Снова на Луне

Что хотел сделать Ханаконда, оказавшись на свободе. Агент Тихоня в трудном положении. Банда совершает побег, Бигль запоздало телеграфирует о немедленном аресте её участников

Если Жмурик, Тефтель, Ханаконда и Губошлёп думали, что на свободе они начнут грабить банки и жить припеваючи (Мига и Крабc давно уже ровным счётом ничего не думали), то сам Главарь имел на будущее гораздо более серьёзные планы. Всё время мучительного, голодного заточения на комарином болоте он жил одной только мыслью о мщении. Не только Пупсу, но и всем подлунным коротышкам,_ которых он ненавидел. Не раз Ханаконда воображал, как Верховный Правитель, слабый и безоружный, молит его о пощаде, ползая на коленях. Как он сам станет Верховным Правителем, и тогда начнётся другой, настоящий, правильный порядок. Никаких привилегированных каст!

Он наденет на всех, на всех до единого, серые робы и заставит всех ходить только строем. Шаг в сторону — побег. Прыжок на месте — провокация! Половина работает, другая половина сидит в карцерах, третья ползает на брюхе у него в услужении. Не выходит… Хорошо, пусть одна треть ползает, треть работает, а остальные — в карцер. Кормить только чесноком, грибами и клюквой. О-о! Как ужасна будет его месть! Как восхитительно будет упоение абсолютной безграничной властью!..

Ночью поднялся сильный ветер с океана, который повалил множество деревьев и оборвал провода. Старший надзиратель Пфигль остался без связи с центром, и заговорщики ликовали.

Явился из леса Губошлёп, еле живой от усталости, мокрый и продрогший. Действие порошка закончилось, он всё вспомнил и теперь прятал глаза от своих товарищей.

Всем происходящим агент Тихоня был поставлен в чрезвычайно трудное положение.

Ему предстояло сделать выбор из двух одинаково скверных вариантов: либо раскрыть себя и предотвратить побег, либо оставаться в банде ещё неопределённо долгое время. Раскрывать себя он не имел права, оставаться в банде не очень ему улыбалось. Но и дальнейшая жизнь на болоте становилась невыносимой. А пока лейтенант Ригль (таково было настоящее имя «Тихони») дожидался восстановления связи на линии, дела в посёлке принимали нешуточный оборот.

Продуктовый вертолёт тяжело зарокотал над посадочной площадкой и медленно опустился, подняв веер грязных брызг из лужиц. Утерев рукавами лица, снова вытянули руки по швам семеро коротышек из наряда и один дежурный с повязкой на рукаве. Немигающие, будто стеклянные, глаза-пуговицы поселенцев не вызвали у полицейского сержанта ни малейших подозрений. Он спрыгнул на землю и подозвал к себе дежурного:

— Что, этот бездельник Пфигль опять дрыхнет?

— Так точно, господин полицейский! — отрапортовал Тихоня. — Господин старший надзиратель угорел от печки и просил его не беспокоить. Он просил доложить за него, что на вверенной ему территории происшествий не случилось и вообще полный порядок.

— Хорошо, если порядок, — сказал сержант, оглядываясь по сторонам. — Ночью сорвало провода над болотами, там сейчас работают ремонтники. Можно надеяться, что связь появится с минуты на минуту.

Глаза Тихони на секунду растерянно забегали, но полицейский этого не заметил.

— Эй, вы! — крикнул он выстроившимся в линейку коротышкам, которым предстояло разгружать вертолёт. — Что вы там стоите, как идиоты? А ну быстро схватили по ящику!

Трое полицейских стали подавать из вертолёта ящики с провизией, а наряд их оттаскивал в сторону и ставил один на другой.

Закончив разгрузку, все восемь ссыльных коротышек окружили большой металлический контейнер с клюквой, который предстояло затолкать в вертолёт. Этот контейнер оказался настолько тяжёлым, что, едва оторвав от земли, его пришлось тут же опустить.

— Что там ещё случилось? — недовольно крикнул сержант.

— Никак не можем поднять, начальник, — пожаловался Тефтель. — Вся неделя была дождливая, клюквы — невпроворот.

— Ах, чтоб вас… — выругался сержант.

По инструкции никто не имел права выходить из вертолёта и даже отстёгивать страховочные ремни. Но он уже нарушил инструкцию тем, что разгружался без личного присутствия старшего надзирателя. А первое нарушение почти всегда тянет за собой и второе…

— Ладно, так и быть, поможем доходягам. Быстро, быстро, ребята, взялись вместе, — поторопил он троих рядовых полицейских со стеклянными глазами, которые безоговорочно выполняли команды старшего по званию.

Рядовые отстегнулись, спрыгнули на покрытую мхом каменистую площадку и вместе с сержантом взялись за рукоятки контейнера.

— Три-четыре — взяли!..

Но в тот момент, когда груз должен был оторваться от земли, ссыльные коротышки вдруг отступили назад, и усилия крякнувших от натуги полицейских оказались тщетными. Но не успели они удивиться нахальству разыгранной над ними шутки, как их шеи захлестнули тонкие удавки, а руки защёлкнули их собственные наручники.

Обезоружив пристёгнутых к контейнеру полицейских, злоумышленники один за другим запрыгнули в вертолёт. И одновременно сидевший в кабине пилот почувствовал у себя на затылке дуло автомата.

— До города, живо, — прошипел кто-то за его спиной, и беднягу обдало таким крепким чесночным запахом, что ему чуть не стало дурно.

Пилот задёргал рычажки, мотор зарокотал, и машина плавно поднялась в воздух.

Взлётная площадка с четырьмя разинувшими рты полицейскими становилась меньше, меньше и вскоре совсем скрылась за верхушками сосен.

В эту минуту по восстановленным проводам связи в посёлок летела срочная депеша:

«Старшему надзирателю Пфиглю. Совершенно секретно. Временно поступаете в подчинение лейтенанту секретной полиции г-ну Риглю (агент «Тихоня»). Л-ту Риглю немедленно изолировать заговорщиков и дожидаться прибытия специальной комиссии.

Тайный министр Бигль».

Телеграфная лента ползла на пол, Пфигль беззаботно храпел на своей продавленной лежанке.