Выделение последней области пока проблематично. Несомненно, что в культурном и этническом отношении она составляла единое целое с правобережной частью страны. Иное дело — Кердер, заселение которого произошло в результате перемещения присырдарьинских племен.
Вряд ли до более тщательного и полного изучения посуды из Чаштепе ее можно уверенно связывать с влиянием каунчнинской культуры и даже с проникновением ее носителей в Хорезм (Левина, 1971, с. 242).
Кешк часто называют за́мком, что, на наш взгляд, не всегда правомерно.
Впрочем, возможно толкование данной композиции и под другим углом зрения — отображения концепции «мирового дерева» и бинарной системы символической классификации (Шукуров, 1977, с. 105, 109–110).
Описание сделано по материалам, опубликованным А.В. Гудковой и основным исследователем данной культуры — В.Н. Ягодиным (ИИЯЛ КК ФАН Узбекистана).
Результаты работ отражены в четырех выпусках сборника «Афрасиаб» (1969, 1973, 1974, 1975) и в книге «К исторической топографии древнего и средневекового Самарканда» (1981).
С другими интерпретациями сооружения — как крепости, погребального или культового здания — один из авторов (Г. Шишкина) не согласен.
Детальное исследование изделий из металла — от орудий труда до украшений и предметов вооружения (Распопова, 1980).
Наземное каменное погребальное сооружение.
Ср. с «Афиной» из Дильберджина (Кругликова, 1976, с. 96–101, рис. 56–59) и сидящим богом на кушано-сасанидских монетах (Луконин, 1969. табл. XI, 8).
Описание устройства, с помощью которого автоматически поднимались руки идола, есть в одном из рассказов «Бустана» Саади (Са’ади, 1959, с. 184–187).
Среди оплакивающих нет тюрок, которые на Афрасиабе изображены совсем иначе.
Лежащий Захак, возможно, не повержен, а спит. В «Шахнаме» есть эпизод его вещего сна, который иногда иллюстрировали миниатюристы.
Их, однако, не считают изображениями или символами самих фравашей.
На опубликованной прорисовке афрасиабской росписи (Альбаум, 1975, табл. II) фигурка верблюда видна хуже, чем на самой росписи.
Ср. с юношей, держащим копье, на согдийском терракотовом образке (Мешкерис, 1977, табл. XXX, 97).
Стоящий бог и поверженный демон есть и на росписях в других залах, где нет изображения ада (помещение 1 объекта XXVI; помещение 14 объекта X) (см.: Беленицкий, 1976, с. 101; Maršak, 1990, p. 20, fig. 12).
Демон был ошибочно отождествлен с Вешпаркаром (Belenitskii, Marshak, 1981, p. 70) до раскрытия всей композиции.
Согдийцы могли назвать свой третий месяц нисаном, когда он соответствовал весеннему месяцу нисану вавилонско-селевкидского календаря, а такое сочетание возможно, только если согдийцы не выправляли ошибку календаря (см.: Лившиц, 1975, с. 332).
Наш основной источник — Бируни сообщает, что он плохо осведомлен о доисламских праздниках хорезмийцев и особенно согдийцев, календари которых очень схожи. В Хорезме, впрочем, заметны следы исследованного М. Бойс (Boyce, 1970, p. 513–539) перехода от 360-дневного к 365-дневному году, который привел к засвидетельствованному в Иране растягиванию Навруза с 1 по 6/I, до Большого Навруза, а Михрагана с 16 по 21/VII, до Большого Михрагана. Там Форвардиган длится две пятидневки и празднуют день 21/VII, соответствующий Большому Михрагану (Бируни, 1957, с. 257–258). Бируни, кроме того, отмечает, что в Хорезме празднуют день 13/VII местного календаря и «почитают его так же, как персы — Михриджан», т. е. Михраган (Бируни, 1957, с. 257).
Урна с «пеплом сожженных костей», знакомая китайцам по буддийским реликвариям, возможно, упомянута из-за отсутствия термина для согдийско-чачских оссуариев-костехранилищ.
Слово «тюркское» у Н.Я. Бичурина — ошибка переводчика (Бичурин, т. II, с. 280).
Некоторых из этих богов почитали также в Хорезме, как, например, четверорукую богиню, сидящую на льве.
В частных домах «портреты» конкретных лиц — это только фигуры участников обряда поклонения богам, если не считать одной росписи, помещенной напротив алтаря-очага. В другом доме это место занято четой божеств на троне (помещение 13 объекта XXIV), но в данном случае (помещение 4 объекта XXI) у сидящей четы: старика и его супруги — нет атрибутов богов. Возможно, это почитаемые предки хозяев дома (Беленицкий, Маршак, 1976, с. 84, рис. 14).
Текст прозаический, но с элементами этнического стиля, что характерно вообще для средневековых переводов поэм (арабская версия «Шахнаме», грузинская версия «Вис и Рамин» и др.).