Солнце мое-2

18. ВНЕЗАПНО. В НАШЕЙ ИЗЛЮБЛЕННОЙ МАНЕРЕ

МОИ ДЕЛА

Итак, со мной рассчитался магазин (понятно, что под словом «магазин» я имею в виду все подразделения, которые у меня там обретаются, да?) и кружки-арендаторы. Получилось семь лямов! Более того, все остальные кружки, которые функционировали от клуба, тоже несли деньги мне. Точнее, администратору Шуре. А Шура складывала их в сейф и по мере накопления передавала мне. Сумма мгновенно выросла о-о-очень приличная (шёпотом скажу вам, приближается к двадцатке), но следовало учитывать, что из этих денег надо будет выплатить зарплату преподавателям, уборщице, администратору, охранникам и, возможно, что-нибудь ещё. Поэтому вынуть из этой кучи можно было разве что пять миллионов (в примерном приближении). И я их вынула! И сразу вручила стекольщику. Мне нужны нормальные окна, а потом быстро внутри отделать, чтобы этот пристрой мёртвым грузом не стоял, а начал приносить какой-никакой доход.

И. можете себе представить, именно в тот момент, когда я дядьке-стекольщику эти деньги вручила — папа звонит:

— Ольгуня, зайди!

Я со спокойной душой оставила центр на администратора с охранником, побежала.

— Что случилось?

— Да, так-то, ничего особенного. Хотел предложить тебе, пока Тоня сегодня работает, прокатиться кой-куда. Ты как? Можешь сейчас?

Таинственность такая, куда деваться! И Тонька из-за стоек с одеждой выруливает.

— Привет! — я махнула рукой. — Да могу. Поехали.

Села я в паджерик, спрашиваю:

— Куда едем-то? Что за секреты?

Папа неопределённо прищурился:

— Да, знаешь, не очень я хочу, чтобы о твоих делах судачили.

— Ага. Значит, всё-таки мои дела?

— Конечно. Ты забыла, что ли, мы людей просили по недвижимости что-то приличное подобрать?

Я прям обалдела:

— Папа! Пристрой же затеяли, какая недвижимость⁈

— Пристрой стоит, есть не просит. Ты за окна отдала?

— Конечно!

— Ну и вот! Остальное можно со следующих денег сделать. А жильё хорошее пока подворачивается, надо глянуть. Ребята нам три квартирки подобрали. Как договаривались, сразу проверенных: без малолетних прописанных, без хозяев-сидельцев в местах не столь отдалённых, без долгов по коммуналке и прочих фокусов.

— Это обнадёживает.

— Вот и я говорю: надо посмотреть, — мы вывернули в сторону Юбилейного, но сразу взяли правее — к Лермонтова. — Ближнюю сперва глянем. Там на заднем сиденье в папке копии планов, глянь, пока едем.

Я дотянулась до заднего сиденья, достала папочку. Внутри папочки была ещё папочка, а сверху лежали два листочка с планами. Как и следовало ожидать, обе квартирки были максимально примитивной планировки: прямоугольник, в котором сбоку выгорожен крошечный закуток для туалето-душа, прямо как в Вовкиной общаге, а кухня просто ютилась в углу большой комнаты.

— На вид похожи, как братья-близнецы.

— Ага. Только разные отцы, — усмехнулся папа. — Сперва посмотрим в панельном доме малосемейку. Пятый этаж. А вторая — в кирпичном.

— Кирпичный, говорят, теплее.

— Да хрен его знает, от дома зависит. Состояние ещё своими глазами глянуть надо. Да и вообще, я подумал — вдруг ты захочешь поближе к дому?

СМОТРИМ

Первый адрес находился в нашем же Свердловском районе, в четырёх остановках от Юбилейного.

— Год постройки сравнительно новый, — продолжал экскурсию папа, пока мы шли по подъезду. — Восемьдесят… четвёртый, кажись.

— А второй?

— Тоже где-то рядом, я забыл, год туда или сюда. Плюс-минус. Обе по восемнадцать квадратов, — он позвонил в звонок, открыла слегка помятая женщина в халате, пригласила войти. Дальше коридорчика я проходить не стала — разуваться не хочу. Топтать тоже не хочу, и так всё видно. Ну, комната. Ну, туалет (натурально, как в Вовкиной общаге, такой же крошечный и с поддоном для душа). Обычное жилое состояние. По сравнению с той первой убитой хаткой, которую мы смотрели в июне — очень прилично.

— Спасибо, — откланялись мы. — Будем думать.

Оттуда мы понеслись на Релейный завод.

— А тут какой этаж?

— Тоже пятый.

— Да блин!!! Я туда-то еле залезла.

— Ты чего⁈ Молодая, должна бегать!

— Ничего не знаю, ноги по привычке выше третьего идти не хотят! — я с пыхтением начала подниматься по лестнице.

Результат осмотра примерно такой же.

Тоже сказали спасибо, спустились. Я посмотрела на фасад. Обыкновенный. Но без балконов. Подозреваю, дом на закате СССР построили специально для завода, буквально впритык к ограде.

— Я, пап, если честно, склоняюсь к этому дому. Кирпич, район считается чуть получше, сантехника поновее.

— Погоди, третью посмотрим.

— Ещё и третью⁈

— А чего мелочиться!

На сей раз мы поехали в центр. Остановились у довольно старого здания.

— Это что — здесь?

— Ага.

— И какого же года дом?

— Тридцатого, что ли.

— Ни фига себе! — ужаснулась я.

Папа многозначительно приподнял брови:

— Зато центр. До рынка пешком за десять минут дойти можно.

— Ну, не за десять!

— За пятнадцать, неторопливым шагом. Помяни моё слово, квартиры в центре скоро вырастут раза в два. Они и так уж дорожать начали, — всё-таки, было видно, что этот вариант нравится папе больше всего. — Эти хотели миллион двести за квадрат просить, но побоялись как раз, что дом староват. Тебе в качестве вложения он лучше будет.

Ну, как бы… логично. Ради чего всё изначально затевалось-то? Чтоб деньги не пропали.

— И этаж третий, — прибавил аргумент папа.

И вообще, этажей всего четыре. Я выглянула из окна и ещё раз удостоверилась: да, четыре этажа:

— А чего сидим-то? Пошли смотреть.

Папа глянул на часы:

— Погоди, человек через пять минут подойдёт, покажет.

— Риелтор?

— Ага. Наш.

Я от нечего делать глазела по сторонам:

— А вон там что за забор? И краны?

— Говорят, торговый центр будут строить.

— М-м…

Тут в папино окошко стукнул дядька с папочкой, мужики пожали руки, мне достался вежливый кивок и «здравствуйте», и мы пошли смотреть.

Эта квартира радовала пустотой. Нет, кухонная плита осталась, как по ордеру положено. И всё. Зато обои походили на свежие, и линолеум не драный.

— Вы можете пока обсудить, — предложил дядя, — я по коридору погуляю, — и шустренько вышел.

Я огляделась:

— Честно говоря, я вообще не очень понимаю, на что смотреть.

— Ну, прежде всего — трубы. Батарею здесь недавно поменяли.

Под окном во всю длину тянулась огроменная чугуниевая гармошка.

— Да, вижу, даже краска другого оттенка.

— В туалете все трубы заменены, проверено. Печку давай посмотрим.

Мы по очереди включили все конфорки и духовку, убедились, что греют они довольно быстро.

— Вода, — папа покрутил кран, заглянул под раковину: — Ничего не течёт, не гудит.

— Ну, так-то всё неплохо. А тебе не кажется, что тут комната как будто шире, нет? В тех по одному окну в стене было, а тут два. Или она мне шире показалась оттого, что пустая совсем стоит?

— А мы сейчас посмотрим, — папа достал сопроводительные бумажки (как раз из внутренней папочки), порылся… — Да-а, двадцать четыре с лишним.

— Ну вот!

— А у тебя сколько денег? Десятка есть? Остальное я бы тебе, так и быть, добавил. У меня там деньги отложены на японский мотор к лодке, но он только в ноябре придёт.

Блин, плакали мои планы на пристрой!

Я прикинула, что могу, наверное, поглубже залезть в сейфовые денежки и вытащить оттуда недостающие три миллиона. В совсем крайнем случае рассчитаюсь по зарплатам первого октября, когда мне следующую аренду понесут, да?

— Десятку наскребу.

— Давай тогда говорим, что согласны, да поехали тогда за деньгами, и сразу к нашему юристу.

— Зачем ехать то? — я приподняла на пальце свою сумочку.

— У тебя что — с собой?

— Ну да.

— Ты сдурела, что ли, так гулять?

— Ты, пап, не думай, что я всё время таскаю такие суммы. Выложить просто не успела.

— Ладно, — папа выглянул в коридор: — Сергей Геннадьич! — риелтор рысью притрусил к двери квартиры:

— Да?

— Эту берём. Поехали, сразу оформим…

Пока они что-то бормотали и закрывали двери, я спустилась вниз и постаралась угадать, где же окна выставленной на продажу квартиры. Вон те, вроде, с полосатыми шторами. Вот, кстати, здесь этаж не верхний, и многие тоже записали бы это в плюс. Последние этажи не очень любят — то крыша течёт, то холод пробивает…

Потом мы сидели в одной конторе, оформляли договор. Точнее, я сидела, а папа с этим Сергеем Геннадьевичем поехали за хозяевами квартирки. Потом поехали в БТИ — там, правда, ждать совсем не пришлось. Везде у наших людей были другие нужные люди. Вот, умеют же некоторые пристраиваться! Поэтому мы, минуя все очереди, прошли в кабинет на втором этаже, и тётенька с усталым лицом сразу начала оформлять положенные бумажки — но, Господи, как же всё до-о-олго!

— Зато всё одним днём! — бодро сказал Сергей Геннадьич, вручая мне ключи на выходе из БТИ. — Поздравляю с приобретением!

— Спасибо, — пробормотала я и получила в довесок пачку документов. — Пап, закинешь меня домой?

ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ

Вот так, внезапно, я сделалась собственницей малосемейной квартирки в центре города и долга в размере четырнадцати миллионов рублей. А с учётом того, что пришлось платить за оформления туда и сюда, то и четырнадцати с половиной…

Можно было бы сразу зайти в редакцию новостной газеты и подать объявление о сдаче, если бы квартира не пугала звенящей пустотой. Хорошо, хоть плиту оставили, а то сейчас, говорят, не смотрят, что электроплита в ордере вписана была — отключили да увезли, а ты как хочешь.

Папа подвёз меня до дома — а там Василичев «Ниссан» стоит. Значит, он уже с дачи приехал, маму забирать, да к бабушке зашёл! Я подставила папе щёку для поцелуя:

— Давай, пап, до завтра!

— Ну всё, доча, пока! Только не забудь, числу к десятому ноября мне хотя бы четыре миллиона надо будет.

— Думаю, это мы организуем. Может, даже и больше отдать получится.

— Ладно, я полетел.

— Пока!

Я поднялась в квартиру и ошарашила поздно обедающих (или рано ужинающих?) бабушку с Сашей новостью, что я теперь, конечно, квартировладелец, но с долгами.

— Ну ты даёшь! — Василич засмеялся. — Слушай-ка! А тебе не надо буфет?

— Буфет? — удивилась я. — Это что-то старинное?

— Да это просто на кухню шкаф! — выступила пояснительной бригадой бабушка, помогая себе руками: — Сверху от так тумба со стёклами, снизу глухая, на вид нашего вот этого стола, посередине расстояние, крышка от нижней тумбы как столик.

Ну-у, примерно понятно.

— Только он поуже будет, чем ваш стол, — добавил Василич. — Сантиметров на двадцать.

— А-а-а… Отдаёт кто-то?

— Да тётка моя, тёть Маша. Дочка у неё затеяла мебель менять. Хороший буфет, жалко выбрасывать.

— А шкафа у неё в придачу нет какого-нибудь? Который жалко выбрасывать?

— Не знаю, спрошу.

— И придётся мне с дачи один холодильник маленький забрать…

— Да без проблем, можем хоть сейчас смотаться. Может, ты у Вовки в киоске посидишь, а мы с ним сгоняем? А то неудобный он, — это, понятно, не про Вову, а про холодильник. — Так бы мы вдвоём закинули да сразу увезли. А потом я за Галей к закрытию в магазин — и на дачу.

— А, может, лучше завтра холодильник? — предложила я. — А сегодня тогда про буфет выяснить? Да и маму с собой бы взять, она наверняка тоже захочет новую квартирку посмотреть.

Саша озадачился.

— Мне ещё детали надо было… Так, тогда я кой-куда мотанусь, а к полседьмого за тобой подъеду.

— Ой, а подкиньте меня лучше до ГЭСа?

— Запросто. Пошли!

ОБСУЖДАЕМ НОВОСТИ

Я забежала к маме, быстренько поделилась новостями, потом к Вовке. У него там стояли парни, выбирали кассеты. Я подождала, пока они рассчитаются и уйдут, и просочилась к нему за прилавок. Он, конечно, пользуясь моментом и уединением, сразу начал меня целовать.

— Вовка! — я захихикала.

— Что-м?

— Треснет твоя эта витрина! И вообще, вон люди идут!

Я дождалась, пока следующие жаждущие музыки граждане тоже купят и отвалят, и рассказала Вове новости.

— Слушай, ну нормально! — одобрил он. — Сок будешь, кстати?

— Какой?

— Томатный, — Вова достал из-под прилавка коробочку. — Соль есть!

— Блин, я лучше бы чаю.

— Да-а, надо бы чайник прикупить. Как у тебя дома, быстрый.

— И мне тоже. А то я вечно то к папе, то к маме бегаю. Ну, налей мне полстаканчика.

В общем, пока пили сок, пообсуждали проблемы насущные, я Вовку спросила:

— Слушай… А ты не хочешь туда? Смысл тебе снимать, если запасное жильё есть?

— Переехать-то? Не-е-е. Во-первых, это твоя квартира. Сдай, денежка будет дополнительная. А во-вторых, мне здесь до всего рядом, десять минут пешком добежать.

— Ну, так-то да… — я вздохнула. — Блин, как её сдать-то, без мебели?

— А что там есть вообще?

— Да ничего там нет!

— Пустая коробка, что ли?

— Ну, не совсем коробка, — я подумала. — Коробка с выгородкой. Там унитаз, душ с поддоном, квадратным таким — ну, практически как у тебя в общаге.

— Ага.

— А в само́й комнате… Плита. Раковина в углу. Шторы на окнах древние, как говно мамонта. То ли забыли их, то ли бросили. И ещё, совсем уж из смешного, несколько крючков у входа.

— Для верхней одежды, что ли?

— Н-но. Мощных таких, годов пятидесятых, наверное. Закрашенные уж на сто рядов, вот и не стали, видать, отрывать. Ну и буфет вот Василич обещал.

— М-гм… — Вовка что-то покумекал. — И почём ты её хотела сдать?

— Тыщ за триста пятьдесят, наверное. Так-то она в два раза больше твоей комнатушки, да и центр.

— М-гм, м-гм… тогда мы с тобой буфет завозим — и ещё успеваем на круг.

— А сегодня что — среда?

— Забыла?

— А разве не четверг?

— Ты чего? Вчера третье сентября, вторник был.

Ой, точно! Вчера Вовка целый день Шуфутинского крутил, и через раз эту «Третье сентября». Модная песня! А я сегодня с утра в садике работала. Значит, точно среда.

Народу не было, и мы снова начали целоваться. И тут мама бежит. Мы услышали, как дверь дёрнулась, подскочили, как пионеры. А она даже заходить не стала:

— Ольга! Сашок звонил…

— Только что?

— Да! Сказал: «Через двадцать минут приеду, с буфетом, ждите!» — деловито крикнула маман в двери и побежала обратно.

— Поняли, ждём! — бодро гаркнул Вова ей в след и глянул на часы. — В принципе, шесть сорок. Как раз подъедет, и закрываться можно, — он сел на единственную в павильоне табуретку и хлопнул по коленке: — Иди сюда! У нас ещё двадцать минут!

В общем, двадцать минут мы провели с пользой и подъехавшего Василича встречали такие… слегка розовые.

Я, честно говоря, опасалась — как он этот буфет впихнул, и куда же сяду я — но оказалось, что он успел заскочить в гараж за прицепом. И в этом прицепе стоял буфет. И двустворчатый шифоньер — спиной к спине, словно они приготовились защищаться от надвигающегося безумия. Все обмотанные верёвками.

— Ну что, молодёжь! — голос у Василича был страшно деловой. — Я тут к тёте Маше заехал, загрузился.

— Гос-споди, как вы этот буфет один заволокли-то⁈

— Да мне соседи помогли, дядь Жора с сыном.

— Ёкарганэ! — оценила конструкцию я. — А они не опрокинутся?

— Мы тихонечко поедем, — с похвальным позитивом уверил меня Василич. — А в багажнике там ещё тумбочка и полка обувная. И Галя сказала «Малютку»* завтра с антресолей забрать, всё равно она только место занимает.

*Это такая самая простецкая

стиральная машинка,

без функции отжима.

— Ух ты!

— Ага. Холодильник мы с ней и так вдвоём загрузим. Он не такой тяжёлый, сколько неповоротливый. А вот заносить я бы тебя, Вова, попросил помочь.

— Поможешь? — я с надеждой посмотрела на него.

— Да какой разговор! Конечно! И «Малютку» эту помогу вынести. Она где там?

— Ой, она на той большой полке над входной дверью, в самой глубине!

— Ну, вот и сниму.

Вышла из магазина, побрякивая ключами, мама, и Саша засуетился:

— Давайте-давайте, закрываем! Поехали!

На заднем сиденье «Ниссана» Вовке было, конечно, тесно. Мне-то с моим ростиком впритык, а Гулливеру нашему — вовсе враспор, пока потихоньку допилили, он весь изъёрзался.

К дому подкатили — Саша сразу начал по привычке командовать:

— Так, Вова, давай, мы с тобой отвязываем. Галя, ты быстренько сходи посмотри, пока мы тут всё приготовим, а потом спустишься, покараулишь. Ольга, ты открытую квартиру не бросай.

— Ясно-понятно! Ну что, мам, пошли смотреть?