Статьи и проповеди. Часть 12 (19.08.2016 - 01.03.2017)

Тексты-убийцы. Цикл «Сила книги». Статья 6-я (10 октября 2016г.)

Марию-Антуанетту убили памфлетами. Всю монархию французскую притащили на эшафот не иначе, как выстелив дорогу на казнь листовками, трактатами, прокламациями и прочими текстами. Хочешь убить человека и не сесть за это в тюрьму — пусти о нем слухи. Хочешь усилить слухи, дать сплетням как можно более широкий ход — включай печатный станок, оплачивай услуги типографии. Это подлинный вид духовного убийства, предшествующий часто убийству физическому. «Королева — иностранка! Королева презирает народ и сорит деньгами!» А вот уже вскоре: «Король — безвольный рогоносец!» И там уже рукой подать до следующего лозунга: «Монархия вообще не нужна! Долой Бурбонов! Дворян под нож!» Тут и Руссо с теорией общественного договора как нарочно явился — не запылился. И вскоре гильотина, эта «мебель правосудия», как ее называли, залязгала повсеместно «во имя народа Франции» по всем уголкам страны.

Нам трудно соединить воедино образ мальчишки-разносчика газет и отсеченную голову, упавшую в корзину. А между тем связь между ними нерушима. Вот он стучит деревянными башмаками по мостовой и кричит: «Свежие новости! Свежие новости! Королева сказала, что те, у кого нет хлеба, должны есть пирожные! Покупайте новости о бессовестной королеве!» А вот уже везут ее, оболганную и униженную, на площадь Согласия, чтобы под крики толпы, вечно жадной до зрелищ, помочь душе королевы быстрее добраться до Неба. Это звенья одной цепи. Причем не очень длинной.

Мы традиционно хвалим книги, ибо они и свет, и хлеб, и лекарство. Хвалим букварь, хвалим Евангелие, хвалим медицинский справочник и томик лирической поэзии. Но нужно сказать и то, что книги бывают ядом. Вообще яд и лекарство — это одно и то же вещество, употребляемое в разных пропорциях. «То, что не может отравить, не способно и вылечить», — говорили древние. Исключением может быть только эффект плацебо.

Причастие, к примеру, — это не символ, не воспоминание, а факт. Это — Тело Христово. Это Лекарство, если принимать его с верой и любовью. И это же — яд для тех, кто причащается и не верует. «Оттого многие из вас немощны и больны, и немало умирает» (1 Кор. 11: 30). Так же и книга. Она лечит, прогоняет тоску, знакомит с теми, кого нет рядом. «Хорошая книга сродни прекрасному путешествию», — говорил Декарт. «В книгах лучшие люди мира без зависти и жадности делятся с нами своими лучшими мыслями», — он же. Но если есть реальное лекарство, значит, может быть отравление. Либо сознательное, либо от неумелого пользования.

Легкомысленных, не чуявших беды Бурбонов уничтожили ровно ставшие в ряд, наподобие войска, слова и буквы памфлетной критики. Российскую империю тоже опрокинули на спину тонкие листки папиросной бумаги с надписью «Искра». С газетенки ведь всё начиналось. Газетенка была и пропагандистом, и агитатором, и организатором. Не было радио, не было телевидения, и до поголовной грамотности было еще далеко. И кто бы мог подумать, что такая сила таится в нехитрых текстах политического или экстремистского характера. «У вас полиция, у вас армия, цензура, деньги, власть. А у нас — газетенка. Еще посмотрим, кто кого». И, о ужас, они, бесы революции, были правы.

А сложность вся в том, что коль скоро мысль превратится в текст, а растиражированный текст обеспечит доставку мысли по головам, то из всех видов борьбы с ложной мыслью останется только один — аскетический. Кроме аскетов, кроме тех, кто умеет бороться с помыслами, никто более не научился выгонять из сознания засевшую туда мысль. И таких аскетов всегда немного. Прочие просто обречены принимать на голову все, что в них летит из невидимого мира: от анекдотов и сплетен до откровенно бесовских знаний и глубин сатанинских. Это хорошо понимала Екатерина Великая. Однажды она вела беседу с Павлом (сыном и будущим императором) о революционных брожениях в Европе, и Павел сказал что-то вроде: «Ух, я бы их пушками». На что мать ответила приблизительно следующее: «Экий ты дурак. У них зараза в головах. Какая пушка мысли из головы выгоняет?» Очень верные слова венценосной особы. Человек, носящий мысль, засевшую в сердце, похож на оленя, убежавшего на время от охотника, но раненого. Он уносит в печени стрелу и далеко не уйдет. Изнеможет. Обессилеет. По кровяному следу его догонят-таки собаки и — прощай. Это мы говорим о злых мыслях. О тех, принимая которые, Каин опускал лицо и ходил угрюмый. И Раскольников, как в бреду, ходил по пыльным тротуарам, нося в себе ядовитую идею. И сыновья Иакова, отравленные одной и той же завистью, не могли спокойно ни видеть Иосифа, ни слышать его голос, пока не решились причинить ему зло.

На войне как на войне

Личная свобода человека сегодня невозможна без навыков умения работать с информацией. Будешь есть все подряд, непременно мошенники вытянут из тебя деньги, шулеры убедят купить бесполезное лекарство, сектанты затянут в одну из бесчисленных общин. И тот же навык работы с информацией, серьезного отношения к информации нужен целой стране, как гарант суверенитета. Бюджет одной вражеской радиостанции вряд ли равен стоимости современного танка. Дешевле гораздо. И это при том, что танк рассчитан всего на несколько минут современного боя, а радиостанция, как пулеметное гнездо с бесконечным количеством патронов, стреляет с утра до вечера по сердцам и головам людей, не считаясь с расстоянием.

Идет война. Скрытая, духовная, мысленная, непримиримая. Успехи христиан в этой войне обессиливают зло и не пускают скрытые конфликты в открытую, горячую фазу. А проигрыш в этой войне неизбежно приводит в действие силы хаоса, которые не щадят никого, включая вчерашних своих адептов. Тех тоже растопчут за ненадобностью.

Читать не спеша, читать с карандашом, обдумывать прочитанное. Проверять факты, анализировать, советоваться с теми, кому доверяешь, кто жил дольше и знает больше. Держать мысль на расстоянии, не влюбляться в каждую новую идею сразу, не принимать и не отвергать ничего поспешно. За память Божию держаться, как в детстве за мамину руку. Эти и другие навыки умного труда и внутренней борьбы нужны сегодня всякому человеку. Вчера тоже были нужны, но вчера мы еще не жили и прошлое не судим. Мы сегодня живем. Нам в сегодняшних соснах, которых, как всегда, три, дай Бог не заблудиться.