Стяжатель

Глава 17 Эгида общества

Вновь идти на песок под софиты. Приелось. Надоело. Потеряло смысл. Три недели, дюжина боев, несколько миллионов заработанных йен, которых с каждым разом все меньше и меньше удается получать со ставок. Всё равно приходится идти, без интереса, без энтузиазма, без азарта.

После киборга, сгоревшего под мостом, на мою жизнь как будто опустилось благословение постоянства. Никаких забот, никаких треволнений, лишь запланированные события, исключая то, что мать с отцом, сделав свои «крайне» важные дела, решили отметить их посещением Египта, но это было вполне в их духе. А так — школа, тесты, занятия с Хиракавой, Мана, так и продолжающая жить у нас дома, постигающая мудрость компьютера и Эны, а заодно и ночующая в моей постели. Без дополнений, но ночующая. Мы с Сахаровой, продолжающие вялые поиски того, кто украл у нас имя придуманного хакера. Последняя конференция, после которой компания «Нексу» (она же «Нексус») была зарегистрирована на имя Йоши Мотосубы, и начала свою активную деятельность.

Всё хорошо, всё согласно планам, но вот этот турнир по-прежнему в них не вписывается, но мне приходится продолжать в нем участвовать. Две причины — деньги, пусть даже откровенно мало, и… Конго, ровно по той же причине. Увы, никакие мои кривляния и эксперименты на арене не помогли, и теперь меня пророчили в победители турнира Ямикен девятью голосами из десяти.

Идиоты…

Выйдя на арену под весьма сдержанный гул голосов, я замер, позволяя вниманию перекинуться на своего противника, который еще не вышел.

Идиотами организаторов турнира я считаю совершенно обоснованно, потому что их широко разрекламированные в узких кругах «экспериментальные» бойцы в лучшем случае казались ничем не круче обычных, просто правильно питавшихся и тренировавшихся людей. Скороспелок, «выросших» на искусственном Снадобье, эти прототипы раскладывали без особых сложностей, но столкновения с полноценными «надевшими черное» не вывозили. А уж люди с оружием…

Это стало настоящей трагедией еще две недели назад. Вооруженных начали «выталкивать» из турнира разными не конвенционными методами, что не всегда срабатывало так, как хотелось бы сторонам. К примеру, та самая воинственная и очень опасная румынка с гуань дао, она… просто получила пулю. Скрывать информацию об этом даже не думали, было незачем, девушка действительно нарывалась и неоднократно, но на исключение, не пулю…

Тем не менее, из неё сделали крайне яркий пример того, что навстречу пожеланиям организаторов нужно не идти, а бежать вприпрыжку. Ну или из турнирной таблицы, тут как посмотреть.

Люди побежали. Сильные бойцы уходили, превращая турнир в фарс, ставки падали, разочарованные толстосумы улетали в свои страны, оставляя вместо себя сухих и деловитых секретарей с блокнотиками на «всякий случай», а я стал королем сцены, от которой уже ничего не ждут.

Вот и сейчас. Мой противник — крепкий молодой японец, обнаженный по пояс. Он выступает в свободных черных штанах с широким поясом, защищающим брюшную полость. Злой, нервный, во взгляде, который он от меня не отводит, неприкрытая враждебность и вызов. Как обычно.

Как только я роняю меч, противник, чьего имени я даже не запомнил, выхватывает из-за пояса нунчаки. Пытается улыбнуться…

…не успевает, я с силой пинаю катану в направление его лица.

Руки моего оппонента поднимаются, чтобы защитить лицо и горло, моя нога поднимается тоже, чтобы носком ботинка раздробить его гениталии. Второй удар, уже кулаком, наносится с размахом и в нос, откидывая обманщика на метр с лишним. Готов.

Заполненные на четверть трибуны шумят. Я знаю, что им плевать на бой, им нравится расправа над тем, кто пытался «хитрить». Качественная, жестокая, с далеко идущими последствиями, но полностью заслуженная с точки зрения гражданского, который всех равняет по себе. Ему, гражданскому, плевать, что я гораздо выше, сильнее и быстрее этого бедолаги с нунчаками, с его точки зрения я поступил правильно.

На сегодня всё. Даже Тануки Ойя, талантливый, жизнерадостный и многоопытный, объявляя мою победу, выглядит теперь далеко не так блестяще. Теперь он не выступает, а работает. Моя работа на сегодня закончена, а вот его еще нет.

— Акира, зайди ко мне, — шепчет он, продолжая натянуто улыбаться софитам, — Через пять минут.

Хорошо, что так быстро. Он знает, что у меня сегодня еще есть дела.

В кабинете, куда я прихожу, слегка освежившись, есть только сам Тануки и его помощница Харима, пьющие чай с кислым видом. При виде меня, севшего на стул посетителя, невысокий человек чуть оживляется, достает коробочку из-под бенто, которую, поставив на стол, толкает в моем направлении.

— Вот, Акира, пять миллионов, — со вздохом говорит Тануки Ойя, — Это твое выходное пособие из турнира. Для тебя он закончен.

— Рад это слышать, — удивляю я его, — но хотел бы знать причины.

Вместо Ойи, приникшего к стакану с чаем, говорит Харима. Оказывается, частичная вина как за выход, так и за столь малое «пособие» лежит на мне — некоторые из зрителей, обладающие нужными связями, выяснили через своих знакомых в Специальном Комитете, что три недели назад мне бросил вызов взрослый «надевший черное». И умер. Тривиальное происшествие, но получившие эту информацию не сочли нужным её оставить при себе, поэтому…

— Эйчиро Хамидзу был дурачком, да и по голове получал частенько, но, Акира, он был известным дурачком, — взял слово Тануки, — Сволочью, конечно, той еще, но совсем не того калибра, чтобы быть закатанным школьником под землю. В общем — тебя теперь тут видеть не хотят, совершенно. Особенно хозяева «экспериментов».

— Особенно после сегодняшнего, — добавила Харима.

— Мне ждать каких-либо проблем? — вопрос более чем актуален, но намек, что проблем не будет от меня, вызывает у моих собеседников легкое облегчение.

— Нет, Акира, — качает головой низкорослый японец, — Не от тех, кто остался. Ты слишком выбиваешься из общей массы, чтобы проводить на тебе эксперименты. Скорее всего, на тебя насядут комитетчики с требованием регулярно сдавать им семя, но на этом всё. Как-то вот так получается, парень.

— Не могу сказать, что сильно расстроен, — вздыхаю я, вставая, — Всё — значит всё. Приятно было познакомиться.

Вопрос прилетел мне в спину. Неизвестно почему японцы так любят окликать почти ушедшего человека, может это страсть к драме или показушничество, но вот, в который раз…

— Акира… Скажи, а если будет другой турнир…?

— Нет, Тануки-сан. На меня можете не рассчитывать. В совершенно любых раскладах.

— Я тебя услышал, парень. Всего тебе наилучшего!

— Взаимно.

Мне позволили забрать оба меча, нормальную катану и фальшивку, которая так ни разу и не пригодилась. Больше я рад был фальшивке, потому что такую достать больше было негде, а вот мечей у меня теперь было аж два, а за обоими требовался какой-никакой уход. А это время. Впрочем, у меня дома есть два полировщика канделябров с кучей долгов, почему бы не устроить одному из них повышение…?

Но сначала загляну в одно место, прежде чем ехать домой.

Бар «Баторико», расположенный неподалеку, был прибежищем токийских бойцов, желающих поединка. Логика заведения была крайне простой — либо ты найдешь себе противника по душе, посидев в баре, либо нарвешься на кого-нибудь, выпивая. Ради того, чтобы последнее случилось, в «Баторико» подавали могучее восьмидесятиградусное пойло в пивных кружках, и у этого напитка были свои поклонники, несмотря на то что алкоголь и прочие яды «надевшим черное» были противопоказаны. Всё-таки, не все стремятся развиваться всю жизнь, некоторые, особенно после тридцати пяти, просто пытаются жить, утоляя внутреннюю страсть к мордобою…

— О, к нам пожаловала знаменитость? — поднял бровь знакомый мне владелец додзё боевого карате, сидящий у стойки, — Ты чего это, чемпион?

— Нужна драка, — пожал я плечами, кивая бармену, похожему на хозяина раменной с этой веревкой на лысой голове, — Давно уже без боя.

— Ты серьезно? — хохотнул этот кряжистый мужик, привлекая внимание еще нескольких бездельничающих посетителей, игравших в какую-то настольную игру.

— Мне через три часа надо быть на дне рождения у подруги, — кисло отозвался я, — Так что да, Аки-сан, я серьезно.

— Ну тогда пошли, — неожиданно выдал он, вставая, — Окажу тебе честь. Вызываю.

Это было слегка не тем, на что я рассчитывал, но проверкой могло оказаться стоящей. Я не забывал развивать свои новые навыки по активной медитации и защитным техникам…

…и они помогли только остаться в живых. Невесть за каким алкогольным угаром углядевший во мне соперника Аки-сан едва не размазал меня по узкой вытянутой арене, обустроенной позади бара. Выложиться с ним пришлось полностью и еще чуть-чуть сверху, но первое моё полноценное поражение в этой жизни выглядело более чем эпично — от светящегося пинка каратека я влепился всем телом в бетонную перегородку, находившуюся более чем в трех метрах от того места, где стоял. С неё и стёк, удивляясь тому, что жив. По мне врезали изо всех сил, с полным выплеском Ки. Врезал боец высокого уровня.

— Охренеть ты крепкий! — пораженно буркнул мастер додзё, помогая мне встать, — Теперь я как-то и не удивлён… Был бы еще удар такой же, то лежать бы мне здесь самому!

Сама «арена» не предполагала мест для зрителей, лишь окошко, через которое наблюдал поединки специальный человек, но он приходил далеко не на каждый бой, а лишь на те, что могли окончиться плохо по пьяной лавочке… так что свидетелей у нас не было. Аки, хлопнув меня по плечу (и выбив кучу пыли в очередной раз), посоветовал пока в «Баторико» больше не соваться, а то что-то он «погорячился с вызовом», да еще и я с арены на своих ногах вышел. Заинтересуются. Посмотрев на каратеку долгим проникновенным взглядом, я ушёл. Хромая.

…но очень воодушевленный. Насыщение и укрепление тела эфиром было совершенно неэффективным в пассивном состоянии, но если успевать реагировать на удар, «активируя» область тела, которой угрожала опасность, то за счет траты энергии шла серьезная компенсация возможного ущерба. Потому, кстати, я вообще выжил после пинка Аки и удара об стену — запасы ушли в ноль, но за счет площади поражения удалось очень сильно снизить урон. А лупил он в полную мощь, потому как до этого момента я принял несколько его ударов, не поморщившись…

Дома два взрослых и солидных японских школьника бегали друг за другом как дети. Точнее, бегал Такао, а его сестра, выдумавшая буквально перед моим приходом своему брату новую кличку, от него успешно убегала, лишь изредка прячась за Маной, порабощенной в повара и даже одетой в кухонный передник поверх формы. Ману Такао берег и ценил, поэтому временно отступал, переходя от попыток насилия к дипломатии, то есть ругани. Тем не менее, это не работало, поэтому победный девчоночий клич «Татакао!» то и дело раздавался, пока я принимал душ и переодевался. Казалось бы, чего тут такого? Подумаешь, твоё имя извратили до «Сражайсо!». Но вот, брат против.

Пользуясь неразберихой, я, не привлекая внимания, прошёл к себе в комнату, раздевшись и оценив повреждения после боя. Синяков и ушибов было удивительно мало, так что, переодевшись и взяв подарок, припасенный заранее, направился на выход, но был остановлен Маной.

— Покушать, — тихо, но уверенно произнесла она, — Тебя там не накормят.

Хм, действительно. Откуда у меня вообще внутреннее убеждение, что в гости нужно ходить на голодный желудок, чтобы не расстроить гостеприимных хозяев отсутствием аппетита? Я ни в одной жизни не ходил в гости, если не считать походов к Коджиме, в его царство аниме и апельсинового сока…

— Аники, скажи ей! — поддразниваемый Такао решил прибегнуть к последнему аргументу, — От меня и так в школе шарахаются, а если эта кличка пристанет, то меня и девушка бросит!

— Если она тебя бросит из-за такой мелочи, то считай, сестра оказывает тебе услугу, — качнул головой я, — А чтобы ты лучше соответствовал, назначаю тебя хранителем арсенала семьи Кирью. Главным полировщиком мечей.

— А… — тут же осклабилась мелкая негодяйка, до которой еще не дошел смысл преференций новой «должности» старшего брата.

— А если ты будешь дразнить Такао в школе и ронять его репутацию, то, скорее всего, он переедет в отдельную квартиру через год после меня, — отчитал я Эну, — А еще запомнит, что такое — иметь дело с неблагодарными людьми.

— Но я же любя! — шокировано промямлила Кирью-младшая, хлопая глазами.

— Он тоже любя, — кивнул я, — Что твой старший брат делает с людьми, которых не любит, ты видела своими глазами.

Сурово, да, но некоторым мальчикам и девочкам пора немного повзрослеть. Ладно, только девочкам, мальчики справляются сами. И нет, Эна, не надо упоминать родителей, в этой семье двое детей, и оба сейчас в Египте. Точка.

Отрезвив сестру, которую вновь стало заносить после инцидента с сукебан, я, наконец-то, отправился к Сахаровым. Давным-давно данное обещание нужно было исполнять, так что сегодня планировался семейный ужин, на котором будут присутствовать всего три человека. Я, Ленка и Юлия Викторовна Сахарова, её мать.

Очень уж сомнительное мероприятие, от которого я не ждал ничего хорошего.

— Акира, — дверь по указанному адресу мне открыла мать моей старой подруги, одетая в длинный домашний халат персикового цвета, — Проходи! Не возражаешь, если будем на русском? Я, признаться, слегка соскучилась по родному языку, а ты так хорошо говоришь…

— Прошу прощения за вторжение, — огласил я традиционную японскую фразу гостя, а затем перешел на другой язык, — Не возражаю, Юлия Викторовна.

— Отлично! Проходи-проходи! Лена скоро будет!

Это была ложь, которую мне удалось вычислить сразу.

Родители Киберсойки — очень влиятельные и могущественные люди, чем-то похожие на Коджима Котару, отца Рио, но несопоставимо большего масштаба, тесно связанные с политической элитой России. У их бизнесов нет четко выраженной специализации, но зато у человека не хватит пальцев пересчитать все страны, где есть их собственность. Проще говоря, они далеки от законопослушности, неуязвимы на структурном уровне и непредсказуемы. Худшее сочетание.

Сама Юлия Викторовна оставалась подтянутой дамой сорока с хвостиком лет, чья натуральная красота не была обезображена пластическими хирургами. Начавшееся увядание эта женщина несла с достоинством и гордостью, что не могло не вызывать симпатии.

— Признаюсь тебе честно, Акира, мне бы хотелось встретить тебя хлебом-солью, как это заведено у нас, в России, — проведя меня в большую комнату и усадив, Юлия Викторовна уселась напротив с бокалом красного вина, — но из меня дерьмовая домохозяйка… как и из Ленки. Борщи, блины, домашний уют — это не про нас, а повара я в Токио не держу. Мне нравится местная кухня.

— С одной стороны, мне было бы любопытно попробовать блюда, приготовленные русским, — пожал я плечами, наливая себе сока (хорошо, что не апельсинового), — с другой, немного неловко признаваться, но вы же знаете про аппетит таких как я? Невеста заставила меня плотно пообедать, чтобы не смутить кого-нибудь рёвом своего живота.

— Невеста… — женщина нахмурилась, — … это ты про девушку, с которой был тогда на нашем мероприятии?

— Да, про неё, — кивнул я, спокойно отпивая сок.

Юлия Викторовна замолчала, задумчиво глядя на меня. Отвечал ей тем же, подспудно радуясь тому, что возникла возможность пресечь нежеланные ветки развития разговора в самом начале. Никаким днём рождения любимицы семьи в этой шикарной огромной квартире, метражом бывшей едва ли не больше пентхауса Коджима, не пахло. Меня позвали, а Ленку убрали совершенно по иному поводу. Русские называют это «смотринами».

— Ладно, Акира, смотрю, ты уже понял, почему мы вот так сидим, — со вздохом женщина поставила вино на стол, — Побуду откровенной. Мы с Игорем очень любим нашу дочь. А та, так уж вышло, влюбилась в тебя… понимаешь? Но ты у нас непростой мальчик, Акира Кирью, поэтому я тебя спрашиваю лично: что нужно, чтобы сделать мою дочь счастливой? Хорошенько подумай перед тем, как ответить.

Взгляд, тон, выражение лица, всё это изменилось у сидящей передо мной женщины. Из радушной, уверенно держащей себя бизнесвумен проглянуло нечто куда более… жесткое. Мне было хорошо знакомы подобные метаморфозы.

— Пока ты думаешь, уточню, — неторопливо продолжала женщина, — никаких других девок. Только ты и она. Нормально, по-человечески. Да, я знаю, что ты драчун, но с нашей помощью можешь прожить долго, до старости. Всякие тривиальные ве…

— Давайте не будем о тривиальном, — покачал я головой, — Деньги, компании, недвижимость, связи… весь этот мусор меня не интересует. Я — «надевший черное». Позвольте, я еще подумаю.

Такого ответа она не ожидала, явственно передернувшись, и тем более не ожидала, что отведу взгляд от её лица, вновь принявшись размышлять. Ситуация складывалась предсказуемо, хотя и чересчур агрессивно. Впечатление было, что мать Ленки провоцирует меня этим нахрапом, а не пытается уговорить. Так жестко ставить в позу покорности человека, который якобы может войти в семью? Да еще и выяснив, частично, его подноготную?

…вряд ли. Да, меня буквально заманили в «ловушку» на этот разговор, но я ожидал, что будет нечто подобное. Слегка непонятно было, почему именно так, принципиально, без объявления намерений — но это уже неважно. Главный вопрос заключается в том, как выйти из положения при своих, и при этом не вывести старших Сахаровых на прямую конфронтацию. Воевать с ними мне было бы чрезвычайно неудобно, а компромата на них я никогда не собирал.

Недоработка.

///

Когда сидящий парень заговорил, Юлии в первые секунды показалось, что она бредит. Что этот длинный мрачный парень, старый друг её Леночки, что-то умудрился подкинуть ей в бокал. Такого не могло…

— Я отвечу вам в вашем же духе, Юлия Викторовна. Что нужно, да?!. Про гарантии невмешательства в мои дела со стороны вас и вашего мужа говорить… не стоит, потому что ваших гарантий я не приму, хватит компромата на Лену. Вы же знаете, чем она занималась? Хотя бы в общих чертах? Хотя это не особо важно. Чтобы выполнить ваше желание, я должен получить три… пакета информации. Первый — это всё о технологии, с помощью которой спасли вашу дочь…

Сахарову моментально пробили иглы холодного ужаса, а в голове зашумело, как будто накатило жуткое похмелье. Небрежные замечания со стороны этого перспективного юного гения о «мусоре», затем о компромате, а теперь о том, из-за чего люди даже их круга пропадают, не подняв волны. Так, как будто бы их никогда не существовало.

— … второе, — внимательно глядя на неё продолжил этот монстр, — … пакет знаний о навыках, умениях и возможностях так называемых шиноби, живущих в этой стране. Они мне очень любопытны. А третье… третье я, пожалуй, выберу позже, но оно будет приблизительно такого же уровня. Так что, можно сказать, я сокращаю себе аванс. Но вам еще придётся разбираться с Шираиши Айкой, да. Не уверен, что она будет простым врагом даже для людей вашего уровня, Юлия Викторовна. Знаете что? Я, пожалуй, поспешил. Когда она будет мертва, с доказательствами, разумеется, тогда я буду готов к получению аванса, но не раньше.

…что?

— … что, прости? — еле слышно, онемевшими губами прошептала женщина, чувствуя, что всё сейчас пошло совсем не так.

— Шираиши Айка, руководитель токийского отдела по делам несовершеннолетних специальных граждан, от Специального Комитета, — любезно озвучил Акира, — У этой женщины тяжелейший случай врожденной психопатии, как и у её дочери, моей невесты. Что-то генетическое, наследуемое. Шираиши Мана целиком и полностью предана мне, она удовлетворится любой ролью, которую я для неё выберу в своей жизни, но её мать, я уверен, будет против любых изменений текущего положения. И, скорее всего, она попробует восстановить статус кво, ликвидировав вас… Хотя, знаете, Юлия Викторовна… мне кажется, что вы недостаточно осведомлены о потенциальном женихе для своей дочери. Эту беседу можно продолжить после того, как этот недостаток будет исправлен.

Кивая как китайский болванчик, Сахарова слушала молодого (какого молодого! юного!) японца, а по её спине стадами маршировали ледяные мурашки, вбивая в кожу острые длинные каблуки. То, о чем он говорил, не намекал, а говорил прямо, всё это требовало немедленной, тщательнейшей, всесторонней проверки помещения на жучков и камеры, даже свои! Удаление всех записей, проверку и перепроверку! А потом еще и еще!

На нетвердых ногах она кое-как удержалась, провожая гостя, даже сделала слегка виноватое лицо на его мягкий укор о том, что даже чаю не налили (а вот это было серьезное недопущение, но, черт побери, всё должно было быть не так!), а затем, закрыв за Акирой Кирью дверь, пришлось идти назад, держась рукой за стеночку.

Не в зал. В другую комнату. Ту, где за накрытым столом, полным разных вкусностей и напитков, сидела её любимая дочь Ленка, ожидавшая, пока мать закончит «проверку на вшивость» у её возможного ухажёра. Сахарова-младшая, сидя в кресле, с недовольством и недоумением глядела на лежащие у неё на коленях наушники, провод от которых шел в черную коробочку с помигивающим зеленым сигналом.

— Мам? — удивилась дочь, — Вы там чего? У меня наушники сломались, ничего не слышу. Где Акира?

— Не слышишь…? — пробормотала женщина, нацеливаясь на стоящую на столе бутылку водки, — Как странно… Сейчас, подожди, проверим. Я только выпью чуть-чуть…

— Маа-ам? — насторожилась Сахарова-младшая, — Ты чегооо-о⁈ Вы там чегоооо⁇!!

Чуть позже, выслушав от дочери очень много «ласковых» слов, Юлия проверила как её подслушивающее устройство, так и систему безопасности дома. Ни один микрофон не записал ни единого слова от их странного и, чего уж греха таить, опасного гостя.

Ни единого звука.