокоен и сообщил Дэн Сяопину, что у У Ханя тяжело на душе. Дэн Сяопин в ответ сказал: «Да видел я этот спектакль, в котором роль Хай Жуя исполняет Ма Ляньлян. Никаких ошибок там нет. А кое-кто всегда пытается по спинам других людей забраться повыше; иной раз они мало что знают о человеке, а стремятся, как говорится, ухватить его за косичку и трепать, трепать, критиковать, критиковать; а все это с той целью, чтобы сделать себе имя. Я больше всего не люблю именно таких вот людей. Ты скажи профессору, что ничего страшного в этом нет. Мы же будем с ним, как и обычно, играть в карты. А политику, науку, искусство непременно надо разграничивать; их смешение — вот что наиболее опасно, ибо такой подход может создать препятствия на пути свободного высказывания мыслей». [2]

Дэн Сяопин по-прежнему продолжал играть в бридж с У Ханем как партнером по этой карточной игре. При этом он говорил У Ханю: «Профессор, не вздыхай ты так; ко всему нужно подходить с оптимизмом; ты что думаешь, небо может обрушиться? Мне нынче шестьдесят один год. С того времени, когда я начал участвовать в революции, и до сегодняшнего дня мне пришлось пережить много житейских бурь, бывало муторно на душе. Из этого я извлек опыт. Он сводится к двум правилам. Во-первых, не надо бояться. Во-вторых, нужно сохранять оптимизм. Надо смотреть в будущее. Когда устремляешь взгляд в будущее, все можно сделать, со всем можно справиться. А уж если мы призываем тебя ориентироваться на будущее, то ты можешь быть спокоен!» [3]

В конце 1965 г. и в начале 1966 г. Мао Цзэдун активно готовил начало «культурной революции». Дэн Сяопин в эти месяцы пытался занимать пассивную позицию и стоять в стороне от начинавшейся критики других руководителей. Дэн Сяопин демонстрировал, с одной стороны, отсутствие настороженности в отношении того, что делал Мао Цзэдун, и, с другой стороны, то ли делал вид, то ли на самом деле не был морально готов к «культурной революции».

Пожалуй, позицию Дэн Сяопина в то время характеризует его фраза: «В условиях того времени реальное положение вещей состояло в том, что трудно было возражать». [4]

В первой половине 1960-х гг., когда удалось устранить некоторые последствия «великого скачка», особенно в сфере экономики, когда появились первые признаки того, что можно называть «китайской оттепелью» в сфере духовной жизни общества, причем все это оказалось возможным благодаря тому, что Мао Цзэдун был вынужден отойти тогда на задний план или «на вторую линию», а всей практической работой руководили Лю Шаоци и Дэн Сяопин, которые при этом действовали не согласованно с направлением мыслей Мао Цзэдуна, Мао Цзэдун начал проявлять недовольство Лю Шаоци и Дэн Сяопином. Конечно, гнев Мао Цзэдуна по большей части относился к Лю Шаоци, который занимал тогда ведущее положение. Мао Цзэдун, желая защитить свою теорию «продолжения революции в условиях диктатуры пролетариата», в. целях предотвращения возникновения в Китае «ревизионизма» и «реставрации капитализма» уже принял решение заменить Лю Шаоци в качестве своего преемника по руководству партией Линь Бяо. И этого не заметил, не уловил Лю Шаоци, не уловил и Дэн Сяопин. [5]

Методы Мао Цзэдуна в ходе начатой им «культурной революции» выходили за все привычные нормы. Лю Шаоци, Дэн Сяопин и прочие не смогли ни предугадать их, ни разобраться в том, что уже произошло. И вот это-то «отставание», эта своего рода политическая тугоухость и определила ситуацию, при которой они с самого начала «культурной революции» «не успевали за развитием событий», а в результате поток «культурной революции» просто захлестнул и поверг их. [6]

Дэн Сяопин летом 1966 г. осуждал методы «культурной революции», начавшиеся тогда по всей стране избиения людей. Он говорил: «Избивать людей — признак бездарности, неразумия… Вопросы политического характера следует решать политическими же методами». [7]

В то же время Дэн Сяопин оказался в конце лета 1966 г. бессилен и находился в безвыходном положении. [8]

В результате 11-го пленума ЦК КПК 8-го созыва, состоявшегося с 1 по 12 августа 1966 г., Дэн Сяопин фактически был отстранен от работы по руководству ЦК КПК. В то время он, с одной стороны, выступал с самокритикой и, с другой стороны, защищался там, где речь шла о его связях со старыми партийными руководителями, особенно военачальниками. Он косвенно защищал маршала Хэ Луна, а также заявил: «Хочу сказать вам, что ни Пэн Чжэня, ни меня самого от нашей армии оторвать не удастся!» [9]

Дэн Сяопин чувствовал себя уверенно именно потому, что мог рассчитывать на поддержку, по крайней мере, трех группировок военачальников: группировки маршалов Лю Бочэна — Сюй Сянцяня, группировки маршала Хэ Луна и группировки маршала Не Жунчжэня. Мао Цзэдун должен был считаться с реальной расстановкой сил среди военачальников.

После упомянутого пленума на одном из заседаний постоянного комитета политбюро ЦК КПК под председательством Линь Бяо острие критики было обращено против Дэн Сяопина. Вернувшись домой, Дэн Сяопин сказал своей жене Чжо Линь: «Вчера вечером на заседании, вместо того чтобы критиковать Лю Шаоци (как это было запланировано), (эти из армии) уже стали высказывать критические замечания в мой адрес». [10]

После этого заседания Дэн Сяопин передал в ведение Кан Шэна курирование отдела ЦК по связям с зарубежными партиями, а также отдела расследований, или инспектирования, ЦК КПК. При этом Дэн Сяопин сказал Кан Шэну: «Я передаю свою работу тебе; я не могу работать». [11]

Таким образом, после 11-го пленума ЦК КПК 8-го созыва в качестве первого реального результата своей «культурной революции» Мао Цзэдун заменил Лю Шаоци в качестве главного распорядителями повседневной деятельностью ЦК КПК Чжоу Эньлаем, а Дэн Сяопина Кан Шэном. Чжоу Эньлай и Кан Шэн были главными приближенными Мао Цзэдуна и составляли ядро его «штаба» по руководству «культурной революцией».

С августа 1966 г. началось «домашнее сидение» Дэн Сяопина в его прежней резиденции в Чжуннаньхае. Он был отстранен от работы, его время от времени подвергали критике, но до него не дотрагивались и пальцем, сохраняя для будущего по указанию Мао Цзэдуна.

Мао Цзэдун предпринимал лично шаги с той целью, чтобы оставлять Дэн Сяопина в пассивной позиции. 25 октября 1966 г. он, например, сказал, что Дэн Сяопин туг на ухо, но во Время заседаний садился всегда как можно дальше от него; он также сказал, что Дэн Сяопин никогда не обращался к нему с вопросами, а начиная с 1959 г. вообще перестал докладывать ему о своей работе. [12]

Таким образом, Мао Цзэдун, с одной стороны, перевел Дэн Сяопина на запасный путь, но, с другой стороны, вывел его из категории руководителей, таких как Лю Шаоци, которым он предъявлял политические обвинения и с которыми вел борьбу с целью их физической ликвидации, и упрекал Дэн Сяопина лишь в том, что тот недостаточно прислушивался к Мао Цзэдуну в прошлом. Иначе говоря, речь шла о том, что Дэн Сяопину следует лучше выполнять замыслы Мао Цзэдуна и тогда в будущем вполне возможно его участие в руководстве партией и государством.

Дэн Сяопин выступил тогда с самокритикой, которая, по словам его дочери Маомао, была «выступлением вопреки его совести и убеждениям». [13] Предварительно Дэн Сяопин направил проект самокритики Мао Цзэдуну, который 22 октября наложил на этом документе следующую резолюцию: «Товарищ Сяопин! Можно выступать в соответствии с этим текстом. Однако… в первой строке, после слов «восполнять недостатки и добиваться самообновления, преображаться и стать новым человеком», не добавить ли несколько фраз, чтобы это звучало более позитивно. Например, сказать, что «при условии приложения собственных активных усилий и при активной же помощи со стороны товарищей, я верю, что смогу своевременно исправить ошибки. Прошу товарищей дать мне время. Я сумею подняться и встать. Ведь я уже полжизни занимаюсь делом революции. Ну оступился, свалился с ног. Так что же я, раз упав, не смогу ободриться и воспрянуть духом, не буду в состоянии оправиться?» [14]

Осенью 1966 г. дети спрашивали Дэн Сяопина, как следует относиться к «культурной революции». Он лишь сказал: «Думайте сами». [15]

Отношение Мао Цзэдуна к Дэн Сяопину отличалось от его же отношения к Лю Шаоци.

В начальный период «культурной революции», когда Мао Цзэдун принял решение определить Линь Бяо в качестве своего преемника, он не имел в виду окончательно устранять Дэн Сяопина. Он рассчитывал и далее использовать Дэн Сяопина и надеялся, что тот сумеет приспособиться к его новому выбору. С этой целью Мао Цзэдун провел беседу с Дэн Сяопином, который, вспоминая об этом разговоре, говорил: «Когда началась «культурная революция», Председатель пригласил меня к себе для беседы и хотел, чтобы я наладил хорошие отношения с Линь Бяо. Я согласился. Однако после одного-единственного разговора с Линь Бяо мы с ним окончательно разошлись». [16]

По сути дела, Мао Цзэдун предпринимал попытку при осуществлении «культурной революции» иметь за собой поддержку и Линь Бяо, и всех тех маршалов, которые стояли за Дэн Сяопином; при этом Мао Цзэдун рассчитывал обратить острие «культурной революции», прежде всего и главным образом, лишь против одной группировки военачальников, то есть против группировки Пэн Дэхуая.

Очевидно, что Мао Цзэдун хорошо понимал, что между маршалами Лю Бочэном и Сюй Сянцянем, с одной стороны, и маршалом Линь Бяо, с другой стороны, существовали непримиримые противоречия, но заставил Дэн Сяопина пойти на разговор с Линь Бяо с той целью, чтобы довести таким «кружным путем» до Лю Бочэна и Сюй Сянцяня, что он лишь временно опирается главным образом на Линь Бяо, но в далекой перспективе никак не собирается отказываться от их поддержки.

Благодаря этому маневру Мао Цзэдун дал также понять и Дэн Сяопину, и другим, что он разграничивает свои отношения с группировками военачальников и вопрос о перестановках временного характера в «гражданских» учреждениях, в частности в аппарате партии.

22 января 1967 г. на заседании политбюро ЦК КПК было принято решение о лишении права участия в заседаниях политбюро ЦК КПК Дэн Сяопина наряду с Лю Шаоци и некоторыми другими членами политбюро. [17]

Далее, Дэн Сяопина критиковали в ходе массовой кампании, развернутой по всей стране, наряду с Лю Шаоци, как двух «самых крупных в партии лиц, которые находились у власти и шли по капиталистическому пути». [18]

3 апреля 1967 г. Дэн Сяопин направил письмо Мао Цзэдуну. В этом письме он писал: «Начиная с 12 января, я все время хочу повидаться с Вами, чтобы испросить у Вас наставления. Не был уверен, подобает ли просить Председателя о встрече в момент столь острой массовой критики нашей реакционной линии и ее зловещих последствий. Поэтому я все продолжал пребывать в состоянии нерешительности. В последние дни я прочитал статью товарища Ци Бэньюя (с критикой Лю Шаоци как «национального предателя». — Ю.Г.) и ощущаю, что теперь характер моих ошибок уже определен. При таких обстоятельствах мое желание просить Председателя дать мне возможность лично выслушать наставления крайне настоятельно. Если Председатель сочтет, что это подобающая просьба, прошу в соответствующее время уведомить меня, чтобы я мог прибыть на эту встречу». [19]

По сути дела, это означало, что Дэн Сяопин просил Мао Цзэдуна подтвердить, что отношение Мао Цзэдуна к Лю Шаоци и к Дэн Сяопину является не одинаковым и, хотя Лю Шаоци обвинили в «национальном предательстве», это не имеет отношения к нему, Дэн Сяопину. Тем более что речь шла о «национальном предательстве» в пользу СССР, а здесь Дэн Сяопин понимал, что у Мао Цзэдуна нет никаких оснований сомневаться в том, что Дэн Сяопин разделяет его отношение к нашей стране. По сути, Дэн Сяопин таким образом отмежевался от Лю Шаоци.

В мае того же года заведующий канцелярией ЦК КПК Ван Дунсин пришел к Дэн Сяопину и, по поручению Мао Цзэдуна, передал Дэн Сяопину три соображения Мао Цзэдуна: во-первых, надо проявлять терпение, не нужно нервничать, давать волю чувствам; во-вторых, можно отделять вопрос о Лю Шаоци от вопроса о Дэн Сяопине: в-третьих, если понадобится, то можно ему (Мао Цзэдуну) написать письмо. Услышав мнение Мао Цзэдуна, переданное ему Ван Дунсином, Дэн Сяопин сказал, что многое из того, что пишут в дацзыбао, не соответствует фактам, и он хотел бы повидаться с председателем, чтобы поговорить с ним лично. Ван Дунсин передал Мао Цзэдуну пожелание Дэн Сяопина. [20]

Вскоре глубокой ночью Дэн Сяопина разбудили и сказали, что Мао Цзэдун хочет с ним поговорить. После того как в ходе «культурной революции» начали критиковать Дэн Сяопина, Мао Цзэдун так ни разу, с осени 1966 г. до мая 1967 г., и не говорил с Дэн Сяопином, не приглашал его для беседы.

Вернувшись на рассвете от Мао Цзэдуна, Дэн Сяопин рассказал своей супруге, что Мао Цзэдун расспрашивал его о том случае из его жизни, когда в 1930-х гг. он, Дэн Сяопин, уехал из 7-го корпуса Красной Армии и приехал в Шанхай, чтобы доложить Центральному комитету партии о ситуации. Дэн Сяопин подробно рассказал Мао Цзэдуну о том, как все это было. Мао Цзэдун покритиковал Дэн Сяопина за ошибочное направление рабочих групп на места в начале «культурной революции». Дэн Сяопин сказал Мао Цзэдуну, что принимает критику. Дэн Сяопин спросил Мао Цзэдуна: если в дальнейшем возникнут вопросы и необходимость доложить Мао Цзэдуну, то к кому обращаться? Мао Цзэдун сказал, что можно обращаться к Ван Дунсину, можно также написать письмо прямо ему. Маомао отмечала: отношение Мао Цзэдуна к Дэн Сяопину смягчилось и Мао Цзэдун критикует его не так уж сурово. Дэн Сяопин в определенной степени успокоился. [21]

Таким образом, уже в мае 1967 г. Мао Цзэдун подтвердил, что он относится к Дэн Сяопину совсем не так, как к Лю Шаоци, а также практически дал гарантию, что никто и пальцем не тронет Дэн Сяопина, Мао Цзэдун посоветовал Дэн Сяопину спокойно ждать того времени, когда он возвратится на политическую арену.

16 июля 1967 г., на пике «культурной революции» и отстранения от власти старых руководителей по всей стране, Мао Цзэдун в беседе с активным членом своего «штаба» по руководству «культурной революцией», членом «группы по делам культурной революции при ЦК КПК» (ГКР ЦК КПК) Ван Ли сказал: «Если у Линь Бяо подкачает здоровье, я все-таки думаю выпустить на сцену Дэн Сяопина. Дэн Сяопин, по крайней мере, будет членом постоянного комитета политбюро». По мнению Маомао, Мао Цзэдун по-разному подходил к Лю Шаоци и Дэн Сяопину, к критике каждого из них и к степени их наказания, и руководствовался еще более глубокими соображениями — сохранить Дэн Сяопина, а когда это будет необходимо, то, пожалуй, и использовать его. [22]

Это также означало, что Мао Цзэдун уведомил членов своего «штаба» по руководству «культурной революцией» о том, что он намерен через некоторое время возвратить Дэн Сяопина в состав действующего ядра руководителей партии и государства.

В свете этих намерений Мао Цзэдуна формальные или демонстративные шаги по отношению к Дэн Сяопину не имели существенного значения.

Во время «культурной революции» Дэн Сяопин не подвергался никаким репрессиям. Мао Цзэдуном ему была предназначена своя роль. Он не был для Мао Цзэдуна врагом или политическим противником. Тактические соображения побудили Мао Цзэдуна предпринимать некоторые показные шаги с критикой Дэн Сяопина.

29 июля 1967 г. в ходе массовой кампании было объявлено, что ограничивается свобода передвижений Дэн Сяопина и его жены.

5 августа был проведен «митинг критики и борьбы», то есть осуждения Дэн Сяопина и его супруги. Митинг был проведен во дворе дома Дэн Сяопина. Одновременно были проведены митинги с осуждением Лю Шаоци и Тао Чжу. Наиболее «цивилизованно» обошлись с Дэн Сяопином, писала Маомао. [23]

С этого времени Дэн Сяопин, продолжая жить в своем доме, находился под домашним арестом.

В сентябре 1967 г. в доме оставили только Дэн Сяопина и его супругу Чжо Линь. Детей Дэн Сяопина и его мачеху переселили в дом за пределами Чжуннаньхая. Дэн Сяопина никогда не разлучали с его женой. Его также не подвергали жесткому обращению и физическим мучениям.

Дэн Сяопина содержали под надзором, под присмотром, но Мао Цзэдун позволял заниматься этим только заведующему канцелярией ЦК КПК и начальнику своей охраны Ван Дунсину, которому он доверял. Мао Цзэдун никогда не допускал того, чтобы в это вмешивались Линь Бяо или ГКР ЦК КПК.

5 ноября 1967 г. Мао Цзэдун говорил: «Мое мнение состоит в том, что надо бы все-таки проводить различие между ним (Дэн Сяопином) и Лю Шаоци, надо как-то разъединить Лю (Шаоци) и Дэн (Сяопина)». [24]

Маомао отмечала, что Мао Цзэдун не был «близок» с Линь Бяо, между ними не было тесных отношений. В этой связи она задавалась вопросом: неужели в то время, когда Линь Бяо был «на коне», Мао Цзэдун замыслил что-то или что-то готовил? Душа Мао Цзэдуна глубока как океан, и глубину ее измерить невозможно. [25]

5 марта 1968 г. Мао Цзэдун санкционировал создание в рамках «группы по особому делу Хэ Луна» подгруппы, где и сконцентрировал все, касающееся «вопроса» о Дэн Сяопине. [26]

Показательным в данном случае было то, что Мао Цзэдун, решившись на репрессии в отношении Хэ Луна, не поступил так с Дэн Сяопином. Была создана «группа по особому делу Хэ Луна», но не была создана отдельная «группа по особому делу Дэн Сяопина».

Очевидно, Мао Цзэдун решил расправиться с военачальниками из группировки Пэн Дэхуая и Хэ Луна, но не трогать группировку маршалов Лю Бочэна и Сюй Сянцяня. Это предопределило и отношение к Дэн Сяопину.

21 мая того же года Дэн Сяопин написал письмо Ван Дунсину, требуя встречи с Мао Цзэдуном, а в случае невозможности такой встречи выражал надежду на встречу с Ван Дунсином. Мао Цзэдун дал указание на летучке в ГКР 23 мая зачитать письмо Дэн Сяопина, обсудить его, запросить мнение всех присутствующих по вопросу о том, необходима ли беседа с Дэн Сяопином. Требование Дэн Сяопина было отвергнуто. И все же это свидетельствовало о том, что Мао Цзэдун «все еще не забыл о Дэн Сяопине, что он в определенной степени все еще проявляет заботу о Дэн Сяопине», — писала Маомао. [27]

«Группа по особому делу Дэн Сяопина» немедленно и с большим размахом взялась за дело. Однако Мао Цзэдун, а формально ЦК КПК, не позволил сотрудникам этой группы непосредственно вести следствие в отношении самого Дэн Сяопина, то есть не разрешил им допрашивать его. [28]

Тогда от имени ЦК КПК Дэн Сяопину было предложено написать свою автобиографию. С 20 июня по 5 июля 1968 г. Дэн Сяопин написал свою автобиографию, которую он назвал «Мой рассказ о себе». [29]

Дэн Сяопин находился в привилегированном положении. Никто не мог тронуть и волос на его голове. Вся его забота состояла лишь в том, чтобы написать свою автобиографию.

С 13 по 31 октября 1968 г. состоялся 12-й расширенный пленум ЦК КПК 8-го созыва, на котором было объявлено, что Лю Шаоци навечно исключается из партии и лишается всех постов в партии и вне ее. Дэн Сяопин также практически лишился всех постов в партии и вне ее. Когда же обсуждалось предложение об исключении Дэн Сяопина из партии, Мао Цзэдун сказал: «Дэн Сяопин во время войны бил врага; в его биографии, в его истории все еще не обнаружено никаких проблем, поэтому нужно относиться к нему, отделяя его от Лю Шаоци; вот тут все хотят исключить его (из партии), но я несколько воздерживаюсь». [30]

Мао Цзэдун этим шагом показал всему руководству партии, что судьба Дэн Сяопина будет решаться только им одним, а также, что с Дэн Сяопином никоим образом не покончено.

В августе 1968 г. старший сын Дэн Сяопина Дэн Пуфан, не вынеся бесчеловечного обращения с ним в Пекинском университете, не захотел больше терпеть оскорблений и, улучив момент, когда надсмотрщик отвлекся, выпрыгнул из окна верхнего этажа здания, выразив тем самым свой последний протест. В результате он хотя и выжил, но стал инвалидом.

Вероятно, «группа по особому делу Дэн Сяопина» занималась и детьми Дэн Сяопина.

В то же время после того, как он представил в ЦК КПК свою автобиографию, его больше не тревожили в связи с его «делом».

Что же касается «группы по особому делу Дэн Сяопина», то практически ей нечего было делать. 24 декабря 1970 г., то есть еще тогда, когда Линь Бяо продолжал считаться преемником Мао Цзэдуна, от имени руководства ЦК КПК сотрудников «группы по особому делу Дэн Сяопина» поставили в известность, что делом Дэн Сяопина больше заниматься не нужно. [31]

В апреле 1969 г. состоялся IX съезд КПК. После съезда 3 мая 1969 г. Дэн Сяопин написал письмо Ван Дунсину. В этом письме он выразил поддержку и одобрение созыва IX съезда партии и его решений и попросил Ван Дунсина переслать его письмо Мао Цзэдуну, Линь Бяо и ЦК партии. Дэн Сяопин писал, что после IX съезда партии ему неизвестно, пришло ли время решить его проблему; он также заявлял, что, сохраняя полное спокойствие, ожидает решения партии. Обращаясь к Мао Цзэдуну, он заявлял, что безоговорочно принимает политические выводы и организационные решения, которые партия предпримет по отношению к нему, Дэн Сяопину, и заверял, что никогда не будет требовать пересмотра своего дела. В конце письма он говорил, что хотел бы встретиться с Ван Дунсином, чтобы поговорить о своих настроениях и переживаниях.

Мао Цзэдун ознакомился с письмом Дэн Сяопина, направил его Линь Бяо, а также членам политбюро ЦК КПК, находившимся в Пекине.

По мнению Маомао, позиция, которую изложил Дэн Сяопин, произвела впечатление на Мао Цзэдуна. Во-первых, Дэн Сяопин желал заниматься самокритикой. Мао Цзэдун полагал, что это очень важно. Впоследствии в своих выступлениях Мао Цзэдун упоминал об этом. Во-вторых, подтверждалось, что Мао Цзэдун был прав, когда принял решение не исключать Дэн Сяопина из партии. И именно это решение и создавало чрезвычайно важный политический задел на будущее, подготавливая последующие события. [32]

Письмо Дэн Сяопина означало, что он согласен со всеми действиями Мао Цзэдуна во время «культурной революции», то есть и с тем, как Мао Цзэдун поступил с Лю Шаоци. Кроме того, Дэн Сяопин фактически заверял Мао Цзэдуна, что готов в дальнейшем действовать в соответствии с планами Мао Цзэдуна.

Летом 1969 г. Дэн Сяопин написал письмо Мао Цзэдуну и попросил через организацию оказать содействие его сыну Дэн Пуфану в получении необходимой медицинской помощи. 5 августа Дэн Пуфана перевели в отделение хирургии 301-го госпиталя — одного из лучших в то время медицинских учреждений в Пекине. [33]

В октябре 1969 г. в осуществление мыслей Мао Цзэдуна о «подготовке к войне» и «на случай внезапного удара со стороны врага», под чем подразумевалась якобы грозившая Пекину ракетно-ядерная атака со стороны СССР, было принято решение о выезде из Пекина ряда руководителей.

Ван Дунсин посетил Дэн Сяопина и уведомил его, что «в связи с необходимостью подготовки к войне» решено, что Дэн Сяопин с супругой отправятся в провинцию Цзянси; по прибытии в Цзянси предполагается также направить Дэн Сяопина на завод для закалки физическим трудом. Дэн Сяопин попросил, чтобы его мачехе было разрешено выехать вместе с ним и его женой. Он также спросил, можно ли в случае необходимости обращаться к Ван Дунсину. На все это было дано согласие. [34]

18 октября 1969 г. Чжоу Эньлай позвонил в ревком провинции Цзянси и сказал: «Дэн Сяопин с супругой тоже выезжают к вам в провинцию Цзянси. Ведь Председатель Мао Цзэдун на IX съезде партии сказал, что вопрос о Дэн Сяопине отличается от вопроса о других людях, так ведь? Он направляется на низовку для того, чтобы пройти закалку в труде. Конечно, эти люди не могут физически работать в полную силу. Им тоже за шестьдесят, да и со здоровьем у них неважно. При взимании с них квартирной платы также нужно предоставить некоторые льготы… Я хочу подчеркнуть, что, когда эти руководители приедут к вам, вы должны больше помогать им; нужно, чтобы были выделены люди, которые бы заботились о них». [35]

19 октября Чжоу Эньлай добавил: Дэн Сяопина не следует отправлять слишком далеко от Наньчана, в горный район; «туда трудно добраться, и условия там очень плохие. Ему уже за шестьдесят; он старый человек. А если он заболеет, что тогда? Мое мнение: надо его разместить в окрестностях Наньчана; там будет удобнее заботиться о нем. Лучше всего, чтобы они с женой жили в небольшом двухэтажном доме. На втором этаже разместились бы сами супруги, а на первом — жили бы сотрудники обслуживающего персонала. Конечно, лучше всего; чтобы это было отдельное здание и отдельный двор; тогда во дворе можно было бы размяться и было бы безопасно». [36]

Дополнительно были даны указания, чтобы в доме, где разместят Дэн Сяопина, было паровое отопление (большая редкость в Китае) и чтобы это было близко от места, где ему придется работать; «если будет далеко и придется посылать автомашину, в этом тоже не будет ничего хорошего». [37]

Дэн Сяопину разрешили взять с собой всю его библиотеку. Книги уложили в большие деревянные ящики, которые прислала канцелярия ЦК КПК.

21 октября Дэн Сяопин написал письмо Ван Дунсину. В письме он заявил, что принимает решение ЦК, еще раз подтверждал обязательство, которое он давал ЦК и Мао Цзэдуну, «в качестве простого члена партии и в качестве гражданина социалистической страны отдавать все свои силы работе и занятиям физическим трудом, а также выражал надежду на то, что это письмо будет передано председателю и ЦК партии». Он также заявил, что хочет через Ван Дунсина пересылать свои письма Мао Цзэдуну. Ван Дунсин передал это письмо Мао Цзэдуну, и Мао Цзэдун лично его прочитал. [38]

22 октября 1969 г. Дэн Сяопин, его супруга Чжо Линь и его мачеха Ся Богэнь (в сопровождении дочери Дэн Сяопина Дэн Линь, остававшейся в Пекине) выехали из Чжуннаньхая на аэродром. Там для Дэн Сяопина был выделен специальный самолет. При погрузке багажа, ссылаясь на перегруженность самолета, несколько больших ящиков с книгами, часть библиотеки Дэн Сяопина, не дали внести в самолет. В 9 часов 30 минут утра на использовавшемся в армии самолете ИЛ-14 Дэн Сяопин вылетел с аэродрома Шахэ под Пекином в столицу провинции Цзянси город Наньчан. [39]

Через несколько часов самолет приземлился на аэродроме неподалеку от Наньчана. Руководитель группы встречавших обратился к Дэн Сяопину: «Товарищ Сяопин! По указанию председателя Мао Цзэдуна вы прибыли в Цзянси. Мы рады, очень рады приветствовать вас».

Прозвучало слово «товарищ», которого давно не приходилось слышать; на лице появилась улыбка, чего также давно не приходилось видеть; так начались эти месяцы и годы в провинции Цзянси, отмечала Маомао. [40]

Сотрудники «группы по особому делу Дэн Сяопина» сопровождали Дэн Сяопина в Наньчан. Перед возвращением в Пекин они спросили о его пожеланиях, обещав доложить о них в ЦК партии. Дэн Сяопин сказал: «Я согласен с тем, как решил мои вопросы ЦК. Я прибыл в Цзянси, однако я все еще хотел бы вернуться к работе; ведь я еще способен лет десять поработать в интересах партии». Дэн Сяопин также сказал, что его старшей дочери исполняется двадцать восемь лет и что он «несколько озабочен состоянием ее личных дел» (речь шла о переводе с периферии в Пекин и о возможности выйти замуж; такого рода вопросы в КПК решались партийной организацией. — Ю.Г.). Представитель упомянутой «группы» сказал, в частности, что «дети — это дети государства, и вы должны верить, что она сама сумеет решить свои личные вопросы, а государство также сможет позаботиться о ней». [41]

Попутно можно отметить, что миллионы и миллионы городских молодых людей и девушек были отправлены в те годы в глухие деревни; их жизнь была исковеркана или сломана. Дочь Дэн Сяопина была среди них. Однако Дэн Сяопин добился того, чтобы его дочь избежала жестокой судьбы, уготованной Мао Цзэдуном и КПК для городской грамотной молодежи.

Находясь в Цзянси, Дэн Сяопин и его супруга, по словам Маомао, «даже находясь под арестом в ссылке на чужбине, жили содержательной жизнью и были полны жизненных сил». В частности, им разрешили переписываться с детьми. [42]

Дэн Сяопина и его жену устроили на работу таким образом, что, по словам их дочери Маомао, «это поистине было наслаждением жизнью; это было положение, о котором можно только мечтать». [43]

Следовательно, когда народ страдал в ходе «культурной революции», Дэн Сяопин наслаждался жизнью.

26 ноября 1969 г. Дэн Сяопин написал письмо Ван Дунсину, подробно описав условия своей жизни, он также «заверил, что не обманет доверия Председателя Мао Цзэдуна и партии, их заботы и ни в коем случае не совершит ничего такого, что не отвечало бы интересам партии и социалистической родины; приложит все силы, чтобы беречь свою честь до конца жизни». Кроме того, Дэн Сяопин писал, что в Пекине остались часть одежды и почти все его книги. Вскоре после этого весь багаж и ящики с книгами в целости и сохранности прибыли в Цзянси. [44]

В декабре 1969 г. детям Дэн Сяопина разрешили навещать родителей. Первой к ним приехала Маомао. В начале января 1970 г. родителей навести их младший сын Фэйфэй.

Когда сын и дочь рассказывали о том, что творится в стране, Дэн Сяопин и Чжо Линь поначалу никак не могли поверить в то, что это правда. Родители просидели годы «культурной революции» в своем доме и ничего не видели, и им никто не говорил о том, что происходит. У них в сознании, как свидетельствовала Маомао, не укладывались рассказы о творимых повсюду безобразиях и беззакониях.

Дэн Сяопин даже попытался урезонить детей: «Знаете что, все ваши рассуждения — вещь очень скверная!»

Тогда детям пришлось открыть глаза бывшему генеральному секретарю ЦК КПК, изложив целую вереницу фактов безумств, преступлений и жестокости. [45] Это был удар для Дэн Сяопина. Он впервые столкнулся с реалиями жизни простых китайцев при правлении его партии, да еще в рассказах собственных детей.

Попутно можно отметить, что в Пекине во время «культурной революции» Дэн Сяопин и его жена регулярно получали свою зарплату. [46] Можно также упомянуть, что именно в Цзянси в январе 1970 г. Дэн Сяопин, которому с приездом детей стало еще легче на душе, избавился от своей многолетней привычки и перестал принимать снотворное. [47]

9 февраля 1970 г. Дэн Сяопин написал письмо Ван Дунсину.

В этом письме он уведомлял о том, что они с женой, кроме как на работу, на завод, никуда не ходят и не поддерживают никаких связей ни с кем, кроме своих детей. Дэн Сяопин также писал о том, что ему сократили денежное довольствие, что затрудняет жизнь семьи.

Ответа на это письмо не последовало, не было и негативных политических последствий. [48]

21 августа 1970 г. в Лушане открылся 2-й пленум ЦК КПК 9-го созыва. Формально на нем проявились разногласия по вопросу об упразднении поста председателя КНР. Линь Бяо предпринимал обходные маневры с целью сохранить этот пост, а затем и занять его. Мао Цзэдун решительно выступил против сохранения поста председателя КНР. Иными словами, начали проявляться противоречия между Мао Цзэдуном и Линь Бяо. Мао Цзэдун взял курс на устранение Линь Бяо с позиции своего «преемника».

В этих целях Мао Цзэдун стал ослаблять позиции Линь Бяо в вооруженных силах страны. Линь Бяо пришел к выводу о том, что Мао Цзэдун вознамерился устранить его, опираясь на других военачальников. Находясь в безвыходном положении, Линь Бяо был вынужден, спасая свою жизнь, 13 сентября 1971 г. бежать на самолете из КНР. Самолет разбился на территории Монголии.

Пока шла борьба наверху, в руководстве армии, партии, государства, Дэн Сяопин с семьей вел обычную, «мирную», тихую и спокойную жизнь поднадзорного. [49]

Дэн Сяопин ничего не знал о событиях в верхнем эшелоне. 13 сентября 1970 г. он написал очередное письмо Ван Дунсину. 17 октября он написал еще одно письмо, в котором просил о содействии лечению его сына Дэн Пуфана.

3 февраля 1971 г. Дэн Сяопин в письме Ван Дунсину просил привезти Дэн Пуфана к родителям в Цзянси. В июне власти приняли такое решение.

13 сентября 1971 г., как уже упоминалось, погиб Линь Бяо. ЦК КПК выпустил утвержденное Мао Цзэдуном оповещение о «предательстве и бегстве за границу Линь Бяо». В ноябре Дэн Сяопин был ознакомлен с документами ЦК КПК, в которых содержалось сообщение о том, что случилось с Линь Бяо. [50]

Вернувшись домой после ознакомления с этими документами, Дэн Сяопин сказал: «Высшие законы не моши допустить, чтобы Линь Бяо не погиб!» 8 ноября 1971 г. Дэн Сяопин написал письмо Мао Цзэдуну. Дэн Сяопин поддержал «решение ЦК относительно антипартийной клики Линь Бяо». [51] Дэн Сяопин также сообщал, что за два года в Цзянси он «никуда не ходил, кроме завода, был отделен от внешнего мира». Дэн Сяопин также выражал надежду, что «наступит день, когда я смогу поработать для партии — конечно, я имею в виду техническую работу. Со здоровьем у меня неплохо; я мог бы поработать еще несколько лет, прежде чем уйти на пенсию». [52] Дэн Сяопин также попросил у Мао Цзэдуна помощи в устройстве его детей. [53]

Мао Цзэдун ознакомился с письмом и сказал Ван Дунсину: «Что же ты не обращаешь внимания на человека?» Мао Цзэдун наложил резолюцию: «Распространить среди членов политбюро; поручить Ван Дунсину уладить его домашние дела». [54]

Люди, работавшие подле Мао Цзэдуна, позднее вспоминали: «После предательства и бегства Линь Бяо, Председатель серьезно заболел, так что побег Линь Бяо отрицательно сказался на здоровье Председателя. Однажды мы услышали, как он повторил народную поговорку: «Не в семьдесят три, так в восемьдесят четыре Яньван, владыка ада, сам придет без зова». Мы расстроились, стали утешать Председателя, а он рассердился и сказал: «Вы нарушаете законы природы. Есть жизнь — есть и смерть, каждый человек умрет; разговаривать о бессмертии — значит портить воздух». [55] V

После гибели Линь Бяо Мао Цзэдун перестроил механизм управления партией и государством. Руководить повседневной работой ЦК КПК, а также Госсовета КНР (включая внешнюю политику) стал Чжоу Эньлай. Руководить вооруженными силами в качестве заместителя председателя военного совета ЦК КПК начал маршал Е Цзяньин. Вопросы идеологии и пропаганды, политработы в партии и среди населения решала Цзян Цин.

Маомао отмечала, что сначала (в годы КНР с 1949 по 1965 г.) Мао Цзэдун выбрал в качестве второго человека в общем механизме власти своего преемника Лю Шаоци; потом (в 1966 г.) выбрал Линь Бяо. После этих неудач ему стало трудно доверять кому-то одному; он уже не мог передавать кому-либо значительную долю власти. Для того чтобы государственный механизм продолжал действовать, он поддерживал преданных и добросовестных «старых сановников». А для того чтобы гарантировать продолжение «революционной линии», он использовал недавно поднявшиеся силы, верные — как он считал — этой линии. [56]

Пришло время возвращения некоторых «старых сановников».

10 января 1972 г. на церемонии похорон маршала Чэнь И Мао Цзэдун публично, указав на находившихся рядом с ним Чжоу Эньлая и Е Цзяньина, сказал: «Если бы заговор Линь Бяо удался, нас всех, стариков, прикончили бы». В этом разговоре Мао Цзэдун упомянул и Дэн Сяопина, причем наряду с тогдашним членом политбюро ЦК КПК маршалом Лю Бочэном; он сказал, что между Дэн Сяопином и Лю Шаоци есть различия и что вопрос о Дэн Сяопине относится к противоречиям внутри народа. [57]

В феврале 1972 г. Дэн Сяопин был восстановлен в своих правах участника организационной жизни партии.

22 апреля 1972 г. Дэн Сяопин направил письмо Ван Дунсину. В этом письме он подчеркнул: «Я по-прежнему спокойно жду указаний Председателя, благодаря которым смогу снова поработать несколько лет. Если говорить о бытовых условиях, то я надеюсь провести оставшиеся годы на севере страны; здесь лето для меня слишком непривычно». [58]

В июне Дэн Сяопина уведомили о том, что заработная плата ему и его супруге будет выдаваться как положено и полностью. [59]

Начиная с этого времени, отмечала Маомао, семья Дэн Сяопина начала жить в достатке. [60]

3 августа 1972 г. Дэн Сяопин отправил письмо Мао Цзэдуну. Он раскритиковал Линь Бяо, «кратко и по-деловому вскрыл свои «ошибки» и взял на себя должную ответственность». Дэн Сяопин также написал: «Я расцениваю ситуацию таким образом: после совершения ошибок я полностью оторван от работы и лишен всех связей в обществе вот уже более 5 лет, скоро будет 6 лет. Мне всегда хотелось, чтобы представилась возможность работой исправить свои ошибки и вернуться на линию пролетарской революции Председателя. Я пока чувствую себя здоровым и, хотя мне уже 68 лет, еще способен к технической работе (например, к обследовательской и аналитической работе), еще в состоянии ради партии и народа потрудиться 7–8 лет, чтобы в какой-то степени компенсировать мои ошибки. Никаких других пожеланий у меня нет. Я спокойно жду указаний Председателя и ЦК».

14 августа Мао Цзэдун наложил резолюцию на письме Дэн Сяопина. Мао Цзэдун приказал ознакомить с письмом членов ЦК партии. Он также написал, что «товарищ Дэн Сяопин совершил серьезные ошибки. Однако его следует отличать от Лю Шаоци… У него чистое прошлое, то есть он не капитулировал перед врагом… Помощь с его стороны во время войны товарищу Лю Бочэну была значительной, у него есть боевые заслуги. Кроме того, никак нельзя считать, что он не сделал ничего хорошего после того, как «мы вошли в города». Например, он возглавлял делегацию на переговорах в Москве и не согнулся перед советскими ревизионистами». [61]

Важно обратить внимание вот на что: Мао Цзэдун считал, что Дэн Сяопин разделяет его враждебные взгляды на нашу страну. Именно это объединяло Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Дэн Сяопина, Е Цзяньина. И именно в этом вопросе с ними расходились Пэн Дэхуай, Лю Шаоци, Чжу Дэ, да и Линь Бяо и Чэнь Юнь.

Дэн Сяопин из критикуемого превратился в «товарища». Эта перемена имела чрезвычайно глубокий политический смысл, писала Маомао. [62] Дэн Сяопину было разрешено выезжать на экскурсии, причем всюду без ограничений. Во время этих поездок Дэн Сяопин подчеркивал: «Председатель Мао Цзэдун — великий человек». [63]

В январе 1973 г. ЦК КПК уведомил Дэн Сяопина о том, что он должен возвратиться в Пекин.

22 февраля 1973 г. семья Дэн Сяопина из 10 человек в мягком спецвагоне прибыла в Пекин.

Их поселили в комфортабельном доме в пригороде Пекина. Вечером того же дня к Дэн Сяопину приехал Ван Дунсин.

Когда Дэн Сяопин вернулся в Пекин, Чжоу Эньлаю поставили диагноз: рак.

10 марта 1973 г. по указанию Мао Цзэдуна было принято решение «о восстановлении участия товарища Дэн Сяопина в организационной жизни партии и в должности заместителя премьера Государственного совета КНР». Одновременно руководство текущей работой ЦК КПК было передано в ведение Е Цзяньина. [64]

28 марта состоялась первая за почти семь лет встреча Дэн Сяопина с Чжоу Эньлаем.

29 марта 1973 г., спустя семь с лишним лет после сентября 1966 г., Дэн Сяопин вновь увиделся с Мао Цзэдуном и принял участие в заседании политбюро ЦК КПК. По предложению Мао Цзэдуна, было решено, что Дэн Сяопин будет принимать участие с правом совещательного голоса в обсуждении важных вопросов на заседаниях политбюро. После этого заседания политбюро Дэн Сяопин официально возобновил свою работу в качестве заместителя премьера Госсовета КНР. [65]

24-28 августа 1973 г. состоялся X съезд КПК, на котором Дэн Сяопин был избран членом ЦК партии.

В декабре 1973 г. на заседании политбюро ЦК КПК Мао Цзэдун внес предложение назначить Дэн Сяопина членом военного совета ЦК КПК и членом политбюро ЦК КПК. [66]

14 декабря Мао Цзэдун говорил: «Я думаю, что надо бы пополнить политбюро генеральным секретарем; у тебя (указывая на Дэн Сяопина) нет необходимости в этом титуле, поэтому пусть ты будешь начальником генерального штаба».

15 декабря Мао Цзэдун в беседе с членами политбюро и командующими большими военными округами сказал: «Сейчас мы пригласили начальника генерального штаба (указал на Дэн Сяопина). Что касается его, то некоторые его побаиваются, но он действует довольно решительно. Если оценить всю его жизнь, то у него есть и положительное, и ошибки в соотношении 70 % к 30 %. Это ваш старый начальник; я попросил его вернуться; и политбюро попросило; не только один я». Обратившись к Дэн Сяопину, Мао Цзэдун сказал: «Что касается тебя, то тебя побаиваются. Вот тебе мое напутствие: будь жестким внутри и мягким снаружи; иголку скрывай в вате. Внешне будь немного поприветливей, повежливей, а внутри оставайся твердым как сталь. А прежние недостатки постепенно исправляй». [67]

Обращает внимание, что Мао Цзэдун придавал в то время самое большое значение тому, чтобы убедить руководителей всех игравших в то время существенную роль группировок военачальников в том, что он фактически назначает именно Дэн Сяопина координатором их деятельности, посредником между ними и Мао Цзэдуном, который будет договариваться с Мао Цзэдуном от имени маршалов и высших военачальников. Именно с этой целью Мао Цзэдун и сохранил Дэн Сяопина во время «культурной революции». Он хорошо понимал, что за Дэн Сяопином стояли группировки Лю Бочэна — Сюй Сянцяня, а также Хэ Луна и Не Жунчжэня. Кроме того, маршал Е Цзяньин, у которого не было своей группировки, но который всегда примыкал к Мао Цзэдуну, также не имел противоречий с Дэн Сяопином. Таким образом, с вступлением Дэн Сяопина в упомянутые должности, Мао Цзэдун восстанавливал после активно-массового периода «культурной революции» и гибели Линь Бяо стержень механизма управления армией, партией и государством.

18 декабря политбюро одобрило предложение Мао Цзэдуна о назначении Дэн Сяопина членом политбюро и членом военного совета ЦК КПК. [68]

В результате сложилась новая политическая ситуация: работа Госсовета КНР находилась под руководством Чжоу Эньлая (который был болен) и Дэн Сяопина, а работа в армии — под руководством Е Цзяньина и Дэн Сяопина. Это обеспечивало, как уже упоминалось, поддержку Мао Цзэдуна сильными группировками военачальников.

В тоже время в партийном аппарате наверх был выдвинут Ван Хунвэнь, которого особо пестовал Мао Цзэдун. [69]

В декабре того же 1973 г. Мао Цзэдуну исполнилось 80 лет. Его стали одолевать серьезные недуги.

26 марта политбюро приняло решение о том, чтобы делегацию КНР на специальной сессии ГА ООН возглавлял Дэн Сяопин. Это было сделано по предложению Мао Цзэдуна, который считал, что Дэн Сяопин должен взять на себя и внешнеполитические дела. [70] 10 апреля Дэн Сяопин выступил с речью на сессии ГА ООН в Нью-Йорке.

В этой речи Дэн Сяопин изложил внешнеполитические взгляды Мао Цзэдуна.

Бросилось в глаза то, что Дэн Сяопин, выступая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке, перечислил три, по его мнению, великие революции: американскую, французскую и китайскую революцию 1949 г. Дэн Сяопин не упомянул об Октябрьской революции) в России в 1917 г.

Это отражало точку зрения Мао Цзэдуна и должно было служить еще одним сигналом для США и других государств выражением отношения Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина к нашей стране. Мао Цзэдун показывал, что он готов развивать отношения с США, крупными странами Запада, но не с нашей страной. Дэн Сяопин полностью разделял эти взгляды Мао Цзэдуна.

1 июня 1974 г. Чжоу Эньлай был переведен из дома в больницу, где и провел последние полтора года своей жизни.

22 августа 1974 г. Дэн Сяопину исполнилось 70 лет.

К осени 1974 г. Мао Цзэдун передал Ван Хунвэню руководство повседневной работой ЦК партии. 4 октября Мао Цзэдун дал указание Дэн Сяопину занять пост первого вице-премьера Госсовета КНР. [71]

20 октября 1974 г. Мао Цзэдун предложил назначить Дэн Сяопина первым заместителем премьера Госсовета КНР, заместителем председателя военного совета ЦК КПК и по совместительству начальником генерального штаба. [72] 12 ноября Мао Цзэдун сказал Дэн Сяопину: «Тут просто нет другого выхода, придется тебе тащить этот воз!» [73] 27 декабря Мао Цзэдун предложил, чтобы Дэн Сяопин стал заместителем председателя ЦК КПК и членом постоянного комитета политбюро ЦК партии. Одновременно Чжан Чуньцяо был назначен начальником главного политического управления НОАК. Формально эти назначения были утверждены в январе 1975 г. на 2-м пленуме ЦК КПК 10-го созыва. [74]

После сессии ВСНП 4-го созыва, состоявшейся в январе 1975 г., Дэн Сяопин, согласно распоряжению Мао Цзэдуна, занял посты заместителя председателя ЦК КПК, члена постоянного комитета политбюро партии, первого заместителя премьера Госсовета КНР, заместителя председателя военного совета ЦК КПК и начальника генерального штаба Народно-освободительной армии. В результате если принять во внимание всю совокупность постов, которые он занимал в то время, а также совмещение им должностей в партии, правительстве и армии, то оказывалось, что у него было больше постов, чем до «культурной революции», причем постов более высокого ранга, и его положение стало даже выше, чем то, которое он занимал до «культурной революции». [75]

1 февраля 1975 г. Дэн Сяопин заменил Чжоу Эньлая и возглавил работу Госсовета КНР.

18 апреля Мао Цзэдун в беседе с Ким Ир Сеном заявил: «Товарищ Дун Биу скончался, премьер болен, товарищ Кан Шэн и товарищ Лю Бочэн тоже больны, болен и я. В этом году мне исполнится 82 года, скоро я выйду из строя; теперь вся надежда на вас». Указывая на участвовавшего во встрече Дэн Сяопина, Мао Цзэдун сказал: «Я не буду касаться политических вопросов; пусть вот он их обсудит с тобой. Этого человека зовут Дэн Сяопин; он умеет воевать; может и вести борьбу с ревизионизмом. Хунвэйбины расправлялись с ним, но сейчас никаких вопросов нет, все в порядке. Во время культурной революции он был на несколько лет повержен; сейчас опять поднялся. Он нам нужен». [76]

Мао Цзэдун еще раз подчеркнул в беседе с Ким Ир Сеном, что важным качеством Дэн Сяопина является его способность «вести борьбу с ревизионизмом», то есть действовать в области внешней политики против нашей страны.

С 12 по 17 мая 1975 г. Дэн Сяопин находился во Франции с дружественным визитом. После возвращения Дэн Сяопин по решению Мао Цзэдуна стал председательствовать на заседаниях политбюро и руководить повседневной работой ЦК партии. [77]

24 сентября 1975 г. Мао Цзэдун в беседе с вьетнамцами сказал: «Сейчас самые бедные в мире не вы, а мы. Наше население составляет 800 миллионов человек. У нас сейчас кризис руководства. Здоровье премьера плохое, за один год его оперировали четыре раза, он в опасности. Худо со здоровьем у Кан Шэна и у Е Цзяньина. Мне уже 82 года, я тоже болен». Указывая пальцем на сопровождавшего гостей и участвовавшего во встрече Дэн Сяопина, Мао Цзэдун сказал, что только его и можно считать здоровяком. [78]

В октябре 1975 г. Дэн Сяопин передал Мао Цзэдуну письма, в которых люди из Университета Цинхуа подвергали критике руководителей парторганизации этого университета. Мао Цзэдуну это не понравилось, так как он считал, что нельзя подвергать критике «заслуженных деятелей» «культурной революции». [79] Более того, Мао Цзэдун полагал, что это была завуалированная критика в его адрес.

1 ноября Мао Цзэдун раскритиковал Дэн Сяопина за передачу ему упомянутых писем. В то же время в ответ на вопрос Дэн Сяопина, правильного ли курса и политики придерживался ЦК до настоящего времени, Мао Цзэдун ответил: «Правильного». [80]

Во второй половине 1975 г. Мао Цзэдун сделал своего племянника Мао Юаньсиня связным между ним и политбюро ЦК партии; Мао Юаньсинь был транслятором высказываний Мао Цзэдуна и почти единственным человеком, который имел возможность видеть Мао Цзэдуна. Мао Юаньсинь был тесно связан с Цзян Цин. [81]

2 ноября 1975 г. Мао Юаньсинь доложил Мао Цзэдуну, что те, кого критиковали в упоминавшемся выше письме, активно защищают «культурную революцию», а Дэн Сяопин «очень мало говорит о достижениях великой культурной революции». [82]

15 ноября Дэн Сяопин направил письмо Мао Цзэдуну с предложением о том, чтобы Ван Хунвэнь руководил повседневной работой ЦК партии. Мао Цзэдун распорядился временно оставить руководство за Дэн Сяопином. [83]

Кан Шэн доложил Мао Цзэдуну, что Дэн Сяопин «хотел бы пересмотреть оценку великой культурной революции». [84]

20 ноября на заседании политбюро было передано предложение Мао Цзэдуна поручить Дэн Сяопину выработать «решение», «позитивно оценивающее великую культурную революцию»: «она была успешной на 70 % и ошибочной на 30 %». Маомао писала, что Мао Цзэдун надеялся, что Дэн Сяопин пойдет на компромисс и выполнит его последнее желание. Дэн Сяопин отказался возглавить работу по выработке этого решения, ссылаясь на свое длительное отсутствие в составе руководства партией в годы «культурной революции». Маомао также утверждала, что такая неуступчивость Дэн Сяопина привела Мао Цзэдуна к решению о начале «критики Дэн Сяопина». [85]

Все эти события свидетельствовали о том, что накануне смерти Мао Цзэдуна Дэн Сяопин занимал все более твердые позиции, очевидно исходя из того, что Мао Цзэдун не сможет обойтись без него и без упомянутых военачальников.

20 декабря Дэн Сяопин выступил на заседании политбюро с «самокритикой» и направил соответствующее письмо Мао Цзэдуну». На это письмо ответа не последовало. Дэн Сяопин тогда не имел возможности видеться с Мао Цзэдуном. Критика Дэн Сяопина в партии была продолжена. [86]

В декабре 1975 г. умер Кан Шэн. Отношения Кан Шэна с Мао Цзэдуном были необычными; он пользовался доверием Мао Цзэдуна. Именно Кан Шэн в 1940-х гг. доставил в Китай двух сыновей Мао Цзэдуна, находившихся в СССР. В конце 1975 г. Кан Шэн, с одной стороны, «обвинял» Чжан Чуньцяо и Цзян Цин в том, что те в свое время стали предателями; с другой стороны, он оговаривал Дэн Сяопина в глазах Мао Цзэдуна, утверждая, что Дэн Сяопин стремится пересмотреть оценку «культурной революции». [87]

3 января 1976 г. Дэн Сяопина заставили во второй раз выступить на заседании политбюро с «самокритикой». Одновременно Дэн Сяопин написал письмо Мао Цзэдуну. Он признавал, что «самокритика» оказалась недостаточной, и просил Мао Цзэдуна предоставить ему возможность «доложить лично свои соображения».

Мао Цзэдун не принял Дэн Сяопина. 14 января Мао Цзэдун наложил резолюцию на «самокритику» Дэн Сяопина; он не был удовлетворен «самокритикой» Дэн Сяопина, критика которого продолжалась. [88]

8 января 1976 г. умер Чжоу Эньлай. В этой связи Дэн Сяопин, который номинально все еще руководил повседневной работой ЦК КПК, написал письмо Мао Цзэдуну в связи с организацией похорон Чжоу Эньлая. [89] С траурной речью на его похоронах 15 января выступил Дэн Сяопин. Это было его последнее появление на телевизионных экранах перед новым отстранением с постов.

Этот факт свидетельствовал о том, что Мао Цзэдун действительно был вынужден считаться с Дэн Сяопином и с маршалами, которые стояли за спиной Дэн Сяопина.

20января Дэн Сяопин представил еще одну «самокритику» на заседании политбюро. В частности, он признавал, что не делал упора на классовую борьбу. Фактически он попросил освободить его от занимаемых должностей.

Вечером того же 20 января Дэн Сяопин написал очередное письмо Мао Цзэдуну.

21 января Мао Юаньсинь доложил Мао Цзэдуну о заседании политбюро. Мао Цзэдун сказал: «Вопрос о Дэн Сяопине все-таки остается вопросом о противоречиях внутри народа, и сам он, Дэн Сяопин, ведет себя очень хорошо и способен не вставать в оппозицию, как это делали Лю Шаоци и Линь Бяо. Между Дэн Сяопином и Лю Шаоци с Линь Бяо есть все же некоторая разница: Дэн Сяопин готов заниматься самокритикой, а Лю Шаоци и Линь Бяо ни в какую не соглашались на это». Мао Цзэдун также сказал, что с Дэн Сяопина «можно снять часть нагрузки, однако не отстранять его от работы, то есть не надо разделываться с ним одним ударом». Мао Цзэдун также дал указание «просить Хуа Гофэна возглавить» работу Госсовета КНР. [90]

2 февраля появился документ ЦК КПК, в котором говорилось о том, что в соответствии с предложением Мао Цзэдуна Хуа Гофэн был назначен исполняющим обязанности премьера Госсовета КНР, а Чэнь Силянь на время болезни Е Цзяньина был назначен руководить работой военного совета ЦК КПК. [91] Хотя Дэн Сяопин должен был «специально заниматься внешней политикой», но по сути дела он фактически уже не мог работать и проводил время дома. [92]

Наступил февраль 1976 г. Здоровье Мао Цзэдуна значительно ухудшилось. Находившийся в конце февраля с визитом в КНР президент США Р. Никсон так описывал встречу с Мао Цзэдуном: «Состояние Мао Цзэдуна серьезно ухудшилось. Его речь звучала как набор отдельных слогов, и не все было понятно. И все же мысль его работала быстро и ясно. Он понимал все, что я говорил. Тем не менее, когда наступало его время отвечать, он не мог произнести необходимые слова. Если он считал, что переводчик не понял смысл его слов, то в нетерпении хватал листок для заметок и записывал свои слова. Больно было смотреть на него в таком состоянии». [93]

Как отмечала в своей книге Маомао, 3 марта 1976 г. были опубликованы в качестве официального документа ЦК КПК «Важные указания Председателя Мао» в редакции Мао Юаньсиня, через которого они были переданы Центральным комитетом на утверждение Мао Цзэдуну. Председатель их одобрил. «Важные указания» стали руководящим документом в «критике Дэн Сяопина и нанесения ответного удара по правоуклонистским попыткам пересмотра правильных оргвыводов».

Ниже излагается основное содержание «Важных указаний Председателя Мао Цзэдуна».

Существует ли классовая борьба в социалистическом обществе? Говорят, что «три указания — это главное звено»; но ведь когда говорится о стабильности и сплоченности, то это не означает, что мы отказываемся от классовой борьбы. Классовая борьба — вот главное звено, остальное — цель. Что мы делали во время «культурной революции»? Вели классовую борьбу. А если ты сам являешься представителем буржуазии, то и говоришь, что не разбираешься в классовых противоречиях. Вот некоторые товарищи, главным образом товарищи старшего поколения, в своей идеологии застыли на этапе буржуазно-демократической революции, не уразумели, что такое социалистическая революция. Они выступают с возражениями и даже встают в оппозицию. У них есть два подхода к «великой культурной революции»: с одной стороны, они не удовлетворены ею, с другой — они хотели бы расквитаться с «культурной революцией», свести с ней счеты. Мы совершили социалистическую революцию, а не знаем, где буржуазия. А она как раз в самой компартии. Это находящиеся у власти и идущие по капиталистическому пути. Те, кто шел по капиталистическому пути, все еще продолжают идти по нему. В целом отношение к «культурной революции» должно быть следующим: в основном ее следует считать правильной, при наличии отдельных недостатков. Сейчас следует изучать эти отдельные недостатки. Будем считать оценку такой: 30 к 70.70 % — это успехи, 30 % — ошибки. Судя по всему, в этом вопросе единства не наблюдается. Во время «великой культурной революции» были совершены две ошибки. Во-первых, был выдвинут лозунг «Ниспровергать все и вся». Часть ниспровергнутых была свергнута правильно. Например, группировки Лю Шаоци и Линь Бяо. Часть товарищей была свергнута ошибочно: это многие товарищи старшего поколения. У них тоже были ошибки, и покритиковать их было нужно. У нас есть более чем десятилетний опыт действий без войны. А тут началась всеобъемлющая гражданская война, когда все взялись за винтовки, и большинство из них стреляли. Ну что же, повоевать немного — это тоже своего рода закалка. Дэн Сяопин… — это человек, который не уделял должного внимания классовой борьбе, она никогда не была для него главным звеном. Он всегда твердил о «белой кошке», «черной кошке»… Ему все равно, что империализм, что марксизм. И все-таки вопрос о нем относится к разряду вопросов о противоречиях внутри народа. Вел он себя хорошо, и он способен не вставать в оппозицию, как это было с Лю Шаоци и Линь Бяо. Следует критиковать его, но не следует убивать одним ударом. [94]

Пожалуй, это и есть завещание Мао Цзэдуна, одновременно это и обобщенная оценка им Дэн Сяопина. Если Чжоу Эньлай и Кан Шэн были постоянными и основными игроками в команде Мао Цзэдуна, то Дэн Сяопин был для него запасным, но игроком его команды.

3 марта ЦК издал «Уведомление об изучении «Важных указаний Председателя Мао Цзэдуна», разослал выступление Мао Цзэдуна «о критике Дэн Сяопина и нанесении ответного удара по правоуклонистским попыткам пересмотра правильных оргвыводов», потребовал, чтобы их изучили все кадровые работники вплоть до уровня уезда и полка. Официально в партии развернулось широкомасштабное движение «критики Дэн Сяопина». [95] В ходе этой кампании Ху Яобан, Вань Ли и другие были смещены со своих постов.

День Цинмин — это традиционный китайский праздник. В этот день люди совершают омовения, надевают чистую и нарядную одежду, убирают могилы, чтят память и поминают умерших. В 1976 г. накануне этого дня во многих городах КНР начались разрозненные, стихийные выступления в память о Чжоу Эньлае. По сути, это был протест против «культурной революции».

В Пекине события начались 19 марта, когда школьники возложили первый венок в память о Чжоу Эньлае перед памятником народным героям на площади Тяньаньмэнь.

Маомао писала, что хотя это великое движение протеста проходило не под непосредственным руководством Дэн Сяопина, однако он вполне подходил для роли «главного сценариста». [96]

4 апреля Мао Цзэдун начертал кружок в знак того, что он ознакомился с содержанием представленного ему доклада, в котором происходившее на площади Тяньаньмэнь было названо «контрреволюционной по характеру контратакой». При этом Дэн Сяопина обвиняли в том, что он, «используя мертвеца» (Чжоу Эньлая), «давит живых людей», сторонников «культурной революции». [97]

5 апреля началось широкомасштабное подавление движения. Людей разгоняли, избивали и арестовывали тысячи народных ополченцев и полицейских.

6 апреля Мао Цзэдуну от имени политбюро ЦК КПК был представлен доклад, в котором происходившее было определено как «самый настоящий контрреволюционный инцидент». Мао Цзэдун наложил на докладе резолюцию: «Боевой дух высокий; это прекрасно, прекрасно, прекрасно». [98]

7 апреля Мао Цзэдун, выслушав доклад о развитии ситуации и о предложениях по ее урегулированию, дал указания: «На основании этого лишить Дэн Сяопина всех должностей; оставить его в партии; понаблюдать, каким будет эффект. То, что мы имеем на сей раз: во-первых, все, что произошло в столице, во-вторых — Тяньаньмэнь, в-третьих — поджоги, драки, — это все замечательно. Характер вопроса изменился. На основании этого — выгнать!.. Хуа Гофэна назначить премьером». Мао Цзэдун предложил также назначить Хуа Гофэна первым заместителем председателя ЦК КПК. [99]

Одновременно в разговоре с Ван Дунсином Мао Цзэдун сказал, что считает, что упоминавшееся письмо из Университета Цинхуа вызвало проблемы, при этом острие было направлено против него самого, и никаких поблажек на сей раз не будет. Ван Дунсин доложил Мао Цзэдуну, что, возможно, кое-кто может нанести удар по Дэн Сяопину, Мао Цзэдун ответил, что нельзя опять наносить удар, нельзя хватать его, а также спросил у Ван Дунсина, какие есть конкретные предложения. Ван Дунсин предложил переместить Дэн Сяопина в какое-нибудь незаметное место, скажем, в тот самый дом на улице Дунцзяоминьсян, где Дэн Сяопин жил ранее. Мао Цзэдун сказал: можно. [100]

Дэн Сяопина и его жену укрыли в этом доме под охраной людей, подчинявшихся Ван Дунсину. При этом, по указанию Мао Цзэдуна, Ван Дунсин не сообщил членам политбюро ЦК КПК о том, где находится Дэн Сяопин. [101]

7 апреля Дэн Сяопин написал письмо Мао Цзэдуну, в котором заявил, что поддерживает назначение Хуа Гофэна первым заместителем председателя ЦК КПК и премьером Госсовета КНР, а также выразил благодарность за решение сохранить его в качестве члена партии. [102]

Таким образом, в последние месяцы жизни Мао Цзэдуна все вернулось на круги своя: Мао Цзэдун вновь отвел Дэн Сяопина на запасные позиции, но при этом опять не разрешил не только тронуть его, но даже не позволил наложить на него взыскания и тем более не позволил исключить его из партии. Дэн Сяопин оставался нужен Мао Цзэдуну до самого конца его жизни. Он снова решил, что на какое-то время необходимо усилить позиции «выдвиженцев» (Цзян Цин, Ван Хунвэня, Чжан Чуньцяо, Хуа Гофэна), но при этом, очевидно, рассчитывал через некоторое время снова вернуть Дэн Сяопина к рычагам власти, чтобы успокоить видных военачальников.

30 апреля Мао Цзэдун после встречи с иностранцами выслушал доклад Хуа Гофэна и трясущейся, непослушной рукой написал ему три фразы: «Работайте спокойно и не спешите»; «Действуйте в соответствии с прежним определенным ранее курсом»; «Когда ты ведешь дела, я спокоен». [103]

17 мая Мао Цзэдун принял премьер-министра Исламской Республики Пакистан Зульфикара Али Бхутто. По телевидению люди могли видеть, насколько Мао Цзэдун изможден; движения его были неловкими, на лице отсутствовали эмоции. После этого китайское правительство объявило, что в дальнейшем Мао Цзэдун не будет появляться на дипломатических встречах. Следует отметить, писала Маомао, что с этого времени болезнь Мао Цзэдуна прогрессировала, грозила летальным исходом, он уже вступил в этап обратного отсчета времени жизни. [104]

Дэн Сяопин написал письмо Мао Цзэдуну, попросив, чтобы ему дали возможность жить вместе с семьей. Через некоторое время Мао Цзэдун согласился с этой просьбой. [105]

28 июля произошло сильное землетрясение. Мао Цзэдун знал о землетрясении, но, будучи не в состоянии говорить, только махнул рукой. [106]

28 августа дочери Мао Цзэдуна, Ли Минь, разрешили навестить отца. Он пожал ей руку и закрыл глаза, не сказав ни слова. 2 сентября состояние Мао Цзэдуна ухудшилось. 8 сентября Мао Цзэдун был уже при смерти. [107]

В 4 часа дня 9 сентября по радио передали сообщение о смерти Мао Цзэдуна.

Маомао писала: Мао Цзэдун умер, и в установленной им при жизни политической структуре сразу же появились огромные трещины. [108]

6 октября были арестованы Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Ван Хунвэнь и Яо Вэньюань. 7 октября было принято решение назначить Хуа Гофэна председателем ЦК КПК и председателем военного совета ЦК КПК.

10 октября Дэн Сяопин написал письмо Хуа Гофэну и ЦК КПК, поддержав арест упомянутых лиц. [109]

Таким образом, Дэн Сяопин не принимал активного участия в операции по устранению «четверки». После этой операции Дэн Сяопин занимал все ту же позицию: он выжидал, пока ему снова будут предоставлены рычаги власти, учитывая мощь военных, которые его поддерживали.

14 декабря ЦК КПК принял решение возобновить посылку документов Дэн Сяопину для ознакомления. 24 декабря с согласия политбюро Дэн Сяопина прооперировали, частично удалили предстательную железу; операция и выздоровление прошли успешно. [ПО]

10 апреля 1977 г. Дэн Сяопин написал письмо ЦК КПК, критикуя позицию Хуа Гофэна, который считал необходимым во всем буквально следовать высказываниям Мао Цзэдуна. 3 мая ЦК КПК разослал письмо и констатировал, что мнение Дэн Сяопина является правильным. 24 мая в одной из бесед Дэн Сяопин высказал мысль о том, что нельзя сказанное Мао по одному вопросу переносить на другой. Одновременно Дэн Сяопин заявил, что не выходил из дома и не имеет к событиям на Тяньаньмэнь никакого отношения, но «тяньаньмэньские события являются революционным действием». В июле 1977 г. под нажимом Е Цзяньина, Чэнь Юня, Ли Сяньняня, Ван Чжэня и других старых товарищей Дэн Сяопин вновь появился в высших эшелонах власти. [111]

Возвращение Дэн Сяопина было отмечено, прежде всего, выдвижением им тезиса, на основании которого постепенно можно было удалить из состава руководства «выдвиженцев» «культурной революции». Дэн Сяопин выступил против того, чтобы повиноваться абсолютно всем указаниям Мао Цзэдуна, за что выступал Хуа Гофэн. Вместе с тем Дэн Сяопин твердо выступал за сохранение верности многим «идеям Председателя».

Характер и роль человека, в том числе и политического деятеля, высвечивается особенно отчетливо в моменты принятия им важнейших для него и его дела, дела его жизни, решений. В случае с Дэн Сяопином это оказался 1978 г.

В современном континентальном Китае, в КНР, в КПК полагают, что в двадцатом столетии в истории страны были три, можно сказать, великих перелома.

Первый — в 1911 г. Революция, Синьхайская революция, избавление от монархического и считавшегося не своим, не ханьским, или не китайским, режима. Это был переход от монархии к республике.

Второй — в 1949 г. Овладение властью в континентальном Китае Коммунистической партией Китая и, прежде всего, приход к власти Мао Цзэдуна и его коллег и последователей. Это была замена одного государства, Китайской Республики, Другим — Китайской Народной Республикой. Это было начало попытки осуществления в Китае идей тех, кто считал или называл себя коммунистами.

Третий — 1978 г. Начало попытки осуществления в континентальном Китае после смерти Мао Цзэдуна курса, который должен был сочетать в себе, в соответствии с мыслями его основателей, и основные принципы марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна, и реформ применительно к структуре экономики страны, нового соотношения политики и экономики при руководстве страной, целью которого им представлялось достижение современного уровня в ряде областей: вооружений и вооруженных сил, уровня технического и технологического развития промышленности, сельского хозяйства, а также науки и техники, образования.

Все это они стремились реализовать, не меняя политической структуры в стране, не меняя принципиальной политической и идейно-теоретической основы своих взглядов.

Дэн Сяопину довелось оказаться, как говорится, на самом острие событий именно во время этого третьего перелома в истории Китая.

Этот перелом также характеризуют как перенос центра тяжести в работе всей партии на экономику, как отказ от прежней установки на то, что все в работе партии должно определяться ориентацией на классовую борьбу прежде всего внутри самого Китая.

С 1949 по конец 1978 г., на протяжении почти 30 лет, идейная платформа и политические взгляды руководителей КПК и КНР, начиная с Мао Цзэдуна, требовали от членов партии, да и от всего населения страны, исходить из того, что стержнем их деятельности, центральным звеном их работы должна была быть классовая борьба. Это предполагало постоянное наличие внутри страны классово враждебных сил, с которыми надлежало вести борьбу не на жизнь, а на смерть.

При этом такого рода политическая борьба оказывалась и главной задачей деятельности КПК и условием, предпосылкой любой другой деятельности. Из этого, в частности, следовало, что на первом плане были перманентная революция, нескончаемая борьба, постоянное уничтожение враждебных политических сил, классовых врагов и обстановка всеобщей подозрительности, при которой в людях видели политических противников, коих следовало рассматривать как смертельных врагов даже в тех случаях, когда для этого не было оснований.

Это вызывало нескончаемую череду политических кампаний и репрессий в самых разнообразных формах. Следствием такой политики Мао Цзэдуна и его сподвижников стало пренебрежение прежде всего экономическим строительством, нарушение экономических законов.

За десятилетия правления Мао Цзэдуна в стране накопилась масса проблем. Главными из них были тупик в экономическом развитии страны и атмосфера всеобщей подозрительности и страха людей за свою жизнь.

Как только Мао Цзэдун умер, неизбежно встала задача изменить ситуацию.

Под давлением действительности, под давлением осознанных и неосознанных требований подавляющего большинства населения страны оказавшиеся у власти руководители КПК были вынуждены менять кардинальное направление политики партии, отказываться от установки на классовую борьбу.

Такое изменение политического курса было начато в конце 1978 г. на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва.

В этой связи необходимо остановиться на вопросе о роли Дэн Сяопина при принятии этим пленумом решения о переносе центра тяжести в работе всей партии. [112]

Во-первых, на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва на практике был сформирован коллектив руководителей второго поколения, ядром которого стал Дэн Сяопин.

Такова формулировка, принятая в КПК. За этой формулировкой стояли определенные реалии. Суть дела была в том, что КПК делила историю на прошлое, когда властвовали те, кого относили к первому поколению руководителей, а главным образом Мао Цзэдун, и на настоящее, когда к власти приходили как бы новые люди, люди иного поколения. В то же самое время в этой формулировке закладывали мысль о неразрывной связи поколений руководителей КНР. Речь шла так или иначе о руководителях все той же партии. Населению предлагалось удовлетворяться тем, что раньше властвовал один лидер — Мао Цзэдун, а теперь давалось обещание, что властвовать будет коллектив руководителей, не будет единовластия и диктатуры воли одного вождя.

Хотя в то же время вместо одного великого вождя предлагался другой лидер, которого предлагали считать ядром коллектива нынешних руководителей, Дэн Сяопин.

Во-вторых, на 3-м пленуме была заново утверждена марксистская политическая линия. И это была формулировка, предлагавшаяся руководителями КПК. КПК предлагала считать, что политическая линия этой партии на протяжении всей ее истории была в основном правильной, марксистской политической и идейной линией.

В этой формулировке содержался намек на то, что на некий период кое-кто несколько отступил от правильной, марксистской, линии. Таким образом, все страдания людей предлагалось относить на счет ошибок некоторых деятелей внутри КПК, которым удалось навязывать партии и стране не марксистскую линию или не совсем марксистскую линию. Теперь же партия возвращалась к правильной и неизменной для нее марксистской линии.

Таким образом, партия предлагала надеяться на то, что больше не будет продолжаться политика «культурной революции» и в то же время считать, что основные теоретические и политические установки КПК всегда были верными. Партия не допускала сомнений ни в политической или теоретической основе своих действий, ни в марксистском учении.

Когда говорилось о марксистской политической линии, то главным был перенос центра тяжести в работе партии на социалистическую модернизацию. Иными словами, центром всей работы должно было стать экономическое строительство.

Кстати, параллельно и одновременно предлагались два термина: «социалистическая модернизация» и «экономическое строительство». Это делалось специально.

С одной стороны, учитывались настроения людей, требовавших заверений в том, что усилия будут сосредоточены на строительстве, не на разрушении, на экономике, а не на политической борьбе, особенно не на политических кампаниях массового характера.

С другой стороны, вводился или возрождался термин «модернизация», точнее, осовременивание, выход на передовой современный уровень.

Однако говорилось не просто о модернизации, а о социалистической модернизации. Иными словами, обещали улучшать экономическое положение, но при условии, что население согласится с тем, что это будет делаться при власти КПК, что все это будет осуществляться в рамках социалистической структуры в экономике и социалистической структуры в политике, в политической жизни, при политическом режиме во главе с единственной правящей политической партией — КПК.

Итак, предлагался обмен обещаний улучшить жизнь людей на признание права КПК продолжать единолично править в стране.

Осуществляя эти установки, в КНР одновременно взялись за реформу экономической структуры, а также за осуществление идеи относительной открытости Китая по отношению к внешнему миру, причем во все это включался принцип упорно придерживаться диктатуры пролетариата.

После пленума эта линия в конечном итоге нашла свое законченное выражение в формуле «один центр или одно центральное звено», то есть экономика, экономическое строительство, и «два основных или исходных пункта», то есть реформа экономической структуры или реформа структуры экономики и открытость Китая для внешнего мира.

Хотя решение о переносе центра тяжести работы всей партии и было принято на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва, эта идея была выдвинута не вдруг и не только на этом пленуме.

Так, еще на 2-м пленуме ЦК КПК 7-го созыва, состоявшемся перед образованием КНР, ЦК КПК указал, что в новой обстановке, когда достигнута победа в масштабах всей страны, партия должна перенести центр тяжести своей работы из деревни в город, а центральным звеном работы в городе должно стать строительство производства.

До 1962 г. перед 10-м пленумом ЦК КПК 8-го созыва, хотя и возникали такие явления, как расширение рамок движения против правых, и такая ошибка, как «великий скачок», руководители ЦК партии, включая Мао Цзэдуна, казалось, были единодушны в понимании того, что экономическое строительство — это центр работы партии.

Однако после 1962 г. центр тяжести постепенно был перенесен на классовую борьбу. Внутри партии в отношении этого существовали разные взгляды, но в силу условий того времени их было невозможно выразить.

В 1975 г. Дэн Сяопин, руководя работой ЦК партии, выдвинул установку: «считать программой три указания». По сути, это было требование снова сделать центром работы партии экономическое строительство.

В то время в отделе политических исследований Госсовета КНР на основе выступления Дэн Сяопина под руководством Ху Цяому и под конкретным руководством Дэн Лицюня была подготовлена статья «Об общей программе работы на всех фронтах для всей партии и для всей страны». В ней утверждалось: «Ленин говорил: «Достижения политического воспитания измеряются только улучшением экономического положения». Председатель Мао Цзэдун также говорил: «В конечном счете положительная или отрицательная оценка и масштабы этой оценки в глазах китайского народа, когда речь идет о политике и практике всех политических партий в Китае, определяются ответом на вопрос о том, помогает ли это и насколько это помогает развитию производительных сил народа Китая, определяется тем, связывает ли это производительные силы или освобождает производительные силы». Отличие настоящего марксизма от фальшивого марксизма, отличие правильной линии от ошибочной линии, отличие подлинной революции от фальшивой революции, отличие настоящего строительства социализма от фальшивого социализма, отличие хороших достижений от провалов в деятельности кадровых работников, отличие больших успехов от незначительных в конечном счете может оцениваться только и исключительно на основе этого критерия, выдвинутого Лениным и Мао Цзэдуном».

Таким образом, суть позиции Дэн Сяопина состояла в выдвижении на первый план развития производительных сил.

Статья была подготовлена, но опубликовать ее не успели, так как началось движение под лозунгом: «Раскритикуем Дэн Сяопина, нанесем контрудар по правоуклонистскому поветрию пересмотра дел».

Статья, о которой шла речь, вкупе со статьей, написанной под руководством Ху Цяому «Тезисы отчета о работе Академии наук», и статьей, написанной в Госплане КНР «О некоторых вопросах ускорения развития промышленности», стали именоваться «тремя большими ядовитыми травами», что использовалось для нападок на Дэн Сяопина.

Тогда «четверка» в журнале «Хунци» опубликовала статью с критикой «общей программы» под названием «Общая программа реставрации капитализма», в которой говорилось, что тезис о «трех указаниях в качестве общей программы» — это полностью программа сопротивления классовой борьбе.

Иными словами, «четверка» продолжала считать центром всей работы классовую борьбу, в то время как Дэн Сяопин предлагал поставить в центр заботу о развитии производства.

Так же думали другие руководители старшего поколения.

Спустя 10 дней после устранения «четверки», 16 октября 1976 г., Ли Сяньнянь позвонил Чэнь Юню и запросил его соображения относительно работы в дальнейшем.

Чэнь Юнь посоветовался с Ван Чжэнем, Яо Илинем и внес несколько предложений.

Главными среди них были следующие: бросить большие силы на то, чтобы наладить производство, дабы относительно быстро восстановить экономику страны и добиться ее развития; как можно скорее вернуть руководящих работников старшего поколения к руководству своими отраслями.

После устранения «четверки» Хуа Гофэн, находясь у руководства, также на протяжении некоторого времени придавал значение производству. В этом он отличался от «четверки». Однако из-за воздействия «левой» идеологии, которая сковывала его действия, и в силу привычек, которые сформировались у него исторически, Хуа Гофэн продолжал действовать в соответствии с лозунгом «Считать классовую борьбу программным положением», поэтому он выдвинул лозунг: «Управлять государством, ухватившись за программное положение» о классовой борьбе.

И, организуя работу, Хуа Гофэн центром тяжести делал политические кампании. Он настаивал на том, что прежде всего следовало «ухватиться за революцию», выдвигал «революцию» на первое место, а экономику, развитие производительных сил отодвигал на второе место, считая, что заниматься ими можно, только если продолжается «революция». Хуа Гофэн был «правоверным» учеником Мао Цзэдуна.

Например, в докладе на XI съезде КПК он выдвинул 8 задач. Первейшая — «необходимость довести до конца разоблачение и критику «четверки». И лишь на четвертом месте оказалась задача: «ухватившись или взявшись за революцию, содействовать производству», «поднять экономику страны».

В этой ситуации накануне 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва Дэн Сяопин поставил вопрос о переносе центра тяжести в работе партии. При этом он применил следующий прием. Весной и летом 1978 г. под руководством Дэн Сяопина по всей стране была развернута широкая кампания обсуждения вопроса о том, что следует считать критерием истины. Благодаря этому была заложена идейная основа для восстановления на 3-м пленуме «марксистских идеологической и политической линий», и в центр работы партии была поставлена работа в сфере экономики.

В сентябре 1978 г., возвратившись из поездки в Корею, Дэн Сяопин инспектировал ситуацию в Северо-Восточном Китае, выступая во всех пунктах, которые посещал. Благодаря этому формировалось общественное мнение в пользу восстановления «марксистской линии партии» и в области идеологии, и в сфере политики.

При этом Дэн Сяопин останавливался главным образом на двух вопросах.

Первый. Что можно называть выступлением за то, чтобы высоко поднять знамя идей Мао Цзэдуна?

Второй. В чем состоят преимущества социалистического строя или социалистической системы?

Говоря о преимуществах строя, Дэн Сяопин подчеркивал: «Коренным проявлением этих преимуществ выступает именно способность дать возможность производительным силам развиваться такими темпами, которые были немыслимы для старого общества, добиваясь при этом того, чтобы непрерывно растущие материальные и культурные потребности народа могли постепенно удовлетворяться. С точки зрения исторического материализма плоды правильного политического руководства в конечном счете должны находить свое выражение в развитии производительных сил общества, в улучшении материальной и культурной жизни народа. Если же на протяжении весьма длительного исторического периода производительные силы социалистического государства развиваются более медленными темпами, чем в капиталистическом государстве, то о каких преимуществах можно вести речь?» [113]

Именно исходя из такого подхода к вопросам, Дэн Сяопин, заслушав в Шэньянском большом военном округе доклады о кампании разоблачения и критики «четверки» и о ходе подготовки к войне против нашей страны, поставил вопрос, о котором в то время многие не могли даже и подумать.

А именно он сказал, что движение за разоблачение и критику «четверки» когда-то должно закончиться, никак нельзя продолжать заниматься им еще и три и пять лет; если осуществлять его должным образом, то хватит и полгода; там, где это движение в основном осуществили, можно и завершать эту кампанию; а там, где движение завершено, нужно переходить к нормальной работе.

За многие предшествующие годы люди, будучи связаны мыслью о том, что «классовая борьба должна быть программой действий», уже привыкли заниматься политическими движениями; к тому же XI съезд партии четко определил, что кампания по разоблачению и критике «четверки» должна ставиться на первое место. Поэтому в исторических условиях того времени выдвижение мысли о завершении кампании разоблачения и критики «четверки», по сути дела, и являлось переносом центра тяжести в работе всей партии.

Возвратившись в Пекин из поездки по Северо-Восточному Китаю, Дэн Сяопин 3 октября 1978 г. пригласил к себе домой Ху Цяому, Дэн Лицюня, Юй Гуанъюаня для обсуждения вопроса о содержании приветствия, с которым ему предстояло выступить на IX съезде профсоюзов Китая от имени ЦК КПК.

Во время беседы Дэн Сяопин снова поставил вопрос о завершении движения под лозунгами разоблачения и критики «четверки».

Дэн Сяопин сказал: «Сейчас пришло такое время. Что же до «четверки», то ее, конечно, надо критиковать. Но нельзя все время твердить, что во всем виновата «четверка», что все это она сотворила. Что касается кое-каких дел, придется проверить наши собственные кадры; когда «четверка» раскритикована, а дела все никак не идут на лад, в конечном счете придется заняться упорядочением собственных рядов, в конечном счете придется спросить с руководителей, с руководящей группы, поставить вопрос о них: сойдет ли все это. Кто-то из иностранцев сказал, что мы все преступления валим на «четверку». Валить все преступления на «четверку» можно-то можно, но нельзя, однако, в дальнейшем все беды сваливать на вмешательство и подрывную деятельность «четверки». Я думаю, что, начиная с выступления, о котором мы сейчас говорим, нужно сказать об этом. Недавно, выступая в Шэньянском большом военном округе при обсуждении вопроса о разоблачении и критике «четверки», я сказал, что движению под лозунгом разоблачения и критики «четверки» все равно придет конец, во всяком случае, нельзя продолжать его еще три года или пять лет! Я сказал, что следует проводить различия между организациями. И там, где эту кампанию можно завершить, пусть даже это будет всего в десяти процентах организаций, ее следует завершить, а завершив, перейти к нормальной работе; в противном случае так и повиснет следующий вопрос: а до какого же времени заниматься этой кампанией. Мы хотим довести до конца кампанию разоблачения и критики «четверки»; спрашивается, а где этот конец? Сейчас временно можно пока не говорить об этом».

Ху Цяому и другие вписали эту мысль Дэн Сяопина в его приветствие съезду Всекитайской федерации профсоюзов. Этот текст включен в книгу «Избранные произведения Дэн Сяопина». Там сказано: «Совершенно ясно, что мы непременно должны довести до конца борьбу под лозунгом разоблачения и критики «четверки». Однако точно так же ясно, что в этой борьбе в масштабах всей страны уже одержана решающая победа; мы уже можем на основе этой победы начать выполнение новых боевых задач». [114] Хотя здесь прямо и не употреблена формула о переносе центра тяжести, но передан смысл этой идеи.

IX съезд Всекитайской федерации профсоюзов открылся 11 октября 1978 г. В этот день на съезде выступил с приветствием Дэн Сяопин.

Спустя месяц было созвано рабочее совещание ЦК КПК, предшествовавшее 3-му пленуму ЦК КПК 11-го созыва.

На первом заседании Хуа Гофэн сказал: политбюро ЦК КПК приняло решение перед обсуждением трех пунктов повестки дня рабочего совещания сначала обсудить вопрос «о необходимости, руководствуясь генеральной линией и генеральными задачами нового периода, начиная с января будущего года (1979 г.), перенести центр тяжести в работе всей партии на социалистическую модернизацию». Хуа Гофэн также сказал: вопрос в настоящее время стоит так: какой степени отработанности уже достигла кампания разоблачения и критики «четверки»? И именно оценка ситуации в ходе развития упомянутого движения и явилась для нас основанием для постановки вопроса о перенесении центра тяжести в работе всей нашей партии».

Сейчас в КПК всем известно, что это решение политбюро ЦК КПК было принято по предложению постоянного комитета политбюро ЦК партии. Из материалов, которые приведены выше, можно ясно видеть, что то, что было названо предложением постоянного комитета политбюро ЦК КПК, на самом деле являлось предложением Дэн Сяопина.

Все отличие состояло всего лишь в том, что если Дэн Сяопин говорил, что «можно временно не говорить» о «конце» или о времени окончания движения за разоблачение и критику «четверки», то перед началом рабочего совещания ЦК КПК уже было определено, что имелся в виду конец 1978 г.

Ху Яобан в своей речи на заседании политбюро в ноябре 1980 г. сказал: «В сентябре 1978 года товарищ (Дэн) Сяопин, находясь в Северо-Восточном Китае, выдвинул предложение о перенесении центра тяжести в работе всей партии, которое и стало решением, определяющим курс 3-го пленума ЦК КПК, курс в работе партии в дальнейшем». [115]

Предложение Дэн Сяопина было принято, хотя в связи с тем, что руководящие идеи в партии не были едиными, между толкованиями переноса центра тяжести в работе все-таки имелись разногласия. Их суть состояла в том, что, с одной стороны, считалось, что такого рода поворот означает лишь то, что завершилась кампания критики «четверки»; с другой стороны, что так следует поступать в силу того, что речь идет о периоде после захвата власти пролетариатом.

Нужно было выбирать между этими двумя подходами, при этом если занять первую позицию, это означало, что такой перенос центра тяжести оказывался неустойчивым. Хуа Гофэн в своей речи на открытии рабочего совещания ЦК КПК придерживался именно этой точки зрения. В соответствии с его толкованием причины переноса центра тяжести в работе вызывались требованиями обстановки внутри страны и на международной арене.

Такое толкование могло иметь место именно по той причине, что над руководящей идеологией продолжала довлеть установка на то, что «программой следует считать именно классовую борьбу», все еще думали, что упомянутую формулу можно примирить с мыслью о том, что центром тяжести в работе должно быть экономическое строительство. Иными словами, все еще сохраняли возможность для установки на то, чтобы «считать программой именно классовую борьбу».

Хуа Гофэн в своей речи, говоря о переносе центра тяжести в работе, снабдил это своей предпосылкой или своим предварительным условием. Заявил, что это делают, «руководствуясь генеральной линией и генеральными задачами нового периода». «Генеральная линия и генеральные задачи нового периода» — это прежде всего необходимость твердо придерживаться перманентной или непрерывной революции в условиях диктатуры пролетариата. Такое толкование шло вразрез с идеями Дэн Сяопина, конечно же, такая позиция Хуа Гофэна натолкнулась на сопротивление большинства участников рабочего совещания ЦК КПК. [116]

Еще в конце октября 1978 г. Дэн Сяопин поручил Ху Цяому подготовить выступление на рабочем совещании ЦК КПК, доведя до Ху Цяому основной смысл речи — о переносе центра тяжести в работе партии.

Затем Дэн Сяопин отправился с визитом в страны Юго-Восточной Азии и возвратился в КНР только на пятый день после начала рабочего совещания ЦК КПК.

Дэн Сяопин прочитал проект речи, подготовленный Ху Цяому, вызвал его к себе. После разговора Ху Цяому внес изменения в текст. 19 ноября он снова передал проект выступления Дэн Сяопину.

Но в это время под давлением мощного требования участников рабочего совещания политбюро ЦК КПК приняло решения о восстановлении доброго имени и о реабилитации и участников событий на площади Тяньаньмэнь в апреле 1976 г., и тех, кого относили к так называемому «февральскому противотечению» 1967 г., и тех, кого касалось «дело 61 человека», то есть дела Бо Ибо и других, и всех тех, кого касался вопрос о Пэн Дэхуае, о Тао Чжу, о Ян Шанкуне. Другими словами, речь шла о целом ряде вопросов, которые были оставлены в наследство историей партии.

Обо этом было объявлено 25 ноября 1978 г. на заседании рабочего совещания. В этой ситуации вопрос о перемещении центра тяжести уже не был столь актуальным, как раньше. Поэтому Дэн Сяопин решил, что Ху Цяому следовало заново подготовить проект выступления. При этом главным образом говорить о высвобождении мышления (освобождение мышления, раскрепощение мышления), о проблеме демократии, о решении вопросов, оставленных в наследство; причем все это делать с той целью, чтобы смотреть вперед, изучать новую обстановку и решать новые задачи.

В новом варианте выступления Дэн Сяопин не разворачивал свой тезис о переносе центра тяжести в работе партии, хотя в первоначальном варианте этому был посвящен длинный абзац. В частности, там говорилось: «На 2-м пленуме ЦК КПК 7-го созыва председатель Мао Цзэдун говорил, что во всех только что освобожденных городах партия во всей своей работе должна была считать центром налаживание производства, должна была избегать слепого стремления хвататься в беспорядке за все, что попадется под руку, забывая о центральной задаче; что же касается той ситуации, возникшей впоследствии, когда на протяжении некоторого периода времени у нас в ходе экономического строительства возник застой и даже откат назад, то это было обусловлено, помимо того, что в самой экономической работе мы утратили пропорциональность развития, главным образом еще и той причиной, что мы не придерживались твердо упомянутой установки и учения председателя Мао Цзэдуна. В настоящее время мы должны крепко-накрепко запомнить этот урок, так как только в этом случае мы избежим раздвоенности и разброда и избежим того, что все наше дело рухнет на полпути». Помимо этого, в проекте новой речи Дэн Сяопина говорилось о том, что, когда вопрос о политической линии разрешен, в дальнейшем оценивать действия руководителей той или иной отрасли, решать, являются ли они хорошими или нет, необходимо исходя из ответа на вопрос о том, насколько повысилась производительность труда, насколько возросли доходы или прибыль, насколько возросли и личные доходы труженика и коллективное благосостояние. [117] «Вот именно в этом-то и состоит наша главная политика в будущем. Если же мы отойдем от этого самого главного содержания нашей политики, то эта наша политика превратится в пустую говорильню, а не политику, тогда мы оторвемся от самых главных интересов партии и народа». [118]

На второй день совещание перешло на обсуждение проблем в группах, и во второй половине дня 12 ноября 1978 г. Ху Цяому, выступая на заседании своей рабочей группы, сделал следующее пояснение: если говорить, что перенос центра тяжести в работе объясняется необходимостью, вытекающей из сложившейся обстановки, то это неприемлемый довод. Следует говорить о том, что после завоевания политической власти пролетариатом центр тяжести в работе должно перенести на экономическое строительство. После образования нашего государства мы уже начали этот процесс, однако не сумели твердо придерживаться этого; на сей раз речь идет о переносе центра тяжести, который носит коренной характер, а не о переносе в обычном смысле этого слова. Нельзя создавать у людей впечатление, что этого, дескать, требует лишь обстановка, сложившаяся сегодня, а завтра, когда такой необходимости не будет, можно, дескать, совершить поворот в обратном направлении.

Ху Цяому в своей речи ссылался на слова Маркса, Ленина и Мао Цзэдуна.

Ху Цяому разъяснял: «Во всей нашей революционной борьбе наша самая главная цель состоит в том, чтобы освобождать и развивать производительные силы; такова неизменная и последовательная позиция нашей партии; в этом состоит основная точка зрения марксизма-ленинизма»; «вовсе не всякая классовая борьба является передовой, объективный критерий определения прогрессивного характера такой борьбы состоит именно в ответе на вопрос о том, создает ли данная борьба условия для освобождения и развития производительных сил»; «когда экономика оторвана от политики, тогда обязательно угодишь на кривой путь, на ложный путь! Когда же политика оторвана от экономики, тогда также обязательно угодишь на кривой путь, на ложный путь».

Ху Цяому говорил: «За исключением ситуации, когда возникнет война, в дальнейшем непременно нужно считать центром в нашей работе борьбу производственного характера и революцию в области техники; нельзя иметь никакого иного центра в работе. И если только нам удастся правильно разрешить противоречия внутри народа и противоречия между нами и нашими врагами, тогда классовая борьба внутри нашей страны также не будет и не сможет создавать угрозу центральному положению социалистического строительства». [119]

Выступление Ху Цяому было опубликовано в бюллетене о работе совещания и встречено с одобрением большинством участников. Эти мысли нашли отражение и в итоговом документе пленума, проект которого также составлял Ху Цяому.

В коммюнике о работе 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва говорилось: «Товарищ Мао Цзэдун еще в первый период после образования КНР, особенно же после того, как в основном были завершены социалистические преобразования, неоднократно обращал ко всей партии свои указания, требуя перенести центр тяжести в работе на экономику и революцию в области техники». «Именно так, как об этом говорил товарищ Мао Цзэдун, классовая борьба с участием масс, носящая характер широкомасштабных бури и шторма, уже в основном завершена; что же касается классовой борьбы в социалистическом обществе, то эти вопросы необходимо разрешать на основе такого курса, при котором строго различаются и правильно разрешаются два типа неодинаковых по своему характеру противоречий, разрешать на основе процедур и порядка, определенных Конституцией и соответствующими положениями законов». [120]

Исходя из этих положений, в решении по вопросам исторического характера, принятом на 6-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва, указывалось: 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва «со всей решительностью положил конец использованию лозунга «Считать программой классовую борьбу», который не соответствует социалистическому обществу; принял стратегическое решение о переносе центра тяжести в работе на социалистическую модернизацию». [121]

Такое решение в еще большей степени придало переносу центра тяжести в работе научный и стабильный характер, перенос обрел еще большие жизненные силы.

Хотя на 3-м пленуме и было принято решение прекратить использовать формулировку «считать программой классовую борьбу», однако пленум не касался вопроса о том, является ли эта формулировка и взаимосвязанные с ней другие формулировки истиной или нет.

После пленума Ху Яобан стал заведующим отделом пропаганды ЦК КПК. Ху Яобан попросил Ху Цяому выступить с речью по вопросу о некоторых формулировках, которые имели отношение к классовой борьбе в период социализма. Ху Цяому выступил на эту тему в январе 1979 г. Он остановился на вопросах о «перманентной революции при диктатуре пролетариата», о «классовой борьбе в качестве программы» действий, об «истории партии как истории борьбы линий».

Говоря о формулировке «считать классовую борьбу программой» действий, Ху Цяому отметил: «Что касается этой формулировки, то смысл она имеет только в том случае, если рассматривать ее, имея в виду то, в каком смысле и в каких рамках или пределах она применялась. Если об этом не сказать со всей ясностью, то может возникать сумятица и смешение понятий и в сфере идеологии, и в практической работе. Люди могут полагать, что если только или пока только существует классовая борьба остаточного характера, эта борьба все-таки представляет собой ту движущую силу, которая и продвигает общество вперед. Такое толкование неизбежно приведет к расширенному и искусственному толкованию классовой борьбы. Кроме того, при таком толковании этого вопроса получается, что тогда, когда в один прекрасный день классы будут ликвидированы, исчезнут и основания для того, чтобы считать классовую борьбу программой для своей деятельности, и тогда получится так, как будто бы не будет и основы, программы для развития общества, не будет и движущей силы этого развития, или будут игнорировать то обстоятельство, что существуют иные противоречия, которые возникают и заменяют упомянутые противоречия, становятся и программой, и движущей силой. Это вопрос коренного характера, затрагивающий исторический материализм; следует непременно придать ему научное толкование».

Ху Цяому также сказал: может возникать вопрос о том, являются ли по-прежнему главными противоречиями противоречия между пролетариатом и буржуазией после завершения в основном социалистических преобразований; в работе Мао Цзэдуна «О правильном разрешении противоречий внутри народа» вопрос ставится не таким образом; напротив, основным противоречием социалистического общества считаются противоречия между производительными силами и производственными отношениями. «Начиная с 1966 года, Линь Бяо, «четверка», использовав в качестве предлога формулировку о необходимости ухватиться за главное противоречие, ухватиться за то, что представляет собой программу действий, выступили против социалистического строительства, выступили против того, чтобы перенести центр тяжести в работе партии на осуществление четырех модернизаций, или модернизации в четырех областях. Смешение понятий и беспорядок, путаницу в этом вопросе в настоящее время нельзя больше допускать и позволять им продолжаться». [122]

Эти высказывания Ху Цяому были позже включены в документ для внутреннего пользования, изданный и распространенный отделом пропаганды ЦК КПК, что оказало большое влияние на работников фронта пропаганды и теоретиков. Однако добиться того, чтобы в масштабах всей партии существовало единое понимание этого вопроса, можно было только в том случае, если бы на эту тему высказались главные руководители ЦК КПК.

Именно поэтому в марте 1979 г. на совещании по вопросам идейно-политической работы Дэн Сяопин и выступил с речью, известной под названием «Твердо придерживаться четырех основных принципов».

Говоря об основном противоречии при социализме, Дэн Сяопин полагал, что лучше исходить из положений, выдвинутых Мао Цзэдуном в работе «О правильном разрешении противоречий внутри народа», из положений о взаимоотношении производственных отношений и производительных сил, отношений надстройки и экономического базиса. Дэн Сяопин говорил: «Судя по практике на протяжении более 20 лет, эта формулировка представляется более подходящей, чем некоторые другие формулировки. Что же касается того, в чем состоит главное противоречие в настоящее время, то есть в чем состоит главная проблема или центральная задача, которую вся партия и народ всей страны должны решить в настоящее время, то, в силу того, что 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва принял решение перенести центр тяжести в работе на социалистическую модернизацию, этот вопрос практически уже решен».

Касаясь вопроса о классовой борьбе в социалистическом обществе, Дэн Сяопин сказал: «В социалистическом обществе классовая борьба — это объективная действительность, объективно существует; недопустимо преуменьшать это; не следует также и преувеличивать или раздувать это… Классовая борьба в социалистическом обществе в настоящее время и в будущем вполне очевидно неодинакова с классовой борьбой, которая имела место в истории в классовом обществе; это также объективный факт; мы не можем этого отрицать; если мы будем это отрицать, мы также совершим серьезную ошибку». [123]

Хотя Дэн Сяопин и не упомянул дословно формулировку «считать классовую борьбу программой» деятельности, но он фактически проанализировал ошибочность этой формулировки, дав в еще большей степени научные теоретические основания для переноса центра тяжести в работе всей партии.

Решение 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва о переносе центра тяжести в работе было принято четверть века тому назад. Это решение является правильным, учитывая и эти годы, и всю историю существования КНР, так считают в КПК.

Оно соответствует марксизму-ленинизму, соответствует объективной действительности при социализме и чаяниям широких масс народа, полагают в КНР. Поэтому его считают необходимым выполнять. В то же время полагают, что утверждение «экономическое строительство — это центр тяжести в работе всей партии» не равнозначно заявлению о том, что вся остальная работа, например идейно-политическая, работа в сфере строительства духовной цивилизации, работа по борьбе против разложения и т. д., не является важной. Изменение формулировки «считать классовую борьбу программой» не равнозначно тому, что в социалистическом обществе не существует классовой борьбы в определенных рамках, что и классовый подход, классовый анализ устарели; и тем более не равнозначно заявлению о том, что в процессе завоевания политической власти пролетариатом классовая борьба уже не является главным противоречием в обществе. Все эти вопросы необходимо понимать в их полноте, всесторонне, в противном случае будем бросаться из одной крайности в другую, появится односторонность иного характера, что не соответствует фактам и точно так же может нанести ущерб делу, полагают в КПК.

Итак, Дэн Сяопин, благодаря своей принадлежности к группировке военачальников из армии Лю Бочэна и Сюй Сянцяня, а также связям с другими группировками военных, а также благодаря тому, что Мао Цзэдун был вынужден считаться с этими военачальниками и, кроме того, полагал, что Дэн Сяопин не выступает против него лично, разделяя при этом многие его политические установки, в том числе установку о необходимости видеть в нашей стране военную угрозу, военного врага, благополучно «перезимовал» «культурную революцию», на некоторое время даже во время этой кампании выходя на поверхность.

После смерти Мао Цзэдуна и устранения «четверки» Дэн Сяопин снова появился в качестве политического лидера. При этом он предпочел сосредоточить в своих руках главную власть в континентальном Китае, то есть власть над вооруженными силами. Мао Цзэдуна уже не было, и Дэн Сяопин оказался для всех группировок военачальников самым приемлемым высшим руководителем вооруженных сил. Власть Дэн Сяопина в этом качестве была выше формальной власти над партией и над государственным аппаратом (без вооруженных сил и вообще силовых структур).

Итак, вот что отличало позицию Дэн Сяопина от позиции Мао Цзэдуна: приоритет развития экономики, развития производительных сил, отказ от классовой борьбы внутри страны и отказ от массовых политических кампаний (с оговоркой, что классовая борьба продолжает существовать в определенных рамках).

Можно сказать, что Дэн Сяопин сказал два «да» и два «нет»: «да» — приоритету экономического развития и развития производительных сил; «нет» — классовой борьбе и массовым политическим движениям в стране.

При этом Дэн Сяопин не был ни руководителем, ни активным участником устранения «четверки».

Он не был инициатором реабилитации или возвращения доброго имени пострадавшим и во время «культурной революции», и до нее.

Он не был ни застрельщиком, ни одним из тех, кто активно подержал изменение ситуации в деревне, то есть практически стихийное движение крестьян за то, чтобы покончить с системой, введенной в сельском хозяйстве при Мао Цзэдуне.

Он не был инициатором отказа от установки Мао Цзэдуна на подготовку к войне.

Он не был инициатором нормализации отношений с нашей страной.

Более того, именно Дэн Сяопин усугубил теоретический подход Мао Цзэдуна к отношениям с нами, добавив к «территориальному счету» Мао Цзэдуна тезис о том, что наша страна якобы представляет собой самую большую военную угрозу для Китая.

Дэн Сяопин выступил с открытым призывом к США, Японии, странам Западной Европы объединиться в единый фронт борьбы против СССР.

Он возвел препятствия на пути нормализации отношений с нами, не допустил решения вопроса о границе и территориях и навязал нам временные соглашения о прохождении линии границы с оговоркой, что существуют и продолжают существовать территориальные вопросы, которые придется решать в соответствии с его пониманием принципов «справедливости и рациональности».

Иными словами, Дэн Сяопин продолжил политику Мао Цзэдуна, направленную на «подвешивание» вопросов о границе и территориях.

В целом позиция Дэн Сяопина характеризовалась двойственностью.

Дэн Сяопин, с одной стороны, твердо выступал за продвижение вперед, за реформы там, где речь шла о методах развития производительных сил; в то же время он не допускал перемен применительно к политической системе, созданной Мао Цзэдуном. Если исходить из того, что после ухода Мао Цзэдуна из жизни Китай нуждался в реформах, причем в реформах комплексных, всеобъемлющих, охватывающих и экономику, и внутреннюю политику, и внешнюю политику, то Дэн Сяопин был лишь «частичным» реформатором, реформатором в сфере экономики, но не в других сферах.

Он предпочитал либо оставаться в стороне, либо тормозить, либо препятствовать целому ряду изменений, которые были в интересах и китайской нации, и других наций, в частности, и в наших интересах.