Спасение

16

Данте

Я отъезжаю подальше от машины Евы, чтобы они меня не заметили.

Я надеваю солнцезащитные очки, что обеспечивает мне необходимую анонимность. Я паркуюсь на достаточном расстоянии от их любопытных глаз. Все пятеро в сборе, они веселятся от души.

Во рту появляется горький привкус. Я хотел быть тем, кто покажет Мэдисон это место. Но я сижу и наблюдаю, ожидая своего часа.

Они смеются, едят, фотографируются. Все это так отвратительно нормально. Я чувствую, как меня захлестывает волна раздражения. Но тут Мэдисон встает и что-то говорит остальным. Кажется, их не интересует то, что она предлагает. Я вижу, как она пожимает плечами и уходит.

Одна.

Мое сердце начинает колотиться в груди. Это мой шанс. Я беру балаклаву с заднего сиденья и надеваю ее. Я следую за ней, тщательно скрываясь от посторонних глаз. Неподалеку журчит водопад, его брызги туманят воздух.

Мэдисон идет дальше, и шум водопада становится все громче, заглушая смех и болтовню участников пикника позади нас. Она так увлечена красотой леса, что не замечает моего присутствия.

Она периодически останавливается, ее глаза расширены от удивления, она впитывает лесные достопримечательности, звуки и запахи. Я не могу не улыбнуться.

Внезапно я наступаю на ветку. Громкий треск эхом разносится по неподвижному воздуху. Мэдисон оборачивается, осматривая деревья. Я замираю, сердце бьется о ребра, гадая, увидит ли она меня.

Но потом она пожимает плечами и продолжает свой путь. Я делаю глубокий вдох и продолжаю следовать за ней. Охотиться на нее. Затем, на поляне у водопада, она останавливается. Она так близко к краю, ее взгляд прикован к воде, каскадом стекающей по камням.

Вот оно. Идеальная возможность. Я делаю вдох, напрягаясь. Бесшумно, как тень, я скольжу по усыпанной листьями земле, не сводя с нее взгляда. Я уже так близко, что могу разглядеть на ее волосах капельки от водопада.

Сделав выпад, я оказываюсь у нее за спиной и зажимаю ей рот рукой, чтобы заглушить крик. Ее тело застывает в моих объятиях, в широко раскрытых глазах отражаются шок и растерянность.

— Эй, маленькая лань, — шепчу я ей на ухо, мой голос приглушен балаклавой.

Мгновенно звук моего голоса заставляет ее расслабиться.

Я отпускаю руку, и она поворачивается ко мне лицом.

Водопад ревет, не обращая внимания на нашу маленькую драму.

— Данте? — Ее голос дрожит, а глаза расширяются под туманной завесой водопада. — Что ты делаешь?

Я тихо и глубоко хихикаю, мое веселье приглушено тканью балаклавы.

— Я хотел напугать тебя, — признаюсь я, наклоняя голову. — Я напугал тебя?

Она кивает.

— Да. — Она растягивает губу между двумя зубами. — Я чувствовала, что ты смотришь, — признается она.

Я ухмыляюсь.

— Хорошо, держу пари, это тебя возбудило, не так ли?

— Да, — говорит она, когда я сокращаю расстояние между нами.

— Насколько мокрая моя маленькая лань? — спрашивает он.

— Я… я не знаю, — запинается она, краснея и отводя глаза от меня.

— Не знаешь? — Я притягиваю ее ближе, моя рука обвивает ее талию. — Или стесняешься признаться?

Я дразню, мое дыхание щекочет ее ухо.

— Данте, я… — она не может подобрать нужные слова.

— Почему бы нам не выяснить это? — предлагаю я.

— Данте, но мои друзья… — начинает она, но я прерываю ее, приложив палец к ее губам.

— Ш-ш-ш… все в порядке, — успокаиваю я ее. — Просто отпусти.

Мои пальцы проникают в шелк ее трусиков, нащупывая ее мокрую киску. Слизистая влага, которая встречает мой прощупывающий палец, заставляет меня удовлетворенно зарычать. — Боже, ты вся мокрая, — прохрипел я.

Я крепче сжимаю ее талию, мое дыхание сбивается в ритм с ее хныканьем.

— Ты не знала, насколько мокрая у тебя киска? — Я дразню, мой голос густой от вожделения. — Или ты не хотела признаться, как сильно тебя заводит то, что тебя преследуют? — Я отдергиваю пальцы, сую их в рот и пробую ее на вкус. — Ты хочешь большего, не так ли?

Я дразню, мой голос — хриплый шепот ей на ухо.

— Да, — признается она.

— Но не здесь. — Я отстраняюсь, и она удивленно задыхается. — Беги.

— Что? — Ее глаза встретились с моими, широкими и растерянными.

— Беги, — повторил я, мой голос стал более властным. — Дальше в лес.

— Но… — Она начинает протестовать, но я прерываю ее.

— Никаких "но", маленькая лань. Беги.

Я слегка подталкиваю ее, и, поколебавшись, она бежит, исчезая в густом лесу, подальше от своих друзей.

Я смотрю ей вслед, и сердце мое колотится от предвкушения. Погоня началась.

Когда она исчезает в подлеске, меня охватывает азарт погони. Сердце колотится в ритме с моим возбуждением. Джинсы становятся тесными, возбуждение пульсирует в каждом волоске моего тела. Есть первобытное удовлетворение в том, что охотник преследует преследуемого. Эта игра стара как само время.

Я не могу удержаться от ухмылки, вкус предвкушения сладок на моем языке.

— Посмотрим, как далеко ты сможешь забраться, маленькая лань, — бормочу я, переходя на бег.

Деревья смыкаются вокруг меня, их ветви создают замысловатые узоры теней в дневном свете. Мои чувства обостряются, каждый шорох листьев, каждый щелчок веток отдается в тишине. Страх моей маленькой лани ощутимо витает в воздухе, каждый ее вздох эхом разносится по лесу, словно маяк, зовущий меня.

— Ты не можешь скрыть свой страх, не так ли? — восклицаю я.

Я ускоряю шаг, мои ботинки хрустят по опавшей листве. Мое сердце бьется в бешеном ритме, и его бешеный темп совпадает с неровным ритмом ее дыхания.

И тут я нахожу ее. Как я и ожидал, она стоит там, прижавшись спиной к старому дереву, глаза зажмурены, и она пытается восстановить контроль над своим паническим дыханием. Ее грудь вздымается при каждом вздохе, что свидетельствует о ее тщетных попытках утихомирить страх.

Я не могу не ухмыляться, глядя на это зрелище, мое сердце бьется о грудную клетку в ритмичном ритме, который, кажется, гармонирует с ее ужасом.

— Прятки тебя не спасут, — бормочу я, мой голос едва превышает шепот, когда я приближаюсь к ней, листья хрустят под моим весом.

Она вздрагивает, ее тело дергается от удивления, когда мой голос прорезает тишину, но она недостаточно быстра. Мой пульс учащается, адреналин струится по венам, подстегивая мои движения. В долю секунды я оказываюсь на ней. Мои руки смыкаются вокруг ее талии, крепко обхватывая ее.

— Попалась, — бормочу я, на губах играет торжествующая ухмылка, когда она задыхается, ее тело замирает в шоке под моей хваткой.

— И что же мне теперь с тобой делать? — поддразниваю я, отпуская ее только для того, чтобы снова мягко толкнуть вниз.

Пол леса под ней устлан опавшими листьями, природный ковер смягчает ее падение. Она вздрагивает от моих прикосновений, ее дрожащее тело выдает ее страх. Моя рука скользит вверх по ее бедру и под платье, прокладывая пальцами дорожку по коже, пока не находит ее киску.

Она мокрая, даже больше, чем раньше. Осознание этого посылает в меня толчок удовлетворения.

— О, посмотри на это", — пробормотал я, мой голос стал низким мурлыкающим, — Кажется, тебе это нравится, не так ли?

Моя ухмылка расширяется, когда она задыхается, и звук поглощается густой листвой, окружающей нас. Теперь я потерян для своих полных, темных и извращенных желаний. Я ввожу в нее три пальца, и она стонет, отталкиваясь от земли.

Воздух вокруг нас густеет от желания.

— Скажи мне, как тебе это нравится, — требую я. Мои толчки становятся все настойчивее, подстраиваясь под ритм ее вздохов. — Скажи мне, какая ты грязная маленькая шлюха для меня.

Ее тело напрягается, из нее вырывается хныканье. Но она продолжает молчать. Я отступаю назад, мой взгляд приковывает ее к себе.

— Скажи это, — приказываю я, и слова превращаются в низкий рык, эхом разносящийся по тихому лесу.

— Я… я…, - заикается она, ее голос дрожит. — Я твоя маленькая грязная шлюха. Слова эхом разносятся вокруг нас, поглощенные тишиной леса.

От этого признания мое сердце учащенно забилось, а член запульсировал в штанах в предвкушении. Я не могу удержаться от низкого хихиканья.

— Хорошая девочка, — бормочу я, сжимая пальцы вокруг ее горла, пульс под моими прикосновениями бешено бьется. — Теперь пришло время мне забрать свой приз.

Расстегнув молнию на брюках, я освобождаю свой пульсирующий член из их уз. Без колебаний я вхожу в Мэдисон, ее тугая киска растягивается, чтобы принять меня. Низкий рык вырывается из глубины моей груди, когда я трахаю ее с дикой несдержанностью, теряя себя в ощущениях, которые она дарит мне. Ее стоны только подстегивают меня, каждый звук свидетельствует о том, какое удовольствие я ей доставляю.

— Ты так хорошо меня принимаешь, — выкрикиваю я, мой голос грубеет от неконтролируемого желания. Я наклоняюсь вперед, мое дыхание обжигает ее ухо. — Тебе нравится, как я тебя наполняю?

Каждое слово сопровождается глубоким толчком, мой член входит в нее снова и снова. Я чувствую, как ее стенки сжимаются вокруг меня, ее тело инстинктивно отвечает на мою первобытную потребность.

— Да… да…, - задыхается она, впиваясь ногтями в мою спину и выгибаясь навстречу мне. — Мне нравится, как ты заполняешь меня… так глубоко… — В ее голосе звучит желание. Каждое ее слово пропитано пьянящей грязью, которую я жажду. — Сильнее. Трахни меня сильнее, — умоляет она.

В тишине леса ее голос — самый сексуальный звук, который только можно себе представить. Мир сужается до ощущения ее тела подо мной, звуков нашего тяжелого дыхания и шлепков наших тел друг о друга. Здесь нет нежности, только грубая потребность — та, что заставляет мужчину полностью потерять себя. И пока я трахаю ее до упаду, я, без сомнения, знаю, что не хотел бы этого по-другому.

Внезапно я выхожу из нее, оставляя ее задыхающейся и хнычущей. Крепко схватив ее за бедра, я переворачиваю ее на живот. Она едва успевает адаптироваться, как я снова вхожу в нее и беру сзади. Мой темп — жестокий, неумолимый, такой секс, который граничит с безумием. Она дико стонет, возбуждая меня еще больше. Новый угол позволяет мне входить глубже. Я вижу, что ей это нравится, по тому, как содрогается ее тело.

— О, Боже! — кричит она, и ее голос эхом разносится по деревьям. Ее пальцы цепляются за землю, отчаянно пытаясь ухватиться за нее, пока я вхожу в нее.

Я наклоняюсь над ней, мои руки находят ее груди, грубо разминая их, пока я продолжаю неустанно трахать ее тело.

— Кончи для меня, — рычу я ей в ухо.

Слова звучат как четкий приказ, которому она не в силах сопротивляться. Я чувствую, как напрягается ее тело, как нарастает кульминация. Я присоединяюсь к ней, и мощные волны удовольствия начинают прокатываться по мне. Ее оргазм вызывает мой, и с последним, отчаянным толчком я опустошаю себя в нее, наши крики наслаждения сливаются в один первобытный звук. Лес является молчаливым свидетелем нашей грубой, неподдельной похоти.

Я переворачиваю ее на спину и целую в губы, мой член пульсирует на ее клиторе. Наши тела все еще содрогаются от толчков, когда мы слышим это. Далекий зов пронзает воздух. Ее имя, выкрикнутое в тревожных тонах, повторяется несколькими голосами. Ее друзья. В ее глазах вспыхивает страх, и я мягко умолкаю, прижимая палец к ее губам.

— Я лучше пойду, маленькая лань, — шепчу я. — Но я приду сегодня вечером. Хватит с меня. С этого момента я буду у тебя дома каждую ночь.

Она вздрагивает, глаза расширяются. Я ожидаю сопротивления, но она лишь кивает.

Я встаю и помогаю ей подняться на ноги, засовывая член обратно в штаны. Прежде чем она успевает сказать еще хоть слово, я исчезаю среди деревьев. Я слышу отдаленные разговоры, когда Ева сообщает, что нашла ее.

Это было слишком близко. И все же это только заставляет мой член снова стать твердым. Острые ощущения от того, что меня поймают, дополняют первобытную потребность в Мэдисон. Я не могу дождаться вечера.