Судьба Конрада

Глава 5

Все притихли и занервничали. Даже Кристофер больше ничего не сказал. Мы толпой поднялись по ступеням и последовали по запутанным тропкам среди кустов за сверкающими впереди туфлями с пряжками и полосатыми чулками молодого человека. К этому моменту мы уже находились рядом с особняком. Над кустами постоянно мелькали высокие стены и окна, но по-настоящему мы увидели дом, только когда Хьюго провел нас по диагонали к двери во двор. На одно мгновение появилось открытое пространство, в котором предстал фасад особняка. Мы все повернули головы и вытянули шеи.

Это место было огромным. Рядами шли окна. Парадная дверь располагалась чуть ли не на третьем этаже, а к ней изгибами поднимались две большие каменные лестницы. Над дверью нависала тяжелая крыша, украшенная всевозможными причудливыми завитушками и золотыми штучками. Внизу между лестниц бил фонтан, а за ним располагался огромный круг подъездной аллеи.

Больше я ничего не успел увидеть. Быстрым шагом Хьюго провел нас через двор к большой квадратной двери и завел в нижнюю часть дома. И вот мы уже столпились в большой обшитой деревом комнате, где нас поджидал мистер Амос.

Ни у кого не возникло ни малейших сомнений, кто он такой. Сразу становилось понятно, что он служит в Столлери, поскольку на нем был полосатый жилет, как у Хьюго, но остальная его одежда была черной, будто он собрался на похороны. У него были поразительно маленькие ступни в блестящих черных ботинках. Он стоял, сцепив руки за спиной, расставив маленькие блестящие ботинки и выставив вперед грубое грушеобразное лицо – незыблемо, будто пустил корни в пол. Он вызывал почти религиозный трепет. Епископ в Столлчестере внушал гораздо меньше благоговения, чем мистер Амос, хотя и сложно было понять почему. Настолько грушеобразных людей я еще не встречал. Его полосатый жилет закруглялся спереди, черный пиджак выпячивался по бокам, а чтобы сцепить руки за спиной, ему приходилось сильно завести их назад. Грушеобразное багровое лицо. Толстые губы под широким плоским носом. Он был не намного выше меня. Но чувствовалось, что если мистер Амос рассердится и выкорчует из пола маленькие блестящие ботинки, пол содрогнется, и весь мир – вместе с ним.

– Спасибо, мистер Хьюго, – произнес он глубоким звучным голосом. – А теперь я хочу, чтобы вы выстроились в линию, опустили руки по швам и дали мне посмотреть на вас.

Мы зашаркали, поспешно выстраиваясь в ряд. Те из нас, у кого были пакеты, попытались прислонить их сзади к ногам, чтобы их не было видно. Мистер Амос выкорчевал себя из пола, и пол действительно слегка задрожал, когда он прошелся перед нами, сосредоточенно вглядываясь каждому в лицо. Его глаза были такими же устрашающими, как и всё в нем – словно камни на багровом лице. Когда он подошел ко мне, я попытался уставиться пустым взглядом поверх его гладкой седой головы. Похоже, это оказалось правильной линией поведения. От него пахло как от мэра Сейли, только сильнее: добротной тканью, изысканным вином и сигарой. Дойдя до Кристофера, стоявшего в конце линии, он, кажется, разглядывал его пристальнее, чем остальных, что меня немало встревожило. Затем он тяжеловесно повернулся в сторону и щелкнул пальцами.

В тот же миг в комнату вошли еще двое молодых людей, одетых как Хьюго, и замерли с вежливым и услужливым видом.

– Грегор, – сказал мистер Амос одному из них, – отведи этих двоих мальчиков и эту девочку на собеседование к шеф-повару. Эндрю, эти мальчики должны увидеть мистера Эйвенлока. Отведи их, пожалуйста, в оранжерею. Мистер Хьюго, остальных девочек – к миссис Бэлдок в комнату экономки.

Все трое молодых людей кивнули, пробормотав:

– Да, мистер Амос, – и увели свои партии.

Думаю, большинству из них пришлось вернуться в Столлчестер со следующим трамваем. Я больше ни разу не видел никого, кроме двоих. За считанные секунды в комнате никого не осталось, кроме мистера Амоса, Кристофера и меня. У меня снова начало бешено колотиться сердце.

Мистер Амос укоренился перед нами.

– Вы двое выглядите наиболее подходящими, – прогудел его голос в пустой комнате. – Могу я узнать ваши имена, пожалуйста?

– Э, – произнес я. – Конрад Грант.

– Я Кристофер Смит, мистер Амос, – с величайшей непринужденностью ответил Кристофер.

Готов поспорить, это ложь, подумал я. У него псевдоним, как и у меня.

Камнеподобные глаза мистера Амоса обратились ко мне:

– И откуда ты?

– Из книжного магазина, – ответил я. – В Столлчестере.

Каменные глаза, изучая, осмотрели меня с макушки до пят.

– В таком случае, – произнес мистер Амос, – я так понимаю, у тебя нет опыта в работе по дому.

– Я часто убирался в магазине, – сказал я.

– Я не это имел в виду, – холодно произнес мистер Амос. – Прислуживать господам, хотел я сказать. Быть вежливым. Догадываться, что им нужно, раньше, чем они попросят. Быть невидимым, пока не понадобишься им. У тебя ведь нет в этом опыта?

– Нет, – ответил я.

– А ты? – спросил мистер Амос, обратив глаза-камни к Кристоферу. – Ты старше. Ты должен зарабатывать себе на содержание, иначе откуда у тебя деньги на эту роскошную одежду?

Кристофер склонил аккуратно постриженную темноволосую голову.

– Да, мистер Амос. Признаюсь, я три года провел в крупном поместье, хотя и не таком большом, как это, конечно. Но не поймите неправильно, я был там скорее в качестве прихлебателя, чем частью рабочей силы.

Мистер Амос пристально уставился на Кристофера:

– Имеешь в виду, как бедный родственник?

– Что-то в этом роде, да, – согласился Кристофер.

Мне показалось, он немного смущен этим.

– Значит, ни у одного из вас нет опыта, о котором я упоминал, – сказал мистер Амос. – Хорошо. Люблю невежественных стажеров. Так они не принесут в Столлери дурных привычек. Следующий важный вопрос. Что вы оба думаете о том, чтобы служить камердинером, джентльменом на службе у джентльмена? Одевать вашего господина, следить за его одеждой, заботиться о его удобстве, выполнять поручения, если он попросит, даже готовить для него в некоторых случаях, и в целом – знать тайны господина, но никогда, никогда не шепнуть ни словечка об этих тайнах ни единой душе. Можете ли вы всё это?

Кристофер выглядел слегка ошеломленным. Я вспомнил, как он странным образом не знал, зачем он здесь, и понял, что это мой лучший и единственный шанс заполучить работу.

– Я был бы рад всем этим заниматься, – сказал я.

– Я тоже, – быстро произнес Кристофер. – Следить за одеждой и хранить тайны – то, что у меня получается лучше всего, мистер Амос.

Я начал думать, что ненавижу его.

– Хорошо, хорошо, – сказал мистер Амос. – Рад видеть, что вы оба так честолюбивы. Поскольку, естественно, уйдет несколько лет на ваше обучение, прежде чем вы будете готовы к столь ответственной должности. Но вы кажетесь многообещающим материалом. Позвольте объяснить, – приказным тоном произнес он, покачиваясь с пятки на носок маленьких блестящих ног. – Вероятно, несколько лет спустя я уйду в отставку. Когда это произойдет, мой сын мистер Хьюго, естественно, займет мою должность главного дворецкого Столлери, как я занял ее после моего отца. И таким образом останется вакантной нынешняя должность мистера Хьюго – камердинера графа Роберта. Моя цель – обучить на эту должность более одного кандидата, чтобы, когда придет время, у графа Роберта был выбор. Имея это в виду, я намереваюсь назначить вас двоих на должность Стажеров, и рассчитываю, что вы будете видеть друг в друге соперников в борьбе за честь стать в свое время настоящим камердинером. Естественно, я буду рекомендовать графу того из вас, кто наиболее заслужит мое одобрение.

Потрясающая удача! Мое лицо расплылось в облегченной улыбке.

– Спасибо! – произнес я, а потом добавил: – Мистер Амос, сэр, – чтобы начать уже быть почтительным.

Кристофер тоже выглядел испытывающим облегчение, но и слегка озадаченным.

– Э, разве вам не надо посмотреть мои рекомендации, сэр? – спросил он. – Одна из них просто блестящая.

– Оставь их себе, – ответил мистер Амос, – для собственного ободрения. Единственная рекомендация, в которой я нуждаюсь – мое умение наблюдать, отточенное долгими годами тщательного изучения юных претендентов. Ты, конечно же, заметил, с какой легкостью я разглядел, кто из твоих товарищей подойдет для обучения на кухню, кто является потенциальными горничными, а кто может стать только помощником садовника. Я могу сделать это за считанные секунды, и почти никогда не ошибаюсь. Не так ли, мистер Хьюго?

– Очень редко, – согласился Хьюго с другой стороны комнаты.

Ни один из нас не заметил, как он вошел. Мы оба подпрыгнули.

– Отведи Кристофера и Конрада в их комнаты, мистер Хьюго, покажи им дом и познакомь с графиком работы, – сказал мистер Амос. – Рад сообщить, что у нас есть двое Стажеров.

– Да, сэр. Где они будут есть? – спросил Хьюго.

Мы поняли, что это важный вопрос. Мистер Амос серьезно посмотрел на нас, перевел взгляд на потолок и покачался с пятки на носок.

– Действительно, – сказал он. – Средний Зал будет их базой, как только им начнут пользоваться, но поскольку сейчас им не пользуются… Боюсь, не Нижний Зал. Молодые люди слишком склонны к баловству со служанками. Думаю, мы скрепя сердце должны поступить так же, как временно поступили с лакеями, и позволить им есть в Верхнем Зале до тех пор, пока не закончится период траура по покойному графу и Столлери снова не заполнится гостями. Покажи им, будь любезен. Я хочу, чтобы они подобающе одетыми присутствовали, когда я стану Подавать Чай.

Хьюго раскрыл дверь, рядом с которой стоял, и в своей приятной манере пригласил:

– Следуйте за мной.

Когда я подобрал свой пакет и прошел за Кристофером через эту дверь, меня вновь охватила тревога, но уже другого свойства. Я чувствовал себя так, словно случайно попал в священнослужители, не имея к этому призвания. Я ожидал, что Кристофер чувствует то же самое, но, когда Хьюго провел нас в медлительный коричневый лифт («Строго для персонала, – сказал он. – Никогда не приводите членов Семьи или их друзей к этому лифту») и нажал кнопку «Ч» – чердак, – я заметил, что Кристофер в полном восторге, и восторг в нем так и бурлит, словно он только что победил в игре. Он выглядел так, как я себя чувствовал каждый раз, когда дядя Альфред умолял меня продолжать готовить.

Пока лифт вяло взбирался наверх, Кристофер, видимо, не в состоянии был сдержать свою радость.

– Скажите-ка, – набросился он на Хьюго, – а мы с Конрадом научимся вашему фокусу входить в комнату сквозь щель между половиц? Я однажды читал книгу, в которой слуга всегда просачивался внутрь как беззвучная жидкость, но вы просочились скорее как беззвучный газ! Вы просто вдруг оказались здесь! Это магия?

Хьюго ухмыльнулся. Теперь я видел, что он сын мистера Амоса – я заметил сходство. У него были такие же большие губы и обрубленный нос, но у Хьюго это выглядело мило. Во всем остальном он настолько отличался размером и формой и казался настолько иным человеком, что сложно было представить, как он заступает на место отца, когда мистер Амос подаст в отставку.

– Вы научитесь, как входить в комнату, – сказал он, прислонившись к стенке лифта. – Отец заставлял меня тренироваться часами, прежде чем позволил войти в комнату, где находилась Семья. Но предупреждаю вас: главное, чему вам предстоит научиться – как оставаться на ногах четырнадцать часов подряд. Персонал никогда не садится. Еще вопросы?

– Сотни, – сказал Кристофер. – Так много, что прямо не знаю, с чего начать.

Это явно было правдой. Он прервался и уставился в стену, пытаясь выбрать.

Я воспользовался паузой, чтобы спросить:

– Мы должны называть вас мистер Хьюго?

– Только в присутствии моего отца, – ответил Хьюго, снова ухмыльнувшись. – Он очень строг на этот счет.

– Потому что вы наследуете должность дворецкого? – словно неудержимая сила спросил Кристофер.

– Верно, – ответил Хьюго.

– Лучше вы, чем я! – воскликнул Кристофер.

– Действительно, – грустно ответил Хьюго.

Кристофер одарил его проницательным взглядом, но больше ничего не сказал до тех пор, пока лифт, наконец, не добрался до чердачного этажа.

– Боже мой! – воскликнул он тогда. – Крысиный лабиринт!

Мы с Хьюго засмеялись, поскольку помещение наверху действительно походило на крысиный лабиринт. Благодаря световым люкам в низкой крыше были видны разбегающиеся во всех направлениях узкие деревянные коридоры с рядами дверей. Там было тепло и пахло деревом. «Я же здесь заблужусь», – подумал я.

– У вас будет одна комната на двоих вон там, – сказал Хьюго, показывая путь по коридору, который выглядел точно так же, как все остальные.

Все двери были выкрашены в одинаково унылый красно-коричневый цвет. Хьюго открыл ничем не отличавшуюся от остальных дверь.

– Вы должны стараться не шуметь здесь сильно, – заметил он. – Вы будете среди старшего Персонала.

За дверью обнаружилась свежая белая комната с покатым потолком и двумя узкими белыми кроватями. Маленькое низкое окно выходило на голубые горы, и в него лился солнечный свет. Пахло теплой побелкой. Здесь был ковер, комод и отгороженный занавесками угол, чтобы вешать там вещи. Куда приятнее, чем в моей комнате дома. Я посмотрел на Кристофера, ожидая, что он привык к куда более шикарным спальням. Но я забыл, что он только недавно провел месяц в цыганском фургоне. Он с удовольствием огляделся:

– Мило. По-компанейски. В два раза больше фургона. Э… уборная?

– В конце коридора, – ответил Хьюго. – Угловая комната в каждом коридоре – всегда уборная. А теперь пойдемте – получите униформы. Сюда.

Я торопливо бросил свой пакет на одну из кроватей, гадая, найду ли я когда-нибудь его снова, и мы последовали за Хьюго обратно в коридор.

– Одну секунду, – Кристофер снял свой узкий шелковый галстук и обмотал его вокруг ручки снаружи двери. – Теперь мы сможем найтись, – и спросил Хьюго: – Или это не дозволено?

– Понятия не имею, – ответил Хьюго. – Не думаю, что кому-нибудь прежде приходило в голову так поступить.

– В таком случае вы все, должно быть, обладаете поразительным чувством направления, – сказал Кристофер. – Это уборная?

Хьюго кивнул. Мы оба заглянули за дверь, и Кристофер одобрительно кивнул:

– Всё необходимое. Куда лучше, чем оловянная лохань или живая изгородь. Полотенца?

– На бельевом складе рядом с униформами, – ответил Хьюго. – Сюда.

Он провел нас зигзагами по узким коридорам в место с более крупным, чем обычно, световым люком. Двери здесь были реечные, хотя и того же красно-коричневого цвета, что и все остальные. Хьюго открыл первую реечную дверь.

– Лучше возьмите каждый по полотенцу, – сказал он.

Мы вгляделись в комнату в два раза больше, чем та, которую отвели нам, заставленную полками, на которых стопками возвышались полотенца, простыни и одеяла. Мне показалось, этого достаточно для целой армии.

– Сколько здесь Персонала? – спросил Кристофер, когда мы взяли по большому красно-коричневому полотенцу.

– В настоящий момент у нас осталось только пятьдесят человек домашней прислуги. Когда мы снова начнем принимать гостей, мы дойдем почти до сотни. Но период траура по графу Рудольфу продлится еще две недели, так что до тех пор у нас очень тихо. У вас полно времени, чтобы освоиться. Униформы здесь.

Он подвел нас к следующей реечной двери. Комната за ней была еще больше. Полки там походили на полки в общественной библиотеке, и все они были загромождены одеждой. Стопка за стопкой чистых белых рубашек, стена бархатных бриджей, аккуратные башни сложенных жилетов, кипа за кипой полосатых чулок, рейки с накрахмаленными белыми шейными платками и еще полки, отведенные под фартуки в желтую полоску. Под полками стояли картонные коробки с туфлями с пряжками. От мощных чар против моли у меня заслезились глаза. Кристофер расширил глаза, но я лишь смутно видел, как Хьюго обходит ряды, проверяет ярлыки, окидывает нас измеряющим взглядом, а потом берет с полок предметы одежды.

Мы получили каждый по две рубашки, два фартука, четыре пары кальсон, четыре пары чулок, один жилет и одну пару бархатных бриджей. В завершение Хьюго сложил на растущий ворох в наших руках шейные платки, а затем – по полосатой ночной рубашке каждому.

– Вы знаете, какой у вас размер обуви? – спросил он.

Мы не знали. Хьюго выхватил из картонных коробок рулетку и быстро выяснил. После чего он достал из коробок туфли с пряжками и велел нам померить их, умело проверяя, докуда доходят наши пальцы и становятся ли на место пятки.

– Важно, чтобы туфли не причиняли дискомфорта, – сказал он. – Вам придется подолгу стоять на ногах.

Я понял, что он прекрасный камердинер.

– Хорошо, – сказал он, бросая поверх ночных рубашек по паре сверкающих туфель. – Идите переоденьтесь в униформы, остальное уберите, и я жду вас возле лифта через десять минут.

Он достал из кармана жилета изящные золотые часы и проверил время.

– Управьтесь за семь минут. Иначе я не успею показать вам дом. В четыре часа я с графом Робертом уезжаю в Ладвич.

Я прижал туфли подбородком, чтобы удержать их, и попытался вспомнить, откуда мы пришли. Попытался и Кристофер. Я пошел со своей стопкой одежды в одном направлении. Кристофер с отсутствующим, но целеустремленным видом зашагал в точно противоположную сторону.

Хьюго помчался за Кристофером с криком:

– Стой! Не туда!

Его голос звучал так испуганно, что Кристофер в тревоге резко развернулся:

– В чем дело?

Хьюго указал на широкую красно-коричневую полосу, нарисованную на стене рядом с Кристофером:

– Ты никогда не должен заходить за эту линию. За ней начинается женская половина чердака. Тебя немедленно уволят, если обнаружат не на той стороне.

– О, – произнес Кристофер. – Всего-то? Вы так вопили, что я подумал, там обрыв футов в сто. Тогда в какую сторону наша комната?

Хьюго указал пальцем. В том направлении, о котором ни один из нас не подумал. Мы поспешили этим путем, чувствуя себя довольно-таки глупо, и некоторое время спустя, большей частью благодаря везению, добрались до коридора, где на дверной ручке висел галстук Кристофера.

– Какая предусмотрительность с моей стороны! – сказал Кристофер, когда мы свалили на кровати охапки одежды. – Не знаю, как ты, Грант, но я наверняка буду выглядеть и чувствовать себя полным идиотом в этой одежде, хотя и не так глупо, как в этой ночной рубашке сегодня ночью.

– Привыкнем, – сердито произнес я, выбираясь из собственной одежды.

Самоуверенные замашки Кристофера уже начали меня раздражать.

– Не различаю ли я, – спросил Кристофер, выбираясь из своих брюк и аккуратно вешая их на спинку кровати, – некоторую враждебность в тебе, Грант? Не принял ли ты, часом, идеи мистера Амоса всерьез? Ты действительно видишь во мне соперника?

– Полагаю, никуда не денешься от этого, – сказал я.

Я поворачивал короткие черные брюки, пытаясь понять, где у них перед, а где зад, что было нелегко.

– Тогда позволь мне успокоить тебя, Грант, – сказал Кристофер, тоже ломая голову над бриджами. – И подожди. Думаю, сначала надо надеть чулки. Эти штуки застегиваются поверх полосатых носков и – надеюсь – помогают поддерживать их. Искренне на это надеюсь. Терпеть не могу, когда у меня складки на щиколотках. В общем, забудь про мистера Амоса. Я здесь надолго не останусь.

– Почему? – спросил я. – Ты уверен?

– Абсолютно, – ответил Кристофер, с сомнением засовывая босую ступню в полосатый чулок. – Я занимаюсь этим только по пути к совершенно иной задаче. Как только найду то, что мне нужно, я тут же уйду.

В этот момент я стоял на одной ноге, тоже пытаясь натянуть чулок. Он болтался, перекручивался и всё время слипался. Я был так поражен, услышав, что Кристофер находится точно в таком же положении, как я, что потерял равновесие. Мгновение неистовых подпрыгиваний – и я рухнул на пол.

– Вижу, новость оказалась сногсшибательной, – заметил Кристофер. – Тебе в самом деле не стоит беспокоиться, Грант. Считай меня совершеннейшим любителем. Я никогда не стану настоящим лакеем, не говоря уже о камердинере или дворецком.