Свалка времени. Часть 2. Бродяга

Глава 33. Третья война Максима

Прошел час. Максим открыл крышку люка и смотрел по сторонам, наполовину высунувшись из башни. Танк все тарахтел по дороге, а проклятый лес и не думал заканчиваться. Разве что на асфальте появились новые следы от гусениц – широкие и глубокие. Машина, оставившая их, была намного больше и тяжелее Т-26. Клясться на крови Максим не стал бы, но любому, кто его спросил, он бы с уверенностью ответил, что недавно по шоссе проехал КВ. Первый признак хоть какой-то жизни.

Но лишь через двадцать минут между деревьями посветлело, и танк выскочил на опушку. Прямо впереди простиралось широкое поле, засеянное какой-то травой. Шоссе смотрелось на нем как черная загогулина на обложке ученической тетради.

- Стоп! – заорал Максим в люк. – Осмотреться надо!

Майор потянул рычаги на себя. Гусеницы заскрежетали по асфальту. Танк встал, едва качнувшись.

Максим достал бинокль. Теперь он хорошо увидел всю, если можно так выразиться, диспозицию. Где-то в километре от леса, на высокой насыпи, поблескивали рельсы железной дороги. Они поворачивали к деревянному мосту, пересекали речку с мутной водой и тут же уходили в глубокую выемку. По левую руку вдали виднелись соломенные крыши домов – то ли село, то ли городские окраины. А справа, из-за обрывистого берега, торчало что-то похожее на прямоугольный шлем крестоносца. Максим не сразу распознал в этом предмете высокую башню танка КВ-2. Очевидно, тяжелая машина попыталась пересечь реку вброд и села брюхом на грунт.

- Крути вправо на три часа! – скомандовал Максим. – Майор, видите башню КВ?

Танк развернулся вокруг гусеницы.

- Теперь вижу! – ответил Церпицкий. – Что дальше?

- Гони к нему! Мы не минуем этот КВ-2. Он здесь стоит для нас.

Танк плавно двинулся вперед. Теперь он ехал медленнее, покачиваясь, несмотря на то, что балансирная подвеска «съедала» рытвины и кочки.

- Может, нам лучше просто свалить? – Фирсов открыл свой люк и таращился на богатыря КВ со смесью страха и неприязни. – Того и гляди опоздаем. Времени мало.

Максим глянул на часы: таймер остановился. Значит, пока он куролесит в сорок первом, время в Зоне не идет. Но бывает и по-другому: пара дней в прошлом занимают месяц в будущем. К счастью, в этот раз все не так.

- Нет, - сказал Максим. – Мы должны сделать что-то важное, чтобы выбраться отсюда. И пока не сделаем, так и будем бесконечно крутиться.

Майор остановил Т-26 у берега. И вдруг башня КВ начала медленно, очень медленно разворачиваться. Максим, забыв об опасности, бросился к тяжелому танку, взобрался на броню и заорал в смотровую щель:

- Э! Мы свои! Свои! Советские! Не фашисты!

- Форма у вас странная, - ответил глухой низкий голос.

- Секретная, экспериментальная. Пониженной заметности. Из окружения выходим.

С минуту человек в башне молчал. Потом раздалось неразборчивое бурчание, что-то вроде «чего я теряю?» - и лязгнула задвижка. Верхний люк открылся и на броню вылез жилистый человек лет сорока в синем танковом комбинезоне. Левая рука его висела на перевязи, наскоро навороченной из грязных бинтов. Вытянутое, заросшее щетиной лицо было так вымазано, что определить его черты не смог бы самый лучший физиономист.

- Из окружения, выходите, говорите? Поздно, братишки. Теперь здесь глубокий тыл, - незнакомец приложил руку к голове и представился: - Подполковник Василий Быков.

Максим тоже откозырял.

- Старший лейтенант Максим Безымянный. Вон те двое – капитан Фирсов и майор Церпицкий. Наш командир.

Быков недоверчиво ощупал всех пронзительным взглядом и поманил Церпицкого пальцем:

- Слыш, командир! Не похожи вы на танкистов. У капитана твоего морда НКВДшная. Я таких за версту чую.

- Так и есть, - сказал Фирсов, понимая, что лучше не возражать. – Я действительно из НКВД.

- Теперь ясно, почему вы петлицы-то содрали. Немцы чекистов и комиссаров сразу к стенке ставят. Ну, кто бы вы ни были, теперь вы мои. Слушайте боевую задачу. Мы должны задержать продвижение немцев.

- Вчетвером? – одновременно воскликнули Фирсов и Церпицкий.

- Вы же коммунисты! У нас есть танк.

- Два танка, - поправил Максим.

- Ваш для такого не годится. Пушка слабовата. Нам надо разрушить вон тот мост: по нему немцы перебрасывают войска для наступления. За ним – автомобильная дорога, но ее отсюда не видно. А железку можно перерезать, хотя бы на время. Мосту - деревяшке хватит пары снарядов, он и так качается под паровозом. Я бы сам… да рука вот. Гаубицу зарядить не могу.

- КВ немцы не видят, я так понял? – Максим уже оценил тактическую обстановку.

Быков пожал плечами:

- Может и видят. Пока им не до меня. Но и времени у нас немного – только пока тыловики не подошли. Вопросы есть?

Максим схватил майора за плечо:

- Отгони Т-26 на другой берег. Когда все закончится, рванем параллельно насыпи. А там видно будет.

- Насколько я понимаю, с той стороны запад, - возразил майор. – Мы поедем прямо к немцам в лапы.

- Это для него, - Максим ткнул пальцем в Быкова, – запад. Нас, скорее всего, выбросит к себе. В наше время. А вот если мы на восток попремся, то окажемся прямиком в городе, занятом немцами. Было бы неплохо их проутюжить, конечно, вот только учитывая возможности легкого танка, у нас это вряд ли получится. Да и города я не знаю, в отличие от майора Васечкина.

- Это еще кто? – Церпицкий, судя по всему, не очень хорошо знал историю.

- Танкист, который в июле сорок первого в оккупированный Минск въехал. Но у него был средний Т-28, да еще и экранированный. И офигительная мотивация.

Быков хитро подмигнул Церпицкому:

- Кто у вас командир? Вы или он? Да шуткую я. Парень дело говорит. В лес уходит грунтовка, на нее свернете и доберетесь до поселка у лесопилки. Там и пересидите недельку-другую: немцы в такую глушь не полезут. Скоро фашисты выдохнутся, и Красная Армия погонит их обратно. Тогда и присоединитесь к наступающим частям.

Увы, Быков не мог знать, что война затянется на долгих четыре года.

- Скоро немцев погонят? – Фирсов потряс кулаками. Судя по всему, его все-таки пробрало, несмотря на выучку школы ФСБ. – Да война закончится только…

Максим схватил его за плечи и встряхнул.

- Не обращайте внимания, подполковник. Он немного не в себе. Мелет всякую чушь.

- Тут будешь не в себе, - усмехнулся Быков. – Ну, по местам. Скоро эшелон пойдет.

Церпицкий бросился к Т-26. Максим с замиранием сердца смотрел, как танк медленно пересекает реку вброд. К счастью, его опасения оказались напрасны: там, где застрял тяжелый КВ, легкая машина прошла без труда. Правда, когда майор вернулся, его ботинки были в черной липкой грязи, но на подобные мелочи не стоило обращать внимание.

Фирсов один вытащил из боеукладки сорокакилограммовый фугасный снаряд и похожей на толкушку деревянной палкой забил его в ствол. Церпицкий достал гильзу с зарядом, дослал его в казенник и закрыл затвор. Быков хотел сесть на место наводчика, но Максим остановил его:

- Лучше я. Влеплю первый снаряд прямо в локомотив. То-то немцы обрадуются.

- С ума сошел? Попасть в паровоз из такого обрубка?

Максим тихо, но твердо сказал:

- Я сделаю это. Поверьте мне. Я ведь знаю, куда попадет снаряд еще до того, как он вылетит.

Быков со вздохом уступил место и поднялся к командирскому перископу:

- Давай, коли не врешь. Если промахнешься, пощады не жди. Расстреляю на месте…

Максим навел орудие чуть выше моста, у самой его середины. Оставалось только ждать.

- Товарищи чекисты – как-то жалобно сказал Быков. – У вас курить нет? Сухарей из энзе у меня еще много, а курево кончилось. Хоть одну затяжку бы.

- Не, нету, - ответил Максим. – Нам запрещено. Мы же некурящая разведка – мечта полкана.

- Зверь он, ваш полкан, - разочарованно сказал Быков и вдруг напрягся: - Эшелон! Едет!

Максиму это и так знал. Он не видел, но он всем телом ощущал паровоз, который набирал ход, выплевывая из трубы черный дым. И там, над мостом, плясала невидимая блестка – точка, куда должен был попасть снаряд.

За долю секунды до того, как паровоз оказался на середине моста, Максим закричал: «Выстрел!» - и рванул спусковой рычаг. Шестидюймовая гаубица жахнула так, что тяжелый танк подался назад на целый метр. В ушах зазвенело, несмотря на толстые наушники шлемофона. Максим едва успел уклониться от прицела. Паровоз хрястнул и свалился с моста. Котел разлетелся на куски. Все заволокло паром.

- Есть! Попал! – радостно закричал Быков. – Виртуоз! Давай по опорам! А вы чего сидите, лентяи? Заряжай!

Церпицкий открыл затвор. Вылетела гильза. Из казенника повалил едкий пороховой дым. Через полминуты возни Церпицкий вновь доложил: «Готово!»

Прогремел второй выстрел. Вверх взметнулись обломки. Мост рухнул в реку вместе вагонами. Фирсов с Церпицким, задыхаясь и кашляя, вновь бросились заряжать.

Третий снаряд Максим послал в кучу искореженного металла – в то, что раньше было воинским эшелоном. Он хотел выстрелить в последний раз, но Быков остановил его:

- Дальше я сам! С пулеметами одной рукой справлюсь. Бегите, хлопцы, спасайтесь! Такие мастера, как вы, еще понадобятся, когда наступать будем.

- Прощайте! – сказал Максим.

- Может, еще свидимся? Не списывай меня раньше времени!

Церпицкий открыл кормовую дверь и, крикнув: «За мной» - бросился наружу. За ним пулей вылетел Фирсов. Максим пожал руку Быкову, перемахнул через речку, промочив ноги, и запрыгнул на Т-26. Забрался в башню он уже на ходу.

Показалась желто-коричневая лента проселка. Но прежде чем майор свернул на дорогу, из-за железнодорожной насыпи появились два грузовика с солдатами в форме мышиного цвета. Увидев советский танк, немцы начали выскакивать на землю. Церпицкий тут же захлопнул люк. Максим в свою очередь сделал то же самое.

- Осколочным! – крикнул он Фирсову и развернул башню. – Майор, стоп!

Первый грузовик Максим уничтожил первым же выстрелом. Автомобиль задымил и вспыхнул светлым бензиновым пламенем. Потом Максим прошелся по пехоте из спаренного с пушкой пулемета. Он отчетливо видел как пули рвут человеческую плоть, как на грязно-серой форме появляются багровые пятна. Какой-то паренек с перебитыми ногами пополз прочь от танка. Максим рассек его очередью. Почему-то он вдруг ощутил какое-то садистское наслаждение при виде неподвижных и воющих, корчащихся от боли фашистов. Сейчас не хотелось думать о том, что они – живые люди, что каждого где-то ждет мать или жена. Максим был готов стрелять еще и еще, но патроны кончились и пулемет, лязгнув, смолк.

- Диск!

- Стреляй из пушки! Я сейчас! – доложил Фирсов.

Орудие хлопнуло еще раз. Взвыли вентиляторы, вытягивая из башни пороховые газы. Фирсов поставил новый диск, но стрелять было уже не в кого. Лишь кое-где в траве шевелились умирающие немцы.

- Вперед, майор! На дорогу!

Танк покатил по проселку и через пару минут углубился в лес. Его никто не преследовал.

- Я все видел. Ну ты садюга, - сказал по переговорному устройству Церпицкий.

- Они бы нас не пожалели, майор. Я вот о чем думаю: кажется, Зона устраивает мне серию испытаний, посылая в прошлое. Ей ведь все равно, что я сотворю с историей. Вот смотрите: в первый раз меня пытали – проверка на стойкость. Второй раз я воевал с целой дивизией немцев и выжил – проверка на хладнокровие. В этот раз я расстреливал врага, как в тире, почти в упор. В прицел я видел лица умирающих, чувствовал их боль, и мне было на них наплевать. Что же за проверка такая? Или, может быть, Зона меня к чему-то готовит? Но к чему?

- Откуда ж мне знать? Ты с Зоной куда больше общаешься. Одно могу сказать: вряд ли это репетиция выступления в художественном театре.

- Большое спасибо, блин, майор. До этого я мог бы и сам допетрить.

Максим открыл башенный люк, высунулся и подставил лицо легкому ветерку. Свежий воздух понемногу выветривал из головы пороховой угар. Максим подумал, что в Зоне все уже знакомое и до боли родное, мало что его сейчас может удивить. Скоро он выскочит обратно и поедет с комфортом на железной «тачанке» с пушкой. Все обыденно и… скучно. А когда-то каждый шаг давался с огромным трудом, любое неосторожное действие могло привести к смерти. Наверное, пора завязывать со сталкерством. Как говорят летчики: если авиатор становится с техникой на «ты», теряет к ней уважение, ему пора на пенсию. Максим чуть не заплакал от жалости к самому себе и, чтобы успокоиться, стал еще внимательнее глазеть по сторонам.