Спираль страстей

Глава 6

Они сидели бок о бок в теплой чернильной ночи, потягивая джин-тоник в слякоти колотого льда, вытянув ноги, чтобы отдохнуть на просторной кровати. Невзоров откинулся голой спиной на прохладный поролон задней спинки кровати и посмотрел на лиловый оттенок ночи на своих белых итальянских трусах, которые он использовал вместо пижамы. Голые ноги Евгении были темнее, с бликами, доходившими до колен, где жемчужный шелковый плюшевый мишка скрывал тени ее паха.

- Вообще-то я не думала, что ты придешь раньше двенадцати, - сказала она. Молодец. - Она сжала его руку. - Мне этого едва хватает, - сказала она, протянула ногу, положила ее на его ногу и потерла внутреннюю сторону его ступни кончиками пальцев.

Алексею это нравилось. Иногда в постели. после того, как они исчерпали себя бурным сексом, они засыпали таким образом, и она терла внутреннюю сторону его ноги пальцами. Это был, подумал он, простой, но искренний жест, что-то из самого сердца того, что нужно людям друг от друга.

Слабый, вращающийся гул города смягчался деревьями и живыми изгородями, окружавшими их, и почти терялся в ритмичном стрекоте сверчков в траве. Светлячки подпрыгивали, как фонарики крошечных лодочек под ними в липах. Алексей чувствовал, что Евгении хочется поговорить. Она не собиралась довольствоваться тем, чтобы просто сидеть и пить еще один джин с тоником, а затем еще и еще, пока ее разум не станет таким же влажным и насыщенным, как ночь. Это было то, что он хотел сделать, пока все это не ускользнуло, и не стало никакой разницы между реальностью и чем-то, что он мог видеть во сне. Утро будет для него сюрпризом, и ему не придется ждать. Но Евгения не любила терять контроль. На самом деле именно ее самоконтроль сделал их отношения такими богатыми и полноценными. Люди, знавшие их, охарактеризовали бы обоих как разумных людей, каковыми они и были. Только для Евгении разум был так же естественен для нее, как и ее чувственность, которую она сознавала и принимала как должное. Даже ее страсть была размеренным, обдуманным действием, и из-за этого Невзоров часто чувствовал, что она испытывала большее, более глубокое измерение их любви, чем он. Рассудительность Евгении была даром. С другой стороны, для Алексея рассудительность была усвоенной дисциплиной. Он понимал, что это лучший способ выжить, пройти через жизнь, но это давалось ему нелегко, и были периоды в периоды длительного стресса, когда он полностью отказывался от этого. Эти времена-были его черными временами, когда он поворачивался спиной ко всему, что держало его жизнь.

Она впервые увидела, что он ей изменяет, всего через два года после того, как они стали жить вместе. Они поссорились, поэтому она была введена в заблуждение относительно причины его исчезновения, и у нее хватило ума сказать лейтенанту Девадзе, что у Алексея желудочный вирус, когда он позвонил, чтобы узнать, почему Алексей не появился в управлении. Она не хотела, чтобы их ссоры стали достоянием коллег Алексея. Когда он не вернулся домой после второго дня и в ранние утренние часы второй ночи, она поняла, что что-то не так, и сомневалась, что его исчезновение как - то связано с их ссорой.

Невзоров вернулся домой в три часа ночи, и он рухнул, пытаясь открыть входные двери, и Евгения, собравшись с духом от потрясения, вызванного его появлением, помогла ему подняться наверх. Несмотря на то, что он все еще был в костюме с ослабленным галстуком, он был неописуемо пьян. Он был небрит, покрыт липким потом и от него пахло женщиной.

Изможденный, мертвенно-бледный, не в силах сфокусировать взгляд, он беспомощно лежал на кровати, пока она раздевала его, обтирала мокрой тряпкой и натягивала прохладную простыню до пояса. Она дала ему двойную дозу аспирина и сидела с ним, пока он не начал шевелиться. Он сказал только: "Не говори", - прежде чем погрузиться в сон. Он проспал двадцать шесть часов, не просыпаясь. Евгения внимательно наблюдала за ним, даже позвонила доктору, чтобы узнать, не повредит ли ему такой долгий сон, и стала ждать.

Он проснулся в шесть, как делал это каждое утро, и потянулся к ней. Она уже смотрела на него, проснувшись, когда почувствовала, что он зашевелился. Повернувшись к ней, он улыбнулся только своими блестящими глазами и провел сильной рукой по ее обнаженной груди к бедру.

- Я иногда так делаю, - просто сказал он. - к нашим отношениям это не имеет никакого отношения. Во рту у него пересохло после загула, и он сглотнул.

- Иногда? - переспросила Евгения.

- Редко, - ответил он. - впервые с тех пор как мы стали жить вместе.

- Это случится снова?

- Да. - Он закрыл глаза, потом снова открыл. - но потом все будет в порядке. Мне понадобится неделя, чтобы прийти в форму.

Тогда он попытался улыбнуться одними губами.

- У меня будет чудовищный аппетит.

Евгения начала было говорить, но внезапно в ее глазах появилась хитринка. Его длинные изящные пальцы коснулись ее губ.

- Мы можем поговорить об этом позже, - сказал он, и она обняла его и притянула к себе.

Они лежали рядом, не разговаривая, но передавая комплекс эмоций через свои объятия, когда утреннее солнце путешествовало к ним в комнату и озолотило их кровать. Они не говорили об этом позже, забыв о его словах. Она так и не узнала, что произошло за эти два дня или за все последующие годы, когда он неожиданно исчезал, а потом возвращался слишком изможденный и нетрезвый, чтобы что-то делать, кроме как проспаться. Но дело было не в этом. Она уже знала, что Алексей умел контролировать свой организм, что это не позволяло ему быть алкоголиком. Ему нравилось каждый вечер выпивать несколько рюмок водки или виски, но он никогда не привык к этому. Иногда он пил вполне сознательно, подменяя снотворное, когда за долгую смену он видел больше, чем хотел.

О лекарствах не могло быть и речи по той же причине. Обмен веществ у Алексея был быстрым, что поддерживало его в тонусе, и у него был низкий порог толерантности к стимуляторам, что, вероятно, поддерживало его здоровье.

Они сожительствовали уже больше шести лет, и он был прав. Его исчезновения были редкими, нечастыми, но регулярными и неизбежными. Годы не уменьшили их ни в уровне, ни в интенсивности. Тогда Евгения, поразмыслив, решила вести такую же жизнь. В тот раз, к счастью, она отказалась его беспокоить. В течение недели после того первого эпизода она смотрела ему вслед, бессознательно хмурясь, и он часто ловил на себе ее тяжелый, печальный взгляд. Но затем, она просто ему объявила, что также будет позволять себе измены. Его молчание в те недели должно было стать образцом для подобных случаев на долгие годы. Они оба задумались над этим, но потом пришли к выводу, что это только укрепит их отношения. Это была единственная большая аномалия между ними. Они договорились, что могут изменять друг другу физически, но не духовно. Он принял ее решение со всей серьезностью и торжественностью, с какой оно было сделано.

Все это прокручивалось в его голове, пока они сидели в темноте. Он чувствовал, что ей не по себе.

- Что тебя беспокоит?

- Несколько комаров.

- А еще? - сказала она. Он видел, что она улыбается.

- Ты имеешь в виду что-то другое?

- Да, кое-что еще.

- Ничего.

- Да ладно тебе, Леша.

Прежде чем заговорить, он выпил. Он добавил в этот раз побольше тоника, и от чистого, острого привкуса хинина у него на мгновение свело челюсти, прежде чем он проглотил.

- Ну, наверное, я теряю хватку.

- Ты всегда так поступал. Тебе никогда не было чего терять.

Она слегка толкнула его ногой, и он краем глаза увидел ее темную фигуру. Она двигалась плавно, мягко и, как ему показалось, немного печально.

- Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заняться чем-то другим?

Раньше это никогда не было вопросом, даже отдаленно, и он был удивлен, что она вообще рассматривала такой вопрос сейчас.

- Нет, - сказал он.

- Ни на одно мимолетное мгновение?

- Я не думаю, что в этом мире есть что-то, о чем я не задумывался хотя бы на мгновение.

- Но не сейчас?

- Не сейчас.

Он не знал, почему солгал.

- Я подумала, что, возможно, ты думал об этом в последнее время.

Она еще раз подтолкнула его ногой, а затем медленно погладила по ноге от кончиков пальцев до колена. Алексей видел, как ее длинная крепкая нога согнулась в колене, и внезапно ему захотелось заняться с ней любовью больше всего на свете. Он смотрел на нее в кобальтовой ночи с чувством столь же свежим и волнующим, как в первую ночь, когда они занимались любовью. Алексей поставил бокал на кафель, наклонился, убрал с ее лица длинные волосы и легонько поцеловал. Она пожала плечами и наклонила голову, позволяя ему уткнуться носом в мягкие волосы у нее на затылке. Пахло " Nina Ricci".

- Давай сделаем это сейчас, - сказала она.

Пластиковые окна были распахнуты навстречу ночи, а потолочный вентилятор втягивал тяжелый прибрежный воздух и наполнял его ароматом духов Евгении. Она спала на сгибе руки Невзорова, когда он лежал на спине, чувствуя, как вздымаются и опускаются ее мягкие груди. Она была липко-горячей: они оба были горячими, но ему было все равно. Он хотел, чтобы ливень начался сегодня вечером, чтобы отогнать ползучую клаустрофобию, которая, казалось, душила его. Он наблюдал за паучьей тенью лопастей вентилятора и удивлялся своей глубокой печали в сладком воздухе, который кружился вокруг них. Он должен был думать о чем-то другом; какое-то время ему не удастся заснуть. Он медленно повернулся на бок, позволив Евгении перевернуться на спину, и вынул из-под нее руку. Более тысячи раз он был благодарен ей за ее склонность к глубокому, крепкому сну. Он встал, и голым спустился по широкой изогнутой лестнице. Зайдя на кухню, он выжал сок из двух лимонов в стакан с колотым льдом и добавленной водой. Он отнес напиток в гостиную и включил лампу с зеленым абажуром на обеденном столе. Наконец он взял мобильный и позвонил Светлане.

Алексей выключил лампу и стоял в темноте, глядя в окно. Невзоров потягивал насыщенный лимонный сок, прислушиваясь к густому, насыщенному звуку трескающегося льда в стакане, который был так же приятен в летней ночи, как и сам напиток. Он ждал. Когда зазвонил телефон, он схватил трубку еще до первого гудка.

- Алексей? Это Светлана. Что ты делаешь, бодрствуешь в такое время?

- Это было быстро.

- Что?

- Я только что отключил соединение.

- Ты только что звонил мне? Я не дома. Что тебе нужно?

- Я просто хотел сказать тебе, что я больше не схожу с ума из-за своей теории.

- Сейчас самое время сообщить мне об этом, Леша.

- А почему бы и нет?

- Я думаю, что у меня есть кое-что для тебя.

- Что это?

- Я стою примерно в двух метрах от одной из самых красивых девушек по вызову, которых я когда-либо видела в своей жизни, и она голая.

Светлана сделала эффектную паузу.

- И? Снова проявляется твоя розовая половина? - Невзоров знал, что Светлана была бисексуалкой.

- Нет, увы. Она мертва.

Невзоров нащупал на столе журнал и поставил на него запотевший стакан, чтобы защитить деревянную отделку.

- Где ты? - спросил он, собираясь с мыслями.

- Сюрприз. Я стою в жилище- Сони Стекловой на Горького.

- Что?

- Совершенно верно.

- Что, черт возьми, происходит, Света?

- Это довольно длинная история, и мне не нравится торчать здесь одной с этой мертвой женщиной. Приезжай, ладно?

- Ты одна?

- Правильно. Ну-ка, приезжай ко мне.

- Ты кому-нибудь еще звонила?

- Нет. Но я думаю, что мне лучше позвонить диспетчеру и сказать им, что я связалась с тобой, чтобы не прислали каких-нибудь идиотов. Через дорогу живет бабка, которая знает. Я расскажу тебе о ней, когда ты приедешь.

- Ладно. Я буду там минут через пятнадцать.

Невзоров нажал кнопку и набрал номер Харина. Тот был дома, смотрел по телевизору поздний фильм. По тому, как он говорил, Алексей понял, что с ним девушка.

- Прости, Лева, - сказал он после того, как объяснил ситуацию.

- Нет проблем.

- И захвати с собой хороший фотоаппарат, ладно? Я хочу, чтобы ты сам сфоткал все это.

Вазгена не было дома, но его жена Диана сказала Невзорову, что он все еще в лаборатории. Когда Невзоров позвонил в офис патологоанатома, к телефону подошел его помощник и попросил подождать. Казалось, прошло пять минут, прежде чем Оганян снял трубку.

- Это Невзоров. Мне очень жаль, но у меня есть еще одна проститутка. Я бы хотел, чтобы ты взглянул на нее лично.

- Адрес? - Алексей рассказал. - Я буду там, как только смогу.