В павильоне внезапного ветра дарю Чжан Уо-шуаню.
Уходит солнце на закат, собрав с небес
шелка,
За павильоном не понять — где небо,
где река.
Во мне построили жилье, чтобы в окно
вливалась
Прозрачность — синь и алость.
Я помню тот пиншаньский дом.
Дремал я на подушке в нем. Цзяннань
окутан был дождем.
За тьмою-мглою лебедь плыл — пропал
потом…
Однажды за вином Старик сказал,
как помню я,
Что на закате вид горы — то миг небытия.
Тысячи цинов шири
В этом зеркальном мире,
Гора — лазоревый пик.
И вдруг — разыгрались волны и пляшут,
А лодка их бороздит и пашет,
В лодке — седой старик.
Смешон Сун Юй, не распознав, хоть он
ученым слыл,
Какую «музыку небес» мудрец Чжуан
открыл.
Еще смешней «закон» такой,
Что ветер — «женский» и «мужской».
А есть одно: то — все и вся объемлющий
простор,
Что лишь стремительным ветрам
Подвластен до сих пор!