Сонгоку

Глава 6

2.6

Даже не представляю, насколько тяжело тебе приходится.

— Куда ни кинь, всюду клин, — как говорила моя бабушка, — кивнул Мирон. — А вы, профессор, хотели бы переселиться в Плюс? Ну, после того как…

— Не уверен, — качнул седым венчиком волос старик. — Я и так уже устал. Слишком долго живу на свете. Родился сразу после войны…

— Какой? За Сахалин?

— Второй мировой.

— Но это же…

— Вот в этом-то и дело, — усмехнулся он и поднялся. — Я — реликт. Аналоговое устройство в мире квантовых технологий. Чувствую себя черепахой, которая живёт триста лет, да всё никак не сдохнет… Ладно, хватит самокопаний. Пора приниматься за работу. Ты как, отдохнул?

— Не знаю, — пожал плечами Мирон. — Я уже как-то привык.

— Профессор Китано! — как только они вышли из комнаты отдыха, голос Платона пролился изо всех динамиков. Он походил на бурю в пустыне, на девятый вал, который грозил разорвать барабанные перепонки.

— Потише, — замахал руками старик. — Эдак мы все оглохнем.

— Я хочу поблагодарить вас за гостеприимство, — голос теперь шел из одного динамика, расположенного точно у них над головой. — И попросить еще об одной услуге.

— Я в твоём распоряжении, Платон.

— Мне нужно в Плюс. Но ваша система замкнута на себя и я…

— Мы над этим работаем, брат, — встрял Мирон. — Придётся тебе немного подождать.

Повисла пауза.

— Хорошо, я понял, — наконец сказал Платон.

— Извини, что не могу помочь прямо сейчас, — вздохнул профессор. — Придётся тебе немного побыть здесь, у меня в гостях. Но ты не беспокойся: я обязательно что-нибудь придумаю.

— Я не беспокоюсь, — бесстрастно сказал Платон. — Но у меня есть работа. Незаконченная работа. И мне хотелось бы поскорее к ней приступить.

— Я всё ему рассказал, брат, — вставил Мирон. — Профессор в курсе, как это важно.

— Хорошо. Тогда мне ничего не остаётся, как довериться вам.

Голос Платоны был всё так же бесстрастен. На первый взгляд. Но Мирон уловил в нём — по лёгкой смене интонации, по выбору слов — что брат находится на грани нервного срыва.

Даже не представляю, насколько тяжело тебе приходится, братишка… — подумал он. А потом посмотрел на старика.

— Профессор… А нет ли какого-то способа, чтобы Платон мог… Ну, быть с нами. Участвовать в беседах, помогать с разработкой планов. Знаете, он чертовски в этом хорош.

Старик огляделся.

— Можно устроить, — сказал он. Жалко, что я сам не догадался… Рэмбо, где ты? Поди сюда.

Из тёмного прохода между стоек с серверами показалась крупная оплывшая фигура. Мирон невольно затаил дыхание: показалось, это Призрак, который преследовал его в Москве. Но нет. Это был всего лишь человекообразный дрон. Высокий, громоздкий, с крупными хватательными конечностями и плоскими ступнями.

Робот для переноски тяжестей, — понял он. Не очень функциональный, довольно медлительный, но возможно сейчас он — то, что нужно.

— Вот, можешь использовать Рэмбо, как периферийное устройство. Батареи у него мощные, есть сенсорное зрение, динамики… И ты сможешь гулять.

— Премного благодарен, профессор Китано, — сказал робот голосом Платона, прижал руки к телу и поклонился в японской манере. — Так действительно намного лучше. Я могу передвигаться, где захочу?

— В пределах стен монастыря.

— Тогда разрешите мне выйти на улицу. Всегда мечтал полюбоваться на цветение сакуры…

— Разрешаю, — милостиво кивнул старик. — Да и нам с твоим братом не повредит глоток свежего воздуха.

Робот повернулся к Мирону и навис над ним тяжелой громадой.

— Рад тебя видеть, брат. Ты выглядишь усталым.

Мирон вяло махнул рукой. Что тут ответишь?

Робот снова повернулся к старику и осторожно взял манипулятором за рукав пиджака. Выглядело это довольно комично, если не брать во внимание, что стоило Платону неправильно рассчитать силу захвата, и рука человека отделится от тела так же легко, как стебелек одуванчика.

Солнце сегодня освещает мир более дружелюбно, чем вчера, — заметил Мирон.

Небо оттенка чисто выстиранного шелкового платка, деревья, одетые в первые, клейкие еще листочки, имели молодцеватый вид, садовые дорожки устилал белоснежный морской песок, а в воздухе кружила розовая метель из лепестков сакуры.

Подняв голову, он поймал на язык один из лепестков и раздавил терпкую кожицу языком. В ноздри проник ни с чем не сравнимый аромат весны, талого снега и ледяной родниковой воды.

— Хочу кое-с-кем вас познакомить, — сказал профессор. А потом позвал: — Хитокири! Иди, пожалуйста, к нам.

Сначала Мирон решил, что это старик — может, из-за традиционной японской одежды, которую он здесь увидел впервые, или из-за широкой треугольной шляпы. Но когда человек подошел, оказалось, что это вполне молодой парень, с необычными ярко-рыжими волосами, стянутыми сзади в длинный хвост.

На груди японца, в распахнутом кимоно, вели свой вечный танец чёрно-серебристые драконы в окружении тонких стрел бамбука. Чешуйчатые тела изгибались у шеи, на запястьях и… уходили куда-то под широкий пояс хакама.

— Ну как ты тут, обживешься? — спросил старик, сложив руки за спиной и благожелательно щурясь на парня.

— Прекрасно себя чувствую, сэнсэй. Спасибо большое, — вежливо поклонился тот.

— Познакомься, Хитокири. Это мои друзья.

Он представил Мирона и вкратце рассказал, кто такой Платон и почему он пользуется телом робота.

Сначала Мирона покоробило, что профессор посвящает в их тайны первого встречного, но затем быстро пришел к выводу, что старик знает, что делает.

— Очень приятно, — вновь поклонился Хитокири, теперь уже Мирону и отдельно — роботу. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул.

— Моим друзьям требуется помощь, — продолжил профессор. — Ты как, не против одной небольшой работёнки?

— Я готов, сэнсэй. Только скажите.

Профессор рассказал ему о конструкте и о том, что его нужно поместить в «Полный Ноль». Причём так, чтобы об этом никто не узнал, даже административный Иск-Ин дата-центра.

— Сложная задача, — задумчиво сказал Хитокири, сняв шляпу и почесав макушку.

Японец стоял, опираясь на грабли, и Мирон подумал, что такое орудие труда очень легко использовать в бою. Зубья грабель были железными, длинными и отлично заточенными.

— Обычно в таких местах желают что-то украсть, — добавил Хитокири. — Только никто не осмеливается красть у якудзы.

— Может, под кражу только замаскировать? — спросил Мирон. Все посмотрели на него. — Ну, отвлекающий манёвр. Сделать вид, что что-то украли, а сами…

— Придётся пошуметь, — подхватил его мысль Хитокири. — Устроить парочку взрывов, немножко поломать…

— Главное, шеи не сломайте, — кивнул профессор. — И не засветитесь. Помни, Хитокири: нас обоих нет в живых. Нехорошо наводить якудза на мысль, что это не так.

— Не беспокойтесь, сэнсэй. Вы же знаете, я всегда осторожен, — поклонился парень.

Он Мирону сразу понравился. Открытым прямым взглядом, необычной причёской, может, приподнятыми уголками губ — всё время казалось, что Хитокири слегка улыбается. В том смысле, что море ему по колено и вообще: хорош любой кипеш, кроме голодовки…

Вспомнил, что сам был таким. Лет десять тому назад.

Настала ночь, когда Мирон с Хитокири вновь вышли на улицу. В руках — банки пива «Саппоро», а японец еще и прихватил с собой сигареты. Мирон курить отказался.

— Ты из якудза, — сказал он, когда парень выпустил первую струю дыма. — Драконы.

— У всех якудза есть драконы, но не все, у кого есть драконы — якудза, — улыбнулся японец.

— Еще указательный палец, — кивнул Мирон на правую руку парня. — Хороший протез, незаметный. Но сигарету ты держишь между большим и средним. Потому что протез — недавно. Ты еще не привык.

— Не всегда нужно говорить собеседнику, какой ты наблюдательный, — вежливо заметил японец.

— Но профессор тебе доверяет, — добавил Мирон.

— Он спас мне жизнь. Я должен ему гири. А вот почему он помогает вам?

— Сам всё время об этом думаю, — сказал Мирон. — Может, тоже гири. А может, он просто хороший человек.

— А ты? — хитро прищурился японец. — Ты — хороший человек?

Мирон честно задумался.

— Нет. Определенно — нет. Я — деловой человек.

— Это хорошо, — докурив сигарету, Хитокири аккуратно затушил бычок в урне с песком. — Легко с человеком, который понимает, что к чему.

Мирон вновь вспомнил Мелету. Более деловой девушки и представить нельзя. Но было ли с ней легко?

Японец сменил кимоно и брюки-хакама на чёрный полиуглеродный костюм с бронированными вставками на локтях, коленях и груди. В свободной руке он нёс обтекаемый, похожий на удлиненную каплю шлем.

Мирон был одет так же. Кроме того, на спине, в плоском и почти незаметном рюкзаке, прятался конструкт с Платоном.

Брату не хотелось покидать тело робота. Если подумать, он был отличной заменой физической оболочке. Но выхода не было: ему вновь пришлось довериться младшему брату.

— Готов? — спросил Хитокири, допив последний глоток пива.

— А ты? — Мирон нажал на банке кнопку самоуничтожения.

— Я всегда готов, — пожал плечами парень.

Мирон давно заметил, что у японцев нет чувства юмора — в обычном понимании.

Дата-центр находился в районе Сибуя, в одном из небоскрёбов, и добираться нужно было по многоуровневому шоссе — это выяснил Платон, как только скачал карту Токио. План, который они разработали вместе с профессором Китано, был простым, несложным в исполнении, и на первый взгляд, вполне осуществимым.

— Умеешь водить? — спросил японец, открывая ворота в небольшой, на пару машин, гараж. — Реактивный турбо-джет, двойной ускоритель, собственный иск-ин и гироскоп.

Мирон осмотрел чудовище, которое лишь отдалённо напоминало двухколёсную машину с рулём и сиденьем.

Мощный каплевидный обтекатель, хромированные обода сдвоенных колёс, «умное» седло — создавалось такое впечатление, что байк спроектирован для движения в аэродинамической трубе.

Хотя то, что в мотоцикле есть иск-ин, внушало оптимизм.

— Как только выйдем за пределы монастыря — научусь, — ответил он японцу, подходя к мотоциклу с молдингами цвета электрик. — Только не слишком ли мы будем заметны? Ревет, поди, как беременный дракон…

— Яркий вид — тоже часть маскировки, — улыбнулся Хитокири. — На вот, налепи на грудную пластину.

Он кинул Мирону стикер с изображением кошачьей головы.

— Что это?

— Босодзоку. Банда.

— Ага… — он с опаской рассмотрел стикер. Желтые кошачьи глаза щурились довольно угрожающе. — А настоящие бандиты не предъявят за подражание?

— А кто сказал, что мы — не настоящие?

Нет, всё-таки чувство юмора у них есть, — подумал Мирон. — Только очень своеобразное.

Ворота гаража открылись. На улице их ждал десяток байкеров с логотипом кошки на груди, спине и рукавах курток. На всех были глухие шлемы, у кого — с желтыми кошачьими глазами, у кого — с зубастой ухмылкой черепа.

— Интересные вы монахи, — обронил Мирон, тоже надевая шлем.

— Ты не представляешь, насколько, — голос Хитокири раздался внутри шлема, из динамика.

Гулкий подземный туннель, в котором рёв десятка реактивных двигателей звучал, как песнь Апокалипсиса, вывел их на людный проспект.

— Мелета, — тут же позвал Мирон. — Бери управление на себя.

— Принято.

Он не представлял, что так сильно обрадуется, услышав призрачный голос в голове.

Колонна босодзоку производила впечатление. Рёв двигателей, угрожающий вид чёрных шлемов, рукоятки мечей в креплениях под сиденьем — люди на тротуарах останавливались, чтобы проводить байкеров неодобрительным взглядом, малолитражки в плотном потоке транспорта брызгали в стороны, как испуганная мошкара, и даже лимузины неспешно, с достоинством, но уступали дорогу.

— Отлично держишься, брат, — голос Хитокири звучал приподнято. — Не отставай.

И он прибавил газу, лавируя между мобилей, как форель в сильном течении. Из дюз турбоджета вылетели яркие языки пламени, рёв почти превысил болевой порог.

— А как же полиция? — спросил Мирон. Голос в шлеме звучал приглушенно, но вполне различимо.

— Полиция с нами не связывается, — пояснил японец. — Не может догнать… К тому же, мы исправно оплачиваем штрафы, так что никто не в накладе: нам — развлечение, городу — прибыль.

— А если вы кого-нибудь собьёте?

— Ну, мы же всё-таки монахи… А значит, не причиняем вреда мирному населению.

Впереди забрезжил просвет и Хитокири рванул в него на космической скорости. Байк Мирона, ведомый Мелетой, не отставал.

В Москве тоже были двухъярусные дороги. К ним Мирон привык. Но чтобы шоссе было четырех, а то и шестиярусным — такое он видел впервые. Съезды обозначались яркими белыми указателями, так же, как и полосы движения и знаки. Казалось, они были лишними: мобили двигались хоть и на большой скорости, но очень аккуратно, будто шахматные фигуры. Никто не нарушал рядов, никто не превышал предписанной дистанции.

Они все управляются Иск-Инами, — напомнил себе Мирон. — Только босодзоку — аутсайдеры в этом выверенном до миллиметра танце…

Над головой чёрной беззвёздной бездной зияло ночное небо, но город не спал. Сияли рекламные щиты, громадные, в рост небоскрёбов голограммы кружились, подобно волчкам, деревья, днём элегантно-зеленые, сейчас оделись россыпями мелких огоньков.

Улицы, эстакады, туннели, снова улицы — Мирон понимал, что никогда не смог бы двигаться с такой скоростью, где всё размывается в единое яркое пятно.

Неожиданно он почувствовал сильный толчок. Подскочил в седле, ноги соскользнули с держателей… Но «умная» система перестроилась и поймала чуть не выпавшего водителя.

— Нас атакуют, — раздался бесстрастный голос Мелеты.

Передняя панель шлема превратилась в зеркало заднего вида и Мирон увидел еще одного байкера. Ярко-красные шлем, комбез и сам мотоцикл — такого он среди босодзоку не видел.

Байкер как раз поддал газу и вновь на полной скорости врубился в заднее колесо. Турбо-джет вильнул.

— Сделай что-нибудь, — крикнул Мирон Мелете, совершенно бессильный на такой скорости.

— Предпринимаю манёвр уклонения, — сказала программа таким тоном, словно сообщала, что собирается напечь блинчиков.

Он почувствовал мгновенную дурноту. Скорость увеличилась до предела, а мотоцикл наклонился под углом в тридцать градусов. Колено, обтянутое кевтановой накладкой, чиркнуло по асфальту.

Совершив крутой поворот — перед глазами смешалось всё: улица, дома, деревья, неоново-зеленые цифры на сетчатке — Мелета послала байк против движения. Заверещали гудки и сирены.

Красный байкер не отставал.

Мирон вызвал Хитокири.

— За мной гонятся!

— За мной тоже, — голос японца был уже не таким беспечно-веселым.

— Отменяем операцию?

— Посмотрим. Нужно сбросить с хвоста этих гонцов… Поднимайся на шестой ярус. Я — за тобой.

Мирон думал, что шестой, самый верхний ярус будет пуст, но ожидания не оправдались.Сдавленная высокими разделителями трасса была забита под завязку автоматическими грузовиками, рефрижераторами и длинномерными фурами.

Но логика в этом есть, — рассудил он, оценив приказание Хитокири. — На этом уровне нет ни одной живой души…

Как бы опровергая его мысли, впереди появился еще один байкер. На этот раз — в ярко-желтом комбезе. В руке желтого байкера сверкнуло лезвие катаны…

— Ёб твою мать! — вскрикнул Мирон, Мелета склонила машину так низко, что плечо, колено и бок высокого берца зачиркали по асфальту. Лезвие пронеслось прямо над головой — он буквально услышал свист рассекаемого воздуха.

Рёв двигателя немного стих, а затем увеличился до предела — Мелета повела байк между фур, пытаясь оторваться от погони.

— Хитокири, где ты? — спросил Мирон. В таком столпотворении он просто не мог ничего увидеть. Строчки кода перед глазами не улучшали ситуации.

— Застрял на четвертом ярусе, — раздался голос из динамика. — Меня окружили, так что пока справляйся один. Сможешь?

— Куда я денусь…

Мелькнула мысль вернуться и помочь японцу, но как это сделать, имея на хвосте двух преследователей, но не представлял.

Пригнувшись к рулю — сиденье само приподняло задницу — он наблюдал за тем, как красный и желтый байкеры маневрируют меж грузовиков, медленно но верно зажимая его в клещи.

Сквозь рёв двигателей, приглушенный шлемом, он услышал сухие редкие хлопки. Байк вновь вильнул так, что Мирона почти выбросило из седла.

— Стреляют из автомата. Цель…

— Да я уже понял, — оборвал Мирон.

Стрелял красный. Желтый вновь нагонял, занеся над головой катану. Мирон опустил руку и обхватил рукоять собственного меча.

Глупо, конечно, — мельком подумал он. — Чистое средневековье, рыцари на ристалище. Но от стрельбы на такой скорости и правда мало проку…

— Нужно целиться по гироскопу, — подсказала Мелета.

— Кабы знать, где этот сраный гироскоп…

Перед глазами тут же появилась схема байка с красной стрелочкой.

— Понял…

…Жидкий металл, — профессор Китано нажал кнопку на рукояти и из неё, как ствол дерева в ускоренной съёмке, выросло лезвие. Оно не было похоже на стальное. Скорее, эбонитовое — шероховатая чёрная поверхность не отражала свет. — Не ломается, не тупится, режет всё, вплоть до керамической облицовки космических шаттлов. Не бойся, на рынке таких игрушек нет. Моё собственное изобретение: развлекался как-то, выращивая «умные» феррокристаллы. Сделал парочку по просьбе Хитокири, чисто для тренировок. Вот, глядишь, и пригодятся…

— Мечник из меня никакой, — Мирон имел в виду, что может целесообразнее передать клинок кому-то более сведущему.

— Это ничего, — беспечно махнул рукой старик. — С таким клинком и уметь ничего не нужно.

Мирон сделал пару пробных замахов. Меч был лёгким, в руке чувствовался только вес рукояти. Из-за этого создавалось впечатление, что он находится в игре…

Ладно, — подумал он. — Думаю, Кровавый Точила справится.

«Просто выстави клинок»… — повторил он слова профессора.

Желтый как раз шел на таран: катана высоко над головой, в зеркальном щитке шлема — отражение Мирона…

Такого эффекта он не ожидал. Меч прошел через обтекатель, рулевую колонку и тело желтого байкера, как сквозь шмат тёплого пластилина. Немного вязко, чуток противно, но в целом… В целом можно пережить.

Желтый накренился — по броне, как из брандспойта, разбрызгались крупные капли крови — и упал на бок. Его потащило под колёса грузовика, раздался хруст, и…

Мелета сбавила скорость, но Мирон предпочёл не смотреть, как желтое, насекомоподобное тело прокатывает под всеми восемнадцатью колёсами.

Искалеченный байк скрежетал следом.

Что характерно: автовоз даже не замедлил скорости. Он шел в плотном потоке и любое изменение маршрута привело бы к чудовищной аварии, которая вовлекла бы десятки машин. Будь за рулём человек, так бы и случилось. Но компьютеру не ставили задачи ужасаться тому, что под громадные, в рост человека колёса, залетела какая-то козявка. Он выполнял задание: ехал из пункта «А» в пункт «Б», не взирая на препятствия.

Не расслабляться, — прикрикнул на себя Мирон. Скорость была запредельной, он даже не смотрел на счётчик — во избежание; Мелета вела байк, иногда ныряя под фуры. Высокие колёса позволяли проезжать под днищем, лишь слегка склонив голову.

— Где красный? — спросил он. Вертеть головой в поисках целей было смертельным трюком.

— Шестьдесят три градуса к северу.

— Проще давай.

— На девять часов.

Они неслись параллельными курсами, держа между собой корпус длинномерной фуры. Красный комбез, словно флажок, то и дело сверкал в просветах между цистернами.

Над головой ветхой тряпицей набухало свинцовое небо — Мирон удивился, что способен замечать такие детали, — а рядом поблёскивал бок девственно-белого, как снежная вершина Фудзи в погожий день, бок рефрижератора. На боку его красовался красный лобстер с соответствующим логотипом — всемирно известная торговая марка…

У красного байкера был автомат. Вытянув руку в сторону Мирона, он упорно пытался его подстрелить, целясь в просветы между цистернами рефрижератора.

Было слышно, как пули с глухим стуком входят в бок грузовика — толстый противоударный слой, предназначенный поглощать гальку и мелкие камешки, летящие из-под колёс, впитывал их без малейшего следа.

Мирон приказал Мелете замедлить ход. Когда рефрижератор с рёвом проскочил вперед, он неожиданно вырулил на полосу красного байкера, и нагнав того, пнул в заднее колесо. Красный мотоцикл вильнул, но выровнялся. Узкая спина водителя пригнулась еще ниже. Рука, отведенная назад, нажала на курок и Мирон различил ярко-оранжевые вспышки — выстрелы. Пули забарабанили по обтекателю, одна чиркнула по плечу и он ощутил мгновенный ожог.

— Передай мне управление! — заорал он.

Злость поднялась со дна души мутным взбаламученным илом, затопила мозг и красными брызгами осела в глазах.

— Неадекватная оценка ситуации, — бесстрастно заявила Мелета.

— Давай, говорю!

Схватившись за руль в полную силу, он вдавил педаль газа и направил байк точно на заднее колесо красного. И ощутив удар, не откатился, не притормозил, а продолжил давить.

Пламя из дюз красного байка затмило всё перед глазами.

Чуть отпустив, он вновь надавил педаль газа, толкнув заднее колесо красного, теперь уже — в полную мощность, и тот не выдержал. Байк повело, наездник наклонился, но гироскоп не смог удержать равновесие и мотоцикл перевернуло на бок.

Как на салазках, он скользнул под брюхо очередного грузовика и Мирон, не раздумывая, нырнул следом.

— Опасная ситуация, опасная ситуация! — заголосила программа.

— Заткнись, — процедил сквозь зубы Мирон.

Ему хотелось раздавить красного байкера, сорвать с него шлем и плюнуть в глаза.

Красный чудом проскочил под грузовиком, не попав под колёса. Его прибило к бетонной разделительной полосе, в байке что-то треснуло и водитель покатился по асфальту. Замелькали удивительно стройные ноги, тонкие руки — одна перчатка соскочила и Мирон, будто в замедленной съёмке, увидел красные, как капли крови, ноготки…

Вдруг сделалось нехорошо. Волна ярости схлынула, оставив горечь сожаления.

Выровняв свой байк, он прижался к бетонной стенке — высокой, метра полтора — и соскочил с мотоцикла. Подбежал к лежащей неподвижно фигуре, поднял на руки… Тело оказалось лёгким, почти невесомым. И отнёс подальше от изломанного, теряющего детали красного байка.

Кое-как пристроив бесчувственное тело на сиденье своей машины, он расстегнул застёжки и стащил с головы красного байкера шлем. А потом замер, потеряв дыхание.

Бледное, с бескровными губами, с густыми ресницами, бросавшими тени на высокие скулы, перед ним было лицо Мелеты.