Спорим, она будет моей? (СИ)

Глава 40.2 Олеся

Это так здорово, чувствовать себя частью огромной шумной покачивающейся толпы. Как будто тебя больше и нет, есть только это громадное нечто: вздымающееся и опускающееся, снова вздымающееся. И руки, всякие руки повсюду: тонкие, крупные, мускулистые, живые. Словно змеи, собравшиеся для тайного, понятного только им, ритуала. И еще музыка… Не совсем обычная, иногда красивая, изысканная мелодия, а потом бац, и стук, и рев, и удары. Электронная музыка.

— Эй, Леся!

А еще ветер. Очень сильный и властный, хочет сбить с ног, но не выйдет, потому что я больше не хрупкая девочка, я — нечто из переплетенных тел, рук и музыки. Меня так просто не свалить.

— Леся, ну же!

Кто-то отчаянно цепляется за мой локоть, дергает меня, выцепляет из толпы.

— Ну? — спрашиваю жестко, даже слишком.

Юля, подружка Карины, моментально теряется и нервно прикусывает губу. Затем бросает на меня какой-то грустный взгляд.

— Разве ты не собиралась уйти? — с надеждой спрашивает она и этим сильно меня злит.

Мешаю я ей, что ли?

— Нет, не собиралась! Здесь весело.

— Но, может… Ой! — Юля краешком глаза следит за кем-то сбоку, затем расплывается в уже знакомой мне фальшивой улыбке и протягивает мне свой стакан. — Хорошо. Держи. Веселись, ты это заслужила.

Принимаю ее дар раздраженно, даже расплескиваю несколько капель прозрачного содержимого на пол.

— Достали все говорить, что мне делать, — огрызаюсь я, и непроизвольно шарю глазами по толпе.

Резко отрываю себя от этого занятия и хочу извиниться перед Юлей. Не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю. Но не она — причина моего гнева. Но ее уже и след простыл. А, нет. Вон она, стоит метрах в десяти от меня со своей лучшей подружкой Кариной. Обе пялятся на меня. Юля — робко и испуганно. Карина — с победоносной белоснежной улыбкой. Хорошо, что не успела извиниться. Если уж она такая подпевала этой чокнутой, значит, моя грубость оправдана.

Глядя прямо на них, поднимаю стакан, мол, пью на этих здоровье и делаю несколько внушительных глотков. Вкус противный и странный, горло обжигает так, что, создается впечатление, будто в этот момент я могу дышать огнем. К моему облегчению, стакан как по волшебству вылетает из моей руки и устремляется прямо вниз с крыши.

Прямо над моим ухом Юля ругается так, что любой сапожник бы позавидовал. Все эти отвратные слова так не вяжутся с ее тоненьким милым голоском, что я таращусь на нее во все глаза. Тогда и понимаю, что стакан не просто так полетел вниз, его выбила у меня из рук Юля. Какого черта?! Мое новое платье липнет к телу, половина этой едреной жидкость пролилась в полете прямо на меня.

— Что ты творишь?!

— Не пей эту гадость, — отвечает Юля, ее щеки раскраснелись, а дыхание все еще сбивается, но она уже контролирует свою речь и действия, даже улыбаться пытается. — Пойдем я налью тебе газировки. Хорошо?

А потом я скашиваю глаза и натыкаюсь взглядом на лицо Карины. Оно перекошено от злобы и негодования. И я все понимаю. Сразу же, моментально.

— Что там было? — спрашиваю Юлю ровным голосом.

Она качает головой, поджимает губы. Молчит.

— Спасибо, — искренне говорю я.

Она морщит лоб и берет меня за руку.

— На фиг газировку. Налью тебе воды. Пойдем. Нет, не туда. Обойдем с другой стороны.

Мы обходим толпу, и я наклоняюсь к самому уху Юли.

— Почему ты так ее боишься?

Она удивленно взмахивает ресницами.

— А ты не боишься? После этого? Я веду тебя к выходу, окольными путями. Тебе нужно уйти. Сейчас же.

Вырываю у нее руку и резко останавливаюсь. Здесь музыка тише, и людей почти что нет. Разве что несколько влюбленных парочек уединились и смотрят на звезды. Или… милуются. Блин, да мы выбрали для остановки худшее место на свете!

— Я не собираюсь сбегать, — говорю уверенно и, надеюсь, убедительно, — у Карины больше нет повода для ревности. У меня с Калиновским ничего нет. Так и передай ей. Пусть оставит меня в покое. А вообще, знаешь, я сама ей все скажу!

— Нет! — Юля взвизгивает и вцепляется в мою руку острыми ногтями. — Только не сейчас. Она не в духе.

— Да мне плевать!

Не без труда отцепляюсь от хватких пальцев Юли и резко разворачиваюсь на каблуках. И… сталкиваюсь в упор с каким-то парнем. Наши лбы стукаются в лучших традициях сопливым мелодрам. Мы одновременно хватаемся за головы. И так же одновременно начинаем смеяться. Цирк, не иначе. Хоть у меня и немного темнеет в глазах, успеваю отметить, что парень-то очень даже ничего.

— Извини, — отсмеявшись, говорит парень, поглаживая ушибленную голову. — Не смотрел, куда иду.

— Да чего уж там, — бормочу я сконфуженно, — на меня уже пролили какую-то отраву, дважды пытались прогнать, так все и должно было закончиться.

Парень улыбается. У него возникают ямочки на щеках, а улыбка такая добрая и широкая, а еще он не пользуется гелем для волос, что для парней из нашей школы — небывалая редкость. Каштановые волосы топорщатся в разные стороны, ниспадают на глаза, и он то и дело трясет головой, чтобы ничто не мешало обзору.

— А может, начаться? — он говорит это с такой теплотой, что я даже напрягаюсь: а не замышляет ли он что-то недоброе?..

Сомнения все пропадают, когда мы начинаем общаться. Узнаю, что он не из нашей школы, что несказанно меня радует. Значит, обо мне, наверняка, не слышал. Зовут его Андрей, и это имя ему идет. И он совсем не похож на Калиновского. Никакого высокомерия, надменных взглядов с высока и насмешки в глазах. Он робок и нечасто смотрит мне в глаза, смущается и иногда не находит слов. Читает книги и не пьет алкоголь. У него в руках — бутылка с водой. И на протяжении всего разговора он теребит этикетку, пока от отрывает ее совсем. Вместо того, чтобы сбросить ее с крыши, как поступил бы, мне кажется, любой школьник, он заботливо сворачивает ее и отправляет в карман. Этот Андрей — какое-то чудо. Идеальный вариант для меня. Да и в те редкие моменты, когда он все же смотрит на меня, его лицо застывает, а глаза светятся от восторга.

Одного я не пойму: почему, черт возьми, почему мне так скучно?! Почему я постоянно представляю, что он — это вовсе не он, а совсем другой человек. Жестокий и холодный. С легкой ухмылкой и злыми словами, готовыми сорваться с его губ в любой момент. Забудь ты уже про Матвея, забудь! Перед тобой сидит твой принц, пусть и без коня. Просто…

Я не отдаю себе отчет в том, что делаю. Я просто беру за подбородок этого испуганного парня и притягиваю к себе.