Стяжатель

Глава 10 Вольер

Шок, удивление, недоверие, ненависть, вызов, бессильная злость, отчаяние и равнодушие. Букет эмоций, который я немало раз ощущал в прошлой жизни, вставая над толпой, до которой нужно было донести своё слово. Всегда однообразно. Шебадд Меритт говорил, и ему внимали, лишь затем, чтобы исполнить… или умереть. У меня тогда не было времени и желания давать больший выбор.

В этой жизни заслужить подобный эмоциональный коктейль, изливающийся сейчас на меня, получилось впервые. Но, думаю, не в последний раз. Не могу поставить себе это в заслугу, всё-таки, тысячи глаза, смотрящих сейчас на меня, собрались в этом зале благодаря Тануки Ойе.

…и именно благодаря ему большинство из смотрящих желает мне смерти.

Справа и слева от меня стоят по шесть человек, девять парней и три девушки. У половины из них в руках какое-либо оружие. Шест, полицейская дубинка, боевые рукавицы, даже гуань-дао, тяжелая китайская алебарда. Последняя вообще здесь неуместна настолько, что даже пистолет бы смотрелся адекватнее. Однако, большинству зрителей, стоящих перед нами, плевать как на алебарду, так и на удерживающую её девушку. Все смотрят на меня.

Под два метра ростом, вес более восьмидесяти килограмм, длинные волосы закрывают глаза, почти не спрятанные за узкими очками. Одет в черный костюм «сараримэна», с галстуком, что придает мне солидности и возраста по сравнению с большинством. Добавить разворот плеч, надменный и тяжелый взгляд, и, самое главное, катану в ножнах, что я небрежно сжимаю левой рукой, и вы получите…

— … Король Грубиянов! Бросив вызов и победив любого из Лидеров, стоящих перед вами, вы получаете возможность не только получить награду, но и бросить вызов ему! — разглагольствует свободно ходящий перед нами Тануки Ойя, — Тот, кто одолеет Короля Грубиянов в честной схватке, сразу же проходит в основной состав! Более того! Вам не нужно даже побеждать! Судьи будут удовлетворены, даже если вы себя просто хорошо покажете!

Этого не было в планах, организатор буквально ногами втаптывает мои шансы на высокие ставки, продвигая меня как ультимативное орудие турнира, настоящего «босса подземелья». Деваться, правда, некуда, эти нюансы не были оговорены, а сам Тануки ни на гран не отходит от своих слов. Разрекламировав нас и стоящих вокруг меня «лидеров», он тут же оповестил толпу «надевших черное», что драться ни с одним из нас не нужно. Что это фикция, реверанс, возможность сэкономить время, проверить свои силы… Лидеры? Не бойтесь их, они, по соглашению с нами, организаторами турнира, не имеют права никому бросить вызов.

«Не бойтесь».

Злобное шипение от девушки с гуань-дао доказало, что не я один понимаю подоплеку слов хитрого и расчетливого карлика. Он буквально натравливал толпу молодежи на нас. Бросал вызов от нашего имени. Сама философия «надевших черное» была в том, чтобы принять вызов и сокрушить противника. Только вот на этот раз куче уличных псов демонстрировали отборных хищников, отобранных и признанных еще до того, как первые капли крови упали на песок.

Это было почти оскорбление для тех, кто понимал. Перед сценой было немало понимающих, это я мог судить по направленным на нас взглядам.

Что же, если Тануки Ойя решил схитрить, то придётся ответить ему тем же.

— … бои начнутся завтра! Каждый, кто после победы получит одобрение судьи, сможет бросить вызов лидеру на следующий день! А теперь, напоследок, слово Королю Грубиянов! Он желает поприветствовать вас, дорогие участники третьего Турнира Ямикен!!

Что же, это оговаривалось, а вот выставление меня центральной фигурой для концентрации внимания участников — не совсем…

///

Многих в зале душило негодование. Тех, кто явился сам, тех, кого вынудили, заставили или приказали. Коротышка, разорявшийся на сцене, нигде и никак не сказал, что возвышающиеся за его спиной убийцы не будут участвовать в основных турнирных матчах. А значит, судьба с ними может свести всё равно. Точнее, сведет, что ни говори, если ты нацелен на победу.

Каждый из двенадцати, стоящих на сцене, внушал уверенностью в себе. Юноши и девушки, крепко сбитые, без какого-либо смущения сжимающие оружие, рассматривающие их. Огромную злую толпу. Точнее, тут не было толпы. Что на сцене, что перед ней, заняв большую часть стадионного поля, везде стояли «надевшие черное». Лидеры были опасны, это могло признать большинство в зале, победа над ними, даже не имей они оружия, была бы трудной, тяжелой… с ним же? Ну, сюда тоже пришли многие далеко не с пустыми руками.

Тем не менее, шансы были.

Король Грубиянов, возвышавшийся над ними всеми, демонстрировал, что шансов против него маловато вообще у всех, кроме, скорее всего, судей. Взгляды бойцов, прошедших не один бой, отмечали его рост, длину конечностей, вес, телосложение. Даже без меча он для них, почти подростков, представлял ту же опасность, что и взрослый мужчина с полностью сформированным телом, а уж с мечом… это казалось просто-напросто нечестным. Слишком нечестным. Настолько, что даже стоящие по бокам от Короля «лидеры» и то кидали на него враждебные и опасливые взгляды, благо что каждый из них стоял на сцене с открытым лицом.

Да и в зале не так уж много людей носило разрешенные черные балаклавы. Большинство предпочло заявиться без них.

— Надменный ублюдок… — шептали стоящие перед сценой жители страны Восходящего Солнца, особенно те из них, кто недоедал или еще не смог развиться до нормальных кондиций.

— Как он вообще на свободе, если режет всех мечом? — удивлялись приезжие из других стран, мало смущенные размерами парня.

— Зачем это вообще надо? — удивлялись те, кто пришёл сюда по заданию своих мастеров или организаций-спонсоров.

Были и те, кто молчал. Кто-то набирался с духом, кто-то все пытался оценить высокого японца в деловом костюме как дичь, как мишень, как жертву, а кто-то, из наиболее благоразумных, попросту вычеркнул всех «лидеров» и Короля, не собираясь о них думать, пока не попадет в основной состав.

И лишь когда коротышка протянул микрофон Королю, голос Хигу Годаэмона, давнего признанного чемпиона Северного Канто, с предвкушением пробурчал:

— А вот сейчас что-то будет… я ведь советовал Тануки играть с ним по-честному! Но это же Тануки…

Просто так такое прозвище не дадут. Просто так ты им не будешь гордиться.

— Приветствую вас! — спокойный, почти равнодушный голос Короля Грубиянов, слегка выдающий его действительно небольшой возраст, раскатился по стадиону, — Приветствую вас на третьем турнире Ямикен, участники! Искренне надеюсь, что среди вас найдется хотя бы один человек, который вынудит меня достать меч из ножен!

Мертвая тишина длилась недолго. Как не сдерживался Хигу Годаэмон, как не пыжился, но его хватило всего на три секунды, после чего могучий чемпион, давясь от смеха, так громко хрюкнул носом, что никакого микрофона ему не понадобилось. Сочный и не слишком-то приличный звук разлетелся по стадиону, а следом за ним все потонуло в бушующем океане возмущенных и разъяренных воплей!

Молодые люди, собравшиеся здесь и чувствующие поддержку друг друга, орали и ругались, потрясали кулаками, суля надменному типу, взирающему на них сверху вниз, все возможные кары. Они изливали свое возмущение подобному вызову, и злились, что не могут его принять! Низкорослый организатор, взглянув на творящийся бедлам, тут же заменил фальшивую улыбку, скрывающую растерянность и шок, радостной и свободной. Это было то, что нужно!

Потом, чуть позже, Годаэмон заплатит около пятнадцати тысяч йен за фотографию растерянного лица Тануки Ойи, сделанную в этот момент с близкого расстояния. Он будет довольно и гулко хихикать, пряча её в карман, а на вопрос коллеги о том, «кто этот наглый пацан», чемпион Северного Канто с некоторым ехидством, но нескрываемой гордостью, заметит:

— Это мой сенсей!

///

Закулисный разговор с Тануки выдался не сколько напряженным, сколько просто серьезнее, чем был раньше. Рассматривая меня лишь как часть приема, что позволит удержать аудиторию в опасном предприятии, Ойя не предполагал, что шестнадцатилетний парень может начать отстаивать свои интересы радикальным образом, но в данном случае, это была его оплошность — рекомендовавший меня Хигу Годаэмон предупреждал его. Так что мы решили дело полюбовно. Возможно, низкорослый хитрец и хотел бы попробовать меня прогнуть посильнее, но в дверь уже стучались люди из Специального Комитета.

Новости о гении, сумевшем инициироваться в шестнадцать лет, дошли до тех, кто должен был узнать в первую очередь, но почему-то услышал со сцены подпольного турнира. При тысячах свидетелей.

Вторая часть моего небольшого плана, связанного с турниром.

— Вот, пожалуйста, — вынув из нагрудного кармана, я передал взволнованному костюму небольшой пластиковый квадрат.

— Что это, Кирью-сан? — принял его он.

— Накопитель информации, трех с половиной дюймовая дискета. На ней содержится текстовый файл со всеми моими выкладками, связанными с ранней инициацией «надевшего черное». Вынужден вас предупредить, что эта информация довольно опасна для неподготовленных умов, но я, ради защиты себя и своей семьи, готов ей делиться с любым, кто попросит.

— Вам придется проехать с нами, — попытался человек сделать строгое лицо.

— Это было в планах, — пожал я плечами под веселое хмыканье Тануки Ойи, — Ведите.

— Я еду с вами, — заявил Тануки Ойя, весело ухмыляясь, — Это тоже было в твоих планах, Кирью-сан?

— Появилось около девяти минут назад.

Как только я смог инициироваться, то сразу же задался вопросом — что с этим делать? Скрываться, как и Асуми — вариантом было плохим, просто потому что она, невзирая на возраст, всё равно была для многих и многих весьма ценным призом. Очень красивая, очень молодая, очень талантливая. Идеальная наложница, особенно с точки зрения азиатских культур, где не оставляют попыток вывести лучшего бойца за счет скрещивания талантов. Я же — не женщина и не «яркоглазый». Скрываться следующие четыре-пять лет было бы отвратительным решением, так как останавливать развитие своей энергетики я не планировал.

Значит что? Нужно заявить о себе погромче, показать, что никакой «новаторской» методики не существует, есть лишь более глубокое понимание изначальной. Проблема в том, что инициация напрямую связана с самоотдачей, с тем, насколько человек углубляется в процесс боя, насколько ему отдается, насколько хочет победить, насколько подходящего соперника отыскал. Либо он «сдвигается» годами, понукая себя десятками «толчков», понемногу двигаясь вперед после каждого боя, чтобы в конце концов зажечь личный внутренний факел, либо пытается преодолеть дистанцию спринтом. Что крайне рискованно, если речь идет о молодых, горячих и не слишком-то умных людях.

…хотя ум тут не при чем. Важен самоконтроль.

— Кирью, какой же ты проблемный… — инспектор Сакаки выглядел куда лучше, чем раньше, но это вскоре грозило исправиться, — Зачем ты заварил эту кашу?

— Через год, может, чуть раньше, я начну практиковать энергетические приемы, — объяснил я, — Даже без этого, Сакаки-сан, ко мне могли появиться вопросы у тех людей, которых Специальный Комитет не смог бы перехватить. Кроме того, интерес вашей организации мог бы вылиться в трату моего времени, что тоже было бы крайне нежелательным событием, я всего лишь действовал на опережение.

— Защищая свои интересы, — ухмыляясь, добавил Тануки Ойя, которого ни грамма не смущало, что мы находимся в офисе правительственной организации, а он сам выступает в роли нагло используемого субъекта, — Хочу добавить, инспектор-сан, что считаю выводы мальчика совершенно верными. Доходили тут до меня слухи о некоторых любопытных островах…

— Давайте оставим домыслы и сказки на другое время! — резко отреагировал пожилой комитетчик, — По факту, Кирью угрожает нам раскрытием очень опасной методики ускорения инициации, которая неминуемо приведет к многочисленным жертвам! Сколько человек покалечатся из-за твоего эгоизма, парень⁈

— Не больше, чем бы покалечились и так, — уверенно парировал я, — Сама «тайна» инициации является секретом Полишинеля, система наставничества дала огромный сбой, частично купированный вами изъятием лишних «надевших черное», но те, кто остались и скрываются — рано или поздно начнут остервенело драться друг с другом, надеясь пробудить энергию. Мои данные позволяют подойти к этому процессу разумнее. Осознать риски. Поэтому я и счел нужным ими поделиться со всеми…

— Это не тебе решать! — хлопнул старик ладонью по столу. Его вся ситуация сильно выводила из себя.

— Почему это не мне? — удивился я, переглянувшись с организатором турнира, — Это мои личные выводы, легко проверяемые на практике, полученные в ходе личных испытаний. Никаких договоров со Специальным Комитетом, либо с кем-либо еще, ограничивающих мою деятельность, я не имею…

— Ох… — Сакаки растёр лицо руками, — Бессовестный наглец. Ты просто захотел со стариком Конго поднять денег на турнире, но тебя засветили, и поэтому ты кинул обществу жирную кость, чтобы оно ни дай ками не потратило твоё время, да? Ты же даже свою диету на этой поганой дискете расписал. Режим тренировок. Группу крови. Веса на штанге и подходы… Поганец.

— Ты не сирота, случайно? — деловито осведомился ухмыляющийся Тануки Ойя, — А то бы я тебя усыновил!

— Он стихийное бедствие, а не сиро… стоп. Стоп! — рыкнул выведенный из себя инспектор, — Поделиться⁈ То есть, та дискета…

— Просто жест доброй воли, Сакаки-сан. Уважаемый Тануки Ойя заранее уведомил меня, во сколько должно кончиться наше выступление, поэтому я выставил таймер на обнародование своей работы через пять минут после конца мероприятия. Я не собирался тратиться на дискеты ради каждого…

Спасибо, не надо. У меня перед глазами грустный пример Коджимы Рио, который постоянно жалуется, что бумажные пакеты отнюдь не бесплатные.

Меня перебило как глумливое хихиканье Ойи, так и звонок мобильного телефона Сакаки. Кажется, ситуация развивается…

С одной стороны мне, конечно, понятно волнение инспектора и его коллег, с другой стороны, не вижу ничего особого в происходящем. Все слишком напоминает времена, когда за мной охотились рекрутеры корпорации. Хотя, если так подумать, они ли? С турниром Ямикен ситуация была ровно такой же — изначально меня туда собирались засунуть шпионом, сам бы я не пошёл. Все отчаянно желают лояльности и качественных исполнителей, но даже не думают за это платить. Что представляется мне странным. Вот есть я, а есть правительство Японии. У него есть миллиарды йен, а у меня нет. Мы можем договориться. Но, тем не менее, кто-то там захотел получить от меня услугу, но оставить йены себе. Справедливо? Не думаю.

…и это на фоне того, что Акира Кирью, честный и благородный человек, ни разу не украл с помощью своих хакерских навыков эти самые йены.

Заходили какие-то люди, куда-то вызывали нервного старшего инспектора, затем, внезапно, мы с Тануки оказались в присутствии Шираиши Айки, которая в приказном порядке забрала меня (и его до кучи), увезя к себе в ведомство. Сделала она это не просто так, а потому, что по мою душу уже выехали какие-то аффилированные с СК люди, которым было поручено забрать меня в неизвестном направлении. Как коротко обмолвилась руководитель токийского отдела по делам несовершеннолетних: «у кого-то сдали нервы». В конечном итоге меня так никому и не выдали, а вот Тануки Ойю Айка выгнала, сказав напоследок, что тот своих целей добился. Каких — уточнено не было.

Вечером Шираиши Айка забрала меня, подбросив до собственного дома.

— Приглашать не буду, это не было запланировано. Впрочем, можешь зайти к Мане, — выйдя из машины, проговорила она, — Твоя авантюра увенчалась успехом, но мне непонятен её смысл. Зачем?

— Уточните ваш вопрос.

— Ты прошёл по очень тонкой грани, Акира, — не колеблясь, назвала она меня по имени, — Популяризуя себя, ты одновременно рискнул привлечь нежелательное внимание к турниру, и вызвал неудовольствие Специального Комитета. Я прогнозирую увеличение интенсивности всех уличных боев. Это травмы, инвалидность, «сломанные». С другой стороны, ты смог резко снизить свою ценность для… любых группировок и объединений, в том числе и популяризацией себя самого. Этот шаг был обдуманным действием или вынужденным поступком?

— Вынужденным, Шираиши-сан.

Сделав пару шагов, женщина встала вплотную ко мне, задрав голову. Посмотрев глаза в глаза почти минуту, она медленно кивнула.

— Я понимаю твою мотивацию и одобряю полученные результаты, но не могу понять, как ты просчитал моё участие в происходящем? Без моего вмешательства, ты бы сейчас сидел в камере.

— У меня был план «Б», Шираиши-сан. Могу только сказать, что рад, что не пришлось к нему прибегнуть. Инспектору Сакаки он бы не понравился.

— Старшему инспектору, Акира, — поправила меня бесстрастная женщина, не думающая отходить в сторону, — Постарайся больше не привлекать к себе внимание… подобным образом. Я, со своей стороны, предприму определенные меры, чтобы ты оставался… безынтересным. Но моя помощь будет иметь цену.

— Какую?

— Ты поставишь меня в известность, если вы с Маной займетесь незащищенным сексом, — спокойно кивнула японка, — Я предпочитаю планировать все серьезное в жизни загодя.

— Хорошо, Шираиши-сан.

— Можешь звать меня Айкой, когда мы наедине или в присутствие моей дочери.

— Хорошо, Айка.

Хм, если бы меня спросили, кого бы я хотел увидеть на месте своей жены, то я бы ответил, что именно эту бесстрастную, беспринципную, прагматичную женщину. Она вызывает у меня неподдельную симпатию. Жаль, что я ей нужен в совершенно ином качестве. Впрочем, это не исключает партнерские и взаимовыгодные соглашения.

///

Мана шла домой, тихо радуясь тому, что вокруг темно и редкие прохожие не видят того, насколько у неё горят щеки. А те горели! Да и не только они! После такого вечера еще удивительно, что она может на своих ногах идти и даже в нужном направлении!

Всё началось довольно безобидно, просто к ней на перемене подошла Асуми и сказала, что они вдвоем идут к русской в гости. Болтать… ну, о том, о чем нельзя разговаривать в присутствии маленькой Эны (хотя какая она маленькая уже…). Тут бы Мане отказаться (уже научилась как!), но сегодня в школе не было Акиры, Рио и Хайсо сидели грустные и ни над кем не подшучивали, поэтому Мана, слегка поколебавшись, дала согласие.

И они пошли.

Речь, конечно, завели об Акире, о ком же еще. Шираиши уже знала, что они с Асуми занимаются непристойностями, но относилась к этому спокойно. Почему — и сама не знала. Ну, знала, конечно, то, что он её не бросит, и этого ей было достаточно. Ну, по крайней мере так она сказала этим двоим, ни за что не собираясь признаваться в том, что у её спокойного отношения совершенно другие причины. А именно уверенность в том, что Акира никогда в жизни не станет Асуми хватать, говорить той ужасные грубые вещи, угрожать грязными словами, и… делать прочее.

Ну… прочее. То, что…

Щеки торопящейся домой девушки вспыхнули еще сильнее, так, что она попыталась вжать подбородок в грудь как можно глубже, закрывая волосами свое лицо.

В общем, её сначала пытались убедить в том, что она должна ревновать, а потом в том, что ревновать не стоит, потому что «надевшие черное»…

…и вот на этом месте Шираиши Мана начала превращаться в багровую лампочку, потому что Хиракава Асуми принялась рассказывать им двоим о том, как среди других, таких же как она, обстоят дела с этим.

А знала она об этом много!! Слишком много! Ужас как много!!

Когда хафу рассказала, что в Огасаваре, куда они ездили, есть несколько пустых домов, куда заселяются не только пациенты, но и приезжающие ради «этого самого» девушки-бойцы, Мана еще крепилась, но, когда синеглазая начала со вкусом рассказывать, что в Токио есть целые общежития, куда в соседние комнаты заселяются жаждущие любви… всё! Щеки воспылали, а голова пошла кругом!

Это же надо… так!

Нет, Мана, если не брать её личных внутренних демонов, которых она еще никому не показывала (кроме всей Японии, о чем она, вообще-то, не помнила), была очень хорошей и правильно воспитанной девочкой. Конечно, она многим интересовалась, когда находилась в безопасности и тишине своей комнаты, но это умозрительное любопытство было очень аккуратным, осторожным и робким. А тут на неё как начали вываливать правду о тех, с кем она связалась! Сексуальные маньяки, да и только!

К своему несчастью, Шираиши вспомнила о том, как случайно перепутала комнаты и всю ночь проспала в обнимку с Акирой, от чего ей прямо там поплохело, что привлекло внимание этих двух хищниц, со вкусом и восторгом обсуждающих эти извращения! Более того, русская зачем-то обнимала её, Ману, за талию, и норовила прислониться щекой к груди. Вот те самые объятия (довольно приятные, кстати говоря) неожиданно превратились в стальной капкан, а две прозорливые негодяйки принялись вытрясать из бордовой девушки причины её бордовости!

И вот… она убежала.

Если бы еще можно было бы убежать от своих мыслей! Тех, которые к ней приходили чаще всего в её комнате, но, вот незадача, из-за этих двух озабоченных негодяек посетившие её и сейчас! И не желающие отвязываться!

В обычной ситуации Мана бы никогда не допустила того, чтобы влепиться на ходу носом в грудь совсем незнакомому человеку, да и подавляющее большинство этих человеков она бы заметила с высоты своего роста, но вот этот, в грудь которого она так внезапно ткнулась, был чересчур невовремя! Да еще и темно! Тихо пискнув что-то невнятное, Шираиши попыталась отскочить назад, поклониться, извиниться и стремглав улететь… но ей этого не дали.

Незнакомец схватил её за плечи. Сильно, точно и крепко, как кошка хватает зазевавшегося воробья. Мана охнула, белый свет тут же сжался в овчинку, перед глазами промелькнули тысячи ужасных образов, среди которых (за долю секунды!) в ней разгорелась решимость закричать (и тут же утухла), желание ударить и убежать (да ни в жизни!), хотя бы вырваться и отпрыгнуть (а вот это можно!), но реальность оказалась слишком жестока к бедной девушке.

— Мана? — спросила её крепко сжимающая реальность очень знакомым ровным голосом, — Ты куда так торопишься? Тебя преследуют?

Ноги у девушки стали ватные, а затем она, вдохнув как следует знакомый запах, исходящий от неизвестного (уже почти известного, но увы, время, шок, обстоятельства!) обнимателя, решительно потеряла сознание.