Собеседник №3 1977

История вторая: о писателе Травене, который оказался... заместителем наркома Баварской Советской Республики?

Имя писателя Б. Травена современному читателю, видимо, мало что говорит. А когда-то, в двадцатых и тридцатых годах, им зачитывались с не меньшим упоением, чем сегодня книгами Агаты Кристи и Жоржа Сименона. Но это отнюдь не означает, что Травен писал детективы. Травен был остросоциальным писателем, не устававшим разоблачать «прелести» капиталистического рая; да и сами романы, как он признавался читателям, написаны им в трудное время, когда не было ни гроша - даже на хлеб; он писал, «чтобы не ощущать непрерывных мук голода и не вспоминать по шестьдесят раз в час о том, что против безработицы и пустоты в желудке нисколько не помогают ни вера в бога, ни славословие в честь капиталистической экономики». И тем не менее его книги читались с таким захватывающим интересом, какому могут позавидовать многие современные писатели-детективщики. Вместе с автором, такова была сила художественного впечатления и достоверности рассказа, читатели совершали путешествия по мексиканским джунглям; вместе с матросами переживали все ужасы и отчаянье кораблекрушения; читая книги Травена, невозможно отделаться от ощущения, что он сам, автор, работал, у погонщиком мулов, и шахтером на серебряных рудниках, и сборщиком хлопка...

Неудивительно, что в Мексике он был признан национальным писателем, и критика так оценивала книги Травена: «Ни один мексиканец, ни один иностранец еще не изобразил мексиканскую действительность с такой правдивостью».

Романы Травена расходились по свету с головокружительной быстротой. Едва появившись в первом издании, на английском языке, они тотчас переводились на другие языки и издавались огромными тиражами. Тираж только одного романа, «Корабль мертвецов», достиг 7 миллионов экземпляров! А всего, как подсчитали досужие библиофилы, книги Травена изданы тиражом в 25 миллионов экземпляров! Один из самых читаемых в мире писателей...

Но самое интересное даже не в этом. Почти каждое новое издание книги Травена сопровождалось издательской аннотацией или рекламным листком, в котором вновь и вновь подтверждалось, что автор этой книги... неизвестен. Невероятно, но именно так и обстояло дело: за первым романом «Сборщики хлопка» появились «Корабль мертвецов», «Мексиканская арба», «Белая роза», «Поход в страну Коаба», «Генерал выходит из джунглей»... Семнадцать романов и повестей, появлявшихся чуть ли не ежегодно, ожидаемых уже и читателями, и критиками, и журналистами, все до единого вышли с аншлагом полной анонимности! Что при этом творилось с литературоведами! В газетах каждое появление нового романа Б. Травена вызывало, в свою очередь, новую волну всевозможных материалов с догадками крупных писателей, критиков, филологов, с размышлениями о писателе-невидимке... Кому только не приписывалось авторство книг Б. Травена! То вдруг объявлялось на весь мир, что под этим именем замаскировался некий русский князь, решивший сохранить инкогнито, то распускались слухи, что под именем Б. Травена скрывается потомок Гогенцоллернов, то вдруг, ошарашивая читателей, газеты помещали сенсационную статью - с фотографиями, с фамилиями! - о том, что Б. Травен - коллективный псевдоним известных писателей... Нашелся такой журналист, который выдвинул и горячо отстаивал версию о том, что под именем писателя-невидимки скрывается Джек Лондон, симулировавший самоубийство и скрывшийся, таким образом, от кредиторов.

Кажется невероятным, что в течение сорока лет, издавая из года в год все новые книги, ведя обширную переписку с издательствами всего мира, писатель умудрялся сохранять в тайне не только место своего жительства, но и само имя. И все же именно так и обстояло дело с Травеном: вся переписка шла через почтовый ящик № 2701 на главпочтамте в Мехико-сити. Кто брал оттуда корреспонденцию, куда она поступала дальше - установить не мог никто. И все запросы, даже просьбы издательств к анонимному автору сообщить хотя бы самый минимум о себе, оставались «гласом вопиющего в пустыне». Больше того, в ответ на настойчивые попытки раскрыть инкогнито «Б. Травен», автор направлял в издательства письма с категорическим запретом вообще что-либо сообщать даже из переписки с ним. Характерно в этом отношении признание одного из первых редакторов книг Травена Бернарда Смита, опубликованное уже после смерти самого писателя-невидимки. Смит с Травеном вели активную переписку в течение всех тридцатых годов, когда в издательстве, где Смит работал главным редактором, вышли книги Травена «Сокровища Сьерра-Маэдра», «Мост в джунглях», «Корабль мертвецов» и многие другие. Вот что писал Смит: «Самое главное, что было в наших связях с Травеном, -его инструктаж о том, что ни одного слова о нем не должно исходить от редактора или издателя... Он отказывался давать о себе какие-либо сведения, а на все вопросы, касающиеся его личности, требовал категорически отвечать, что мы ничего не знаем».

Смит, видимо, первым догадался, что инкогнито Травена связано с его политическими убеждениями, за которые его преследуют, а поскольку, как установили в издательстве, родным языком Травена, очевидно, нужно считать немецкий, то Смит пришел к выводу, «что Травен оставил Германию под давлением реакционных сил, и что, может быть, в этот период он был персоной «нон грата» для нацистов, и что жизнь его находилась в опасности». Подтверждением этой точки зрения служил и тот общеизвестный факт, что с приходом к власти нацистов одними из первых в Германии заполыхали костры из книг Травена.

Даже когда Смит решил, возможно под влиянием романов Травена, совершить путешествие по Мексике, Травен, как с обидой вспоминает Смит, прислал извиняющееся письмо, из которого явствовало, что он, писатель, отказывает во встрече даже своему редактору. Тем не менее Смит с женой получил от Травена приглашение посетить Мексику, это было в 1936 году, и во время всего путешествия Смит ощущал не только заботу о себе и своей жене, но и само присутствие Травена! Но поскольку никто не знал, как он выглядит, этот писатель-невидимка, то Смит, естественно, так и не смог познакомиться с легендарным автором лично.

И все же среди потока псевдоинтервью с Травеном, самых невероятных газетных материалов о нем промелькнули и остались, конечно, незамеченными в этом мутном потоке два сообщения, которые, как потом, уже после смерти писателя выяснилось, были, видимо, достоверны. А «видимо», я употребляю потому, что до конца нет уверенности даже в этих, совпавших по фактам с заявлением вдовы писателя, статьях, одна из которых появилась в печати в 1966 году и принадлежала, как сообщалось в нашей прессе, мексиканскому журналисту Луису Суарису, а вторая - в следующем, 1967 году и была опубликована в гамбургском умеренно-либеральном журнале «Штерн».

Романы Травена перестали издаваться (имеются ввиду новые) в сороковые годы - во время второй мировой войны. Этот факт тоже в свое время вызвал у журналистов определенные ассоциации, смысл которых сводился к тому, что Травен-антифашист погиб на войне, но затем случилось нечто неожиданное: в некоторых странах книги Травена стали выходить вновь! Так, например, в 1960 году в Западной Германии появился довольно крупный роман «Аслан Норваль», на обложке которого стояло имя «Б. Травен» Однако внимательное изучение и этого бестселлера очень скоро убедило исследователей, что и на этот раз читатели были обмануты - на книжный рынок выброшена литературная подделка. А в связи с этим вновь высказано предположение, что знаменитый писатель-инкогнито умер.

Но, как выяснилось вскоре, Травен был в то время еще жив. Больше того, благодаря заявлению вдовы писателя, подтвердилась самая, казалось, невероятная версия немецкого литературоведа Ральфа Рекнагеля: под именем Б, Травена скрывается знаменитый в свое время немецкий журналист Рет Марут, издававший в годы первой мировой войны антивоенный и антиклерикальный журнал «Дер Цигельбреннер», что в переводе может означать и «Поджигатель кирпича», и «Горный обвал».

В отличие от других журналистов, пытавшихся найти живого, настоящего Травена (в 1948 году один из американских журналов установил для любого, кто раскроет тайну псевдонима «Б. Травен», крупную для того времени премию - в пять тысяч долларов, поэтому любителей острых приключений, рыскавших в поисках писателя-невидимки по всей Америке, было хоть отбавляй), Рекнагель избрал сугубо литературоведческий путь поиска: он прочел все до единого романы Травена и установил, что, во-первых, абсолютно все или почти все описания мест и событий в Мексике совпадают с маршрутами экспедиций, в которых участвовал некий фотограф Торсван, а отсюда не так уж сложно было сделать вывод, что Б. Травен и есть фотограф Торсван; а во-вторых, обнаружил в этих романах явную симпатию автора к Германии - в отдельных репликах героев, в самом подтексте. Это привело, в свою очередь, Рекнагеля к выводу о том, что Травен-Торсван является выходцем из Германии, покинувшим ее, очевидно, в начале двадцатых годов. Ибо: первый роман Травена «Сборщики хлопка» был прислан автором в немецкую газету «Форвертс» в 1925 году (там он и был впервые опубликован). А отсюда следующий шаг: под именем Травена (или наоборот?) скрывается забытый теперь немецкий журналист Рет Марут - редактор и, как установил Рекнагель, единственный автор журнала «Дер Цигельбреннер». Разыскав сохранившиеся экземпляры этого журнала, который нападал на кайзера, Гинденбурга и папу римского, по выражению берлинской цензуры, «самым неподобающим образом», Рекнагель, к своему удовлетворению, не только убедился в идентичности стиля Рета Марута и Травена, но и с удовольствием обнаружил в некоторых материалах «Поджигателя кирпича» явную симпатию к Мексике.

Тогда Рекнагель издателем и автором этого журнала заинтересовался всерьез. И вот что установил.

Оказывается, в Германии Рет Марут появился в 1912 году. Причем откуда он появился - неизвестно было даже всеведущей полиции. Но зато с первых же шагов проявил открытую симпатию к революционно настроенным рабочим, а когда началась первая мировая война, т. е. в 1914 году, Рет Марут переезжает в Мюнхен и там каким-то образом добивается разрешения на издание журнала пацифистскосоциалистического направления, который позже приводил своими материалами в ужас всю берлинскую цензуру.

Конечно, такой журнал долго продержаться не мог, его неоднократно закрывали, однако «Поджигатель кирпича» продолжал выходить и клеймить позором шовинистов и кайзеровское правительство. Со страниц «Цигельбреннера» Рет Марут приветствовал Октябрьскую революцию в России, а в ноябрьском номере за 1918 год предсказал такую же «социалистическую бурю» и в Германии. Предсказание Рета Марута оказалось воистину пророческим: в ноябре 1918 г. в Германии произошла революция, приведшая к созданию Баварской Советской Республики, а сам Рет Марут, оказавшийся в гуще революционных событий, был назначен заместителем народного комиссара республики по вопросам просвещения. Правда, этот пост Рет Марут занимал всего неделю, но, тем не менее, когда в мае следующего года войска Носке жестоко подавляют республиканцев, полиция объявляет розыск Рета Марута - и как государственного деятеля Баварской Республики, и как «красного журналиста».

Но Рету Маруту удается избежать ареста или он совершает побег -тут сведения разноречивые. Так или иначе, но он вскоре оказывается в Вене, где вновь возобновляет издание своего «Цигельбреннера». Увы! И в лояльно-буржуазной Вене ему грозит арест и суд. Товарищи снабжают Рета Марута фальшивым паспортом, по которому он и эмигрирует за океан. Там, за океаном, и теряются следы бывшего замнаркома Баварской Республики и журналиста Рета Марута.

Но насколько точен анализ Ральфа Рекнагеля? Мало ли, в конце концов, бывает и еще более поразительных совпадений - не только в стиле и симпатиях к Мексике... Подтвердить тождество Рета Марута с Травеном может лишь сам Травен - это, видимо, понимает и Рекнагель. Опять, одним словом, вопрос упирается в поиски живого, настоящего Травена (или того, кто скрывается под этим псевдонимом). И опять журналисты возобновляют слежку за знаменитым почтовым ящиком № 2701.

Первому повезло, как сообщалось в нашей печати, мексиканскому журналисту Луису Суарису, который якобы выследил дом, где живет писатель-невидимка, и уговорил его сообщить о себе некоторые сведения. Как сообщалось, интервью Луиса Суариса было опубликовано весной 1966 года в газете «Нойес Дойчланд». Эта-то заметка и послужила толчком к поиску достоверных материалов о писателе Б. Травене, но на поверку, к сожалению, и эта заметка, в принципе сообщавшая точные сведения, оказалась ошибочной - были перепутаны не только фамилия журналиста, но и само время публикации его интервью с Травеном.

Но в принципе такой журналист все же, видимо, был и интервью у Травена взял. По другим источникам его фамилия, правда, не Суарис, а Спота и выследил он Травена не у себя дома, а на модном курорте Акапулько.

Дело как будто бы обстояло так. Заинтересовавшись почтовым ящиком N2 2701, Луис Спота проследил сложную цепочку передачи корреспонденции из главпочтамта в Мехико-сити на курорт Акапулько и там, на курорте, в густом саду, обнаружил небольшой домик под черепичной крышей, охраняемый свирепыми псами. После долгих и настойчивых попыток Луису Спота все же удалось познакомиться с обитателем этого домика, который назвался Торсваном. Когда же Спота прямо спросил его о писателе Травене - не он ли является им, то Торсван сказал ему, что это его, Торсвана, двоюродный брат, живущий в Швейцарии.

Трудно сказать, поверил ли в это сам Спота, но интервью он опубликовал. Однако оно в числе других материалов о Травене прошло незамеченным, даже было опровергнуто другими журналистами (и, как потом выяснилось, не без оснований), а когда сам Спота решил еще раз навестить отшельника на курорте Акапулько, то дом под черепичной крышей был уже пуст.

В интервью Луиса Спота не очень-то поверили еще и вот почему. Как раз в это время в редакцию гамбургского журнала «Штерн» поступило письмо от некой Хедвиги Майер, в котором та сообщала, что тщательно изучив все книги Травена, пришла к неопровержимому выводу, что они написаны ее первым мужем Августом Бибелье, пропавшим без вести еще в начале двадцатых годов. Дело в том, объясняла свою догадку госпожа Майер, что во многих романах Травена описаны события ее собственной жизни - ее первого замужества. Знать такие детали, как знакомство ее с Августом и еще кое-что, мог только сам Август и никто другой.

Действительно, когда в редакции «Штерна» сравнили биографию Бибелье с жизнью и приключениями героя романа «Корабль мертвецов», то и сами пришли в некоторое замешательство: совпадение в деталях поразительное. Однако где же сейчас сам Бибелье? Ведь он давно пропал без вести...

«Штерн» опубликовал о Травене еще одну (которую уж по счету!) статью без всякой особой надежды на то, что эта статья прояснит загадку писателя-невидимки, и тут неожиданно откликнулся дюссельдорфский писатель Эрнст Фаллен де Дроог.

Судьба самого Дроога не менее экзотична, чем Травена. По профессии военный, активный антифашист, он в числе интербригадовцев сражался против войск Франко, командовал в чине подполковника крупным соединением, чудом после поражения республиканской армии избежал ареста и концлагеря и вернулся в Западную Германию лишь после окончания войны. Так вот, вспомнил Эрнст Дроог, в его бригаде служил моряк, судьба которого очень схожа с жизнью и невероятными приключениями героя романа Травена «Корабль мертвецов». Больше того, вспомнил Дроог, и фамилия этого моряка была «травеновской»: Цигельбреннер.

Выходит, это и есть знаменитый писатель Травен? Тогда понятно, откуда в его романах такое точное знание кораблей, жизни матросов и многих портов мира. Но, вспоминает дальше Эрнст Дроог, в ночь под новый, 1938 год он в сопровождении Цигельбреннера обходил позиции республиканской армии под Теруэлем. Неожиданно со стороны франкистов раздался выстрел, стрелял, видимо, снайпер, и Цигельбреннер упал, сраженный намертво. Там же, под Теруэлем, его и похоронили - в яме, выкопанной в снегу.

Однако если рассказ Дроога сопоставить с воспоминаниями Б. Смита, бывшего редактора книг Травена, который получал письма от писателя-невидимки вплоть до 1948 года... Открытия не состоялось. И вот тогда-то редакция «Штерна» поручила одному из своих самых настойчивых корреспондентов, некоему Герду Хайдеману любой ценой разыскать Травена или хотя бы точные, неопровержимые данные о его жизни.

Видимо, Хайдеман оказался и в самом деле весьма настойчивым корреспондентом, а может, ему просто повезло, но, начав по примеру своих коллег со слежки за почтовым ящиком № 2701 на почтамте в Мехико-сити, он довольно быстро установил, что корреспонденцию периодически забирает из него элегантная черноволосая мексиканка. Хайдеману удалось не только узнать имя этой мексиканки - Роса Элена Лухан де Торсван, но и... познакомиться с ней. Причем, настолько хорошо познакомиться, что вскоре мадам де Торсван приглашает его к себе в гости домой.

Мадам де Торсван, как выяснил Хайдеман, живет в довольно тихом районе Мехико, на улице Миссисипи, 61, в собственном одноэтажном домике с большими окнами и садом, окруженным высоким глухим забором. Трудно сказать, за кого выдавал себя Хайдеман, напрашиваясь в гости к мадам де Торсван, но приглашение, как уже говорилось, получил, явился в точно назначенный час и, едва переступив порог гостиной дома, понял, что находится в доме так долго и тщетно разыскиваемого писателя-невидимки: вся передняя стена гостиной, отделанной черным деревом, превращена в стеллаж, заставленный первыми изданиями книг Травена на разных языках.

Впрочем, мадам де Торсван и не скрывала, что ее муж и есть тот самый писатель Травен, о котором столько написано и все до последней строчки «сплошные выдумки журналистов». Однако, сказала мадам де Торсван, что касается Августа Бибелье, то тут есть доля правды.

Оказывается, Травен познакомился с Бибелье в Роттердаме, - когда эмигрировал из Берлина по чужому паспорту. Вместе с Бибелье Травен и отправился в Мексику, они стали друзьями, естественно, у Бибелье от друга не было никаких секретов - жизнь и приключения Августа Бибелье и дали, одним словом, для Травена материал для нескольких романов, в том числе и для знаменитого «Корабля мертвецов». Но затем, вполне возможно и потому, что Бибелье узнал в некоторых героях книг своего друга самого себя, между ними произошла размолвка. Не исключено, что Бибелье в самом деле затем, в 1937 году, оказался в числе интербригадовцев под командованием Эрнста Дроога и воевал с фашистами под именем Цигельбреннера - в память о своем друге-писателе, некогда редактировавшем «Поджигатель кирпича». А Травен, в свою очередь, в память о друге взял себе в качестве литературного псевдонима первую букву его фамилии: «Б» - это, как выяснилось, и не Бруно, и не Борис, и не Боб, а Бибелье.

Во время беседы Хайдемана с мадам де Торсван (на что уж немецкий журналист, видимо, не рассчитывал совсем) в гостиную, очевидно из мезонина, спустился сам хозяин дома. Вот как Хайдеман описывает эту встречу.

«Травен спускается по лестнице в уютный холл с камином. Он среднего роста, седой. Мелкими, осторожными шажками он приближается ко мне и подает мне слегка дрожащую руку. Он приветлив, улыбается. Несмотря на очки, он плохо видит...»

Очевидно, Хайдеман все же в разговоре затронул эту щекотливую тему - сорокалетнее инкогнито Травена.

Писатель, как пишет Хайдеман, на это ответил так: «Вы должны меня понять. Моя жизнь принадлежит одному мне. Общественности принадлежат только мои книги». Очевидно, этим Травен выразил свою просьбу не разглашать его инкогнито и впредь. Хайдеман во всяком случае этот вопрос в своей статье обходил молчанием. Однако сам тон статьи - в высшей степени сдержанный, сухо-протокольный -невольно наводит на мысль о том, что, раскрывая не только имя писателя-невидимки, но и его местожительство, Хайдеман все же нарушил просьбу, а может, и собственное обещание.

Удивительно, но и это сообщение прошло практически незамеченным! То ли у «травенистов», как стали со временем называть литературоведов, специализировавшихся по творчеству этого выдающегося мексиканского (впрочем, почему мексиканского? С одинаковым успехом его можно назвать и немецким, и американским, и даже... шведским!) писателя, вызвал недоверие как раз этот сугубо протокольный тон статьи Хайдемана, то ли сам журнал не вызывал доверия у серьезных филологов... И статья Хайдемана была зачислена в разряд тех многочисленных псевдобиографий Травена, которые заполняли все газеты мира в течение сорока с лишним лет.

А спустя полтора года телеграфные агентства мира разнесли весть о том, что в Мексике в возрасте 79 лет скончался выдающийся писатель Травен Торсван Крове, написавший семнадцать романов под псевдонимом «Б. Травен». Сообщение было основано на интервью вдовы писателя, Росы Элены Лухан де Торсван, которое она дала журналистам. Из этого интервью явствовало, что Травен родился в 1890 году в Чикаго, в семье эмигрантов, выходцев из Швеции (вот почему он себя, выступая в роли фотографа Торсвана, называл шведом). С юных лет будущий писатель вел тяжелую жизнь бездомного бродяги, был юнгой, грузчиком, кочегаром, плавал на кораблях, курсировавших между Америкой и Европой, пока, наконец, не осел в Германии. Там, в Германии, он взял себе имя Рета Марута и основал журнал. «Всю свою жизнь, - заявила мадам де Торсван журналистам, - он был революционером и антифашистом. Его книги нацисты сжигали на кострах. Он всегда боролся против несправедливости, за переустройство мира».

Разъяснился, наконец, и вопрос об инкогнито писателя - сам Травен дал объяснение в своих записках: «Все это дело рук журналистов. Они сделали меня мифической личностью. Я же, избегая встречи с ними, оберегал лишь свой покой и уединение. Я ненавижу рекламную шумиху вокруг моих книг».

Так раскрылась тайна писателя-невидимки Травена.

Но до конца ли?