Глава 21 Конечная точка

Светлая комната с дремавшей в кресле старушкой выглядела по-домашнему уютно. Джерри продолжал свои приготовления. Он пребывал в необычном настроении. Возбуждение в первой половине дня наделило его ловкостью и искрометной сообразительностью. Однако теперь все изменилось. Он стал заторможенным и неуклюжим. Отяжелевшее тело не желало подчиняться ему. Джерри чувствовал себя так, будто пребывал в кошмарном сне.

Несмотря на убеждение, что у него в запасе вся ночь, он спешил. Но каждое движение давалось с трудом. Тени вокруг глаз превратились в черные пятна. Одежда свисала с усталого тела, а пот на лбу серебрился, как плесень. Он старался не смотреть на Полли и, проходя мимо нее, отворачивался, словно обиженный ребенок. Однако все получалось на удивление удачно. Двери и окно гостиной были наглухо закрыты. В маленькой комнате почти не осталось кислорода. Огонь в печи едва горел. Примерно через час пламя угаснет и коварный газ начнет заполнять комнату.

Он посмотрел на печь и, отойдя к двери, оценил вид места будущего несчастного случая. Небольшие изменения первоначального плана хорошо вписались в канву вновь возникших обстоятельств. Он придвинул кресло к очагу, и теперь казалось, что оно всегда стояло там. Джерри поставил перед ним низкий столик с двумя пустыми чашками. Он знал, что ему не о чем тревожиться. При благоприятной концовке трагедия будет выглядеть как обычный несчастный случай. Старая женщина и ее племянница болтали вечерком у камина, не осознавая, что дверь гостиной осталась закрытой. Коронер, конечно, выслушает экспертное заключение инспектора газовой службы. В отчете будет указано, что нужно больше работать с обществом, обращая его внимание на опасность несовершенной вентиляции. Такой инцидент в частном доме займет прессу до полудня, а затем о нем забудут.

Джерри открыл дверь и встал у подножия лестницы, которая вела на верхний этаж. Он прислушался к тишине старого дома, дремавшего в клетке из струй ночного дождя. Мужчина брезгливо поджал губы. Его план был вполне очевиден, когда он посмотрел через плечо на мягкую подушку, лежавшую на столе. Девушка наверняка уже спала. Он шагнул к приготовленной подушке, но, взглянув на свои грязные руки, замер на месте. Вероятно, ему не нравился вариант с удушением Аннабел. Вполне возможно, он находил его затруднительным или даже безвкусным, поэтому до последнего момента оттягивал убийство девушки.

Джерри вернулся в комнату, поставил свой пустой бокал и чашку Полли на поднос, затем надел полушинель и туго затянул пояс под самыми ребрами, как он обычно всегда делал. Перед тем как отнести поднос в кухню, он ощупал карманы и не нашел оружия. В его глазах промелькнуло недоверчивое изумление, но, взглянув на Полли, мужчина усмехнулся и с веселым раздражением покачал головой — почти так же, как в ту дождливую ночь, когда она встала на его пути и он послал к ней такси, чтобы убрать ее с дороги.

Он быстро нашел оружие. Джерри точно знал, где оно может быть. Он открыл стеклянные дверцы шкафа, поднял крышку супницы и вытащил пистолет вместе с пачкой документов, лежавших на дне. Полли была существом привычки. Она всегда хранила в супнице вещи, которые не хотела потерять, но стеснялась держать на виду. Он сотни раз находил там ее маленькие ценности. На этот раз урожай был больше, чем он ожидал, — пачка лотерейных билетов для посетительниц женского клуба, коробка патентованных витаминов для восстановления сил и водительские права, обновлявшиеся каждый год, хотя Полли не имела автомобиля и не управляла машиной с тех пор, как перебралась на юг.

Джерри положил их назад, и его губы внезапно скривились от нахлынувшего сожаления. Образ доброй женщины возник перед его глазами. Мужчина сунул пистолет в карман и, взяв поднос, спустился по лестнице в кухню. Комната встретила его теплом и слабыми запахами специй. Не жалея времени, он тщательно вымыл бокал и отполировал его полотенцем. Придерживая дверцу шкафа рукой, обернутой тем же полотенцем, Джерри поставил бокал на полку, затем сполоснул кружку и вновь налил в нее немного молока, которое он нашел в холодильнике. Хокер протер кружку, поместил ее на поднос и отнес в гостиную.

Следующей проблемой был бойлер. Этот квадратный агрегат, покрытый эмалью кремового цвета, работал на угле. Он походил на печь в гостиной, и оба эти аппарата были втиснуты в старые камины викторианского стиля. Открыв нижнюю дверцу, Джерри обнаружил, что огонь погас. Рваная куртка, которую он втиснул сверху, пока ожидал возвращения Полли, полностью остановила приток воздуха.

Он вскочил на ноги, выругался и направился к шкафу под раковиной, где находился наполовину использованный пакет старомодных запалов. Это были светло-коричневые палочки из сального воска, которые напоминали помадки, но имели запах скипидара. Они обычно ломались на маленькие кусочки и зажигались под твердым топливом.

Он вытащил куртку из бойлера, наполнил поддон углем, который хранился в высоком цинковом ведерке, и потратил несколько минут и три запала, чтобы разжечь огонь. Покончив с этим делом, он встал, отряхнул руки и обратил внимание на куртку, которая почерневшей массой лежала на корпусе печи. Сомневаясь, что куртка сгорит в бойлере, Джерри потыкал в нее пальцами. Он понял, что она снова загасит печь. Ткань была теплой, а не горячей. Ватная подкладка выглядела вообще неповрежденной.

Он перевернул куртку, размышляя, как лучше сжечь ее. Его рука наткнулась на что-то объемное в нагрудном кармане. Сердце Джерри пропустило удар, румянец залил лицо. Он достал пачку банкнот и адресованные Мэтту Филлипсону письма Полли, которые он вытащил из бумажника покойного адвоката, пока сидел в кафе. Джерри вспомнил, что сунул их в карман, когда официантка попросила его не держать банкноты на виду у подозрительной публики. А потом он забыл о них. Они исчезли из его памяти, как будто их смахнули ложкой с тарелки.

Он затаил дыхание, когда еще одна страшная мысль возникла в его уме.

Бумажник. Где он?

Самым ужасным было то, что он знал, где оставил его. Джерри помнил, что вышел из кафе, оставив кожаный бумажник на маленьком столике. Он сделал это почти намеренно. Лишь тончайшая вуаль неосознанного действия висела тогда между ним и актом, равноценным глупому самоубийству. Дрожа от ярости, он ощупал другие карманы куртки, затем проверил одежду, которую носил, и, наконец, открыл дверцу бойлера. Он понимал, что это был жест отчаяния, но, тем не менее, сунул кисть руки в пылавшие угли.

По крайней мере, он стал после этого заметно спокойнее. Его плечи поникли, движения стали слабыми, как будто он по-стариковски вжался в самого себя. Мужчина взял куртку, бросил ее на совок с горячими углями, сверху поместил запалы и отвернулся от печи. Его взгляд скользнул по комнате и остановился на темном окне, покрытом блестевшими каплями дождя. Внезапно он увидел другую пару глаз, смотревших на него.

Сержант Пикот, привлеченный светом в кухне и наблюдавший за Хокером со двора, быстро отступил в тень. Он был готов поклясться, что его не заметили. Джерри ничем не выдал своей тревоги. Он бросил на куртку деньги и письма, не спеша направился к двери и щелкнул выключателем. Затем, по-прежнему держа в одной руке совок, он другой вытащил оружие и прокрался к окну. С неба на город изливался слабый лунный свет. Сад за высокой стеной выглядел пустым. Его дальняя часть тонула в темноте. Джерри ничего не увидел.

Он тихо прошел в небольшой квадратный коридор за кухонной дверью. Маленький пролет лестницы вел в передний коридор, и когда мужчина стоял на нижней ступеньке, его глаза находились на одном уровне с полом, поэтому он мог видеть узкую полоску серого света в щели между передней дверью и потертым порогом. Пока он наблюдал за ней, эту линию пересекла туда и обратная черная тень. Очевидно, на крыльце стоял какой-то человек.

Хокер прокрался в коридор и зашел в небольшой кабинет Полли. Он подошел к окну, прижался спиной к стене и посмотрел через плечо на улицу. У ворот никого не было. Но на противоположной стороне дороги он заметил мужскую фигуру, торопливо удалявшуюся по тротуару. Один только вид мужчины и его одежда привели Джерри к безошибочному выводу.

Он отступил назад, тихо вышел в коридор и свернул в проход, который вел в музей. Дверь узкой галереи, соединявшей дом и флигель, по ночам запиралась на замок, однако он знал, где хранился ключ. Джерри бесшумно отодвинул задвижку и быстро зашагал по деревянному тоннелю, пол которого был покрыт циновками, а стены — лаком. Он вошел в музей и оказался в атмосфере, насыщенной запахами шкур и старых вещей. На темной крыше выделялся серый прямоугольник слухового окна. Под ним располагалась группа гротескных фигур, едва различимая в глубокой тени.

На секунду он замер на месте. Его рука сжимала оружие. Ему показалось, что он услышал движение среди теней — точнее, вздох, словно кто-то испугался, увидев его в дверном проеме. Джерри прислушался, но звук не повторился. Он медленно пошел по боковому проходу мимо центрального помоста.

Хокер был так изумлен собственным предательством, что действовал почти автоматически. Таким же образом животное продолжает бежать после того, как пуля разрывает его сердце. Джерри по-прежнему выполнял задуманный план.

Он направился к старой железной печи, которая в холодную погоду обогревала помещение музея. В ней должен был остаться уголь. Когда Хокер хотел подогреть молоко Полли, он обнаружил, что бойлер отключился. И тогда он решил сжечь куртку в печи, которая находилась в музее. Ему обязательно нужно было избавиться от рваной одежды. Она была очень заметной, когда он внес деревянный ящик в здание на Террасе Минтона, и девяносто процентов людей, смотревших на него, скорее всего, заметили только эту куртку.

Боковой проход терялся в темноте, и, хотя Джерри прекрасно ориентировался в музее, он сбил на пол несколько экспонатов. Ему пришлось немного отклониться и приблизиться к помосту. Внезапно одна из теней, затаившихся там, оказалась буквально в трех футах от него. Она уплотнилась, превратившись в человеческую фигуру. Джерри показалось, что она материализовалась из воздуха. Он остановился, сильнее сжав оружие. Его волосы встали дыбом.

— Ага, попались! — дрожащим голосом прокричала Аннабел. — У вас в руке револьвер!

Это был момент парализующего страха. Его заторможенный ум зарегистрировал удивительный факт — та девушка, которую он собирался упокоить навеки, находилась здесь, а не в спальне, где ей полагалось видеть сладкие сны. В тот же миг из темноты к нему выскочила вторая тень. Она ударила его по запястью и выбила оружие из руки. Через секунду чей-то кулак с силой вонзился ему в скулу, заставив отступить на шаг.

Совок выпал из руки Джерри и пропал в сухой темноте. Он дико замахал кулаками, но нарвался на вихрь, подобный торнадо. Ричард бросился в бой, как это делают некоторые вполне мирные мужчины — с безрассудной воинственностью, компенсирующей все прочие слабые стороны. Он не был хорошим бойцом, да и его телосложение уступало по силе Джерри. Однако его упрямство казалось просто феноменальным. К тому же Ричард прекрасно воспользовался фактором неожиданности.

Весь день его гнев разгорался все ярче и сильнее. Он не понимал, почему окружающий мир пытался обидеть прекрасную Аннабел, вновь им найденную. Тем более что полученные им сведения о Джерри рисовали ужасно низкопробную и безвкусную картину. И теперь ее слова, донесшиеся из темноты, пробудили в нем вулкан ярости. Он впервые в жизни переживал нечто подобное.

Ричард кинулся на противника, не сомневаясь, что это был Джерри. После минутной драки он испытал упоительный восторг, когда сбил его на пол ударом правой руки. Молодой человек нанес ему еще полдюжины затрещин, затем схватил негодяя за горло и намотал его галстук на свое запястье. Это обездвижило Хокера.

— Ты навел на нее пистолет! — крикнул Ричард, вминая колени в ребра Джерри, словно объезжал непокорную лошадь. — Пистолет! Ты имел бесстыдство вытащить оружие перед девушкой!

Несмотря на вполне понятное ошеломление от столь неожиданной атаки, Хокер узнал голос Ричарда и лишился последних обрывков иллюзии.

— Вы шли за мной от самой гостиницы «Тенниел»?

Его слова быстро угасли в темном, заполненном вещами помещении.

— Нет, я преследовал тебя этим утром. Отсюда и до парикмахерского салона.

Ричард был не прочь поговорить с поверженным соперником.

— Это я привел Аннабел в дом миссис Тэсси. А она еще ребенок. Мне хотелось понять, какую жизнь она тут найдет. Теперь я все знаю. Я был на Свалке Рольфа, а потом в полиции. Они окружили этот дом и ждут, когда ты выйдешь. Меня не волнует, поймают они тебя или нет. Но я не позволю вмешивать Аннабел в какие-либо грязные скандалы. Ты понял это, грязный мерзавец?

Джерри не пытался высвободиться. Он догадывался, что Ричард относится к нему как к мелкому жулику, пугавшему женщин театральным пистолетом. Такая реакция была подарком судьбы — экраном, скрывавшим обнажившуюся сущность Хокера, которая уже начинала пугать его самого. Он обмяк и мрачно признал поражение.

— Ладно, вы победили.

Ричард ослабил хватку и встал. Когда он отступил назад, его каблук наткнулся на что-то тяжелое. Он нагнулся и поднял предмет. Это был пистолет.

— Вставайте, Джерри, — сказал молодой человек. — Я прошу вас покинуть это помещение. Меня не волнует, вернетесь ли вы в дом или броситесь в бега. Но я не хочу, чтобы вы оставались с нами.

Голос молодого человека звучал громко и настойчиво. Услышав его, Аннабел подбежала к двери, ведущей в сад, и открыла ее, впустив в зал порыв ночного воздуха. Тут же за их спинами раздался странный всасывающий звук, за которым последовал небольшой хлопок, словно лопнул воздушный шарик. Из-за угла помоста вырвалась полоса оранжевого пламени. Огонь быстро начал распространяться, охватывая все вокруг. Когда Джерри вскочил на ноги, весь дальний конец музея был уже в огне. Все произошло почти мгновенно. Казалось, что в музее взорвалась бомба.

Объяснение было простым. В начале драки, когда Хокер выронил совок, рваная куртка упала на пол и несколько запалов вывалились из ее складок на горячие угли. Их жар расплавил воск, а внезапный сквозняк из садовой двери вызвал появление огня. Музей давно созрел для пожара. Он напоминал костер, подготовленный для праздника. Чучела зверей, которые годами пропитывали нафталином от моли, стали сухими, как трут. Лампа страуса с шелковым абажуром загорелась, словно факел. Искры, с шумом вылетавшие из нее, достигали крыши и падали вниз, создавая новые очаги огня. Музей мог сгореть за несколько минут.

— Тетя Полли! Мы должны забрать тетю Полли!

Ричард побежал на крики и кашель Аннабел. Вокруг него повсюду бушевало пламя. Он вытолкал девушку в сад и велел ей отойти подальше от флигеля.

— Не стой здесь! Иначе задохнешься. Миссис Тэсси ничего не угрожает. Она в другом здании. Она же может выйти на улицу, верно?

Последний вопрос он адресовал Джерри, который выбежал из здания за ними.

— Закройте дверь. Воздух только раздувает пламя.

Темнота в саду стала еще гуще. По другую сторону садовой стены послышались крики. На тротуаре, тянувшемся вдоль переулка, раздался громкий топот. Зарево пожара осветило темные ветви деревьев. Полицейские, стоявшие в оцеплении, были встревожены.

Ричард обнял Аннабел за плечи.

— Нам не стоит оставаться здесь, — сказал он. — Пойдем навстречу полиции, дорогая.

Он оглянулся на мужчину, который стоял рядом с ними.

— Вам лучше вернуться в дом через кухню. Предупредите старую леди об опасности. Или вы собираетесь броситься к ней на помощь, когда она уже будет никому не нужна?

Его презрение было выражено по-юношески ярко, но Джерри не услышал его слов. Выражение на его молчаливом лице осталось таким же пустым и бесстрастным. Хокер даже не смотрел на Ричарда. Он был поглощен своими мыслями и думал лишь о том, как завернуться в те жалкие полоски фальши, которые, сам того не желая, подарил ему молодой человек. Его действия находились за гранью понимания обычных людей. Он являл собой один из аспектов ада, который, к счастью, очень редко проявляется в цивилизованном мире.

— В любом случае, — добавил Ричард, — не идите за нами. Мы не хотим больше видеть вас. И я не желаю объяснять вам это заново. Вот, возьмите вашу бутафорию.

Стук деревянной калитки в сорока футах от них подчеркнул настоятельность его слов. Джерри почувствовал холодный вес в своей руке. Он слепо повернулся к огню, и его пальцы сжали рукоятку оружия.

Музей странностей — коллекция чуши, безвкусных поделок и банальных вещей — готов был сгореть до основания. В этот момент самое сильное пламя ярилось в основном на помосте и в дальнем конце здания. Джерри, пригибаясь и держа пистолет в руке, метнулся вперед. Он пробежал несколько футов по боковому проходу, проскочил во вторую дверь и закрыл ее за собой. Перед ним тянулся относительно безопасный переход из флигеля в дом. Здесь было темно и тихо.

Оказавшись в коридоре, он спустился по ступенькам к кухне и обернулся, чтобы посмотреть на серую полоску под передней дверью. Минуту он пристально всматривался в щель, затем встал на колени и лег на ступени. Его глаза неотрывно смотрели в просвет между дверью и порогом. Он не видел там перемещавшейся тени. Вероятно, полицейский, стоявший на крыльце, отошел, чтобы взглянуть на пожар.

В доме царило безмолвие. Казалось, что наступил конец света. Шум снаружи, крики людей, сирены пожарных машин, полицейские свистки и топот остались вдалеке. Он будто уже не принадлежал этому миру — не был заявлен в нем. Джерри лежал на ступенях в маленькой темной дыре, сжимал оружие в руке и не проявлял никакого интереса к переполоху за стенами дома. Он стал ничем, и не было ничего, что связывало бы его с жизнью.

Через некоторое время Хокер вставил ствол в рот, но, хотя указательный палец лежал на курке, он не нажал на него. Время тянулось. В его норе было темно и холодно. Наконец он болезненно пошевелился. Оружие выскользнуло из его руки и упало на ковер. Он очень медленно, словно в теле не осталось сил, начал карабкаться вверх по ступеням, затем по коридору и по лестнице, вдруг показавшейся ему крутым горным склоном.


Через час после завершения операции повеселевший сержант Пикот поставил перед Люком кружку черного чая. Суперинтендант печатал отчет. Он находился в комнате, которая когда-то была его кабинетом в полицейском участке около Бэрроу-роуд.

— Что, шеф, похоже на старые деньки? — спросил Пикот, в порыве чистой ностальгии понизив Люка в должности. — А как все замечательно закончилось! — Он покачал квадратной головой, оценивая хорошую работу. — Этот Хокер действительно крутой парень. Я надеюсь, он получит все, что ему полагается. И главное, с каким пафосом он вынес на руках пожилую женщину. Прямо настоящий спектакль. Знаете, что он сказал мне?

Люку уже надоела болтовня сержанта. Но он сидел в кабинете Пикота и порою мог быть добрым человеком — даже ранним утром. Он тихо хмыкнул, указывая, что с благодарностью выслушает любые мысли детектива. Пикот склонился к нему через стол. На его лице появилось выражение детского удивления.

— Я ведь говорил с ним, пока надевал на него браслеты. Так вот, я и спросил: «Что заставило тебя вернуться за старой леди?» Клянусь Богом, он посмотрел мне в глаза и ответил честно, словно своему духовнику: «Она мне еще понадобится». Но, я думаю, Хокер не прав. Когда миссис Тэсси выйдет из госпиталя и увидит, что случилось с имуществом, а затем услышит, как он пытался прикончить ее, она даст в суде показания против него.

— Она никогда не пойдет против него, — с абсолютной уверенностью ответил суперинтендант.

— Тогда она дура, — проворчал Пикот. — Этот парень — хладнокровный монстр, как правильно назвали его газетчики. Вы и вправду думаете, что она проявит к нему снисходительность? После всего, что случилось?

Люк вздохнул и вновь повернулся к печатной машинке. Его лицо было серым от усталости.

— Я знаю это наверняка, — ответил он. — Что бы он ни сделал, миссис Тэсси простит его без колебаний и вопросов — даже если мы повесим Хокера. И он тоже знает это. Бесполезно обвинять ее. Она ничего не может поделать с собой. Все происходит автоматически. Ею управляет беспристрастная сила, похожая на атомную энергию. Эта сила абсолютна, дружище. Ей невозможно сопротивляться.

Пикот пожал плечами. Он был разочарован.

— Хорошо, что парень забыл бумажник в кафе и свое оружие на лестнице, — сказал сержант с заметным удовольствием. — Теперь его точно повесят. С таким грузом доказательств он пойдет ко дну.

— Я сомневаюсь.

Люк вставил новый лист в печатную машинку.

— По моему опыту, его временная потеря осторожности указывает на психологический шок. Какая-то неожиданная идея или потребность вызвали у него эмоциональную вспышку. Похоже, он сам не знал, что такое возможно. Однако некой силе извне удалось пробить его шкуру и напугать почти до безумия. Мы вряд ли узнаем, что это было. Но ведь суду подобное объяснение не представишь.

Пикот молча сел за другой стол и надел очки. Им предстояло сделать еще много дел.

Загрузка...