Статьи и проповеди. Часть 12 (19.08.2016 - 01.03.2017)

О запретах (7 ноября 2016г.)

Отец Андрей: Добрый вечер, дорогие братья и сестры! С вами протоиерей Андрей Ткачёв. Я хочу поговорить с вами сегодня о запретах. Современная жизнь очень революционная, люди бунтуют против запретов — религиозных, гражданских, всяких. Когда говоришь человеку «нельзя» — он говорит: почему нельзя, кто сказал, что нельзя, где написано, что нельзя? А вот я хочу!

Существует конфликт между «я хочу» и «нельзя». Как правило, мы часто хотим то, что нельзя. И в этом конфликте «нельзя» и «хочу» побеждает «хочу». Я говорю об этом вполне в конкретной привязке, потому что в ближайшее воскресенья 23 числа сего текущего месяца на Суворовской площади прошло стояние против абортов. Нельзя убивать детей, нельзя. Да, есть показания врачей, есть опасность жизни матери, есть факты беременности в случаи изнасилования. Есть ещё отягощенные психологические, религиозные ситуации, с личными событиями. Но в принципе правило очень простое: детей убивать нельзя. Не виноваты они ни в чём, за что их убивать? Убивайте грешников, которые во всем виноваты. Что же вы убиваете детей, которые не виноваты? Это очень простая тема на самом деле, которая осложнена и запутана, напущено очень много разными болтунами, духовными злодеями. Они кричат про права и свободу, наводя тень на плетень, чтобы продолжать Молохову жертву, чтобы выскоблить из материнских чрев детей, зачатых в разных ситуациях: по любви, по случайной встрече, по залёту — по всякому. Но, тем не менее, ни в чем не виноватых, невинных детей. Вот, нельзя. И говорят: что вы одними запретами с нами общаетесь, с нами нельзя так, мы такие — сякие, мы сами с усами.

Я хотел вам сказать, что запрет — это очень хорошая вещь, неприятная, но хорошая. Например, у нас в России запретили продавать алкоголь после 23 часов вечера. Вы знаете, статистика хулиганства и преступлений резко пошла на спад. Т.е. раньше можно было купить в наливайке — забегайке сколько хочешь, а водка — продукт такой, сколько не купи — её всё мало, всё равно два раза бежать. Те, которые под шофе, выбегают на улицу в ближайшую наливайку купить себе лишний пузырь и по дороге успевают побить друг другу морды, сунуть ножик под ребро кому-нибудь или ещё что — нибудь откаблучить, потому что люди не в себе. Вот запрет пришел — преступность упала. Потом — запрет продажи алкоголя на заправках, т.е. раньше можно было купить на заправке водку и коньяк, шампанское и пиво. Сейчас ничего не купишь, только минеральную воду. Вы знаете, это прекрасно.

Некоторые фантазеры говорят, понимаете, если я хочу выпить — то я себе куплю, где хочу, запретами ничего не сделаешь. Надо, чтобы я не хотел покупать. Нет, это иллюзии и фантазии. Вот здесь покупать нельзя, здесь заправляются водители и не зачем им перед собою созерцать брендовые разные напитки, выстроенные ряды бутылок. Они соблазняют человека, т.е. не показывай мне этого, я соблазняюсь. Так что можно сказать, что можно голыми ходить, а ты не блуди. Иди на пляж нудистовм, там голые все ходят, а ты не распаляйся, смотри, но не распаляйся. Это же глупость, сумасшествие. Оно же есть в человеке, а человек невольно зажигается нехорошим огнем и потом совершает разные нехорошие дела. Потом жизнь вся портится, т.е. удалите соблазн с глаз человека. Запрет полезен в этом случае.

Потом была шумная история с казино и игральными клубами, когда сказали: надо закрыть, это гадость, сумасшедший народ творит, не поймешь что. Я когда-то смотрел документальный фильм, поразивший меня, когда доктор шел на ночное дежурство и по дороге зашел в игральный салон. А там хитро всё, там окон нет, т.е. там непонятно — за окном ночь или день, там искусственный свет, красные стены. Там непонятно, сколько сидишь — час или три, семь или десять. Часов нигде нет на стенах. Народ зашел вчера вечером, а вышел послезавтра утром. Он не знает, сколько там был день или полдня. Он, конечно, может узнать потом по часам, по телефону, но в принципе он не чувствует времени, оно летит, как пух от уст Эола. Вот, доктор зашел поиграть — и прилип к рулетке или к карточному столу. Играл-играл — а там обязательно разносят разное пойло, там они пьют. Денег массу оставляют, что-то выигрывают, что-то проигрывают. Он там сидел, ел, пил, играл, продул всё, что имел в карманах. Злой вышел оттуда спустя много часов и пошёл в больницу. Руки дрожат, душа не на месте.

И привезли больного, срочная операция. Он его зарезал. Руки дрожат, ночь без сна, коньяк, виски, плюс проигрыш, расстройство — он зарезал человека. Потом исповедь: я убийца, я убил, но убил не потому, что я убийца, а потому, что я игрок. И вот возник вопрос: закрывать эту гадость надо — не закрывать? Поднялся шум: слушайте, мы кормим бюджет, мы наполняем Пенсионный фонд, без нас вообще экономика загнется. Закрыли, экономика не сдохла, бюджет наполняется. Пенсионный фонд если страдает, то страдает по другим причинам, а не от отсутствия игрового капитала. Игроманы всё ушли в тень, их можно ловить, сажать, казнить, наказывать штрафами — но влияния на жизнь это закрытие не произвело. Можно закрывать — и ничего не будет, потому что все эти крики: мы нужны экономике — это всё чепуха. Публичные дома, игральные дома, казино, ночные клубы по интересам — это все точки распространения наркотиков. Они ничего не наполняют, кроме ада преисподней, куда сходят души людей, туда ходящих. Все остальное не наполняется — ни бюджет, ни национальная экономика.

В общем, крики за свободу могут быть самыми разными. Я хочу то — сё, хоти на здоровье, но есть вещи, которые нельзя делать, запрещается.

Недавно мне случилось быть в Краснодаре, там есть федеральная инициатива, там запрещают детям несовершеннолетним до 16 лет или до 14, может быть чуть ниже порог до паспортного возраста — быть на улице после 22 часов без взрослых. И сразу заговорили: как это, что это, почему это, что вы себе позволяете, это полицейское государство! — Нет, статистику проверили — упало количество драк, краж, похищений людей и исчезновений детей из семьи. Упало, была такая — а стала в два раза меньше. В принципе запреты — это хорошо. Запрет — это нормальная вещь для любой культуры. Для того, чтобы эту ситуацию проиллюстрировать, подтвердить, закрепить божественными словами, я хотел бы напомнить, что заповеди есть повелительные и запретительные. Есть заповеди обязывающие. Например: помни день субботний, т.е. это приказ со знаком плюс, сделай это. Или: чти отца и матерь — это приказ. А есть запрет: не прелюбодействуй, не нарушай святыню брака. Не укради, не присваивай себе ничего чужого. Частица «не» отрицательная здесь, она очень важна. Прощу вас, всех слушающих нас сегодня и вообще слушающих в принципе и думающих о жизни, понять, что без запретов нет цивилизации. Любая цивилизация — это система приказов и запретов. Там, где запретов не будет, там жизнь закончится. Написано же: «не влезай — убьёт» на любой трансформаторной будке. Это запрет. Ты скажешь: да что за наглость такая, как можно мне запрещать лезть в трансформаторную будку?

Я всю жизнь хотел залезть в трансформаторную будку. Эта мечта всей моей жизни. Я хочу залезть. Естественное право любого человека — залезть в трансформаторную будку. Можно снять табличку — ну, залазь. Потом будет видно, что с тобой случится.

Допустим, на вокзал приходишь, написано там: не ходите по путям, не переходите с пути на путь по рельсам, пользуйтесь переходами, берегись поезда. Такие вещи пишут. Зачем?

Да потому, что каждый год поезда наматывают на колеса сотни идиотов, которые не умеют читать или читают, но не понимают, что они читают. Они бегут, чтобы было быстрее. Потом спотыкаются об эти рельсы, потому что ты думаешь, ты молодой — а ты уже старенький. Ты думаешь, что ты быстрее побежишь, а ты споткнулся. Думаешь: сейчас поднимусь — а не получается. Думаешь: сейчас перебегу, а там ещё сумка осталась, сумку заберу — и в это время тебя намотало на колеса, как в фильме ужасов. Всё, приехали.

А написано там было: не лезь сюда, не бегай через пути или не стой под стрелой, когда кран едет. Это запреты, зачем они нужны? Чтобы жить.

Вся песня этих злодеев, врагов и всего святого, которые кричат: перестаньте нами командовать, нам нельзя жить под гнетом запретов, мы делаем то, что хотим. Хочу делать аборт — делаю, хочу то, хочу это. Хочу сменить пол — меняю пол. Хочу — самоубьюсь, сбросившись с крыши — не мешайте мне.

Цивилизации стоят на запретах. Там, где нет запрета — нет цивилизации. Потому что наши любят: цивилизация, цивилизация — магическое слово. Под цивилизацией понимают ровные асфальтированные дороги, вежливых полицейских, свободное перемещение товаров, денег и людей, рабочей силы, но ведь эти все цивилизации живут на системе запретов. Вот это нельзя. Вот этим можно торговать, а этим нельзя. Надо понять, что слова «нет», «нельзя» — это основа цивилизации. И там, где люди бунтуют якобы за свободу против запретов — они бунтуют за грех и за самоубийство. Они хотят прыгать по проводам, совать пальцы в розетку, спать на проезжей части, плясать на железнодорожных путях и при этом хотят быть живы, здоровы, счастливы. Так не бывает, это всё будет наказываться.

У евреев, которые раньше нас получили Божий закон и дольше нас о нем думали, говорили, что люди, которые не знают слово «нет» — это вообще не люди. Например, есть критические вещи: нельзя матери спать с сыном, нельзя отцу спать с дочерью. Говорят: почему? Это без почему, это табу. Слово «табу» — это слово полинезийского происхождения. Это языческий термин, который обозначает строжайший запрет на некоторые действия, которые не объясняются. Говорит: почему нельзя? Это нельзя объяснять, это просто нельзя. Например, нельзя человеку есть человека. Вот умер, например, человек, его нельзя расчленить, сварить и съесть. Современные дураки спрашивают: почему нельзя? А табу предполагает — это не объясняется, это просто нельзя. Это нельзя, это касается кровосмешения, инцеста, т.е. нельзя спать с матерью, нельзя спать с дочерью. Сегодняшние люди совсем как бы отупели, они стали чудовищами. Они говорят: объясните, докажите. Им говорят: это не доказывают, это табу. Табу не доказывают, это аксиома. Как в математике есть геометрия, точка и прямая — это аксиомы. Параллельные прямые не пересекаются — это аксиомы, не нужно доказывать. Вот, исходя из этого, уже дальше поехали. А наши сегодняшние фокусники говорят: расскажите, докажите, объясните, убедите. В чём тебя убеждать? В том, что нельзя отгрызть палец у человека и сварить из него суп? В этом тебя надо убеждать? Цивилизация есть там, где нельзя, т.е. не трогай это, это чужое. Уважай чужую собственность, покой. Например, после 11 музыку выключи, потому что за стеной спят люди. Это и есть цивилизация. Цивилизация есть там, где есть слово «нельзя». А нас убеждают в том, что цивилизация есть там, где вообще всё можно.

Хочешь — ходи голый? — Да, конечно, можно. Нет, нельзя. Он говорит: почему нельзя? Она природа, я природа, мы полюбили друг друга. Нам все время приходится доказывать некоторые вещи, которые в принципе недоказуемы. Я сегодня говорю об этом и в контексте и без контекста, как бы в принципе говорю об этом, потому что многим из нас это непонятно. Считается, что мы абсолютно свободны. Ничего подобного, раз ты забеременела, ты не свободна. Ты должна выносить ребенка и родить его. Ты не должна превращать свою утробу в гроб. Утроба должна быть домиком, т.е. утроба — это первый домик человека, уютный, теплый, маленький домик, как монашеская келья. Ты один там, больше никого нет, ты там живешь. Нельзя утробу превращать в пыточную камеру. Тебя раскромсали, расчленили, вытащили, выскоблили, окровавили — и всё, до свиданья. А это нельзя. Наши говорят: почему нельзя, что такое? Я хотел вам сегодня сказать, дорогие друзья, что религиозный закон, и нравственный закон, и государственный закон стоят на твердом основании повелений и запретов, т.е. есть вещи, которые нельзя. Если таких вещей нет — то это самоубийственное сообщество, которое не является цивилизацией. Таких обществ до сих пор не было. Они только начинают появляться. Это на наших глазах разрастающаяся раковая опухоль человечества, которая не знает слова «нельзя».

Нельзя плясать на могилах, нельзя смеяться над калекой, нельзя подставлять ножку слепому, нельзя бить слабого, нельзя бросать беременную женщину, а тем более от тебя забеременевшую, нельзя убивать детей во чреве и т.д. нельзя, нельзя — это цивилизация. Заберите слово «нельзя» — это будет собачатня, в которой все загрызут друг друга насмерть. Вот к этому и ведет нас эта пресловутая тема якобы свободы. Мы к свободе идем, к свободе. К какой свободе, болваны? Вы в концлагерь идете. Революционеры перед 17-м годом всех звали к свободе. Зашли болваны, и все — в концлагерь и там отдали Богу душу — в концлагере, а не на свободе. А звали всех на баррикады, на демонстрации: свобода, царизм нас замучил, так тяжело жить, свобода нужна. Вот тебе свобода — кайло в руки, телогреечка — и на Колыму! Годик помахал кайлом и упокоился. Вот такая свобода ждет всех любителей воевать с запретами.

Телефонный звонок: — Добрый вечер! Батюшка, спасибо вам большое, как вы всё хорошо говорите. Одна моя знакомая с улыбкой сказала, что никогда аборты не отменят. Мне так стало обидно, больно! Понимаете, это советское внушение. Кстати, впервые в мире аборты кто узаконил? Вот, по заветам Ильича это всё и делается. Батюшка, я хочу задать вам вопрос. Всё что вы перечисляли — это уже в действии. Я страны точно не помню, но Голландия впереди планеты всей, т.е. для зоофилов существуют публичные дома. Обсуждается сейчас вопрос такой. У них же раньше эвтаназия была, вот уже до детей добрались, т.е. ребенка уже умертвили одного. А теперь у них новая тема. Они сейчас обсуждают вопрос о том, чтобы человек по желанию, т.е. когда он решил: всё, я нажился, с меня хватит — чтобы он имел возможность быть умерщвлённым с помощью других людей, т.е. этой самой эвтаназии. И я не знаю, можете ли вы в рамках сегодняшней программы про Оригена сказать, я что-то там совсем запуталась в этих ересях, хотя бы вкратце.

Отец Андрей: Я не знаю причем здесь Ориген. Во времена Оригена даже язычники были добродетельны, как сегодняшние христиане. Я искренне не знаю о чем здесь говорить про Оригена. На самом деле Иоанн Павел II, папа Римский, который был перед Бенедиктом XVI, он говорил западным людям: мы построили культуру наслаждений и смерти. Культура говорит человеку: наслаждайся, а потом быстрее сдохни и исчезни, чтоб тобой не воняло. Т.е. сожгись, испепелись, очисть пространство — и пусть наслаждаются другие. Наслаждение и человекоубийство — это явления, идущие параллельно. Зачем им нужен аскетизм? Когда люди воздерживаются, смиряются, постятся, кладут поклоны — оказывается, это человеколюбивое явление, потому что аскеты и воздержанники учатся любить других и смиряют себя. Люди, которые наслаждаются, ищут цель жизни только в наслаждениях, они никого не жалеют. Все маньяки, как правило, сладострастники. Они жадно ищут удовольствий и наслаждаются всем, чем хочешь, в том числе — и чужими страданьями. Это вопрос практической антропологии. Я не хочу про эту Голландию говорить особо. Я, честно говоря, там не был. Я их вблизи не видал, в глаза не смотрел. Если они желают жить так, кто их заставит жить иначе? — никто. Важно, чтоб мы для себя решили важные вопросы и не боялись говорить про них и заявлять о них вслух. Говорить, что это плохо, это хорошо, т.е. нельзя путать хорошее и плохое. Нельзя путать хлеб и грязь, небо и землю, это разные вещи. Нельзя их называть одним и тем же именем, это разные вещи.

Мы должны для себя всё решить, а то, что у них — да шут с ними, пускай сходят с ума, лишь бы мы ими не заразились. Иначе не получится, мы не должны их исцелять. Они должны сами исцеляться, а мы не должны болеть их болезнями. Так мне кажется. Оригена трогать не будем сегодня.

Телефонный звонок: Здравствуйте, уважаемый батюшка Андрей! Александр вас беспокоит. У вас очень хорошая тема, правильная и нужная. Насчет абортов здесь всё понятно. Конечно я мужчина, об этом больше права имеет говорить женщины. Я считаю, что нельзя допускать, чтоб дети не рождались любые, больные, какие угодно. Это Бог дал жизнь, и крест родителей — нести это всё, с любовью нести.

Я немножко о другом хотел сказать. Вот у вас тема насчет запретов. У нас засилье разных иностранных слов, которые люди даже не понимают. Речь русская ужасная стала. Говорят о патриотизме, а язык русский, великий, могучий, как говорили, он пропадает, он просто исчезает и поэтому грозят, что даже государство исчезнет, в конце концов. Знаете, как страшно об этом говорить, подумать даже! Вот в одно прекрасное время зайдешь в церковную лавочку, купить Библию — и там будет написано, как сейчас говорят: Библия в натуре. Или будут читать, в отличие от Шаргунова и Ларичева — как прекрасно они читают Евангельское чтение! — там будет такое, что будут другие люди говорить, что зависли апостолы, круто распяли Христа, и подобные такие вещи. Это же будет ужасно! Вот В. В. Путина уважали бы наверно, больше. Намного уважать стали бы за то, что запретил в эфире читать иностранную рекламу, хотя бы начать с Москвы. Убрать все гнусные передачи с телевиденья. Потому что люди слушают только радио «Радонеж». Это единственный источник русского правильного языка и правильной жизни. Спасибо, батюшка Андрей.

Отец Андрей: Смотрите, русский язык пережил несколько волн сильнейших влияний. Вообще, язык — это очень живое явление, он живет. Например, у нас есть масса татарских, тюркских или персидских слов. Например: диван, кулак, халат, башмак, халва, дурак, бардак, стакан, и много других слов. Они вошли органически в нашу речь, никому не мешают. Потом, в послепетровское время, мы впустили в себя много французских слов, например: шофер, монтер, антрепренёр, актер — это слова французского происхождения. У нас же актер по-русски «хорошила», театр — это «позорище». Так, это место зрелищ — позорище. Эти актрисы — позорищные женщины. Но мы называем не позорищные, позорищная актриса Васильева — мы так не говорим. Говорим: актриса. Язык впитал в себя, вобрал — живой язык умеет вбирать в себя эти инвазии, нападения чужих языков — татарских, французского, английского. Сейчас мы в себя впитали много слов и терминов английского языка, например, в бизнесе, ребрендинг, франчайзинг, мерчандайзинг. Это, конечно, все чепуха, всё баловство, но язык это всё переваривает. Хиппи, например, они в 70-80 годы, они говорили на англо — русском. Допустим, один другому говорит: слушай у меня флэта здесь своего нет, говорит, где я буду найтовать? Найду, только у меня бэт один. Говорит: а где я буду слиповать? Говорит, на флоре послипуешь. Понимаете, квартира, спать, кровать — и у них было слип, бэт, шуз. А где ты шузы такие купил? — Да вот, в этом флоре, в смысле магазине. Это всё было, в живом языке это всё есть. Поэтому за русский язык не бойтесь. Вот за что, что, а за русский язык не бойтесь. Он очень живучий, гибкий, он флективный, это вам не английский и не латынь, который забронзовел и стоит. Русский язык вбирает в себя немецкие термины всякие — и английский, и китайский, арабские, персидские, тюркские — и останется русским. Поэтому за язык не бойтесь, он живой со всеми жаргонами, сленгами, со всеми странностями, языковыми нишами, потому что один язык у байкеров, другой язык у музыкантов. Допустим, балетные люди — у них совершенно свой язык. Послушаешь, они что-то говорят — а ты не понимаешь ни одного слова. Так что у языка есть ниши, просторечья, кластерные языковые явления. Я вообще не боюсь за это. Русский язык настолько могучий, такой мощный, что он всё это переварит, перемелет. Допустим, на флоте полундра кричат, например, моряки: полундра. Откуда полундра взялась, что такое полундра? Полундра — это голландская нахундра, команда: «Все наверх». Вот тебе и всё, однако, наши морячки кричат с утра до вечера, когда тренируются. Это не наше слово, но оно уже стало наше. Как, допустим, наши брали пленных в Крымскую войну, говорят: какую вы там Алену зовете? А французы когда вперед идут — кричат: allons — nous, т.е. идем. И наши эту Алену трансформировали и живут с этим, и нормально. В этом нет ничего страшного. Это нормальная жизнь языка, языковой стихии. Поэтому не бойтесь — и блатняк этот весь перемелется, и мука будет. И всякие термины экономического характера, допустим, я учусь на менеджера по маркетингу, или я работаю в клининговой компании, т.е. значит я уборщица по — современному. Я живу в пентхаусе, это на чердаке, т.е. я как карлсон на крыше. Это всё замазывание действительности, да пускание дыма, но русский мужик всё поймет, так же и женщины. Говорит: ты где живешь, на чердаке что ль? — понятно, ты нищий. — Да нет, я перемещенное лицо. Понятно, иммигрантка, короче, на чердаке живешь. Где работаешь? В клининговой компании, т.е. полы моешь? — Да. Ты поломойка, т.е. ты уборщица. Говорит: в принципе — да, но всё-таки клининговая компания, я сотрудница клининговой компании. Это всё перемелется, это всё ерунда. Наш народ это всё расшифрует, раскусит и поймет. Поэтому я за язык не переживаю. Мне это всё близко и понятно. Поэтому я считаю, что господин президент не должен махать шашкой там, где не нужно. Если бы сказал: давайте прекратим, в конце концов, называть хоккей хоккеем, назовем палка-шайба на льду. Но это будет дурость. Так делали чехи. Они называли футбол, например: копанный мяч. Они пытались всё перевести. Гандбол — ручной мяч, но мы так называем, кстати. Но перевод всех терминов на свой язык это тоже смешным бывает, поэтому не стоит этого делать. Например, русские слова — спутник есть во всех языках. Наши первый спутник пустили, по идее это сателлит, но англичане называют его спутник, а не сетилайт, потому что наши первые сделали, они и завели себе в словарь слово иностранного происхождения. Так поступают везде, не переживайте об этом, я вас умоляю. Об этом можно в последнюю очередь переживать. У русских есть одно великое преимущество, у них есть язык настолько богатый, которого, в принципе, нет нигде. Об этом писал Ломоносов, Мандельштам, Бродский, об этом говорила Ахматова. Русский язык — за него не переживайте. Это великий язык, который все перемелет, и на нем ещё будут говорить полмира.

Телефонный звонок: Добрый вечер батюшка! Добрый вечер радиослушатели! Я согласна с сегодняшней темой. Закон — это то, что делает людей цивилизованным сообществом, потому что без закона это были бы дикари, бегающие по лесу. Вот по поводу системы запретов, как раз, в общем-то, может, и не по этой теме, но вопрос о Моисее. Господь запретил Моисею войти в землю обетованную и сказал он ему об этом тогда, когда народ жаждал воды, и Господь сказал: подойди к скале, ударь посохом — и прольется вода. Моисей всё это так и сделал, насколько я правильно понимаю этот отрывок из Библии. И он исполнил всё, что Господь сказал. Он подошел, ударил, вода потекла, народ напился. После этого Господь изрек: за это ты не войдешь. А почему, я так и не поняла, что Моисей сделал не так? Это первое. И я слышала, что как бы два таких проступка Моисей совершил, на что Господь ему сказал: ты не войдешь в землю. Почему не вошли все остальные — это понятно, т.е. нужно было, чтобы пораженное поколение исчезло, выродилось, чтобы новые нарождённые морально чистые люди вошли. Это понятно. А почему сам Моисей, Боговидец, кротчайший Божий человек, почему? Объясните, пожалуйста.

Отец Андрей: С большим удовольствием. Моисей — это пророческая фигура. Он символизирует вообще весь Ветхий завет. А земля обетования символизирует Царство Небесное и конечное бытие человеческое, т.е. путешествие к цели, дорога к небесному дому. Закон, который олицетворяется Моисеем, не заводит людей в Царствие Божье, а только лишь доводит до границ его. Кому передал Моисей свои полномочия? Иисусу Навину, которого звали до этого Осия, сын Нона. Моисей переименовал его в Иисуса Гошу Обинон, и этот Иисус, сын Навина, ввел людей в землю, т.е. Моисей довел до границ, а Иисус ввёл их в землю. Что означало на языке пророчества, что закон олицетворённый Моисеем, может довести людей только до границ земли обетования, до границ блаженств, до порога, а ввести внутрь блаженства не может. А кто же введет нас в эту землю блаженства, счастья? Кто-то, которого зовут Иисус, сын Навина завел евреев в эту землю. Причем звали его раньше по — другому, напоминаю, Осием, Гоша. Моисей переименовал его в Егошу, т.е. был Гоша, а стал Егоша, т.е. Иисус, сын Навина заведет, т.е. я умру, а ты заведешь. Это и было некое пророчество, явленное не в словах, а на самом деле. О Моисее — ты не сможешь войти в землю и ты не введешь людей в землю, а введёт другой, и звать его нужно Иисус. Он даст настоящее блаженство. Вот пророческая причина того, что Моисей не вошел в землю, потому что закон не дает людям счастья. Он дает им обязанности, рождает страх, воспитывает их, дает целый ряд предписаний, приказаний, но не дает им конечного блаженства. Нужно что-то большее. Как мы читаем в прологе Евангелия от Иоанна, что закон Моисеем дан быть, благодать же и истина Иисусом Христом. Мы получили благодать и истину через Иисуса Христа. И это пророчествовалось именно передачей полномочий от Моисея к Иисусу Навину для входа народа в землю обетованную. Всё это знаки для нас. Для них это была конкретная жизнь, а для нас это знаки. Вот так расшифровываются с Божьей помощью эти знаки.

Телефонный звонок: Здравствуйте, отец Андрей! Моё имя Борис. У меня вопрос о начале главы 8 Евангелия от Иоанна. Хотел спросить. Тут Господь, тут апостол Иоанн пишет, что был близь праздник, и братья Его не веровали в Него. И дальше Господь говорит о времени, что ваше время всегда готово, есть, а моё время ещё не исполнилось, и при этом говорит два раза. Вот у меня следующий вопрос, во-первых, о празднике. И кто такие были братья его? Как правильно понимать время? Для меня время это какой-то отрезок от начала до конца. Наверное, здесь другой символический смысл. Спасибо вам.

Отец Андрей: Поставленные или почтенные этот праздник — воспоминание о даровании закона. Потому что когда Тора даровалось евреям — они жили в палатках и путешествовали, были странниками. Поэтому раз в год в течение недели у них есть праздник Кущей. Кущи — это палатки, каждый еврей должен в принципе жить в палатке. Не у себя дома под потолком, а под открытым небом, так, чтобы сквозь палатку было видно небо. Напоминается им, что они были странниками и пришельцами, во-первых. Во-вторых, им дается возможность в течение одной недели в году забыть про цивилизацию, когда ты живешь не под потолком с электрической лампочкой, а под звездами. Когда понимаете мысль о том, что Бог есть, она ощущается гораздо живее, чем в нашей цивилизации с электрическим светом, телевизором, телефоном, холодильником, микроволновкой и прочим. Поэтому Господь их выгоняет раз год на неделю за пределы домов: стройте палатки и в них живите. В небо смотрите и знайте, что я хозяин. Не цивилизация правит миром, а Я, говорит Господь. Это и есть день поставления Сеней. Воспоминание о жизни в палатках. Получение Божьего закона на Синае и от Моисея.

Братья Иисуса — очевидно, это родственники Христа, двоюродные братья, более дальние родственники, а так же дети Иосифа от первого брака. Потому что предание говорит нам, что Иосиф был пожилым человеком. Поэтому после 12 лет возраста Христа и его на страницах Евангелия не встречаем. У него были дети от первого брака, которые были старше Иисуса Христа и воспринимали Его как младшего брата от новой жены. Единственного ребенка от брака Иосифа и Марии. И ясно, что Иосиф не был мужем Марии в полном смысле слова. Он был хранителем Её, но все остальные думали, что это их сын. И он когда объявился Мессией — они с ним разговаривали, конечно, но они меньше всего в Него верили: больше знаешь — меньше чтишь. А похваляются те, которые знали Его, любили Его и верили в Него. Например, Иаков, брат Господень. Так что дети Иосифа от первого брака — это братья Иисусовы: Иаков, Симон, Иосия, и там девочек было достаточно, и плюс ещё двоюродные. Там была целая, большая семья. У евреев семейственность на первом месте.

Что касается третьего вопроса. Время — это непонятная категория, у него нет определения, и оно вполне возможно, неодномерно и течет с перерывами. Течет то быстрее, то медленнее и протекает время не просто холодным протеканьем, как река течет мимо зрителя, но через знаковые события. Времена и сроки — это узелки завязанные в истории. Есть историческое течение, оно существует и есть узелки, завязанные в истории, скажем — убийство Царской семьи или избрание Алексея Романова на царство, или изгнание поляков из Москвы, или рождение Моисея. Это узелки на длинном поясе исторического течения. Об этих событиях мы говорим, что времена исполнились, т.е. нечто уже исполнилось. Уже, скажем, родился Моисей или уже евреи пришли из плена обратно, строили храм. Это узелки, и Христос говорил, что ваше время пустое. А Моё время не пустое, и оно завязано, т.е. Я должен буду выйти — и Я выйду, а пока не должен, Я не выхожу. У Него время осознанное, а у нас, у шалопутных людей, что вчера, что сегодня, что понедельник, что суббота — у нас все одно и тоже. А Христос знал, что делает. Поэтому Его дни должны были быть, настало время, пришел час. Он говорит: пришел час, всё. Слово такое: пришел час, т.е. пришло время страдать или пришло время исцелять, или пришло время судить. Это осмысленное время. Христос жил в осмысленном времени. А мы, болваны, живем просто во времени. Здесь нужно почувствовать разницу и стараться жить в осмысленном времени.

Телефонный звонок: Добрый вечер, дорогой отец Андрей! Это звонит Георгий. Дорожу вашими словами и мыслями, поэтому буду коротко. Недавно приобрел среди прочих книг в Донском монастыре, в книжной лавке. Были книги, из которых я приобрел «Бесконечный прогресс». Мне кажется, к рассматриваемой теме это имеет большое отношение. Вспомню случай 25-летней давности из моей практики. Я присутствовал на лекции. Лекцию читал доктор медицинских наук отец — иезуит в колледже теологии, философии, истории. Он показывал нам, как проходит — тогда ещё прогресса такого не было — как механическим путем удаляли плод. Среди слушателей были: вчерашняя аспирантка Московского Университета, преподавательница Свято-Тихоновского Богословского института, вчерашняя школьница. Мы смотрели на экран, как уворачивается дитя, и как щипцы неуклонно следят за ним и хватают его. Через некоторое время мы смотреть не могли, мы ничего не видели, слезы застилали наши глаза. О чем тут говорить дальше? Скажите свое слово.

Отец Андрей: Я понимаю, о чем вы говорите. На самом деле это всё фактаж нашей жизни. За кулисами нашего комфортного бытия, в которых мы переживаем о пенсиях, зарплатах, тепле в батареях, вовремя пришедшем транспорте, переживаем о себе, о своем комфорте. За кулисами нашего теплого безбожного свинарника постоянно убивают детей. Поэтому мы не можем иметь право на счастье, если мы хотя бы не скажем правду об этом. Действительно, ребенок чувствует всё, он уворачивается, он кричит. Даже есть такой фильм «Безмолвный крик». Он не может кричать, он в воде. Полость пребывания нерожденного ребенка — она водяная, т.е. он находится в воде. Он не может разговаривать, он не может кричать, т.е. его крик неслышен. Он пытается кричать, потому что ему страшно. Ему сейчас раздавят голову щипцами, вытащат по частям, и он знает, что его убьют. Поэтому делать вид, что это всё нормально — это просто свинство высшей пробы. Человек недостоин имени человека, если он к этому спокойно относится и считает, что так и надо, что я буду совокупляться со всем, что шевелится и убивать все, что захочу и буду иметь претензию на то, чтобы быть счастливым. Нет, друг мой, ты пойдешь в ад на веки вечные. Но ты еще в этой жизни узнаешь, почему фунт лиха, потому что такие вещи не прощают, в смысле — если не покаешься. Это должно быть все совершенно прозрачно и понятно для любого человека, который имеет совесть, согрешившего грехом аборта или не согрешившего. Это все понятно для нас. Конечно, особая тяжесть на тех, кто вляпался в это дело. Тут еще надо мужиков прошерстить, потому что мы как-то постоянно женщин тревожим, тормошим. Как ты смела, почему ты сделала? Подождите, она же не сама зачала, она же не из пробирки зачала, она с кем-то спала, кто-то спал с ней, извините. Кто-то делил с ней ложе, кто-то зачал ей этого ребенка. Он где, где этот негодяй, который сделал её женщиной или дал ей семя, а потом дал ей 300 долларов на аборт? Где эта сволочь, она же тоже виновата! Это же убийца, развратник. Поэтому здесь мужиков надо трясти вовсю. Вы чего, с ума посходили, что ли? Вы что думаете — вам простится что ль, забудется? Никто не забыт, ничто не забыто. Ничего не забыто. Попользовался бабой, дал ей деньги на аборт — потом на Страшном суде будешь с убийцами рядом стоять. Выть будешь, как собака последняя, и тебя никто не простит. Поэтому покайся сегодня. Мужик виноват не меньше женщины. Женщина — страдающее существо. Бывают развратные, дурные, кровожадные — всякие бывают. Но большинство из них страдалицы, их просто использовали и бросили. Они с перепугу пошли и легли в кресло, и убили человека. Поэтому что скажешь? Уже и так много сказано.