Снова ты

«Эпилог»

Лера, четыре месяца спустя

Маленький иллюминатор. Самолетное кресло. Узкие проходы. Заложенные уши при посадке, потом еще один узкий коридор и ударной волной шум московского аэропорта. Все это уже четыре месяца — мои будни. Я остальное время будто бы не живу, потому что все время жду и не могу дождаться выходных, когда мы снова увидимся…

Я летаю в Москву регулярно. Это же делает Рома. Мы живем на два города, хотя нет — все-таки ждем. Мы ждем встречи, а живем только лишь когда встречаемся…

Особенно ярко я это осознаю почему-то сегодня, когда схожу с самолета и не иду получать вещи, а сразу направляюсь на улицу. На мне плащ, у меня с собой маленькая сумочка, а стук моих шпилек стучит тонко, но звонко.

Я не взяла с собой никаких пожитков, потому что не собиралась никуда лететь. Я просто не смогла сдерживаться, я просто…слишком соскучилась.

Ветер пахнет табаком и отдаленно Coco Chanel. Мне не нравится этот парфюм, как и дым сигарет тоже, но сегодня…сегодня мне нравится все, ведь нутро мое разбивается в мурашки от простого осознания: час! Всего час! И я его увижу…

Сердце начинает биться чаще. Я быстро юркаю в салон такси и даже прощу водителя довести меня до места максимально быстро за дополнительную плату.

Руки уже чувствуют тепло, нежность его кожи. Губы — вкус его губ. Я касаюсь их и глупо улыбаюсь, прикрыв глаза, пока свет фар проносится мимо, оставляя в салоне свои теплые отблески.

Рома на работе. Перед тем как вылететь, я с ним переписывалась и знаю об этом. Сегодня он работает над важным контрактом, и по голосу я слышала, как он устал. Возможно, именно поэтому меня так потянуло — хотелось быть рядом. Помочь, а если не смогу, то хотя бы просто быть рядом. Он волнуется перед этой сделкой. Я чувствую, что ему сейчас очень нужна…

И вот я тут. Тут!

Не проходит и часа, а мне осталось всего два светофора до его офиса. Водитель ловко обгоняет поток, потом со свистом тормозит у входа. Он улыбается — я тоже.

- Ну вот. Доставил быстро, как вы и просили.

- Спасибо большое.

Выхожу, заплатив ему двойную таксу. Раньше подумала бы, что это чистое безумие и явный звоночек в сторону отсутствия нормальной финансовой грамотности, но сегодня — другой день. Он для безумия, любви и страсти.

На проходной меня пропускают без проблем. Помнят еще — кто-то, — а кто-то сразу узнает. Мы с Ромой были вместе в его офисе, и он сказал на точке охраны, что меня нужно пускать всегда.

Они исполняют.

А я мнусь, как девчонка, стоя в лифте. Поправляю волосы, хотя они лежат идеально. Макияж — пусть он тоже безупречен. Нет, высшие силы абсолютно точно на моей стороне, потому что никакой перелет не смог испортить ни мой внешний вид, ни мой настрой.

Все идеально! Будто так и должно быть! И нетерпение только множится.

Я продолжаю улыбаться, пересекая опустевший офис. Представляю себе, как он отреагирует, как только меня увидит.

Будет счастлив! Рома точно будет счастлив! Как вдруг…

Я замираю.

Дверь в его кабинет не закрыта до конца, а оттуда доносятся голоса. Один — Рома, второй — женский, смутно знакомый.

Память пытается его достать, но она работает плохо. У меня все тело вновь в иголках…

- Рома, я люблю тебя…Рома! - барышня повышает голос.

Я честно признаю, что жду дальше стона. Так нельзя говорить, раз ты уже заикнулась о прощении, но…я жду стона и ничего с собой поделать не могу.

Только получаю иное:

- Оденься, - его голос холоден, как лед.

Невольно делаю шаг вперед, хотя секунду назад мне хотелось развернуться и бежать.

- Ты явно что-то перепутала, если позволяешь себе вваливаться в мой кабинет и…

- Рома!…

- Роман Николаевич, - начинает злиться, - Это во-первых. Тот факт, что ты — дочь моего приятеля, не дает тебе сомнительное право на фривольность. Во-вторых, оденься на хер, или я тебя выволоку из своего кабинета за волосы.

- Но…

- Мне неинтересно! - голос прыгает на пару тонов выше, - Никаких «но». Я люблю другую женщину…

- А я люблю тебя!

- И что дальше?

- Что дальше?! - девчонка усмехается, но в этом звуке ощущается боль, обида и слезы, - Говоришь, что ты ее любишь?! Но где она?!

- Мне...

- Неинтересно, да?! Я это уже слышала! Господи, Рома...

Тонкий стук шпилек выдает ее шаг навстречу Измайлову, однако он тут же рычит:

- Не приближайся. Я не шутил насчет волос и очень некрасивой сцены, которая...

- Я лучше, чем она.

- П...прости?!

- Я лучше! Посмотри на меня!

- Нет.

- Посмотри! - еще один смешок, еще один шаг, - Ты боишься это признать. Боишься взглянуть и понять, что ты хочешь меня, что я тебе симпатична! Просто ты себе внушил какую-то огромную любовь, и теперь тебе эго не позволяет от этой мысли отказаться!

- Эго? - Рома усмехается.

- Эго. Упрямство...я не знаю, что это! Но ты боишься! Боишься...своих эмоций по отношению ко мне. Я лучше ее! Я моложе, красивее. Ты боишься, что эта твоя...

Юный спикер резко замолкает. Я сама замираю изнутри и не могу пошевелиться, а потом...звучит четкий, холодный голос Ромы, который я никогда раньше не слышала.

Так со мной он ни разу не говорил. Чтобы я не творила...ни единого раза...

- Смотрю. И что?

Она молчит. Рома в ответ усмехается.

- Я не смотрел на тебя, потому что ты голая дочь моего приятеля, которая вытворяет то, за что ей потом будет непременно стыдно. Это просто жест уважения к тебе и к твоему отцу, но раз ты его оцениваешь неправильно...я смотрю, что изменилось?

Опять пауза. Я буквально ощущаю дрожь, исходящую от девчонки, и сама сильнее сжимаю свои пальцы.

Сердце бешено стучит...

- Я скажу тебе, что изменилось: ничего. Я смотрю на тебя, но у меня не дрогает ни струнки внутри, потому что я люблю другую женщину. Ты можешь быть хоть трижды самой красивой и молодой, это значения не имеет. Я люблю. Люблю ее любой и буду любить всегда. Да, ее нет рядом, но однажды она непременно будет. Когда она будет готова, она будет рядом, и тогда я стану не просто самым счастливым мужчиной. Это уже совершенно другой уровень, а я...я готов ждать ее хоть всю жизнь, если это потребуется, потому что я люблю. Ее. И мне никто больше не нужен в этом мире...кроме нее. Я это точно знаю. Не из-за эго или упрямства. Я знаю. Потому что я помню, каково это было...потерять ее. И каково было быть без нее. Мне плевать на твое тело, плевать на твои ранги, плевать на твое лицо или даже душу. Они мне не нужны. Мне ничего не нужно от другой женщины, потому что у меня есть моя любимая. Я с ней хочу быть и жрать в восемьдесят лет ее переваренные макароны, гладить ее уродливого кота, слушать ее глупости или даже истерики. Мне плевать. Я люблю ее всю и со всем, что к ней прилагается. Понятно выражаю свою мысль?!

Тишина.

Она звенит, и пусть дверь в его кабинет закрыта, я ощущаю душой волны его гнева и растерянности девочки, чей голос мне наконец-то удалось сопоставить с лицом.

Секретарша.

Ну, в целом, очевидно…

Хмыкаю тихо, потом расправляю плечи и походкой от бедра подхожу к двери, которую дергаю на себя резко и бескомпромиссно.

Я не испугалась тогда — в прошлом. Не испугалась! Посмотреть на то, что происходило за моей спиной. Тем более не испугаюсь сейчас.

Если честно, мне даже плевать на ее чувства и неловкость, которую она испытает. Сучка знает обо мне — очевидно, — раз знает охрана. Ее ничего не остановило. Меня должно?

Ха!

Картина маслом.

Рома стоит за своим столом, засунув руки в карманы. Его взгляд тяжелый и…я бы даже сказала, уничтожающий. Перед ним стоит девчонка. Голая по пояс. Ее блузка валяется на длинном, переговорном столе.

- Мило, - говорю, складываю руки на груди и прижимаюсь плечом к дверному проему.

Рома сразу меняется в лице. Вижу, как появляется растерянность, даже страх. Я понимаю его. Он чист передо мной, он — моя настольная, открытая книга, но…наше прошлое дает ему поводы для страха. Я ведь действительно ожидала стона, последующего за именем моего любимого — такое уже было. А это…наверно, даже если ты пришел к прощению, все равно это будешь слышать. Отголосками той самой боли…

Нашу память так просто не стереть, но стоит признать. Сегодня случилось то, что сделает эти мысли еще чуть-чуть тише…

- Лера, я…- шепчет он, а потом резко переводит взгляд на девчонку, - Вали отсюда! Твою мать, пошла вон!

Ее аж трясет. Наверно, чувствуется диким унижением, но мне не жаль ее. Опять же. Я никогда особо жалостливой не была, а в такой ситуации? Подавно.

Флегматично наблюдаю за тем, как она хватает свою одежду, потом перевожу взгляд на Рому. Он молчит. Сжимает края стола до белых костяшек, напряжен. Напуган.

Малышка проносится мимо, оставляя при себе неприятный, слишком сладкий шлейф от своих духов. Мне такое не нравится — это действительно слишком, но у каждого свои вкусы. Да?

Мы остаемся наедине.

Я опять перевожу взгляд на Рому, склоняю голову вбок. Он еще мгновение просто стоит. Ничего не говорит, однако…я вижу его глаза и читаю в них мольбу.

Пожалуйста, не уходи.

Если честно, какая-то часть меня хочет немного поиздеваться. Еще немного. Но другая — и ее гораздо больше, — хочет облегчить его страдания.

Я улыбаюсь.

- Когда-нибудь я привыкну, что женщины сходят от тебя с ума, да?

В первую секунду он до сих пор растерян, словно не может осознать услышанные слова, но потом…Рома буквально физически выдыхает с облегчением, грузно опускается на свой стул и утыкает лицо в раскрытые ладони. Я тихо смеюсь и подхожу к нему сзади, обнимаю за плечи и утыкаюсь носом в волосы. От них пахнет свежестью, но еще и сладостью, и пряностью.

Мой любимый запах. Его запах…

- Я…пиздец.

- Это точно. Но зато на грудки посмотрел, м? Везде есть свои плю…

Рома резко поворачивается, хватает меня за бедра, а через мгновения я с визгом и смехом опускаюсь ему на колени.

Его руки заменяет моя грудь. Рома крепко обнимает, утыкаясь лицом в мою кожу, на которой оставляет свои следы. Дыхания, губ…шепота.

- Прости за эту сцену.

- Ты же ничего не сделал.

Прикусываю губу. В последнее мгновение голос мой подскочил и выдал почти вопросительную интонацию, из-за которой его руки снова напрягаются. Рома поднимает свои глаза — в них есть толика обиды, но ее перекрывает разум. Измайлов понимает.

Он обещал мне, что будет, и он держит слово. Рома понимает, что я боюсь…что мне совсем непросто дался тот шаг навстречу ему, и он это принимает. Рома борется. Мягкостью.

- Ее отец — мой хороший знакомый, - тихо говорит Измайлов, - А его дочь — заноза в заднице. Мелкая тусовщица, в наркотики ударилась и…ну, вела не совсем нормальный образ жизни. Он попросил меня помочь, устроить к себе, немного в себя привести.

- У тебя…получилось, - говорю, еле сдерживая смех.

Рома улыбается в ответ.

- Я думал, что это просто глупости. Она в меня влюбилась, но ничего не делала до…сегодня. Она впервые перешла к активным действиям, не знаю почему.

- Почувствовала, что я нагряну?

- Что ты здесь делаешь, кстати?

- Решила устроить тебе сюрприз. Получилось?

- Ага. А у меня?

Провожу кончиками пальцев по его щеке с легкой улыбкой, потом жму плечами.

- Мы обещали честно, да?

- Да.

- Я…испугалась и ждала, что услышу стон.

- Лер…

- Знаю… - хмурюсь, касаясь его губ, - Я знаю, что ты ничего не делал. И я даже верю в то, что ты…держал профессиональную дистанцию, но в тебя очень просто влюбиться.

Рома перехватывает мою руку, потом оставляет на ней поцелуй и прикрывает глаза. Замирает.

- Надеюсь, когда-нибудь ты…перестанешь ждать от меня этого.

- Сегодня этот страх стал чуть тише.

Подняв на меня глаза, Измайлов чуть хмурится, а я наоборот — улыбаюсь и тянусь к нему ближе.

- Простишь меня за это?

- За то, что не можешь мне доверять, как раньше?

- Я…правда стараюсь.

- Знаю, Лер. И ты не должна извиняться. Я обещал не только честно, но и заслужить, чтобы ты…

- Господи, молчи. Молчи же ты…

Не хочу этого слышать. Не хочу, чтобы он оправдывался и объяснялся. Ничего не произошло, а я опять ощущаю волну его раскаяния. Конечно, она разбавлена непоколебимой решимостью, но…та горечь не для этого дня. Я не хочу ее ощущать, не сегодня, а его губы? Очень.

Целую его сразу глубоко, закрываю глаза и забываюсь, когда он мне отвечает. Это важнее, наверно, если ты пытаешься снова построить отношения после крушения вашего корабля любви. Память все еще невозможно стереть, но ее можно сделать тише. Когда-нибудь она и вовсе замолчит и перестанет меня дергать, но главное не это. Если ты пытаешься построить новые отношения со старым возлюбленным…важнее, что ты этого хочешь.

А я этого очень хочу…

Я не была счастливее, чем сейчас, когда он обнимает меня, шепчет нежности, улыбается. Когда он меня касается — мои родные руки…без которых было так холодно.

***

Рома попросил дать ему немного времени, чтобы закончить дела. Я была не против. Он поговорил с отцом своей секретарши, потом сел за свои таблицы, а мне выдал свой ноутбук. На его заставке стояла я — и это так по-детски и глупо, но приятно.

Я убиваю время, разглядывая картинки в интернете, но порой бросаю на него взгляд. Он мне отвечает. Мы улыбаемся, даже краснеем. Как дети малые, чесслово…

Господи, какая глупость.

Вздыхаю и касаюсь курсором мышки синенького значка популярной социальной сети. Палец сам собой нажимает на него, я даже об этом не думаю!

А потом снова застываю.

Сегодня день такой, как мне кажется. Когда я слишком часто ловлю за хвост оцепенение и даже шок.

Страница, которая выплывает на экране, это та страница, которую я не ожидала увидеть…примерно никогда.

На аватарке Лев Толстой. Имя тоже его. И нет у меня ни единого сомнения, что это кто-то другой, а не мой анонимный друг по переписке…

- Что это такое? - шепчу глухо.

Рома поднимает голову. Несколько секунд тишина, потом он спрашивает:

- Что?

Я молчу. Я не могу говорить, не могу ничего понять. Я будто плаваю где-то в темном океане неосознанности…

Что это? Откуда? Как?

Рома поднимается на ноги и подходит ко мне. Наверно, он думает, что я прикалываюсь? Потому что плюхается на диван рядом со смешком. Но тоже замирает — он снова замирает…

Я поднимаю на него глаза. Мне хочется найти ответы на все вопросы, хотя звучит только один:

- Что это такое?

Рома слегка закатывает глаза и шумно выдыхает.

- Сука, сегодня явно не мой день…

- Рома!

Ты меня обманул?! Ты общался со мной, скрывая, что это ты?!…ты…

- Ты обманывал меня?

Он роняет брови на глаза, а потом вдруг щелкает языком и тянет ноут к себе на колени.

- Нет, конечно! - щелк-щелк.

Рома открывает личные сообщения, где есть диалог только со мной.

- Я создал эту страницу…ну…если честно, мне было дико одиноко. Не хотелось ни с кем общаться, при этом хотелось общаться хоть с кем-то. Возможно, я так пытался сбежать от себя и…в общем, - он издает короткий, нервный смешок. Я замечаю на его щеках румянец, - Так появилась эта страница. Сначала я просто лазил по пабликам, но потом…у меня появился друг по переписке. Можно так сказать.

- Друг?

- Вот, - он касается нашего диалога, потом переводит на меня взгляд, - Я общался только с ней, но…Лер, я даже не уверен, что это женщина, так что…

- Не уверен?

- Ну да. Мы никогда не виделись, и я никогда не собирался. Мне неважно было, кто это и как ее зовут в реальности. Или его. Да, мне было неважно, даже если это жирный мужик в шортах — вообще плевать. Мне становилось с ней…лучше. Холли Голайтли меня…спасала. Когда совсем становилось…

Я не даю ему договорить.

С глаз срываются слезы, а потом мое тело еще раньше мозга рвется к нему. Нахожу его губы сразу, целую их жадно. Я плачу. Не могу этого остановиться — я ему верю. Когда тебя обманывают, особенно кто-то вроде Ромы, ты всегда это чувствуешь. Он не врет. Рома говорит абсолютно искренне, и это действительно случайность. Это…судьба?…

- Я переезжаю обратно, - выдыхаю я.

Рома нежно сжимает мою щеку и отстраняется, с непониманием смотрит мне в глаза.

- Лер, почему ты плачешь? Я тебе клянусь, все так и было. Я…

- Ты меня слышишь?

- Что?

- Я возвращаюсь обратно в Россию. К тебе.

Он дергает головой. Его непонимание становится объемнее, а я…у меня с губ срывается смешок. Тянусь ближе и шепчу:

- Не думала, что похожа на жирного мужика в шортах.

- Что?

- Холли Голайтли…это я, Ром.

Измайлов застывает. У него такое выражение лица, будто только что к нему в кабинет вошли НЛО, чтобы о себе заявить. Хотя, может быть, так оно и было? Потому что так обычно происходит только в романтических комедиях. Притом не очень хорошего качества, но…возможно, судьба так и выглядит? Происходит что-то, что должно было произойти, пусть и выглядит это максимально дико и странно.

Небесно…

- Так не бывает, - шепчет он.

Я снова касаюсь его щеки и киваю.

- Похоже, бывает. Это…судьба?

- Я…эм…

- Ты готов к нам с моим гадким котом? Надо будет…дать ему имя…кхм, что ли.

Спустя пять лет

Нежный, мягкий, теплый свет разрывает мою кухню, не разрушая ее. Подчеркивая все то счастье, которое я обрела за последние пять лет.

С улыбкой я легко провожу кончиками пальцев по магнитной доске с фотографиями, на которых запечатлено очень много воспоминаний, и я не помню ни одного плохого. Со всех карточек на меня смотрят улыбающиеся лица, которые будто бы нашли Дзен и познали высшую точку удовольствия от этой жизни. Главное — ни капли фальши, ведь это действительно было потрясающе.

Пять лет назад я махом решила изменить свою жизнь и сделала это без раздумий. Я просто пришла в свое издательство, я просто уволилась. Потом просто собрала свои вещи, погрузила кота в переноску, а потом вышла и ни разу не оборачивалась назад.

Чтобы оказаться здесь…в этом моменте. На своей огромной кухне, в своем доме, со своей семьей…

- Поймал, - неожиданно Рома обнимает меня со спины, отчего я вздрагиваю.

Но потом снова улыбаюсь, укладывая свои руки на его.

Дыхание щекочет кожу…

Я прикрываю глаза и откидываюсь на его грудь. Влажные волосы, которые уже чуть-чуть тронула седина, пахнут так же, как пахли всегда — моим раем.

- Я никуда и не бежала…

- Да, сегодня это запрещено. Помнишь?

- Помню.

Сегодня мы отмечаем годовщину свадьбы. Четыре года. Сегодня не будет никакой работы, никаких звонков и неотложных ЧП-вопросиков. Сегодня мы будем только вдвоем…

Бах!

Грохот заставляет нас обоих резко повернуть головы. На кухонный островок запрыгивает мой противный, рыжий кот, который тут же припадает к земле, прижимает уши и открывает рот. Один клык у него выпал, поэтому выглядит это зрелище…ну, сомнительно. Не страшно, хотя явно задумывалось именно так, скорее нелепо и даже забавно.

- Мя-я-я-я-я-у! - раздается протяжный, злобный вой нашего чуда.

Да, его характер никак не поменялся. Даже после приобретения имени, которым его никто так и не стал звать. Для нас он — Кот. И все тут. Его характер остался таким же гадким, ну и что? Тоже плевать. Он — часть нашей жизни.

Немного помедлив, Рома издает смешок, а потом подскакивает к Коту, хватая его за лапки. Прижимает того к столешнице и через мгновение начинает свою излюбленную пытку. На злобного гремлина обрушивается град поцелуев, от которого тот только шире открывает свой рот.

- Мя-я-я-я-я-у!!!

- Не рычи! - смеется Измайлов, - И не ревнуй. Ты наш любимый мальчик…

Закатываю глаза сложа руки на груди. Рома переводит на меня взгляд, как мальчишка. Перекатив голову, вскинув свои глаза, наполненные до краев черниками и весельем.

- Как мы тебе?

- Пара года.

- Теперь ты ревнуешь? Хочешь, так же тебя зацелую?

- О нет. Не надо.

- А по-моему, ты очень хочешь, чтобы я…

Измайлов медленно отстраняется от животины, чтобы начать так же плавно подступать ко мне, но…меня снова спасает провидение.

Ну, или почти.

Очень быстрый (сравним с ветром, разве что) топот маленьких ножек, а через мгновение на кухню врывается наш маленький ураган. Маленькое чудо, из-за которого мы поженились чуть позже, чем планировали. Наша дочка — наша Машенька.

- Папа! Папа!

Рома тут же оборачивается, чтобы успеть словить нашу непоседу.

Машенька — это квинтэссенция энергии и взбалмошности. Взрыв! Ураган! Рома говорит, что она этим безумно на меня похожа, поэтому на каждую ее выходку он всегда только улыбается. Измайлов так сильно любит нашу дочь…и это так важно для меня.

Я не ревную.

Никогда.

Я очень-очень счастлива. Машенька в его руках сразу растекается, как королевна. Она раскидывает руки в стороны, на ее маленьких губках появляется блаженная улыбка. Мол, носите меня, поклоняйтесь мне, любите! И это выглядит очень забавно, правда, но я улыбаюсь не поэтому.

Мне неизвестно, каково это, когда отец тебя так сильно любит, и я…господи, я так рада, что моя дочь никогда не узнает именно этого — нелюбовь. Машенька окружена со всех сторон людьми, которые в ней души не чают. А Рома? Наверно, ни один мужчина так не относился к своему ребенку. Она буквально все для него…

- Я почти собралась, папу-у-уля, - тянет дочка, а потом прикладывает руку к голове в жесте «величайшей скорби», - Но мой кролик совсем не хочет влезать в рюкзак. Представляешь?

Рома улыбается, бросает на меня взгляд, издает смешок.

- Похоже, придется взять второй рюкзачок, да, Машенька?

- И правда. Придется…

- Ой, не могу, - смешок срывается теперь с моих губ.

Я подхожу к ним, забираю Машеньку на руки, чтобы поставить ее на пол.

- Хватит издеваться над отцом, Маша. Ты не должна пользоваться тем, что он не может тебе отказать.

- Как ты могла такое подумать обо мне? - «искренне» удивляется она, - Да я бы никогда! Я. Мама!

- Одного рюкзака на два дня тебе хватит. У бабушки с дедушкой куча твоих игрушек.

- Но…

- Маша. Я все сказала.

Дочка сцепляет свои крошечные ручки на груди, а потом резко отворачивается, вскидывает подбородок и уходит. Очень громко топая при этом.

Мы с Ромой смотрим ей вслед до тех пор, пока кучерявая макушка не скрывается за поворотом. Тогда Рома упирает ладонь в кухонный гарнитур рядом со мной и шепчет, аккуратно забрав прядку волос за ухо.

- Да брось. Два рюкзака, один…какая разница?

- Большая, Ром. Ты ее очень балуешь.

- Она моя любимая дочь…

- И моя тоже, но так нельзя, - строго смотрю ему в глаза, - Ты же не хочешь, чтобы она выросла капризной девчонкой, правильно?

Рома усмехается.

- С такой мамой? Это без шансов.

- Несмешно. Тебе нужно быть более строгим, понимаешь?

- Я буду стараться, но…не обещаю, - Измайлов делает ко мне шаг, чтобы снова обнять.

Он оставляет нежный поцелуй на шее и шепчет.

- Вот с парнем я бы был строже, а ты, наоборот, его баловала. Да?

- Рома…

- Знаю, знаю. О втором ребенке рано думать, у тебя салон и все такое, просто…я просто хочу сказать, что люблю тебя. И когда ты будешь готова к еще одному ребенку, я стану выше, чем «самый счастливый в мире мужчина».

- Умеешь ты подлизаться…

Его смех становится бархатным, тихим и интимным. Я прикрываю глаза заранее, потому что знаю, что сейчас последует классическая, развратная шутка от Ромы.

- Что-то ночью ты не особо жаловалась…

- О боже!

С губ срывается мой тихий смех. Я оборачиваюсь, обнимаю Рому за шею и мотаю головой.

- Мне когда-нибудь надоедят твои пошлости?

- Надеюсь, что нет. Но если ты действительно устанешь, я буду придумывать другие шутки.

- Обещаешь? - шепчу.

Рома на миг становится серьезным, но потом двигается ко мне и кивает.

- Обещаю. Я люблю тебя и всегда буду тебя любить.

Прикрыв глаза, я наслаждаюсь его нежным поцелуем, который перебивает крик Маши со второго этажа. Она зовет Рому на помощь с рюкзачком, и он уходит, не забыв шепнуть мне еще одну пошлость о той ночи, которая нам предстоит, пока наш вулкан будет у его родителей.

Оставшись наедине в свете солнца, я подхожу к Коту, глажу его, а сама снова смотрю на фотографии. С них мы по-прежнему улыбаемся, и это похоже на вечность. Словно ничто не сможет никогда разрушить наше счастье.

И лишь на миг мне становится страшно.

Память все еще существует, но нужно признать, что я ее почти не слышу. Порой мне кажется, что та история не была нашей, а наше началась только с рождением ребенка. Она сделала нас целыми, однако…да. В моменты великого счастья, порой, мне становится очень страшно. Не из-за того, что я не верю или сомневаюсь в Роме, просто…мне очень страшно, что однажды я все потеряю.

Встряхиваю головой.

Кот трется о мое кольцо, словно напоминая: дура, успокойся! Ты ничего не потеряешь, потому что вы — это судьба. Никто и никогда не любил друг друга так сильно…

В душе расслабляются все узелки.

Их осталось мало, и я редко слышу шепот своей памяти, а сейчас…

С фотографий на меня по-прежнему смотрим мы, и это истинные мы. В каждой позе — близость и притяжение. Рома везде тянется в мою сторону, склонив голову или весь корпус. И я — я делаю то же самое. Да, у нас были плохие дни, и да, у нас есть свой багаж, но…

Я его почти не слышу.

Думаю, сегодня…станет тот последний день, когда я услышу его тоже в последний раз. Сегодня я скажу ему, что снова беременна. Это мой подарок, который мы не планировали, но о котором я не жалею.

Я ни о чем не жалею, ведь мой прыжок веры удался на славу. Я знаю, что Рома будет безумно счастлив, и он больше никогда не причинит мне боли. Рома вырос. Он стал отцом, он стал мужчиной. И я — я тоже изменилась. Думаю, мы стали наконец-то готовы к настоящим, взрослым отношениям, наполненными уважением и ценностью. Когда-то давно это было, но этого было недостаточно. Сейчас…все иначе. А значит, будет еще много фотографий, успеха, и хитрых, жирных макарон в возрасте восьмидесяти лет.

Прямо сейчас, прикрыв глаза, я почти слышу их фантомный запах и улыбаюсь…

Я счастлива. И я не ошиблась, потому что без него…не было бы ничего настолько же яркого. Мы же судьба друг для друга…мы — одно целое.

- Мама! Иди сюда скорее! - слышится требовательный голос Маши.

На него сразу срывается Кот, а я усмехаюсь, беру телефон и отключаю все звонки. Вернувшись в Россию, я не пошла ни в какой журнал. Я занялась тем, что внезапно очень сильно полюбила — созданием свадебных платьев. За четыре года Рома помог развить мой маленький бизнес, и теперь мой салон — один из лучших в Москве. Но там все устроено и поставлено, так что я могу себе позволить выходной.

Телефон отправляется в корзинку, а я иду на веселый смех дочери. Иду помогать своим. И так тепло в груди…

Моим…

Нет, я не жалею. Как же хорошо, что когда-то мне хватило смелости поверить и позволить своему сердцу вести, ведь его никогда не обманешь. Оно чувствует, где твоя судьба, а где что-то, что никогда ей не станет…

Конец