Спорим, она будет моей? (СИ)

Глава 27. Матвей

— Ты вообще как, в норме? — спрашивает Тима таким знакомым мне правильным тоном. — Хочешь отправить Олесю в самое логово волков?

Мне нравится, что он не понимает моих поступков. Это делает меня кем-то вроде гуру. А объяснять я люблю. По крайней мере, ему. Пусть мальчик учится у лучших.

— Во-первых, — улыбаюсь я, примеряя новенькую черную рубашку, — я не уважаю навязчивых людей. А она прямо-таки липучка. Везде таскается за мной, сует нос, куда не надо, хоть и фигура — ништяк.

— Карина? — Тима стоит в соседней примерочной и возится с «молнией» на брюках, что-то у него там заело.

— Она. Пусть уже смирится с тем, что я занят, и она мне не интересна.

— А она тебе не интересна? — искренне удивляется Тим. — Вроде бы по всем параметрам тебе подходит.

— Не начинай, а? Сейчас — не интересна. У меня есть дело поважнее, сам знаешь. О чем это я? А! Во-вторых, Плакса, то есть, Олеся должна увидеть мое отношение к ней. А такая тусовка — самое подходящее для этого место.

Ткань, скрывающая меня от других людей, бесцеремонно отодвигается в сторону, и Тима заглядывает в мою примерочную.

— Твое отношение? — переспрашивает он, хмурясь.

Я стою к нему спиной и вглядываюсь в выражение его лица в зеркале. Затем делаю импровизированные «кавычки» пальцами и говорю по слогам, а то подумает еще невесть, что:

— Мо-е о-тно-ше-ни-е!

Занавеска резко задергивается, и я слушаю, как Тима возвращается в свою примерочную. Некоторое время мы молчим.

— Знаешь, на что это все похоже? — вдруг спрашивает он.

— Ты же все равно скажешь.

— А похоже это все на то, что Олеся тебе нравится. В самом прямом смысле этого слова. Вспомни, ты всегда говорил мне, что на такие тусовки нельзя приходить с подружкой, а теперь что? Что изменилось? Или ты и правда решил остепениться?

На этот раз я вторгаюсь в его примерочную и кривлю лицо.

— Совсем спятил? Ты посмотри на себя! Это не ты ли решил остепениться? Зачем тебе галстук?!

Будь на его месте Федор, тот бы сразу же стащил галстук и принялся оправдываться. Тим же нисколько не смущается, поправляет воротник рубашки и остается доволен собственным отражением в зеркале.

— Знаешь, чего я не могу понять? — он поворачивается ко мне и хитро поглядывает на меня. — Почему ты так держишься за это пари? Ты уже и с Федей разругался из-за него. И с Владом. И…

— Ну же, продолжай. И с тобой, да? Я что-то пропустил?

Я уже начинаю раздражаться. Пусть нацепит хоть сотню галстуков одновременно, да пусть хоть костюм себе из них сошьет, в душу-то ко мне зачем лезть?!

Тима буравит меня взглядом несколько долгих секунд и отводит глаза. Его лицо напрягается, уголки губ еле заметно подрагивают.

— Ты шантажировал меня, — тихо говорит он. — Если ты уже об этом забыл, то я помню. Ты так хотел заполучить Плаксу, что не постеснялся угрожать мне. Хочешь рассказать Федору о том, что у меня было с его старшей сестрой? Рассказывай. Только вот даже не думай, что этим ты сможешь заставить меня поддерживать любое твое решение.

Я в ступоре смотрю на него. Этому чудаку удалось вызвать во мне чувство вины. Да, я просил Тиму замолвить за меня словечко перед Плаксой, и да, возможно, я был с ним резок и неосторожен в выражениях. Но я и не предполагал, что у Тимофея сложилась в голове такая картина. Я открываю рот, чтобы заверить его, что не собирался и не собираюсь раскрывать его тайну Феде, но, по-видимому, момент упущен, потому что я не успеваю сказать и слова.

— Ну, я на кассу. Догоняй! — он уже напустил на себя его привычный добродушный вид, и из-за этого я чувствую себя еще хуже.

Тима — один из немногих людей, которые не судят обо мне по обложке. Несмотря на раздражение, мне немного льстит то, что он пытается добраться до корня моей проблемы. Он хочет помочь, я даже не сомневаюсь в этом. А я умудрился подорвать нашу дружбу. Вот ведь и правда осел!

Я очень надеюсь, что она не нацепила одну из своих любимых юбок в пол. Ну, пожалуйста, только не это!

Мы с Тимой крутимся возле подъезда, как два придурка. Кавалеры ждут своих дам. До чего я докатился?

Тима, похоже, считывает это всё по моему лицу и тихо усмехается.

— Да расслабься ты. Мы же не на свадьбу собрались.

— А ощущения, как будто на свадьбу, — бормочу я недовольно.

В этот момент открывается дверь подъезда, и перед нами предстают две богини. Кто бы мог подумать, что из недр этой обшарпанной пятиэтажки могут появиться такие красотки? Вообще-то я пялюсь только на одну. На ней красное облегающее платье с черными вертикальными полосками и черные бархатные туфельки на каблуке. Я не успеваю налюбоваться этой прелестью, потому что она застегивает длинный серый плащ и поднимает на меня смущенные глаза.

— Мадам, — выдыхаю я, при этом стараюсь говорить спокойно и уверенно.

Она понимает, что я оттопырил локоть в сторону не просто так и берет меня под руку.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — говорит Олеся полушепотом, и я чувствую, как нервно подергиваются ее пальцы.

— Ни о чем не беспокойся, — твердо говорю я. — Все пройдет гладко. Голубки? Вы идете?

Выясняется, что Карина тоже живет в частном доме. Причем в размерах он ничуть не уступает моему. Я предложил прийти на час позже, чтобы пропустить скучный сбор гостей, и, думаю, не зря. Из дома уже вовсю грохочет музыка. На подъездной дорожке толпится народ. Кажется, здесь собралась и впрямь вся школа.

Олеся цепляется за мой локоть изо всех сил. Ее ноги то и дело заплетаются, и мне приходится подхватывать ее, чтобы она не растянулась на асфальте.

— Просто веди себя… Ну, как моя девушка, — шепчу я ей на ухо, и она пронзает меня холодным взглядом, дескать, спасибо за совет, а то я сама бы не справилась.

Мы заходим в дом и раздеваемся. Я сразу же замечаю Карину. Ее сложно не заметить в разношерстной толпе. На ней блестящее золотое платье с таким вырезом, будто бы она намерена сегодня же завлечь в свои сети, как минимум, одного миллионера. А здесь ведь только школьники. Для кого весь этот маскарад?

Она обворожительно нам улыбается и задерживает взгляд на мне несколько дольше, чем на других. Ну, еще бы. Из-за моей спины показывается Олеся, она все еще не может привыкнуть к каблукам, и это вызывает во мне только умиление. Карина оценивающе оглядывает ее с головы до пят и протягивает руку, увешанную такими же золотыми и блестящими браслетами.

— Рада знакомству, — говорит она, приподнимая уголки губ. — Карина.