Спорим, она будет моей? (СИ)

Глава 28. Олеся

Из-за этих каблуков у меня начали болеть ноги еще в лифте Оксаниного дома. Поэтому, когда мы заходим в гигантский дом именинницы, я уже почти не чувствую собственные ступни. Ребята снимают верхнюю одежду и уже движутся навстречу гостям, а я еще вожусь с туфлями: решила дать ногам передохнуть хотя бы пару минут.

Смотрю на то, как Оксана воркует с Тимофеем, и улыбка сама собой появляется на лице. Она счастлива, да и Тимофей вроде увлечен разговором. И я не могу не заметить, как он скользит взглядом по брючному костюму Оксаны. Здорово, что Калиновский тогда в кафе подкинул им тему для беседы. Иногда он меня удивляет своими внезапными добрыми поступками. Если, конечно, за этим не стоит что-то другое…

Кажется, я замечаю именинницу: это я поняла по ослепляющему золотому платью. Его обладательница скрыта от меня спиной Калиновского, и я поспешно натягиваю туфли обратно и, чуть прихрамывая, подхожу к Матвею. А потом я вижу ее лицо. Очень знакомое и очень пугающее.

— Карина!

Она смотрит на меня, чуть сощурив глаза, и искусно делает вид, будто мы встретились впервые. Я осторожно отвечаю на ее рукопожатие: ее ладонь холодная и мягкая, и мою руку она сжимает до боли, при этом дружелюбно улыбаясь.

— Олеся, — лепечу я, и она моментально теряет ко мне интерес.

Ее взгляд сфокусирован на Калиновском, она чуть не облизывается, глядя на него. По-видимому, она может держать себя гордо и непринужденно со всеми, кроме него. Матвей же напротив игнорирует ее взгляды и берет меня за руку, ободряюще улыбается мне.

— Проходите, — говорит Карина сладким голоском и вроде как обращается ко всем, но смотрит исключительно на Матвея, — чувствуйте себя, как дома. Бар — вон там. Бассейн — направо. На втором этаже есть бильярдная. В общем, разберетесь.

Мы идем парами: Тимофей с Оксаной в стороне, а рядом мы с Калиновским. Неожиданно Карина берет меня под локоть и пристраивается к нам третьей: теперь я оказываюсь между Матвеем и ей. Честно сказать, ощущения какие-то противные. Меня пугают лицемерные люди, а ей в этом деле нет равных.

— У нас там на кухне небольшой девичник, — тихонько говорит она, и ей приходится наклоняться, чтобы быть ближе к моему уху.

Ее каблуки гораздо серьезнее моих, и я даже немного завидую тому, с какой легкостью она на них передвигается. Некоторые рождаются в рубашке, а она, похоже, родилась в туфлях!

Я поднимаю голову и натыкаюсь на ее вопросительный взгляд. Не знаю, что она хочет от меня услышать.

— Здорово, — бормочу я, — у тебя очень красивый дом.

Она пропускает мою реплику мимо ушей и продолжает пожирать меня глазами.

— Ты к нам присоединишься? — наконец спрашивает она миролюбиво. — Так?

— Я… Ну…

— Так?

— Девочки, может поделитесь, о чем вы так заинтересованно перешептываетесь? — это вмешивается Калиновский, и я готова расцеловать его за это.

Карина сразу же меняется в лице, на ее губах расцветает широкая улыбка, а глаза сияют огнем. Она тянется к нему и легонько шлепает его по локтю, при этом задевая мою руку.

— А тебе это знать ни к чему, — капризно протягивает она, многозначительно кивает мне, ослабляет хватку, а через секунду отлепляется от нас и грациозно отправляется на кухню.

Я провожаю ее глазами и замечаю короткий взгляд в мою сторону, при этом брови изогнуты дугой, дескать, она ждет моего положительного ответа.

— Не обращай внимания, — легкомысленно говорит Матвей, протягивая мне хрустальный бокал с шампанским: мы уже добрались до бара.

— Я и не обращаю, — бурчу я, делая крохотный глоток.

Шампанское потрясающе вкусное, пузырьки лопаются у меня на языке, и я чувствую, как мое тело наполняется блаженным спокойствием. То, что мама наливала мне на донышко бокала на Новый год, даже рядом не стояло. Представляю, сколько стоит одна бутылка этого божественного нектара.

— Ты не увлекайся, — с укором говорит Матвей и усмехается, глядя на мой опустевший бокал. — Кое-кто же не пьет алкоголь.

— Сегодня можно, — говорю я хмуро и нагло требую еще.

Сидя в плетеном кресле, наблюдаю, как Оксана с Тимофеем отрываются на танцполе. Калиновский от меня не отходит, хотя я чувствую, что ему хочется пообщаться со сверстниками.

— И часто ты посещаешь подобные мероприятия? — лениво интересуюсь я: мне нравится смотреть на то, как разноцветные пятна, которые рождает машина для светомузыки, гуляют по телам танцующих одноклассников.

Калиновский задумчиво морщится и крутит в воздухе растопыренной пятерней. По-видимому, это означает: «Время от времени».

— Потанцуем?

Я поднимаю руки кверху и едва не проливаю свой напиток на себя. Танцевать я никогда не умела, да и как-то позориться не хочется.

— Почему ты всего боишься? — спрашивает вдруг Калиновский, глядя на меня в упор.

— Гм. Я? Боюсь?

— Вот именно! Ты же хотела, чтобы все вокруг видели нас вместе, а теперь сидишь в углу, как мышь.

— Ах как мышь?!

— Ты поняла, что я хотел сказать. Если хочешь, чтобы нас считали парой, веди себя соответственно.

Я в бешенстве поднимаюсь на ноги и одариваю Калиновского своим самым гневным взглядом, который только могу изобразить в данный момент.

— В таком случае я пойду к девочкам и расскажу им, какой у меня чудесный парень! — рычу я и неловко двигаюсь в сторону кухни.

Калиновский вроде пытается протестовать, но я его не слушаю. В каком-то смысле он прав. Если я хочу показать себя во всей красе, начинать надо со сплетниц. А это значит, нужно попасть в этот девчачий кружок избранных. На мне дорогое платье Оксаны, а мой сопровождающий — сам Матвей Калиновский. Да это ж как два пальца об асфальт!

— О, Олеся, — первой меня замечает Карина и поднимается с кресла, которое иначе как троном не назвать, — как я рада, что ты все-таки решила заглянуть!

— А я-то как рада! — у меня, кажется, начинает получаться лицемерить.

— Ну же, присаживайся скорее. Девочки, вы знакомы с Олесей? Да, это она. Сегодня мой день рождения, но суперзвезда — ты!

Карина смеется, но я не понимаю, что означает этот смех. Уж больно заливистый и неправдоподобный. А дальше на меня сыпется град из всевозможных вопросов, и я еле успеваю отвечать.

— Как тебе удалось его заполучить, он же главный красавчик школы!

— Э-э… Ну, не знаю.

— Ты даешь ему списывать, да?

— О. Нет.

— А правда, что у него татуировка в том самом месте?

— Я не проверяла.

Оказывается, быть в центре внимания — это весело. Эти ярко-накрашенные жадные глаза повсюду, скрип пододвигаемых ближе стульев, и смех. Но не такой, который раздается в спину и потом звучит в ушах в постели перед сном. Нет, это другой смех. Тот, который звучит, когда ты рассказал действительно смешную шутку.

— Так. Дайте-ка девочке передохнуть, а то вы совсем ее утомили. Милая, давай-ка выйдем на балкон. Свежий воздух здорово помогает прочистить мозги. Так?

Чтобы попасть на балкон, нам приходится преодолеть две весьма крутые лестницы. А эта Карина не так плоха, как мне показалось сначала. Ну влюблена она в Калиновского, а кто не влюблен? Да каждая на этой кухне сохнет по нему, но не испытывает ненависти ко мне. Им просто любопытно, как это, быть его девушкой.

— Очень впечатляет, — выдыхаю я, когда мы проходим на огромный балкон.

Здесь просторно, почти нет мебели, зато пол устлан потрясающим ковром с узорами. Обзор отсюда просто сказочный. Дом Карины стоит на возвышении, и отсюда видно почти весь город.

— Знаю. Я прихожу сюда подумать.

Ее короткие волосы подхватывает порыв ветра. Она смотрит перед собой и прикладывает руку с длинными ногтями к подбородку.

— У тебя классная стрижка! — выпаливаю я. — Действительно, здоровская. Тебе идет!

Карина прислоняется к перилам спиной и теперь пронзает меня взглядом.

— Ты не можешь быть ей, — говорит она, — не можешь быть ей заменой. А я могу.

— Я не понимаю, — грустно отзываюсь я. Мне хочется поддержать этот диалог, и мне досадно, что у меня не выходит.

— Ты ничего не знаешь о нем, так? Откуда ты вообще взялась?!

Я опускаю глаза. Отчего-то мне тоскливо от того, что я не нравлюсь этой гордой красотке. А девочкам на кухне я вроде понравилась.

— Он встречался с девушкой постарше. И она бросила его, — жестко говорит Карина. — Как можно его бросить? Он ведь такой один. Как?!

Я застываю в нерешительности. Она ведь говорит о Калиновском? У него была девушка? Настоящая девушка? И это не шутка?

Я подхожу ближе и тоже прислоняюсь к перилам.

— Мне жаль, что ты так за него переживаешь, — искренне говорю я и мне даже хочется ее обнять.

— Тебе жаль? — внезапно выкрикивает она. — Меня?! Да ты кто вообще такая, чтобы жалеть меня?

Она оказывается прямо передо мной и хватает меня за плечи. Я потрясенно смотрю в ее горящие злобой глаза.

— С ним должна быть я, — шипит она мне прямо в лицо. — Не глупая простушка вроде тебя, а я!

— Так скажи это ему.

— Что? — ее лицо искажается от изумления. — Ты так уверена в себе? Ты правда думаешь, что лучше меня?

Я хочу сказать, что ничего такого не думаю, но она напирает на меня, как танк. Я понимаю, что моя спина уже находится в воздухе, а она продолжает толкать меня в пропасть, еще чуть-чуть и я сорвусь вниз. К горлу подкатывает тошнота. Я пытаюсь ухватиться за перила, но они куда-то делись, и мои руки беспомощно хватают воздух.

— Не смей задирать передо мной нос, — говорит Карина и отпускает меня. — Не смей.

Я слышу стук ее каблуков где-то вдалеке и устало опускаюсь на пол. В следующее мгновение меня рвет прямо на ее дорогущий узорчатый ковер.