Смутное время в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II

Заключение

Несмотря на то, что большая часть тушинских документов утрачена, источниковедческий анализ сохранившихся материалов позволяет отчасти восполнить потерянную информацию. Реконструкция русского «архива» Яна Сапеги 1608–1611 гг. позволила впервые получить достаточно репрезентативный комплекс актовых, делопроизводственных и эпистолярных материалов, вышедших из повстанческого лагеря, содержащих обширный массив данных о движении Лжедмитрия II и событиях Смуты 1607–1611 гг. Архивные материалы, будучи сопоставлены с показаниями оставивших дневники и записки наемников, дают достаточно полные сведения о движении Лжедмитрия II и событиях в стране в 1607–1610 гг. Эти данные, собранные людьми разной политической ориентации, сторонниками М. Меховецкого, Р. Ружинского, Я. Сапеги и Ю. Мнишка, поддаются взаимной проверке, дополняют и уточняют содержащуюся в них информацию.

Выявленный массив тушинских источников позволил критически проанализировать данные правительственных источников как документальных, так и нарративных, по-новому оценить информацию шведских и польских правительственных материалов, показания современников-иностранцев, что в конечном счете дало возможность с большей точностью судить о событиях Смуты в 1607–1610 гг. и выяснить роль, которую сыграло в нем движение самозванца.

Изучение обстоятельств подготовки и появления Лжедмитрия II в 1606–1607 гг. позволяет прийти к выводу, что правящие круги Речи Посполитой не принимали никакого участия в подготовке русских самозванцев 1606–1607 гг. Инициаторами и организаторами самозванческой интриги Лжедмитрия II поначалу были любимцы Лжедмитрия I М.А. Молчанов, Б. Сутупов, Г.И. Микулин, а также кн. Г.П. Шаховский, И. Михнеев, В.Ф. Александров-Мосальский и Заболоцкий. Новую самозванческую легенду они создавали не при помощи бытовавших в народе «социально-утопических легенд о царе избавителе», а по образу и подобию легенды первого самозванца. Агитационная деятельность заговорщиков не ввела в заблуждение москвичей, слишком хорошо знавших Григория Отрепьева на различных этапах его головокружительной карьеры. Заговорщики добились успеха только в провинции, но отнюдь не везде. Дали себя обмануть только те из русских людей, кто ранее принимал участие в движении Лжедмитрия I, сильно пострадал от карательных операций правительственных войск 1604–1605 гг. и теперь лишился значительных льгот. Они восстали за «своего царя» отнюдь не под влиянием «монархических иллюзий», а преследовали прежде всего свои социальные интересы. Провинциальные дворяне, служилые люди по прибору, казаки и беглые холопы Северщины и других южных степных уездов России надеялись с помощью выдвинутого «царя Дмитрия» и его «племянников» воплотить идеалы повстанческого движения 1604–1606 гг.

М. Молчанов, вопреки сложившимся представлениям, жаждал и тщательно готовился сыграть роль «чудом спасшегося царя Дмитрия», но обстоятельства заставили его отказаться от замысла и исчезнуть из Самборского замка. После этого инициатива организации самозванческой интриги полностью перешла к русским повстанцам — казакам Лжепетра и атаману И.М. Заруцкому, которые с помощью белорусских шляхтичей-ветеранов похода Лжедмитрия I на Москву подготовили Лжедмитрия II и разыграли спектакль в Стародубе. Новая самозванческая интрига как две капли воды походила на то, что происходило в казачьих городках на Тереке, Волге и Дону. Шкловского бродягу, как и других «казацких царевичей», заставили играть роль «царя Дмитрия». Русским повстанцам и их приятелям нужен был символ, а не вождь движения, символ, который бы служил своеобразным оправданием их действиям.

Немногие сохранившиеся данные о выступлениях казацких лжецаревичей и Лжедмитрия II свидетельствуют, что это звенья одной цепи — широкого движения казацких низов (в рамках общероссийского повстанческого движения), направленного против политики «огосударствления» вольного казачества. В конечном счете казаки, так же как служилые люди в России, пытались решить свои социальные проблемы с помощью обновления традиционной российской государственной системы, а не путем ее разрушения.

Анализ процесса зарождения движения Лжедмитрия II и политики, проводимой руководством повстанческого лагеря, не подтвердил предположения, что самозванец был ставленником поляков и литовцев, а его движение скрытой формой интервенции Речи Посполитой против России. Источники свидетельствуют, что в июле 1607 г. — марте 1608 г. подлинными руководителями движения самозванца являлись русские повстанцы — бывшие болотниковцы: атаман И.М. Заруцкий, дети боярские северяне Ю. Беззубцев, Г. Веревкин и др., а также их приятель М. Меховецкий. Отряды иноземных наемников, хотя и играли важную роль в войске царика, но она была далека от той, какой она будет после прихода Р. Ружинского и, особенно Я. Сапеги. Источники содержат лишь единичные свидетельства об участии крестьян в движении Лжедмитрия II, поэтому его нельзя рассматривать как крестьянское. Руководители нового движения, как в свое время И.И. Болотников, И. Пашков и П. Ляпунов, опирались прежде всего на служилых людей юго-западных и южных уездов страны: дворян и детей боярских, стрельцов и служилых казаков, а также вольных казаков и беглых холопов.

Наметившийся на заключительных этапах восстания И.И. Болотникова отход местных дворян и детей боярских от повстанческого движения и неудачи в борьбе с правительственными силами вынудили И.М. Заруцкого и М. Меховецкого настойчиво искать помощи за рубежом. Однако из-за рокоша в Речи Посполитой их успехи вплоть до конца 1607 г. были весьма скромными. В сложившихся условиях руководители повстанческого лагеря продолжили курс, проводимый И.И. Болотниковым и казаками Лжепетра на заключительных этапах их восстания, встав на путь репрессий против «изменников дворян и детей боярских». Важно отметить, что эти радикальные социальные преобразования не выходили за рамки сложившейся системы и проводились в формах и методах, апробированных в годы правления Ивана III, Ивана IV. Борясь с дворянами-изменниками, повстанцы ни объективно, ни субъективно не разрушали прежний государственный строй. Вместо московского царя и бояр они предлагали своего царика и «воровских» бояр вместо прежних дворян — новых из служилых людей по прибору, казаков и боевых холопов. Идеалы повстанцев лежали не в будущем, а в прошлом. Они боролись не за уничтожение существующего строя, а за его обновление по сильно идеализированной модели «доброго царя Ивана Васильевича» времен новгородской реформы и опричнины. В результате этой политики значительная часть служилых людей отошла от повстанческого движения и перешла на сторону правительства. Социальная база повстанческого движения сузилась. Его основными силами стали вольные казаки, беглые холопы, служилые люди по прибору и наемники. Падение Тулы, неудачи Лжедмитрия II под Брянском, захват правительственными войсками Царицына свидетельствовали, что повстанческое движение в целом, несмотря на появление Лжедмитрия II, по-прежнему переживает глубокий кризис. Движение Лжедмитрия II в июле 1607 — марте 1608 г. являлось прямым продолжением восстания И.И. Болотникова и его следует рассматривать как важный момент гражданской войны.

Появление в стане Лжедмитрия II отрядов солдат из Киевского и Брацлавского воеводств Речи Посполитой, как показывает анализ событий весны — начала лета 1608 г., придало новый импульс переживавшему глубокий кризис движению самозванца. Р. Ружинский и его товарищи отправились в поход в Россию, преследуя исключительно корыстные личные интересы, на свой страх и риск, вопреки явному противодействию польских официальных властей, в самый неблагоприятный для них момент, поэтому их участие в движении Лжедмитрия II не следует рассматривать как скрытую интервенцию Речи Посполитой против России. Устранив М. Меховецкого и став вместо него гетманом, Р. Ружинский жестоко расправился с казацкими царевичами и удалил из стана самозванца радикально настроенных повстанцев. Ему удалось остановить расправы над помещиками и провозгласить новый курс, направленный на союз с дворянами и детьми боярскими, но эти меры весной — летом 1608 г. не принесли ощутимых результатов, так как дворяне и дети боярские, напуганные недавними расправами, предпочитали служить Василию Шуйскому и не верили в провозглашенные перемены.

Переворот Р. Ружинского, победа в Болховском сражении, несомненно, усилили влияние наемников на положение дел в стане самозванца, но оно отнюдь не было всеобъемлющим. Казаки, беглые холопы и служилые люди по прибору южных уездов России во главе с И.М. Заруцким по-прежнему составляли большинство, и новое руководство повстанческого движения было вынуждено считаться с их мнением.

Успехи самозванца, как совершенно справедливо считают русские историки, нельзя объяснять исключительно доблестью и военным превосходством «польских дружин». Мало-мальски грамотные в военном отношении действия царских воевод И.С. Куракина и В.Ф. Литвинова-Мосальского против безоглядных лихих атак наемников неизменно завершались поражением противника.

Нуждается в существенных коррективах гипотеза И.С. Шепелева, согласно которой приверженцы самозванца одержали победы, благодаря усилившейся классовой борьбе народных масс. Вопреки предположениям исследователя, поход самозванца к Москве не сопровождался народными восстаниями в уездах, по которым они проходили. Приверженцам Лжедмитрия II очень помогли восстания в Великих Луках, в небольших пограничных крепостях Литовской украины и Псковщины, но они произошли без непосредственного участия отрядов самозванца, носили локальный характер и их вклад в одержанные победы не следует преувеличивать. Местное население как на Северщине, так и в украинных городах состояло из обедневших детей боярских, служилых людей по прибору и казаков. Их выступления явились результатом давно назревавшего социального взрыва, который по характеру был сходен с тем, что произошло ранее на юге и юго-западе страны, и его, по нашему мнению, следует рассматривать как прямое продолжение повстанческого движения 1606–1607 гг., а не как проявление классовой борьбы.

Не следует, на наш взгляд, преувеличивать и значение дворянской и боярской «шатости» в начале лета 1608 г. Дворяне и дети боярские, вопреки установившемуся мнению, в то время в основной массе сохранили верность В. Шуйскому и боролись с приверженцами самозванца, так как после зимы 1607–1608 гг. прекрасно знали, что несет для них новая власть. «Шатость», судя по всему, была вызвана острым недовольством неспособностью руководства страны разгромить движение самозванца и защитить оказавшиеся в полосе наступления врагов дворянские вотчины и поместья.

Победы отрядов Лжедмитрия II, как справедливо считал С.М. Соловьев, в большей степени были достигнуты, благодаря значительному ослаблению государственного порядка после восстания И.И. Болотникова, глубокому кризису дворянского ополчения и бездарному управлению страной и правительственными войсками.

Прибытие в стан самозванца Мнишков и инфляндских солдат явилось причиной серьезного кризиса движения Лжедмитрия II, во многом сходного с весенним кризисом 1608 г., который в отличие от предшествующего не разрешился победой одной из сторон, а привел к временному компромиссу между «гетманами» Р.Н. Ружинским и Я. Сапегой и их солдатами. Раздоры между наемниками и прибытие в Тушино отряда А. Лисовского, по-видимому, несколько укрепили позиции «русских повстанцев» в движении Лжедмитрия II, но это существенно не повлияло на ситуацию в стане самозванца. Она по-прежнему оставалась весьма сложной и в любой момент могла закончиться поражением выступавших под знаменами царика сил. Василий Шуйский имел реальные шансы одержать победу над противником, но, разуверившись в своих воинах и положившись целиком на дипломатию, эти возможности упустил.

Немногие сохранившиеся данные о народных волнениях в Новгороде Великом и восстаниях в Пскове, в Псковской и Новгородской землях в сентябре 1608 г. показывают, что они произошли вне прямой связи с событиями в Тушино в результате местных социальных конфликтов. Данные Псковских повестей, отразивших оценки людей, придерживавшихся различных политических взглядов, не подтверждают сложившихся представлений, что переход Пскова и его пригородов на сторону самозванца произошел в результате восстания посадских низов — «меньших людей» против верхов — «больших людей». Источники рисуют более сложную картину. Псковский посад до последней возможности отстаивал общеземские интересы и старался противодействовать как своевольству и проискам городских богатеев и поддерживавших их городских воевод, так и действиям получивших «волю» «худых или мелких людей». Очевидцы единодушно свидетельствуют, что окончательно чашу весов в пользу самозванца в Пскове склонила весть о прибытии шведского вспомогательного войска в Россию. Основными силами восстания в пользу самозванца на Псковщине, как и на Северщине, являлись служилые люди по прибору, обедневшие дети боярские, боевые холопы, казаки и подымщина, а не псковские «меньшие люди».

Источники подтверждают наблюдение С.Ф. Платонова, что между новгородскими и псковскими событиями имелось много общего. Современники прямо говорят, что переговоры со шведами и вести о приглашении наемного войска в Россию явились главной причиной, подтолкнувшей гарнизоны новгородских пригородов и сельских жителей пятин вслед за псковичами присягнуть самозванцу. От ареста и гибели кн. М.В. Скопина-Шуйского спасла позиция, занятая новогородским посадом, который не захотел иметь дело с приверженцами самозванца и в отличие от псковского посада не позволил втянуть себя в борьбу между «имущими» и «деклассированными элементами».

Важнейшим итогом событий на северо-западе страны явилось создание нового очага повстанческого движения на Псковщине, Великих Луках и прилегающих к ним городах Немецкой и Литовской украин.

Изучение обстоятельств утверждения власти Тушинцев в Замосковье не подтвердило гипотезы И.С. Шепелева, что столь блестящих успехов тушинцы добились благодаря классовой борьбе народных масс, продолжавших верить в доброго «царя Дмитрия». В документах отсутствуют сведения о народных расправах над дворянами, богатыми гражданами и царской администрацией. В тех местах, где имели место народные волнения, присягу Вору организовывали либо царские воеводы, например кн. Ф.П. Барятинский и И.Н. Пушкин; либо опальные дворяне, такие как окольничий И.И. Годунов или местные князьки — Иль-Мурза Юсупов, во всех посольствах к самозванцу были представители дворян, посадских и крестьян. Головокружительные успехи, как и раньше, были достигнуты тушинцами вследствие ослабления государственного порядка в стране, бездарности властей, благодаря страху и замешательству, которые охватили население Замосковья и Поморья. Дворяне, вопреки мнению И.С. Шепелева, до последней возможности поддерживали царя Василия в его борьбе с тушинцами, но, потерпев поражения в сражении у Рахманцева и в бою у Ростова, вместе с посадскими и крестьянами были вынуждены принести присягу самозванцу. Земцы надеялись, что таким образом спасут свое имущество от разграбления тушинцами. Победы, одержанные самозванцем над В. Шуйским, внушали иллюзии на скорое окончание войны и возвращение к мирному труду. К концу ноября 1608 г. остатки правительственных войск были блокированы тушинскими отрядами в Москве, Смоленске, Новгороде Великом, Нижнем Новгороде, Казани, Переяславле Рязанском, Коломне, Троице-Сергиевом и Иосифо-Волоколамском монастырях. Население Устюга Великого и других городов Северного и Восточного Поморья, Сибири заняло выжидательную позицию. Положение царя Василия Шуйского и правительственных сил стало почти безнадежным.

Проведенное исследование не подтвердило сложившиеся в литературе представления о Василии Шуйском как «боярском царе», а о его правлении как «аристократической реакции». Царь Василий, также как прежние московские государи, продвигал на ключевые места в органах государственного управления «своих людей», зачастую незнатного происхождения, отбирая их по принципу личной преданности. Одновременно он закрыл доступ к престижным чинам и должностям представителей оппозиции, хотя они вполне на них могли претендовать, согласно местническим счетам. Кадровая политика, по-видимому, явилась одной из причин военных поражений, преследовавших правительственные войска в борьбе с самозванцем. Попытки В. Шуйского возложить ответственность за неудачу на оппозицию и репрессии, которым он подверг своих «недругов» летом 1608 г., подтолкнули часть молодых аристократов, в основном дворян московских и стольников, к отъезду в Тушино. Их бегство свидетельствовало о глубоком кризисе Государева двора и в немалой степени способствовало ослаблению государственного порядка в стране. Однако масштабы «перелетов» не следует преувеличивать. Большинство высших иерархов церкви, думцев и основная масса членов Государева двора сохранила верность В. Шуйскому и до конца боролась с самозванцем и его приверженцами.

Беглецы-аристократы получили у царика думные чины и изрядно потеснили в Воровской думе его прежних «бояр» и «окольничих». Присяга Лжедмитрию II большей части дворянских корпораций позволила образовать в Тушине новый Государев двор и органы центрального и местного управления. Созданные в Тушине государственные структуры не являлись какой-то принципиально новой формой «революционного» режима и были точной копией московских органов власти, хотя и более пестрыми по составу. Существенные отличия имело только войско самозванца, ядро которого составляли отряды наемников и казаков, а не дворянское ополчение, как это было в Москве. Они были профессионально лучше подготовлены и вооружены, проблема заключалась в том, что их содержание требовало огромных средств, которые разоренная гражданской войной Россия дать не могла.

Попытка тушинского руководства переложить основные тяготы по его содержанию на население северных и северо-восточных уездов России дорого стоила земцам Замосковья и Поморья и оказала значительное влияние на дальнейшую судьбу движения самозванца. В считанные месяцы местное население подверглось невиданному ограблению как через традиционную систему сбора податей, так и через учрежденные иноземцами чрезвычайный налог-«поносовщину» и систему «приставств». Конфискации сопровождались ничем не прикрытым насилием и крайней жестокостью.

Ситуацию усугубило быстрое превращение отрядов фуражиров наемного войска — загонщиков в разбойничьи шайки, которые вышли из повиновения у своих хозяев — иноземных солдат и занялись бесчинствами и открытым грабежом мирного населения. Кое-где авторитетные тушинские местные воеводы, опиравшиеся на сильные дворянские корпорации (Суздальский, Владимирский уезды), некоторое время могли поддерживать порядок на своих территориях и принимать решения, учитывающие интересы земщины. Но это было скорее исключением, чем правилом. Попытки местных воевод справиться с разбойниками неизменно наталкивались на противодействие наемников, тайно поощрявших своих слуг на грабеж. Только открытое неповиновение пахоликов, смекнувших, что в сложившихся условиях они вполне могут обойтись без своих хозяев, заставило тушинское руководство принять меры против разбойников, но было уже поздно. Показательные экзекуции над грабителями и насильниками, имевшие место в первые месяцы службы наемников у самозванца, навсегда ушли в прошлое. Хозяйство северо-восточных уездов России в короткие сроки пришло в упадок. Иная ситуация сложилась в бывших центрах повстанческого движения, где не было иноземных отрядов (Северщина, Псковщина, Астрахань). Несмотря на значительные налоговые тяготы и «поносовщину», тушинская местная администрация, состоявшая, как правило, из местных дворян, смогла сохранить контроль за ситуацией, учесть интересы земщины и заручиться ее поддержкой. Именно поэтому Лжедмитрию II и его приверженцам даже после распада Тушинского лагеря удалось сохранить здесь свое влияние.

Неспособность местных властей в Замосковье и Поморье навести порядок и пресечь грабежи и насилия привели к падению их авторитета и утрате ими реальной власти. Вмешательство наемников в дела местного управления привели к созданию параллельных управленческих структур: комендантов иноземных гарнизонов в городах и приставов в волостях, которые довольно быстро заменили утративших власть городовых воевод и приказчиков, земских и губных старост и целовальников. Но и эти новые структуры не долго обладали властью, так как иноземцы использовали ее исключительно для достижения одной цели — изъятия у населения средств для удовлетворения собственных непомерных запросов. Именно поэтому новые власти довольно быстро дискредетировали себя не только в глазах посадских и крестьян, но и дворян, бояр и духовенства. К исходу 1608 г. жизненные устои и порядок в уездах Замосковья окончательно рухнули, уступив место культу силы и произвола. Местным земцам ничего не оставалось делать, как поднять восстание против тушинцев и попытаться восстановить разрушенный порядок.

Проведенный анализ характера движения против тушинцев в Замосковье и Поморье позволяет прийти к выводу, что оно было земским, а не освободительным или антифеодальным. Только в Костроме и Галиче зимой 1608–1609 гг. борьба посадских и крестьян с тушинцами переросла в открытый социальный конфликт, который, однако, довольно быстро удалось погасить. Земское движение проходило под лозунгами изгнания «иноверцев» и уничтожения их приспешников за восстановление власти законного царя Василия Шуйского. Выступление народа спасло царя Василия Шуйского и его сторонников от окончательного разгрома. Ополченцы помогли царским воеводам кн. М.В. Скопину-Шуйскому и Ф.И. Шереметеву отбить натиск тушинских отрядов, создали благоприятные условия для воссоздания правительственных войск и еще до их перехода в наступление освободили Поморье и значительную часть Замосковья и Новгородской земли от врагов. Земцы отвлекли на себя значительные силы приверженцев самозванца, что помогло защитникам Москвы, Коломны, Троице-Сергиева и Иосифо-Волоколамского монастырей выстоять. В свою очередь «крепкостоятельство» осажденных в Москве, Коломне, Троице-Сергиевом и Иосифо-Волоколамском монастырях и реальная помощь воевод кн. М.В. Скопина-Шуйского и Ф.И. Шереметева, которые превратили Новгород Великий, Устюг Великий, Нижний Новгород и Казань в основные опорные пункты борьбы с тушинцами, помогли развертыванию земского движения в Замосковье и Поморье.

Произвол, чинимый тушинцами в захваченных ими северных и северо-восточных уездах страны, восстание против тушинцев в Замосковье и Поморье, а также известия о подготовке вторжения королевских войск в Россию, вызвали нарастание кризисных явлений в движении самозванца. Бунты наемных солдат в феврале — марте 1609 г. едва не привели к бегству самозванца и распаду Тушинского лагеря. Иноземные солдаты отбросили последние церемонии и установили полный контроль над тушинским аппаратом государственного управления, приспособив его для одной цели — ограбления захваченных территорий России.

Установленные наемниками порядки, как свидетельствует переписка Лжедмитрия II и городовых воевод с Я. Сапегой, вызвали растущее недовольство тушинских думцев и приказных. Покинув Московский двор в рассчете сделать карьеру в Тушине, молодые аристократы и приказные получили высокие чины и награды, но не реальную власть. Их новыми и старыми вотчинами и поместьями владели иноземные наемники и казаки, а высокие оклады оставались без реального обеспечения деньгами. В письмах тушинской знати к Я. Сапеге радость от полученных чинов и земельных пожалований довольно быстро уступила место разочарованию, что полученным не удается воспользоваться. Провинциальные дворяне, рассчитывавшие службой Вору спасти и приумножить свое имущество, вскоре убедились, что их надеждам не суждено сбыться. Крестное целование самозванцу, как видно из проанализированных дворянских челобитных, не спасло их имущество от грабежей разбойников и непомерных поборов. Боевых холопов тушинцы поверстали в казаки, а самих дворян и детей боярских — заставили проливать кровь в братоубийственной войне с приверженцами Василия Шуйского. Чины, награды, земельные и денежные пожалования доставались в основном «воровским» боярам. Больше всех пострадали посадские и крестьяне, которых тушинцы обобрали до нитки и толкнули на край гибели. Лишившись средств к существованию, не имея никакой другой возможности выжить, они стали главной силой восстания против тушинцев. Казачество, благодаря возвращению из тюрем бывших болотниковцев и верстаниям в станицы холопов из Замосковья и Поморья, превратились во влиятельную силу в Тушинском лагере. Казалось, казаки близки к тому, что их «царь» сядет на Московский престол, но при этом они не могли не видеть, что плодами их побед пользуются другие: бояре, дворяне, наемники и что «государево жалование» до них не доходит. Не все было благополучно и в наемном войске самозванца. Соперничество между гетманами, командирами наемного войска, солдатами из-за дележа добычи, насилия и грабежи мирного населения вели к падению дисциплины и разложению наемного войска. Среди иноземных солдат все чаще звучали призывы получить «заслуженное» и убраться восвояси подобру-поздорову. Возникший в Замосковье и Поморье режим, как видно из сделанных наблюдений, породил тугой узел острых противоречий в движении самозванца, которые, развиваясь, подрывали его изнутри и толкали к краху. Начавшийся в конце 1608 г. переход на сторону Василия Шуйского посадских и крестьян, а весной 1609 г. — дворян свидетельствовал, что режим вступил в полосу глубокого кризиса задолго до распада Тушинского лагеря. Повстанческое движение подверглось явному перерождению.

В ходе напряженных боев мая 1609 — марта 1610 гг. правительственным войскам и отрядам ополчений удалось нанести военное поражение сторонникам самозванца. Проведенное исследование подтвердило вывод И.С. Шепелева, что правительственные войска одержали победу над врагом, главным образом, благодаря массовой поддержке населения Замосковного края, а не в результате иноземной помощи. Появление наемников в армии М.В. Скопина-Шуйского сразу же создало те же проблемы, что и в войске самозванца. Солдат интересовала звонкая монета и богатая военная добыча, поэтому их содержание легло тяжким бременем на население освобожденных земель и ухудшило и без того тяжелое положение податного населения. В решительный момент после победы под Тверью наемники покинули войско и тем самым поставили его в тяжелое положение. Первые же месяцы пребывания наемников в правительственной армии показали, что с их помощью не удастся добиться освобождения страны от иноземцев. В этой ситуации М.В. Скопин сделал правильный выбор, решив опереться на массовое земское движение в Замосковье и Поморье и создав из отрядов земских ополчений новую правительственную армию.

Неприятие большей частью населения страны тушинского режима, победы правительственных войск, вторжение королевской армии в Россию деморализовали отряды самозванца и усугубили во второй половине 1609 г. кризис его движения. Наемники вышли из повиновения. Распри и споры из-за добычи часто перерастали в вооруженные столкновения. От движения Лжедмитрия II начали отходить ветераны повстанческого движения и казаки, осознавшие, что их пот и кровь используют иноземцы в корыстных интересах.

Бегство царика 27 декабря (6 января) 1609 г. привело к распаду Тушинского лагеря и размежеванию сил, входивших в его движение. Верность Лжедмитрию II сохранили ветераны повстанческого движения: служилые люди и казаки южных и юго-западных уездов России. Тушинские Боярская дума и Двор раскололись. Одни бояре и члены Тушинского двора во главе с М.Г. Салтыковым и кн. В.М. Рубцом-Мосальским отправилась под Смоленск к королю и заключили договор об избрании королевича Владислава, другие — под предводительством кн. Д.Т. Трубецкого, М.И. Колодкина-Плещеева и кн. Засекиных ушли к самозванцу в Калугу, третьи — в число которых входили кн. В.И. Бахтеяров-Ростовский и «патриарх» Филарет, волей или неволей попали к В. Шуйскому в Москву. Под влиянием внутренних раздоров и ударов правительственных войск наемное войско самозванца распалось. Наиболее боеспособные полки с помощью бывших тушинских бояр смогли договориться с Сигизмундом III и вернуться на королевскую службу. Основная же масса иноземных солдат оказалась брошенной на произвол судьбы.

Правительственным войскам удалось добиться значительных успехов в борьбе с приверженцами самозванца и восстановить контроль над поддерживавшими В. Шуйского в течение 1606–1608 гг. центральными, северными и северо-восточными уездами страны. Однако движение Лжедмитрия II, несмотря на военные поражения, распад Тушинского лагеря и происшедшее размежевание собравшихся под знамена самозванца сил не было разгромлено окончательно. Самозванец и его приверженцы укрепились в Калуге и не утратили надежд взять реванш. Гражданская война с распадом Тушинского лагеря не была завершена. Более того, она оказалась осложнена интервенцией Речи Посполитой против России и растущим вмешательством в русские дела Швеции.

После распада Тушинского лагеря движение Лжедмитрия II, как показывает его изучение, пережило короткий период подъема и только после этого распалось. Вопреки сложившимся представлениям, его основными движущими силами по-прежнему являлись служилые люди и казаки южных, юго-восточных и северо-западных уездов страны, а не только казаки. Ведущую роль в руководстве движением играли «воровские» бояре, происходившие из знатных московских родов, хранивших традиции опричной среды. Благодаря бегству в Калугу, они смогли освободиться от вмешательства иноземцев и придать новый импульс движению самозванца. В Калуге был создан альтернативный московскому государственный режим в традиционных для России формах: царь, Боярская дума, Государев двор, воеводское управление на местах и пр., но и он в конечном счете оказался нежизнеспособным. Самозванец и его бояре, преследуя исключительно корыстные интересы, не смогли объединить под своими знаменами земщину даже тогда, когда русский народ после Клушинского поражения и падения Василия Шуйского, оказался на грани национальной катастрофы, а отряды самозванца являлись реальной силой, способной противостоять иноземному вторжению. Установившиеся в Калуге порядки, сильно напоминавшие опричные, подорвали доверие к самозванцу и его окружению даже у поддерживавших его жителей южных и юго-западных уездов страны. Запущенная боярами Лжедмитрия II машина террора в конечном счете погубила самого самозванца и привела к краху его движение.

События 1607–1610 гг. являлись кульминаций гражданской войны, которая с осени 1609 г. была осложнена иностранной интервенцией. Гражданская война переросла в национально-освободительную только после гибели Лжедмитрия II, когда земцы и повстанцы смогли, наконец, преодолеть свои разногласия и объединиться в движение земских ополчений в борьбе против внешних врагов.