Солнце перед ненастьем

НОВЕНЬКИЙ

Этот худой, бледный мальчик был на год старше ребят шестого класса, но выглядел даже меньше их. Возможно, так казалось из-за его одежды: ветхой рубашонки, потрепанных коротких штанишек да тесных чувяк из сыромятной кожи. Из рукавов рубашки чуть не до локтя высовывались тонкие, дочерна загорелые руки.

Мазан Машуков поглядывал на эти тонкие руки и досадливо кряхтел: «Ишь до чего довели ребенка!»

В школу они вошли со звонком, у дверей класса встретили учительницу.

— Здравствуйте, Амина́т Хацу́евна, — приветствовал ее Мазан.

— Здравствуйте, дедушка. Вы насчет Залима?

— Да нет, сегодня я по другому делу. Привел я вам, Аминат Хацуевна, нового ученика, Хасана Тхашо́кова. Мальчик хороший, умный, да не легко ему этот год жилось. Вот тут у меня документы, в них все написано.

И он передал учительнице картонную папку-скоросшиватель.

— Та-ак, — протянула учительница, просматривая бумаги. — Значит, ты уже учился в шестом классе? — спросила она Хасана.

— Да… — смущенно прошептал он.

— Ну что же, идем в класс. А вы, дедушка Мазан… — обратилась было она к старику, но тут же прервала речь, заметив высунувшуюся из двери лукавую мальчишескую физиономию. — Что тебе, Бирты́м? Ты почему не на месте?

Физиономия мгновенно скрылась.

— Сейчас мне некогда, дедушка, — торопливо сказала учительница. — Передайте, пожалуйста, Жантине, чтобы она заглянула ко мне.

И, пропустив Хасана вперед, она вошла в класс. Застучали крышки парт. Зашаркали подошвы. Ученики встали.

— Здравствуйте, ребята. Садитесь.

Снова шарканье, стук крышек. Ребята во все глаза глядели на Хасана.

— Ребята, — продолжала учительница, — к нам в класс пришел новый ученик, Хасан Тхашоков. Пожалуйста, примите его как хорошие товарищи. Он начинает учебный год немного позже, чем вы, поэтому, если ему что-нибудь будет непонятно, помогите.

— Очень надо помогать второгоднику! — послышался возглас с задней парты.

Класс загудел.

Хасан съежился от стыда.

Учительница пришла ему на помощь:

— Тише, ребята! Перестаньте шуметь. А тебе, Биртым, стыдно! Подслушал и болтаешь, не разобравши, что к чему!

— Аминат Хацуевна, но ведь это правда, что Тхашоков второгодник?

— Хасан несколько лет жил в детском доме и там учился в школе. Хорошо учился, вот его табель, на перемене могу вам показать. Но в шестом классе Хасана взяла к себе его тетя. Она решила, что племяннику незачем учиться, и Хасан почти год не ходил в школу. Ему трудно живется, ребята, гораздо труднее, чем всем вам. Ему приходится много работать. И вы должны стать для него настоящими друзьями.

В классе стояла тишина. Учительница подошла к Хасану, положила руку на его худенькое плечо, пригладила выгоревшие волосы, попыталась застегнуть пуговку на рубашке, по не смогла: воротник был тесен и не сходился. Мальчик не знал, куда девать глаза, лицо его залилось краской.

— Ну что ты, дружок? — ласково спросила Аминат Хацуевна. — Успокойся. Ребята у нас славные, ты с ними быстро сойдешься.

Она оглядела класс, раздумывая, куда бы посадить мальчика. Увидела поднятую руку.

— Что тебе, Бавукова?

— Аминат Хацуевна, я одна за партой, пусть Хасан сядет ко мне.

Смущенный чуть ли не до слез, Хасан подошел к парте, за которой сидела тоненькая светловолосая девочка.

На перемене Хасан не вышел в коридор. Он сидел за партой, положив перед собой единственную свою тетрадь, подперев рукой подбородок, а в ушах у него гудела ругань Хагурины. Как она бесилась, как поносила членов комиссии, во главе с Мазаном явившихся к ней из сельсовета! И вот Хасан снова в школе… Как-то теперь сложится жизнь?

Кто-то осторожно тронул его за плечо:

— Учительница!

Он вскочил.

Аминат Хацуевна посадила класс и начала новый урок.

— Ребята, достаньте чистые тетради, напишите сегодняшнее число. Сейчас мы проведем небольшую контрольную работу.

Защелкали замки на портфелях, зашелестели тетради. Учительница подошла к Хасану:

— Ты решал задачи на проценты?

— Решал.

— Тогда и ты пиши контрольную. — И уже ко всему классу: — Откройте задачник на сто тридцать восьмой странице. Те, кто сидит слева, решают задачу двести двадцать шесть, те, кто справа, — задачу двести двадцать восемь. Прочитайте условие, хорошенько подумайте. Кому что не понятно? Все понятно? Тогда решайте.

Она снова наклонилась к Хасану:

— Ты понял задачу?

— Понял.

В классе воцарилась тишина.

Прочитав условие, Хасан подумал было, что задачка совсем легкая. Но оказалось, что все не так просто: он основательно забыл действия с десятичными дробями. Что делать? Где ее ставить, эту запятую?

— У тебя учебник арифметики с собой? — тихонько спросил он соседку.

— Зачем тебе? Что-нибудь не понятно?

— Хочу вспомнить деление десятичных дробей.

— Давай помогу.

— Нет, лучше я сам.

— Как хочешь. Вот, держи.

Нина быстро решила задачу, закрыла тетрадь и положила на край парты. Хасан увидел — и испугался: ему показалось, что один он плетется в хвосте. Оглянулся — нет, другие тоже сидят, уткнувшись в тетради, пишут на черновых листках. На душе стало полегче.

Наконец Хасан одолел свою задачу. Но стоило ему закрыть тетрадь, как сзади кто-то резко толкнул его в плечо. Оглянулся — это Залим пригнулся к парте и шепчет:

— Покажи ответ!

Хасан потянулся было к тетради, но тут вмешалась Нина:

— Не показывай! Пусть сам шевелит мозгами!

Хасан покорно отложил тетрадь. Но ведь есть еще черновик. Он тихонько положил исчерканный листок на заднюю парту.

Нина сразу подружилась с Хасаном. Она догадалась, что это о нем рассказывала вчера бабушка Марзида. Нине понравилось, что мальчик не принял подсказки и сам разобрался в задаче. И вообще он хороший: скромный, простой. Болтая с Хасаном, девочка успела подметить, что одежда на нем хоть и старенькая, но аккуратная — все пуговицы на месте и рубашка чистая. Наверное, сам для себя все делает…

— Хасан, ты знаешь мою бабушку?

— Нет, а кто она?

— Марзида Бавукова.

— А-а! Ну как же, слышал!

— Хочешь, покажу ее портрет?

— А где?

— Здесь, в школе.

Нина потащила нового приятеля по коридору. Прямо против лестницы мальчик увидел большой портрет пожилой женщины в черной шали. Глаза женщины светились доброй лукавинкой. Возле портрета по обеим сторонам висели фотографии поменьше. Над теми, что слева, было протянуто красное полотнище с надписью: «Наши односельчане — герои Великой Отечественной войны», справа на таком же полотнище написано: «Лучшие люди нашего колхоза — мастера животноводства и полеводства».

Хасан подошел к большому портрету и прочел: «Бавукова Марзида Камбо́товна, мастер высоких урожаев кукурузы… награждена орденом Ленина…»

Нина оглянулась на Хасана. Тот стоял перед стендом и внимательно разглядывал фотографию. «Выкован в горниле трудностей, закален в борьбе лишений» — так говорила бабушка Марзида об одном герое-подводнике, бывшем их соседе. Вот так и Хасан, бледный, худенький Хасан в застиранной ситцевой рубашонке, он тоже «выкован в горниле трудностей, закален в борьбе лишений». Это не Залим!

Многих, пожалуй, удивят такие рассуждения тринадцатилетней девочки. По не следует забывать, что Нина приходится внучкой своей бабушке, а Марзида Бавукова прославилась не только выращиванием кукурузы. Равной ей по уму не найдешь во всем селении. Нина, единственная внучка, души не чает в бабушке. Не раз случалось взрослым дивиться тому, как умно и складно говорит девочка. Не знали они, что Нина повторяет пословицы и меткие словечки бабушки Марзиды, которые та во множестве храпит в памяти, а порой и сама сочиняет. Это от нее пошло: «Пышна голова у индюка, да пришлась на дурака»; или про тех, кто любит побахвалиться: «Полный колос долу клонится, пустой — торчком торчит».

— Ты давно знаешь Залима? — спросила Нина.

— Да нет…

— Он у нас человек известный.

— Да, я слышал, как он колхозников приветствовал на собрании. Здорово говорит, толково.

В ответ Нина только усмехнулась.

Между тем Залим с другого конца коридора наблюдал за ними. Ему не нравилось, что его подружка и новенький стоят вместе. И что это Нине взбрело в голову, будто он, Залим, собирался списывать?

Нина и Хасан подошли к Залиму.

— Ты что нос повесил? — спросила девочка. — Задача не вышла?

— Нет, по тебе соскучился. Еле дождался, пока придешь.

— Моня, может, ты и не ждал, а вот кое-чего на контрольной не дождался.

— А мне ничего и не надо было. Только сверить ответ.

— Ну да, ври больше!

И тут Залим совсем разобиделся:

— Молчала бы лучше, Нинка-половинка! А ты, Хасан-торгаш, почем лук продашь? Убирайтесь оба, откуда пришли! — И, круто повернувшись, Залим убежал в класс.

Хасан стоял посреди коридора, малиновый от стыда. Ну, назвал бы как-нибудь еще, а то — торгаш… Нина не обратила внимания на дразнилку.

— Моя бабушка говорит: кто сам черен, любит других сажей мазать, — только и сказала она.

Но Хасан никак не мог успокоиться. Уже не раз приходилось ему слышать это «Хасан-торгаш»… Верно, и Нина знает, за что его так дразнят. И она, конечно, презирает его…

Прозвенел звонок, ребята вернулись в класс. Последние два урока — родной язык. Ждали учителя, а его не было. Класс гудел. Наконец пришла старшая вожатая Сали́ма и объявила:

— Ваш учитель сейчас в поле — получает участок, который мы будем убирать, и готовит все к нашему приезду. Поэтому вы можете идти домой. Выходите тихо, помните — в других классах идут занятия. И не забудьте: на уборке кукурузы у каждого должна быть своя корзина. Так что кто не успел сплести — торопитесь.

— А когда мы выйдем в поле? — спросил кто-то из ребят.

— Должны были в воскресенье, но, говорят, кукуруза еще не поспела, недельки две придется подождать… Да, Машуков и пионеры второго звена, останьтесь, вы мне нужны.

Несмотря на предупреждение вожатой, ребята шумной ватагой вырвались в коридор, с визгом и гомоном, обгоняя друг друга, скатились по лестнице и высыпали во двор.

Хасан хотел было идти со всеми, но Нина шепнула, чтобы он подождал. Они уселись на заднюю парту.

— А вы почему не идете домой? — спросила вожатая.

— Залима ждем, — отвечала девочка.

Вожатая подошла к учительскому столику.

— Ну-ка, товарищи, садитесь поближе. Вот так. Сегодня у нас десятое сентября, через три дня открывается районный слет кукурузоводов. Нам поручили приветствовать слет от имени пионерской организации района и подготовить монтаж. Краткое приветственное слово скажет Залим Машуков, он же будет ведущим в монтаже. Вот текст твоей речи, Залим. А это стихи для монтажа, продиктуй их ребятам, каждому его часть. Я разметила, кому что говорить, смотри не перепутай.

Залим подошел к вожатой, взял у нее пачку исписанных листков и окинул Нину с Хасаном торжествующим взглядом, как бы говоря: «Ага! Видали? Кто будет выступать на слете? Я! Кого будут слушать знатные люди района? Меня! А вас кто послушает?» Он уселся на учительское место и громко, размахивая рукой, принялся читать текст приветствия.

— Видал? — шепнула Нина. — Вот тебе и «оратор»! Идем!

Они на цыпочках подошли к двери и выскользнули в коридор. Залим не заметил их ухода: важничая и покрикивая на товарищей, он диктовал текст.