Старость не радость, или замуж не напасть (СИ)

Глава 39

Давно пробуждение не было таким приятным. Рядом со мной, обнимая меня, спал мой любимый. Я счастливо улыбнулась и потерлась о плечо Кощея довольной кошкой.

— С добрым утром! — он поцеловал меня в макушку.

Я сладко потянулась.

— Позавтракаем как обычно? Или в моей помощи ты больше не нуждаешься? — спросил он, поигрывая бровью.

— Давай представим, что я без тебя не справлюсь, — при мысли о завтраке с эротическим подтекстом по телу побежали приятные мурашки.

Кощей предвкушающе улыбнулся — видимо, его посетила похожая идея. Он поднялся с кровати, безо всякого стеснения сверкая упругими и крепкими ягодицами, и подхватил с пола свои штаны.

— Подожди! — воскликнула я.

— Ты передумала и хочешь, чтобы я вернулся в постель, — натянув штаны, он не спешил их застегивать, решив, что их опять придется снимать.

— Нет! Я хочу серьезно поговорить насчет меня. То, что я скажу, может изменить твое отношение ко мне.

— Разве вчера ночью мы не поговорили? — изогнул бровь Кощей.

— Ага, аж три раза, — с сарказмом буркнула я и покраснела, вспомнив, чем мы занимались всю вчерашнюю ночь.

— Не три, а четыре, если быть точным, — весело поправил меня Кощей.

— Но… — я собралась привести веские аргументы о необходимости серьезного разговора.

— И тебе этого было мало, чтобы понять, что ты моя навсегда?

— Нууу…

— Тебе объяснить еще раз? — он сел на кровать и потянулся ко мне с ясно читаемыми намерениями.

— Я преемница Бабы Яги! — выпалила я.

— Я в курсе. Я видел все, что происходило с тобой в Зеркальном зале.

— Я из другого мира!

— Я знаю. Из скучного мира, лишенного волшебства, — он придвинулся опасно близко ко мне и потянул на себя покрывало, которым я прикрывала грудь.

— Я шла с богатырями, чтобы пленить тебя и доставить Мирославе! — привела я последний довод.

— Ты меня уже пленила. Хочешь меня кому-нибудь отдать? — в его глазах плясали веселые искорки.

Ну как так можно? О серьезных же вещах говорим!

Я покачала головой:

— Нет! Никогда и никому я тебя не отдам.

— Ну, вот и все, — он коснулся губами мочки уха и дохнул на шею, наблюдая, как на ней появляются мурашки.

— Но богатыри… — попыталась вернуть разговор в деловое русло. — Что ты с ними собираешься делать?

— А что ты предлагаешь?

— Простить и отпустить с миром. Но сначала найти их и проводить назад. Вот только Мирослава с них три шкуры спустит за то, что приказ не выполнили, — я нахмурилась. — И друзья мои у нее в плену — избушка с вурдалаком. Что же делать? — я прикрыла лицо ладонями.

— Не печалься, милая. Друзей твоих вызволю. А богатыри тоже твои друзья?

Какой-то вопрос со звездочкой, и не знаешь, как правильно ответить, чтоб хуже не сделать.

— Сдружились мы, пока шли. Не хотелось бы, чтобы им вред причинили, — уклончиво ответила я и почувствовала себя мастером дипломатии.

— Подумаю, как им помочь. А сейчас иди ко мне, — несмотря на то, что я отбивалась, он усадил меня на колени.

— А Софка? Ей же надо сообщить, что со мной все нормально, — протестовала я, уже млея от его прикосновений.

— Подождет! Я ждал тебя три года. Каждую ночь во сне видел. Никто, кроме тебя, не нужен был. Ни одной девицы не замечал. Все ждал, когда мы встретимся. Верил, что не обманула ты.

С минуту я молчала, потрясенная его откровениями. Теперь понятно, почему он меня из постели не выпускает — изголодался по нежности и ласке.

Надо было сказать что-то ободряющее, похвалить за верность, но я б не была собой, если б не съехидничала.

— Так встречались мы. Еще до того, как я в замок пришла. Целовались даже.

Кощей нахмурился:

— Да когда такое было?

— Было-было. Только ты рукой после поцелуя рот отер да сбежал от меня так, что только пятки засверкали!

— Не было такого!

— А когда ты проверял не окочурилась ли Яга!

Он рассмеялся:

— Прости, не признал! Освещение у тебя в избе плохое было. Но я тот поцелуй надолго запомнил.

Я собралась прочитать ему отповедь на тему, как надобно вести себя с почтенными старушками, но он закрыл мне рот поцелуем. Одним он не ограничился. Вышли мы из спальни часа через два. Я — уставшая, с распухшими губами и синеватыми метками страсти на шее, которые не скрывало новое подаренное моим возлюбленным платье, и Кощей — довольный и не в меру счастливый. Наверное, благодаря его приподнятому настроению мне удалось уговорить его повременить с завтраком и сначала заняться делом — отыскать богатырей.

— О, и снова здравствуй! Давненько тебя здесь не было! — обрадованно засияла зеленой надписью карта.

— Здравствуй, — приветливо отозвалась я. — Покажи нам, пожалуйста, богатырей — Илью и Добрыню.

Кощей едва заметно кивнул. Что-то мне подсказывало, что карта послушалась именно его.

Недолго на ее поверхности покрутилось колесико загрузки, как в компьютерных программах, и затем мы увидели четкие цепочки следов.

Добрыня

Лес рос как на дрожжах. В одно мгновение встал из под песка, отряхнулся, точно бездомная собака, и застыл, будто век тут стоял.

Яга! Ну, точно она наворожила! И хорошо же наворожила!

Я дотронулся до одного из стволов, а он твердый! Как настоящий.

С такой защитой никакая птица Могол не достанет.

Вот злая старуха, а сохранилось в ней, видать, добро еще. Спасла нас от смерти неминуемой. Вот только и сама она, и Илюша в суматохе этой затерялись.

Где-то вдали шуршали огромные крылья птицы Могол.

— Ау! Илюша! — крикнул я что есть силы.

Лес поглотил звук, никто не отозвался.

Колдовство и голос скрывало. Куда идти-то теперь, чтобы соратника найти? Аль на месте стоять? Даже дитя малое знает, что коль в лес зашел и заблудился, нужно подмогу ждать. Но то ведь не про колдовской лес сказано. И сколь долго он простоит?

Покумекав, решил путь держать к укрытию. Небось, Илюша о том же, о чем и я, подумал.

Так и вышло. Когда лес растворился, птицы уже улетели, а над пустыней сгустилась темная ночь. Только звезды, самоцветами рассыпанные по небу, освещали путь, да костерок мерцал вдали, приманивал своим светом.

— Эгей! — прокричал я в надежде, что его кто-нибудь услышит.

— Добрыня! — раздался голос Ильи.

Опасаясь, как бы не угодить прямо в объятья нежити, что так любит обманывать людей, подзывая их к себе человеческими криками, я все же пошел на зов. Илья, живой и здоровый, ждал меня у костра. Не удержавшись, я распахнул объятья боевому товарищу.

— Думал, конец нам, братец! — выдохнул я.

— Тьфу! Крепкая мужская дружба, — Баюн был тут как тут и не упустил возможности вставить свое веское слово, — нет бы поисками заняться, а они милуются как с девками на сеновале.

А кого искать-то? Я осмотрелся и понял, что не так.

— Илья, а Яга где?

Богатырь скривился, будто отведал горькой редьки, и молвил:

— Сгинула.

— Как это сгинула? — удивился я, — Это же она нас спасла! Не сам по себе лес вырос.

— Спасла, а потом сгинула. Своими глазами видел, как одна из птиц ее когтями схватила.

— Вот! — Баюн аж подпрыгнул на месте от возмущения. — Видал, как говорит спокойно? Нет бы, спасительницу свою искать, а он встал как истукан, говорит, обождать надо. Чего ждать?!

— А ну успокойся, скотина мохнатая, — разозлился Илья, — думаешь, не жаль ее мне? Жаль. Только спешить уж нечего! Не догоним мы их! А коль Могол Ягу в замок Кощеев отнесла, мы все рано туда путь держим.

Я покачал головой. Как ни горько осознавать, но прав был Илья.

— И ты туда же? — вскинулся Баюн. — А если Яга сопротивлялась, и птица ее по дороге выронила?

— С такой высоты лететь… — многозначительно пробормотал друг. — Коль найдем по дороге, похороним с почестями.

— Илья! — я с укоризной взглянул на товарища, хотя и сам прикидывал в уме, что если птица и выронила Ягу, ее не то что хоронить — соскребать с песка придется.

— А еще богатырями зоветесь, — зашипел Баюн, — ни благородства в вас, ни сострадания. Она и пожить не успела, а вы ей уже гроб сколачиваете.

Кот обиженно отвернулся и, сжавшись в клубок, улегся неподалеку от костра.

Илья закатил глаза:

— При всем уважении, Баюн, уж кто-кто, а Яга жизнь долгую прожила. И коли суждено ей было смерть принять в лапах чудовища, так тому и быть. Погибнуть в бою всяко достойнее, чем в избе молодецкой костью подавиться. Она этим поступком грехи свои искупила.

— Илья! — вновь осадил его я.

— Да что я сказал такого?

— Сам не видишь, что ли? Как семья она ему.

Хотел было напомнить другу, что когда Алешка пропал, его никакие цепи дома удержать не могли, но промолчал. Он тогда все в бой рвался, мечтал Яге отомстить, да запретила Мирослава нам месть вершить. Сказала, что будет еще время со старухой поквитаться. А теперь от мысли, что сгинула Яга, ни радости, ни удовлетворения не было.

Помолчали. Илья со смирным лицом кидал в костер сухие веточки. Храбрился, что нипочем ему смерть Яги, но я-то знал, что не желал он ей мстить боле.

— Полно горевать понапрасну, — решил я, — коли жива Яга, вытащим и ее из лап Кощеевых. Слово тебе даю, Баюн.

— Чего стоит ваше слово, если встанет поперек него царский указ? — буркнул кот. — Скажет вам Мирослава, что передумала отпускать нас с миром, так вы первые мечи из ножен достанете.

— Не царю мы служим, и уж тем более не царице, а людям добрым, — веско ответил я. — Ежели и впрямь перестала зло творить Яга, не станем супротив нее биться, отпустим с миром. Уговор?

— Уговор, — угрюмо ответил Илья.