Солнце перед ненастьем

У НИНЫ

Залим сунул за пояс тетради, положил в карман ручку. Одеваясь, крикнул возившейся в кухне матери:

— Мам, я к Бавуковым пошел, заниматься!

— Хорошо, иди…

С полудня на улице сыпал мелкий, нудный дождь. Земля раскисла, ноги увязали в липкой грязи. Все вокруг затянуло мглистым туманом. На селение наползали сумерки.

Залим порядком устал, пока они с Хасаном тащили в мастерскую кадку; теперь он медленно шел, с трудом переставляя ноги, то и дело хватаясь за плетни, чтобы не упасть. Он хорошо знал дом Бавуковых, но тут ему вдруг показалось, что он давно прошел мимо. Нет, вот они, две большие акации у ворот. А может, у кого-нибудь еще есть такие акации? Он подошел к воротам, потрогал доски, заглянул во двор. Повсюду серая мгла, ничего не видно.

Так и не решился бы, верно, Залим зайти к Нине, если бы не повстречал у ворот ее отца, агронома Бавукова.

— Здравствуйте, дядя Бетал, — неуверенно поздоровался он. — Нина дома?..

— Здравствуй. А ты кто такой будешь?

— Залим Машуков…

— А-а, Хадиса Машукова сын?

— Да.

— Ну, заходи, заходи. Нина, верно, дома. Куда она пойдет в такую погоду!

В глубине двора стоял кирпичный дом на высоком фундаменте. Поднялись на крыльцо и вошли в прихожую.

Услышав голос отца, Нина выбежала навстречу.

— Папа пришел! — звонко пропела она и потянулась взять его плащ.

— Стоп, стоп! Я сам, — сказал Бетал. — Помоги лучше нашему гостю.

Тут Нина заметила Залима.

— Молодец, что пришел! — обрадовалась она. — Раздевайся скорее.

Она взяла пальто и фуражку мальчика, повесила на вешалку.

— Проходи в комнату.

Марзида вышла в прихожую и обняла мальчика.

— Милости просим, дорогой. Внук Мазана Машукова всегда желанный гость в нашем доме, — сказала она. — Да будет жизнь твоя долгой и счастливой.

Нина провела Залима к себе. Здесь было так аккуратно и чисто, что небольшая комната выглядела просторной. В ней не было ничего лишнего: две кровати, Нины и бабушки, возле окна — письменный стол, рядом с ним — этажерка.

Стол Нины на первый взгляд казался почти пустым. Уже позже, когда Залим освоился в новой обстановке, он заметил, что на столе нашлось место для самых разнообразных вещей. С правой стороны аккуратной стопкой лежали учебники, слева были сложены тетради. Посреди стола, под самым окном, стоял расписной глиняный кувшин с букетом пламенеющих осенних листьев. Тут же был стакан с карандашами и ручками, коллекция горных пород. Слева от окошка на стене было приколото расписание уроков и режим дня. Залим осматривался по сторонам, и с каждой минутой ему становилось все более не по себе. В царившем здесь ясном, разумном порядке было так много от самой Нины… И Залим вдруг подумал о том, что раньше не приходило ему в голову: «Как все-таки у меня запущено, неряшливо… Надо бы что-то сделать…»

Никогда еще Залиму не доводилось так хорошо заниматься, как в этот вечер. Они написали небольшой диктант, разобрали ошибки. Сделали уроки по арифметике, да еще сверх того решили несколько примеров.

Бетал дважды заглядывал к ребятам — хотел напомнить, что уже поздно, но, видя, как увлеченно они работают, не стал мешать.

Наконец занятия были кончены.

— Ты знаешь, я в первый раз так готовил уроки, — признался Залим, засовывая за пояс свои тетрадки. — Обычно полистаю немного учебник — и конец. Вроде все знаю. А когда зададут вопрос из старого — ничего не помню. И еще знаешь, как бывает обидно: выучишь все назубок, тебя не спросят, в другой раз не подготовишься — тебя вызовут. Ну не обидно? Вот бы Зоя Павловна меня завтра спросила — я бы ей на пятерку ответил!

— Еще бы! — подхватила Нина. — Сегодня мы здорово подготовились. Давай каждый день так. Тогда все трудное станет легким. И весело как! Мне бабушка Марзида говорила: вот растет кукуруза, растет себе и растет. Поглядишь на нее издали — ничего особенного. А вот если ты вырастил ее своими руками, то самая большая для тебя радость — убирать эту кукурузу. Так же, наверное, и с учебой.

— Да, мне и самому кажется… Спасибо тебе.

Нина бросила на Залима быстрый взгляд и улыбнулась: не часто доводилось ей слышать от товарища это слово.

— И тебе спасибо, — ответила она. — Вдвоем легче.

В комнату вошла бабушка Марзида.

— На сегодня хватит, дети мои, — сказала она. — Уже ночь. Мама будет недовольна, что ты так поздно ложишься, внученька. Вот приедет завтра из Нальчика — достанется нам с тобой.

— Мы уже кончили, бабушка.

Дом Бавуковых был полон цветов. Они росли в горшках на подоконнике, стояли в вазах и банках. Повсюду реял какой-то особый, удивительно свежий аромат.

— Ты любишь цветы? — спросил Залим девочку.

— Очень! У нас в доме все их любят. Покойный Сергей Петрович научил нас разводить цветы, — он ведь в нашем доме долго жил.

— Это какой Сергей Петрович? Учитель ботаники?

— Он самый.

— Знаю. Он к моему дедушке часто приходил.

— Да, дети мои, Сергей Петрович был большим человеком, — сказала бабушка Марзида. — Все селение у него в родне ходило. Высоких мыслей человек был — много видел, много знал, прямо в глаза людям глядел. И фамилия у него была подходящая — Орлов. Поистине орлиный характер имел. А жизнь тогда была трудная, темная. Люди больше держались за старое, за привычное… Чуть свежий ветерок подует — поднимали крик: это, мол, против аллаха! Я сама в двадцать четвертом году неделю ревела, когда брат меня, взрослую девушку, невесту, в школу тащил. Что было делать? Сядешь за букварь — мать кричит: «Безбожница!» Книги из рук рвет, в очаг кидает. А придет брат — отругает, новые книги купит и опять в школу погонит…

— А как же тогда ребята? Совсем в школу не ходили? — удивился Залим. — И читать не умели?

— Когда Сергей Петрович к нам приехал, у нас на все селение только и было грамотеев, что сельский писарь. И школа была не такая, как ваша, а вроде сарая. Ни парт, ни книг, ни тетрадей… Теперь-то у вас все есть, две школы построили, — только учитесь. Учитесь, милые, помните мудрые слова нашего Сергея Петровича: «Знания — великое богатство, данное человеку. Все может иссякнуть, знания же — никогда». Так-то, мой мальчик. А теперь беги, отдыхай.

— Что это ты, мама, гонишь из дому гостя? — заметил Бетал, показываясь на пороге комнаты.

— Разве я его гоню? Упаси аллах! Может, переночуешь у нас, сынок? Мама твоя не будет тревожиться?

— Твоя мама знает, что ты у нас? — спросил Бетал.

— Знает. Но мне надо домой.

— Тогда я тебя провожу. — И Бетал принялся натягивать плащ.

— Что вы, дядя Бетал! Не беспокойтесь, я один дойду. Я не боюсь.

— Знаю, что не боишься. Ведь ты мужчина. Просто мне самому хотелось пройтись перед сном. Вдвоем веселее.

Залим поспешил одеться и вышел из дома Бавуковых. Второпях он не простился с Ниной, не пожелал спокойной ночи бабушке Марзиде. Нина молча проводила его до дверей, потом крикнула в темноту:

— Спокойной ночи, Залим! Счастливо дойти! Завтра приходи вместе с Хасаном!

Залим вздрогнул. Да что же это такое! Кажется, все было хорошо, так нет же, забыл попрощаться! Ну что теперь делать? Притвориться, что не слышал? Но ведь сзади идет дядя Бетал, он-то все слышит. Надо бы ответить Нине, да уже поздно…

— Что же ты молчишь, Залим? — спросил Бетал. — Тебе у нас не понравилось?

— Что вы! Очень понравилось…

— А я думаю — ты не отвечаешь, ну, значит, не понравилось. Завтра придешь?

Залим готов был провалиться сквозь землю. Мучительно преодолевая неловкость, он с трудом выжал из себя:

— При… приду…