Статьи и проповеди. Часть 1 (03.09.2007 – 27.11.2008)

Вера и разум (12 сентября 2007г.)

— Часто можно услышать, что к Православию можно прийти двумя путями: либо верить в простоте сердца, либо постигать все разумом. Причем, как правило, первый вариант ставится выше второго. Неужели, действительно «или — или»?

— Противопоставление веры и знания — это типичная западная ошибка. Западная логика как убийственный скальпель расчленяет живое в поисках жизни и, конечно, не найдя жизни, убивает живое. Противопоставление индивидуализма и социализма, веры и знания, разума и чувства, свободы и необходимости — это очень старые песни, которые впервые пропелись за стенами католических монастырей, потом перекочевали в университетские аудитории, а потом пришли к нам. Восточное литургическое мировоззрение цельно. У нас нет ни любви, ни желания дробить, расчленять, проверять алгеброй гармонию. Только под насильственным влиянием западных идей мы мучаемся от ложно поставленных вопросов.

— То есть вернее было бы считать, что вера и знание — едины?

— Именно. А. Ф. Лосев, например, так говорит о единстве веры и знания: «Если вы верите во что-то или кого-то, то этот кто-то или что-то имеет для вас характерные черты, делающие его узнаваемым. Если таких черт нет, то и веры нет. Вы знаете объект своей веры и благодаря знанию выделяете его из мира остальных явлений и предметов. Знание оказывается необходимым для веры и логически с нею связанным».

— Но ведь «знание надмевает» ? Чем больше ты знаешь, тем проще впасть в гордыню.

— Знание надмевает, но не всех. Один ученый говорил так: «Я знаю много, и поэтому верю, как бретонский рыбак. Если бы я знал больше, я бы верил, как бретонская женщина» (бретонцы — жители севера Франции — отличались особой набожностью, доходившей до фанатичности).

Смысл фразы прост: большое знание рождает большую веру, а еще большее знание — еще большую веру. Правда, те же католики, о которых уже говорилось, считали, что по-настоящему просто и ясно верить может только неискушенный в науках человек. Было даже такое словосочетание: вера угольщика, т.е. свободная от сомнений вера труженика, противоположная вере умников, всю жизнь проведших над книгами и полных не столько благодатью, сколько сомнениями.

Вот именно эта раздвоенность западного сознания в отношении веры и знания унаследована нами. Нам тоже кажется, что на мудреца довольно простоты, и мы боимся знания и науки, предполагая в них угрозу для наивного и детского восприятия веры.

Я думаю, что из занимавшихся наукой засомневались в Боге, отпали от Него и повредились те, кто и без науки засомневался бы, отпал и повредился, но по другим причинам. Знание повышает планку требований к человеку, и может показаться, что лучше поменьше знать, чтобы меньше искушаться, но все христиане призваны к непрестанному совершенствованию, и убегая от одних соблазнов, мы все равно встретим другие. Поэтому бесполезно и неплодотворно насильно удерживать себя в возрасте коротких штанишек и довольствоваться детской верой. По словам Достоевского, его «осанна» прошла через горнило жутких сомнений. Думается, что торжествующая вера святых и хвалебная песнь избранных в Небесном Иерусалиме — это и есть песнь тех, кто прошел через великую скорбь и большие сомнения.

— Но раз так, неужели вера простеца неполноценна? Он не стремится к совершенствованию, ему достаточно его повседневных забот — огорода, хозяйства и церкви раз в неделю. Никакого чтения «Добротолюбия» и отца Павла Флоренского…

— Истинное просвещение — это плод действия Святого Духа. И это вселение Христа в человека, а поскольку Христос есть Свет и нет в Нем никакой тьмы, то христоносец просвещен воистину. Как достигнет человек цели своего существования, со знаниями или без, — вопрос второстепенный. Но нельзя свою нелюбовь к учебе, свою косность и невежество возводить в принцип церковной жизни и хвалиться этими качествами.

Безусловно, люди все разные, и способность к учебе, к ремеслам, практической деятельности у всех самобытны. Есть много людей, которым на всю жизнь хватит одного Евангелия для души и одного ремесла для соискания насущного хлеба. Но есть и те, кто призван к большему, и им грешно закапывать талант в землю. Грешно было бы Ломоносову остаться в архангельской деревне и всю жизнь тянуть рыбацкие сети. Не потому, что сети плохи или унижены в глазах Божиих, а потому что он мог больше, а значит, и должен больше. Так же и Василий Великий, знавший в Афинах только два занятия — учебу и молитву, — весьма обеднил бы всю Церковь, если бы не был усердным именно в учебе. Кстати, о Василии. Его обширная эрудиция вмещала в себя все области тогдашней науки: медицину, географию, философию, естествознание. И страшно, и радостно думать о том, какими мощными идеями было бы оплодотворено православное богословие, если бы Василий жил сегодня и был знаком с открытиями современной науки. И ведь совершенно очевидно, что мир ежедневно нуждается в хлебопашцах и ремесленниках, но так же очевидно, что в каждую эпоху миру нужен свой Василий Великий. А выявить их можно, лишь охватывая процессом преподавания знаний широкие массы людей.

— Говоря о преподавании, Вы имеете в виду гуманитарную сферу? Литературу, психологию, философию, историю? Или не только?

— Я хочу похвалить то, чего не имею, а именно знание точных наук, например, математики. Эта, по словам блаж. Августина, Паскаля и многих других, самая абстрактная из человеческих наук оперирует в области не фантазии, а мысленных реальностей и чрезвычайно дисциплинирует ум. Именно из среды математиков нередко выходят хорошие организаторы, практики, волевые люди, умеющие не просто думать, но и додумывать до конца. Тогда как гуманитарии нередко отличаются конъюнктурным мышлением и завтра говорят «нет» о том, о чем сегодня говорили «да». Поэтому под образованием понимаю не только гуманитарные науки.

Если у историка или литературного критика нет внутреннего стержня и страха Божия, то он от дифирамбов Ленину переходит к критике последнего, и, к примеру, о Мазепе сегодня говорит как о герое, хотя вчера говорил как о предателе. Примеров этому много, тогда как стиль мышления математического обязывает договаривать до конца и делать неумолимые выводы из правильно поставленных вопросов. Математика честна, честнее истории как науки.

Кстати, святитель Игнатий (Брянчанинов) сказал много похвального о точных науках и выражал сердечное желание того, чтобы появились люди, сочетающие научную образованность с глубокой и истинной религиозностью. Он же приводил пример того, как образы математического мышления совпадают с образом мышления религиозного. Каково расстояние между единицей и бесконечностью? Бесконечность. А между миллиардом и бесконечностью? Бесконечность. Бесконечность лежит между любым самым большим числом и ею. Это значит, что и человек, и ангел, и любое другое тварное существо бесконечно отстоят от Бога по природе. Знать бы хорошо побольше наук, чтобы их неопровержимым языком уметь объяснять вечные истины Евангелия!

— Вы сказали о конъюнктурном образе мышления. Какие еще примеры, кроме истории, можно привести?

— Вам известно, что наиболее рейтинговые профессии — это юристы и экономисты. Вот первые из них, например, адвокаты — это люди с типичным конъюнктурным мышлением. Они за деньги защищают любого человека, покупающего их услуги, и при ином раскладе могут оказаться с легкостью в лагере обвинителей этого же человека. Или другого, судимого по той же статье.

Защита и обвинение здесь строятся не на борьбе за истину, а на денежном или политическом интересе, на уверенности, что все в жизни относительно, и если повезет, то можно черное назвать белым и наоборот.

— В наше время отношение к образованию вообще исключительно прикладное…

— У одного умного человека я прочел следующую фразу: мы заменили мудрость на знания, а затем знания — на сведения. Это фраза ставит диагноз нашему обществу в отношении проблем, связанных с учебой, получением образования. Человеку нельзя давать просто сумму знаний, некий объем информации. Человека нужно учить думать, сопереживать, искать. Нужно пробуждать в нем творческие подходы к жизни, чем бы он ни занимался. Конечно, христианству есть что сказать на эту тему, ведь такие понятия как образование, воспитание и просвещение имеют христианские корни. Образование связано с образом Божиим в человеке, с его выявлением и просветлением. Без этого образование не может быть истинным. Воспитание имеет смысл напитать, т.е. накормить человека, а Истинным Хлебом является Христос. Только вкушающий эту Пищу не умрет во веки. О просвещении мы говорили выше, оно связано с Тем, Кто сказал о Себе: Я свет миру.

Поскольку нынешние образовательные процессы еще пока почти не связаны с правильным церковным мышлением, то и образование неизбежно скатывается до уровня овладения ремеслом, как можно более денежным, по возможности, с наименьшими затратами сил и времени.

Подумаем, например, об отношениях между учеником и учителем. Все драгоценное в мировой культуре, все высшее, чего достигло человечество, выросло на таком подходе к образованию, при котором оно является не трансляцией информации, а передачей живого опыта, трансляцией личности учителя — ученикам. Вопрос Андрея Христу: «Учитель, где живешь?», находится в родстве с древнейшим и единственно правильным подходом к ученичеству. В известной клятве Гиппократа врач обязывался при необходимости кормить и содержать учителя в старости, оказывать помощь его детям. Ученик мог долгие месяцы и даже годы жить в семье учителя как служка и не приступать к освоению искусства или науки. Сначала он должен был просто есть с учителем из одной посуды и спать под одной крышей. Наша система «пришел — отчитал — поставил оценки» рассчитана на автоматы с газированной водой, а не на живых людей и будущих специалистов.

— А ведь стереотип востребованности «юриста-экономиста» не имеет под собой реальной почвы. Половина моих знакомых финансистов и менеджеров работают секретаршами и рекламными агентами… Человек, поддавшись духу времени, жертвует лучшими годами юности для получения модного псевдообразования, а потом всю жизнь страдает от невостребованности и нереализованности.

— Кто-то из наших мудрых современников сказал, что XXI век будет веком гуманности — или его не будет вообще. Гуманность имеется в виду не как философское учение, которое возникло на сломе Средневековья и Ренесанса, учение человекобожническое и антицерковное, а гуманность в смысле человечности. Ведь человек — это непрестанно трудящееся и развивающееся существо, стремящееся к идеалу. А идеалом является воплощенная Истина — Богочеловек Иисус Христос. Так что сегодняшний день и дни грядущие нуждаются в таком образовании, в такой науке и таком искусстве, в каких человек не представал бы ни в образе механизма, ни в образе цифрового кода, ни в образе распавшегося на элементы непонятного существа. Все это мы видим вокруг на бесконечных перфомансах, в научных попытках скопировать человека человеческими же руками и проч. Именно Евангелие, прежде чем довести человека до Неба, позволяет ему остаться самим собой, а не разбиться вдребезги под напором новейших античеловеческих учений и идей.

Надеюсь, мы услышим о новых именах философов, психологов, писателей, которые защитят человека от самоубийственных плодов современной цивилизации. Поэтому нужно изучать весь спектр наук о человеке. Это важнее, чем изучать науки об атомах, магнитных полях, информационных технологиях.

Если вы думаете, что главное в жизни общества — экономика, то снимите икону Христа в своем доме и повесьте портрет Маркса. Это будет, по крайней мере, логично и честно. Если вы думаете, что для душевного здоровья вам нужен личный психоаналитик, не ходите больше в Церковь и не читайте Евангелие. Молитесь Фрейду — это будет безумно, но честно. Если вас обидели вышесказанные слова, то откройте глаза и посмотрите вокруг. Именно иконы Фрейда и Маркса несет на своих хоругвях т.н. цивилизованное человечество, маршируя эдаким «крестным ходом» к «светлой цели» и оставляя за собой испоганенную землю и погибшие навечно души.