Статьи и проповеди. Часть 1 (03.09.2007 – 27.11.2008)

Место встречи (12 сентября 2007г.)

Удивление — мать философии. Глядя в телескоп или микроскоп, удивляться нетрудно. Гораздо труднее удивляться обычным вещам. Например, многоэтажному зданию. Что это? По количеству жителей — хорошее многолюдное село. Село, неведомой силой поднятое в воздух, окаменевшее и застывшее в форме правильного параллелепипеда. Так, кажется, и видишь, будто на ускоренной киноленте: ручейки людей стекаются с разных сторон, с муравьиной поспешностью роются котлованы, забиваются сваи, вырастают пустоглазые, как после бомбардировки, стены. Плёнка трещит и крутится быстрее. Вот дом готов. В него заносят мебель, забегают, заезжают на лифте, вешают занавески, создают уют, зажигают торшеры и люстры. Стоп. Плёнка переходит на обычную скорость. Перед нами — стандартная многоэтажка с обшарпанным лифтом, почтовыми ящиками, забитыми рекламой, и доброй сотней квартир, тех, что прежде были сельскими хатами.

В каждом селе все знают друг друга как облупленных уже после одного-двух лет соседства. В многоэтажке можно родиться, прожить свою меру дней и выплыть из неё на плечах родственников вперёд ногами, так и не узнав при этом большей части своих соседей. Да что там большей части, даже соседей по лестничной клетке. Но главное отличие села от дома — не в этом. В каждом селе есть храм. Если даже принять во внимание недавнюю борьбу с религией, то храм всё же будет один на два-три села. Иначе и быть не может.

По этой логике вещей возле каждого многоквартирного дома или, по крайней мере, блока домов должна быть церквушка. Она должна быть внутри двора, чтобы звон её небольшого колокола созывал на молитву сотни людей, строивших её, крестившихся и венчавшихся в ней. Она будет ещё органичнее, ещё востребованнее, чем спортгородок или песочница.

Многие православные общины на Западе строят детские площадки вблизи своих храмов, для того чтобы мамы могли спокойно молиться на литургии, а дети — играть друг с другом и кататься на качелях под наблюдением очередной дежурной мамаши. То есть там площадки достраивают к храмам, а нам надо бы пристраивать храмы к площадкам.

Современные микрорайоны спланированы очень человеколюбиво: почта, химчистка, школа, аптека. Всё, кажется, учтено для нормальной комфортной жизни. Но кого? Человека с гуманистическим мировоззрением, человека, мыслящего в центре мира — себя. Если бы в центре мировоззрения строителей наших городов и живущих в них был Господь, то в каждом микрорайоне было бы здание особой архитектуры, чей увенчанный крестом купол указывал бы на Евхаристию.

А так ныне, чтобы помолиться, мало выйти из дома. Нужно садиться в маршрутку или спускаться в метро. Нужно, словом, совершать целое паломничество, потому что место встречи с Создателем в наших городах «человеколюбиво» не предусмотрено. Это ещё и индикатор нашей религиозности. Большинству крещёных людей Бог нужен раз в год — на Пасху, или два раза в год (добавим Рождество). Плюс несколько дней в году нам что-то нужно от Бога: воды набрать, фрукты посвятить. Этим исчерпывается религиозность масс. А если мы придём когда-нибудь, точнее вернёмся, к здоровой религиозности, то у нас появится вполне естественное желание ежедневно или несколько раз в неделю выслушивать вечерню. Услышав звук колокола или била во дворе, мы поспешим на службу, и любимую нами, и понятную нам, а значит, и не тяжёлую, как бы длинна она ни была. Это будет лучшим доказательством того, что мы — христианская страна, что мы не только были, но и вновь стали Святой Русью.

Есть у Крылова басня про гусей. Гонит мальчишка хворостиной гусей, а они недовольно гогочут:

«Мы Рим спасли, не смей нас трогать». Мальчишка им резонно отвечает: «Так то ж не вы. То ваши далекие предки. А вы-то сами что сделали?» И продолжает хворостиной подгонять их, вроде бы даже на кухню. Хвалиться прежним — дело похвальное, но не самое главное. Уподобиться древним, повторить их славу — дело гораздо более высокое. Покуда каждый блок многоэтажек не украсится маленьким храмом, мы не сможем пользоваться именем Святой Руси со всей ответственностью. Наша страна будет не «христианской страной», а страной, где живут отдельные христиане. Разница существенная, и есть над чем трудиться.