Спасение

20

Эпилог

Год спустя…

— Мэдисон, не передашь зефир? — спрашивает Ева.

Я беру пакет и бросаю ей.

— Что за поход без смора? — спрашивает она.

— Без зефира это была бы просто кучка странных взрослых, сгрудившихся вокруг костра в лесу, — шутит Тесса, вызывая хор смеха со стороны группы.

Том, ее парень, качает головой.

— Это неправда. Мы уже несколько часов готовим барбекю.

— Барбекю не барбекю без смора, — отвечает Тесса.

Он закатывает глаза.

— Чушь собачья, у меня было много барбекю, и смора не было.

— Значит, ты делал это неправильно, — говорит она.

Даррен, прислонившийся к дереву с пивом в руке, усмехается. — Вы двое спорите, как старая супружеская пара.

Тесса и Том бросают на него взгляд.

— Нет, не спорим.

Райли, свернувшаяся калачиком рядом с Дарреном, хихикает.

— Еще как. Думаю, именно поэтому вам так хорошо вместе.

Выражение лица Тессы смягчается.

— Спасибо, Райли.

Рука Данте крепко обхватывает мои плечи.

— Ты любишь смор, маленькая лань?

Я киваю.

— Все сладкое. Ты же знаешь, я сладкоежка.

Он вздергивает бровь.

— Знаю.

Тесса игриво подталкивает меня.

— Мэдисон, ты должна нам рассказать. Как ты привлекла внимание Данте, когда он еще был священником?

Я чувствую, как усмешка Данте вибрирует по его телу, а его рука крепко обхватывает меня.

— Ты что, думаешь, мой обет безбрачия сделал меня слепым? — поддразнивает он, нарушая свою обычную суровую манеру поведения.

Вокруг костра раздается смех.

— Нет, но это сделало тебя недосягаемым! — Харпер заметила, что ее глаза сверкают озорством. — Именно это и делает тебя таким интригующим.

Я пожимаю плечами с застенчивой улыбкой на губах.

— Я не делала ничего особенного. Мы просто поладили, я думаю.

В груди Данте раздается смех.

— Можно и так сказать.

Джек ухмыляется над своей банкой пива.

— Учитывая его прежнюю профессию, это было божественное вмешательство.

— Я бы назвала это чудом! — добавляет Ева, ее глаза мерцают в мягком свете костра.

Глаза Данте встречаются с моими, отблески костра отражаются в их глубине.

— Действительно, чудо, — пробормотал он, его голос едва слышен из-за потрескивания пламени.

Я смеюсь, зарываясь лицом в его грудь, ощущая тепло его смеха так же сильно, как и слыша его. В мерцающем свете камина смех группы затихает, превращаясь в тихие разговоры и редкое позвякивание пивных банок. Воздух наполняется покоем, который нарушает лишь отдаленный гул водопада.

Пальцы Данте вычерчивают холодные пальцами узоры на моей руке, прикосновения знакомы, но всегда вызывают во мне трепет. Он встает, увлекая меня за собой.

— Как насчет игры в догонялки, маленькая лань?

Его голос мягкий, но приглашение висит в воздухе, как дразнящее эхо прошлых воспоминаний.

Я поднимаю бровь, игриво бросая вызов.

— Думаешь, сможешь меня поймать?

По лицу Данте расползается медленная ухмылка, в его глазах сверкает озорство и что-то более темное, более волнующее.

— Есть только один способ это выяснить.

— Мы собираемся прогуляться, — объявляю я, держа руку Данте в своей.

Тесса хихикает.

— Прогулка, да?

Харпер понимающе поднимает бровь, когда мы отходим от камина.

— Уделите столько времени, сколько вам нужно для вашей… прогулки, — говорит она, в ее голосе слышится веселье.

Группа хихикает, а я выкрикиваю игривое: — Не делайте ничего такого, чего не сделали бы мы! — усиливая смех группы.

— Думаю, если бы они знали, на что мы способны, у них бы случился сердечный приступ, — бормочет Данте, заставляя меня рассмеяться.

Он прав. Мы не совсем ванильные, когда дело доходит до секса.

Когда мы с Данте исчезаем в ночи, тепло их смеха исчезает, сменяясь прохладным шелестом листьев и отдаленными звуками водопада.

— Мне посчитать для тебя, маленькая лань?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Да, но на этот раз я хочу кое-что добавить.

Он достает свою балаклаву.

— Не волнуйся, маска у меня с собой.

— Хорошо, — бормочу я. — Но как насчет того, чтобы, когда ты меня поймаешь, я вела себя так же, как когда ты притворяешься, что врываешься в дом? Кричать "нет", пока ты продолжаешь?

— Черт, — простонал он, проводя рукой по волосам. — Звучит чертовски сексуально. Первобытная игра и одновременно согласие без согласия. Ты пытаешься меня убить?

Я прикусила губу.

— Я не была уверена, что ты сочтешь это полным пиздецом.

Он ухмыляется.

— Это пиздец, но мне нравится. — Он лезет в карман. — Я купил это.

Он протягивает бутылочку анальной смазки.

У меня внутри все переворачивается, ведь он растягивает мою задницу уже несколько месяцев.

— Думаю, ты готова принять его. — Он придвигается ближе, тихонько стонет. — И я бы с удовольствием лишил тебя анальной девственности, пока ты кричишь, чтобы я остановился здесь, посреди леса.

Я смотрю на него, на секунду ошеломленная.

— Правда? — спрашиваю я, мой голос едва превышает шепот.

Он кивает, на его губах играет лукавая улыбка.

— Ты согласна, маленькая лань?

Я задыхаюсь, сердце колотится в груди. Я киваю и, не говоря больше ни слова, уношусь в ночь. Адреналин бурлит в моих венах, азарт погони действует как афродизиак.

Я слышу, как он отсчитывает время позади меня, его голос эхом разносится по тихой ночи. Мое сердце бьется синхронно с его отсчетом, дыхание сбивается, когда я заставляю себя бежать быстрее.

Когда он доходит до нуля, я слышу, как хрустят листья под его обувью, когда он бежит за мной. Я знаю, что он меня поймает. Он всегда ловит. Но кайф — в погоне, в ощущении, что меня преследуют.

Лес смыкается вокруг меня, тени деревьев танцуют в тусклом свете луны. Я оглядываюсь через плечо и вижу силуэт Данте, который приближается. Сердце колотится в груди, как барабан. Вкус страха пьянит, смешиваясь с пьянящим трепетом предвкушения.

— Данте, — кричу я, притворяясь, что в моем голосе звучит ужас. Я слышу его смех — глубокий, насыщенный звук, от которого по позвоночнику бегут мурашки. — Поймай меня, если сможешь! — кричу я, и мой голос эхом разносится по ночи. Я спотыкаюсь о корень, но вовремя успеваю поймать себя.

Споткнувшись, я замедлила шаг, позволив Данте сократить расстояние между нами. Его рука обхватывает мою руку, останавливая меня. Я поворачиваюсь, задыхаясь, и встречаюсь взглядом с его глазами сквозь. Его взгляд напряжен, полон дикого, хищного желания.

Погоня окончена. Настоящая игра вот-вот начнется.

Я отталкиваю его, кричу "Нет!", как мы и договаривались.

Он рычит мне в ухо, подыгрывая, но опасность все усиливается.

— Я держу тебя, маленькая лань. Теперь тебе не выбраться. Ты в пасти волка.

Наша игра переходит в физическую, его хватка крепнет, когда он валит меня на землю. Я приземляюсь с грохотом, листья хрустят подо мной. Он тяжело наваливается на меня, его тело нависает над моим, а его дыхание вырывается из груди, прижимаясь к моей шее.

— Нет! — кричу я, но не слишком громко, чтобы остальные не услышали меня и не подумали, что я в беде. Я бьюсь об него, сопротивляясь, руками толкаю его в грудь. Ему это нравится, его смех — темная симфония в ночи. Он рвет на мне одежду, ткань рвется под его сильными руками.

— Прекрати бороться. Ты примешь мой член в обе дырочки и будешь любить его.

Сохранять роль жертвы нелегко, особенно когда каждая частичка меня горит и кричит, чтобы он взял меня.

— Разве ты не знаешь значения слова "стоп"? — спрашиваю я его, в моем голосе смешались притворный страх и искреннее разочарование.

Он приостанавливается, его темные глаза встречаются с моими сквозь балаклаву.

Я снова толкаю его в грудь, и на этот раз мои усилия становятся более явными.

— Я сказала, остановись, Данте! — повторяю я, добавляя в свои слова язвительность.

Он отвечает низким хихиканьем, от которого у меня по позвоночнику бегут мурашки, а сердце колотится еще сильнее. Я вижу, что ему это нравится.

Мы оба знаем, что у меня есть слово, чтобы заставить его остановиться, но я бы не хотела, чтобы он это делал. Он грубо разрывает мои трусики, а затем одним толчком вводит свой член глубоко внутрь меня.

— Ты такая чертовски мокрая для меня, не так ли?

Его голос — низкое рычание в моем ухе, каждое слово сопровождается еще одним глубоким толчком.

— Тебе ведь нравится это, правда? Нравится, когда тебя берут против твоей воли?

Его рука движется между нами, пальцы дразнят мой клитор.

— Такая мокрая, такая готовая для меня. Ты была создана для меня, не так ли, моя маленькая лань? — Его слова разжигают во мне огонь, подталкивая меня все ближе и ближе к краю.

Я выдохнула еще одно задушенное

— Нет!

Прижимаясь к его груди, я впиваюсь ногтями в кожу сквозь рубашку. Его единственным ответом становится дикий рык, который вибрирует на моей коже, как у хищника, лакомящегося добычей.

Его глаза сверкают озорством.

— Лгунья, — хрипло обвиняет он. Его толчки становятся все более беспорядочными, все более отчаянными. Он близок, и он знает, что я тоже.

— Скажи, что хочешь этого; скажи, что я нужен тебе так же сильно, как и ты мне.

Его голос едва слышно шепчет, теряясь в вое ветра и отдаленном шуме водопада.

— Нет, — задыхаюсь я, мое тело извивается под ним, когда он подталкивает меня все ближе и ближе к краю. Я чувствую, как нарастает кульминация, и мое тело напрягается все сильнее и сильнее в предвкушении. Мне кажется, что я вот-вот рассыплюсь на тысячу кусочков.

Его рука движется вверх по моему телу, задевая затвердевшие соски, а затем опускается на мое горло. Он надавливает так сильно, что я задыхаюсь, а мои глаза встречаются с его глазами в безмолвной мольбе.

— Скажи это, — приказывает он, его голос груб и наполнен потребностью.

— Нет — задыхаюсь я. Но это не протест, не совсем. Я бы не стала использовать безопасное слово, и он это знает. Я хочу его, всего его, мужчину и зверя. Когда волна оргазма обрушивается на меня, я вскрикиваю, и звук эхом разносится по тихому лесу.

— Данте!

— Умница, выкрикивай мое имя, — хвалит он. — А теперь мне пора трахнуть эту тугую попку.

Он наваливается на меня и грубо прижимает к земле. И тут я слышу, как щелкает крышка бутылочки со смазкой, когда он готовит меня. Прохладная смазка стекает по моей коже, когда он обильно наносит ее. Я вздрагиваю, предвкушая, что будет дальше. Он легко вводит пальцы, растягивая мою дырочку, пока я не задыхаюсь и не чувствую, как нарастает мой следующий оргазм.

— Думаю, ты готова принять мой член в эту маленькую тугую дырочку.

Я качаю головой, продолжая играть свою роль.

— Пожалуйста, не делай…

Давление на мой вход становится невероятным, его длина проталкивается внутрь. Смесь боли и удовольствия переполняет меня, заставляя непроизвольно сжиматься вокруг него.

Он стонет, и от этого звука по моему позвоночнику пробегает дрожь.

— Остановись! Не делай этого. Это больно!

Он хватает меня за волосы.

— Хорошо, — рычит он. — Потому что я знаю на собственном опыте, что ты шлюха любящая боль. Моя шлюха любящая боль. Ты будешь разрываться на части, пока мой член будет разрывать твою задницу на две части в кратчайшие сроки.

Его голос звучит дико, когда он перестает медлить и вводит оставшуюся часть своего члена внутрь.

С каждым толчком он проникает все глубже, претендуя на мою анальную девственность. Его пальцы впиваются в мои бедра, удерживая меня на месте, пока он трахает мою задницу. Я не могу удержаться от стона.

Я хнычу, когда он продолжает неустанно входить в меня. Интенсивность слишком велика, она превосходит все, что я когда-либо испытывала.

— Данте… — простонала я.

Он ускоряет темп, ритм его толчков становится грубым. Он рычит, его пальцы впиваются в мою плоть.

— Да, произнеси мое гребаное имя, — рычит он. Этот звук заставляет меня забыть о своей роли и нежелании. Я теряюсь в ощущениях, проникающих в меня.

— Боже, да, Данте, — кричу я, и звуки эхом разносятся по тихому лесу. Его толчки становятся неумолимыми, интенсивность темпа заставляет меня задыхаться.

— Тебе нравится, когда я так трахаю твою задницу? — шипит он мне в ухо, в его голосе звучит удовлетворение. Я на грани, внутри все сжалось.

— Да, Данте, да! — Я кричу, удовольствие слишком велико.

Я чувствую, как нарастает моя кульминация, давление становится невыносимым.

— Данте, я… Я… — Я задыхаюсь, но он заставляет меня замолчать, прорычав.

— Я собираюсь оплодотворить тебя, — рычит он, его голос темный и жесткий. — Я наполню твою задницу своей спермой.

От его слов у меня по позвоночнику пробегает дрожь, смесь страха и предвкушения. Я чувствую, как он пульсирует внутри меня, чувствую, что он на грани.

Его слова и перспектива того, что он собирается сделать, снова толкают меня за край. Он хрипит, и я чувствую, как он изливается внутрь меня, обозначая меня как свою самым первобытным образом.

Это заставляет меня снова кончить, но на этот раз я кончаю сильнее, чем когда-либо прежде. Мое зрение затуманивается. Сердце бешено колотится. На мгновение мне кажется, что я могла умереть. Я выкрикиваю его имя снова и снова. Мои мольбы и стоны эхом разносятся по деревьям, пока он трахает меня до оргазма, стараясь, чтобы каждая капля спермы вылилась в мою попку.

Обессиленные, мы рухнули на лесную подстилку, наши тела блестели от пота. Грудь Данте вздымается, его сердце бьется синхронно с моим. Он притягивает меня ближе, его сильные руки обхватывают меня и окутывают своим теплом. Его мужественный и землистый запах заполняет мои ноздри, успокаивая мои сверхчувствительные чувства.

— Данте…, - шепчу я, чувствуя, как мое тело тает в его объятиях.

В ответ он крепко обнимает меня, прижимаясь губами к моему уху: — Знаешь, маленькая лань, год назад я гнался за тобой по этому лесу и поймал тебя. Я думал, что я хищник, а ты — моя добыча. Но я ошибался. Я был твоим с тех пор, как мы встретились. Ты поймала меня, моя прекрасная, дикая, смелая лань. Ты завладела моим сердцем, и я не хотел бы, чтобы было иначе. — его голос мягкий, наполненный искренней, нескрываемой любовью, от которой у меня в груди все трепещет.

Я тяжело сглатываю, слезы застилают глаза.

— Я никогда никого не любила так, как тебя, — отвечаю я, прижимаясь к Данте, и моя голова оказывается на его груди, слушая ритмичное биение его сердца.

Ночное небо над нами мерцает звездами — природный фейерверк, освещающий нашу импровизированную кровать. И когда я закрываю глаза, погружаясь в сон в объятиях Данте, я понимаю, что нет другого места, где бы я хотела быть. Это наш кусочек рая среди дикой природы. Свидетельство нашей дикой, страстной и не знающей оправданий любви. Идеальное завершение идеального дня.