Свалка времени. Часть 2. Бродяга

Глава 37. Кто находится между живыми…

- Эх, колымага! – Максим в сердцах ударил по броне. – «Комсомолец» в полтора раза быстрее. Нам нужно добраться до темноты! Завтра будет поздно!

Танк, лязгая гусеницами, въехал в поселок – вполне современный. Два десятка недавно построенных девятиэтажек, несколько пятиэтажек, два магазина: продукты и промтовары, и клуб сгрудились по обеим сторонам шоссе. Максим вдруг понял: это те самые дома, что он видел в свой первый визит в Зону в тот день, когда ему вручили ключи от купленной квартиры. Какая ирония судьбы: завершить свой путь там, где когда-то его начал.

- Стой! Останови! – крикнул он Церпицкому.

Майор потянул рычаги.

- Мы торопимся, - недовольно буркнул он. – Напоминаю на всякий случай.

- Ничего. Теперь недалеко. Полчаса езды. А может, и меньше. Надо проверить одну теорию.

Максим выбрался из танка и, сжимая в руках ТОЗик, побежал к промтоварному магазину. Из товаров на полках были только чайные сервизы – фарфоровый заварной чайник с картинкой в виде синих-синих васильков на пузатом боку, сахарница, шесть кружек и шесть блюдцев. И все. Тогда Максим побежал на склад: может, там найдется что-нибудь интересное?

Увы. Весь склад оказался забит все теми же сервизами, аккуратно упакованными в коробки со знаком качества и штампом «год изготовления 1972». Абсолютно бесполезная вещь. В данных условиях, конечно.

Максим схватил одну коробку и хотел поначалу вывалить ее на пол, но почему-то ему кольнула душу острая жалость – такая сильная, словно он сам расписывал все эти блестящие чашечки, блюдца и чайник. Сама мысль о том, что кто-то будет топтать осколки человеческого труда, показалась невыносимой. Максим вернул все назад и потратил целых десять минут на поиски пустой коробки. В нее он положил ТОЗик, аккуратно перевязав упаковку блестящей подарочной лентой. Так он и вернулся в танк.

- Зачем тебе это? – спросил майор, подняв брови.

- Не могу же я ходить по городским улицам с ружьем. Это слегка подозрительно, не правда ли?

Через двадцать минут впереди показались разрушенные цеха мясокомбината. Т-26 проехал между зданиями и замер у периметра. Лестница, по которой Максим перелезал через забор, осталась на своем месте. Никто до нее даже не дотронулся.

- Эй, босс! – крикнул Максим. – Подождите здесь. Надо кое-чего приготовить.

- Так точно! – ответил Церпицкий.

Максим забежал в свой схрон – комнату диспетчера и достал из ящика заранее приготовленный вещмешок с наличными деньгами: он делал эти запасы на черный день. Сейчас черный день настал. Потом Максим вытряхнул все из своего рюкзака, переложил туда деньги, фотокамеру и консервы, и сунул в кармашек запасные патроны для дерринджера. Закончив, он выскочил наружу, достал из танка коробку с ТОЗиком и сказал Церпицкому:

- Пойдемте со мной.

Майор перелез через периметр, Максим последовал за ним. Их с радостным возгласом встречала Ирина. А из подъезда к усталым путникам спешила Олеся, держа на руках Антошку. Ребенок, увидев отца, заулыбался и протянул к нему маленькие ручонки.

- Ты вернулся! – воскликнула Олеся. – И даже вроде без бинтов на голове. Целый.

- Зато у меня на душе толстенный бинт. Хлопчатобумажный. А теперь заткнитесь, пожалуйста. Сейчас я буду раздавать подарки, и выдавать ценные инструкции. Слушайте меня внимательно. От этого зависят ваши жизни.

- Мы готовы, - серьезно сказала Ирина. Солнце просвечивало сквозь ее густые волосы. Лицо стало строгим и напряженным.

Максим положил на землю коробку с ружьем, снял с пояса кобуру с ПМ и вручил майору:

- Очень ценная штука. Патронов в Зоне полно. Безотказно стреляет даже в аномалиях. Пригодится.

- Почему ты раньше этого не сказал? – упрекнул его Церпицкий. – Ну, что ПМ стреляет в аномалиях? Нам любые знания по горло нужны.

- Да я сам не знал, пока не проверил. Короче, так. Сейчас вы оба берите руки в ноги и топайте в Зону. Вернее, берите танк и поезжайте… до того поселка, где мы только что были. Там можно вполне комфортно передохнуть. У вас, майор, есть интерактивная карта. По ней вы спокойно и без лишних проблем доберетесь до любого места. Попутешествуйте несколько недель, пока суматоха не уляжется. Потом выбирайтесь и продолжайте подрывную деятельность. Понятно?

- Да, - ответили вместе Ирина и майор.

- Это было просто. А вот сейчас начнется сложно. Теперь ты, Олеся. Ради меня, ради моего ребенка, ты соберешь вещи в рюкзак и в течение часа вместе с Антонином Максимычем уедешь отсюда. Доберешься до Пензы и там разыщешь Кузьму Фролова - ты его помнишь, я думаю. Это единственный человек на всей планете, которому ты можешь доверять, - Максим передал Олесе бумажку с пензенским адресом Кузьмы.

- А нам нельзя доверять? – спросил уязвленный майор.

- Вам – нет. Вы, к сожалению, еще не встретили в Зоне собственную душу. Не испытали перерождение, как я и как он. Я продолжу, если позволите. Олеся, умоляю тебя: сожги паспорт, выбрось все пластиковые карточки. Не пользуйся самолетами, поездами, автобусами. Не ночуй в гостиницах. Все это позволит тебя отследить и… ликвидировать. Добирайся только автостопом. В рюкзаке наличка, ее хватит надолго.

- Ты думаешь, хрупкая девушка на трассе не привлечет внимание разных уродов? – Ирина даже сжала кулаки от возмущения.

- Спасибо, что напомнила. Чуть не забыл, - Максим протянул Олесе дерринджер. – Если что – стреляй сразу в лоб. Впрочем, можешь и в живот – результат, уверяю тебя, будет аналогичный. Может, даже еще эффективнее. В кармашке рюкзака запасные патроны. Когда доберешься до Кузьмы, он переправит тебя в заброшенную деревню на границе Пензенской области и Мордовии. Там ты и поселишься. Разумеется, никаких сотовых, никакого интернета и даже электричества – утечку быстро заметят. Придумай себе и Антонину новое имя и фамилию. Например, Борис Петров. Сама назовись… Ритой, что ли.

- Сколько нам там… скрываться? – Олеся смотрела на Максима с ужасом.

- Всю жизнь. Тебе нельзя будет показываться даже в райцентре. Если участковый заметит вас, то ваши дни будут сочтены. Я сомневаюсь, что когда-нибудь у нас в стране люди будут относиться к таким, как мы… гуманнее, что ли. Житуха будет тяжелая, но лучше так, чем внезапная пуля в затылок. Или яд на ручке двери. Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, ибо и псу живому лучше, нежели мертвому льву.

- А ты? – прошептала Олеся.

- У меня нет больше надежды. Мой земной путь сегодня завершится. Скорее всего, какой-нибудь соглядатай уже отправился к Фирсову с докладом. Если я не ликвидирую нашего старого знакомца и по совместительству агента по прозвищу Болт, вас тут же перехватят. Для этого мне придется… короче, если же я останусь жив после того, что собираюсь натворить, за мной начнется такая охота, что даже в глухой деревне нас разыщут через пару месяцев. Конечно, можно всех убить, вот только атаковать нас будут регулярно и однажды захватят врасплох. Если же мое тело обнаружат на месте преступления, то все устаканится… не навсегда, разумеется. Но у вас будет время скрыться. Простите меня, друзья и любимые. И прощайте навсегда. Я действительно должен был уйти раньше. Пока не накликал на вас беду. А лучше мне было с вами и вовсе не встречаться.

Олеся почернела, сначала она сдерживалась, потом заревела. Слезы полились по ее щекам.

- Не говори так. Зачем мне жить без тебя?

- Ради нашего сына. Это же часть меня. Ты должна ее сохранить, - Максим привлек жену и ребенка к себе. Он гладил ее по волосам, сушил губами слезы на ее глазах. И вдруг отстранился и взял на руки маленького Антошку. Тот всхлипывал, уловив общее настроение.

- У нас мало времени. И хватит, не то я сам сейчас расплачусь. Как вон она, - Максим кивнул на Ирину, которая шмыгала носом и вытирала лицо платком.

Суровый обычно майор кусал губы. На лице его застыло такое скорбное выражение, что Максим расхохотался и пожал Церпицкому руку. Олеся вдруг прошептала:

- Если бы я могла сохранить хотя бы твой образ.

- В рюкзаке фотоаппарат. Там есть и мои снимки.

Максим передал ребенка Ирине, пожал руку майору, обнял Олесю напоследок, стараясь навсегда запомнить запах ее волос, и побрел к троллейбусной остановке. Он не оглядывался, но спину ему жгли четыре пары глаз. И один детский взгляд был сильнее трех взрослых.

Троллейбус – белый, замызганный катафалк с «усами» на крыше, увозил Максима на смерть. Электромоторы пели похоронный марш, выстукивали ритм разболтанные декоративные панели, сломанные поручни, развинченные кресла. За окном проплывали ставшие давно знакомыми частные дома и магазины. Никто не обращал внимания на человека в камуфляже с коробкой из-под чайного сервиза, перевязанной подарочной лентой. Ну, едет и пусть себе едет. Мало ли какие у него дела?

Троллейбус тормознул на конечной остановке – вокзал. Зашипели и лязгнули автоматические двери. Максим вышел в теплый летний вечер и зашагал к полицейскому управлению. В его мыслях не было страха или сомнения. Осталась только решимость довести дело до конца.

Максим вошел в приемную и нагло перепрыгнул через «вертушку». Остановить его не мог никто. Люди не были в состоянии противиться тому, что обрушилось на их души.

Дежурные умерли сразу – Максим даже не стал на них смотреть. Сила, которую он спустил с поводка, нашла брешь в хрупких человеческих телах и выбила из них жизнь. Полицейские ткнулись носом в стол, затихли, да так и остались лежать неподвижно. Позже, на вскрытии, патологоанатомы напишут в отчете, что первый дежурный скончался от разрыва сердца – желудочки вывернуло наизнанку, второй – от кровоизлияния в мозг. У молодого, здорового парня лопнули в голове все сосуды.

Максим прошел вдоль кабинетов. Он чувствовал себя нейтронной бомбой: убивал на своем пути все живое и оставлял в неприкосновенности неодушевленные предметы – от столов и авторучек до компьютеров. В отличие от Терминатора, ему было не нужно открывать двери, для его Силы не существовало преград. Человеческие души кричали, отлетая в лучший… или худший мир, но Максим не страдал, напротив, упивался безмолвными воплями. Так хорошо себя он еще никогда не чувствовал. И знал, что больше не сможет остановиться.

- Вот это я имба, - шептал Максим сам себе. – Ну, имба. Теперь я знаю, зачем Зона испытывала меня. Она боялась, что я не смогу себя покарать!

Зачистив первый этаж, архив, подвал и зарешеченные камеры, Максим принялся за второй. В коридоре он встретил высокую девушку-следователя в форме. Спросить, кто пришел, она не успела. Упала ничком и скорчилась на ковровой дорожке, пачкая ее кровью из носа.

Настало время третьего этажа – отдела ФСБ, зловещего логова чекистов. Все – от простого следователя до заезжего московского начальника так и остались в своих креслах. Навсегда. Вернее, до той минуты, пока коллеги не повезут их в морг.

За окном раздался гул мотора: патрульные везли задержанного на допрос. Открыть двери машины они так и не успели.

- Я как Чарли, порождающая огонь, - вполголоса сказал себе Максим. – Всех под нож. Всех! Сейчас я – смерть, разрушающая миры! И не ради семьи я все это делаю, нет. Просто мне нравится убивать: вот и всё! Это – моё!

Осталась последняя дверь. За ней притаилось само зло: полковник ФСБ Александр Фирсов, он же Болт. Максим без колебаний вошел в кабинет.

- Ну, садись, коли пришел, - дружелюбно сказал полковник. – Поговорим. Что у тебя?

Очевидно, Фирсов еще не знал, какая участь постигла его коллег. Максим потянул за подарочную ленту. Коробка раскрылась, разлетелась в стороны, открывая взору полковника смертоносное ружье.

- Убить тебя хочу, Болт, - Максим раскрыл приклад и дослал патрон в ствол. – Желаю посмотреть, что пуля сделает с твоей головой. И с моей тоже.

Фирсов побелел и нажал на кнопку вызова охраны.

- Никто к тебе не придет, друг… вернее, редиска. Никого живого здесь нет. Кто в раю, кто в преисподней.

- Я жить хочу… - Фирсов вдруг превратился в несчастного старика. – Пощади… Я забуду, как тебя зовут. Уничтожу все документы.

- Да ну? Отсосешь! Отправляйся-ка ты на встречу со своим сыном, полковник. Прощай, враг мой, - Максим нажал на спуск.

Грохот выстрела оглушил. Тяжелая пуля попала Фирсову между глаз. Затылок вместе с мозгами впечатался в стену. Фирсов упал на спину. Из горла с хрипом вырвался воздух.

Максим клацнул затвором, дослав новый патрон в ствол, и сказал:

- Весело… здесь никакая Сила не нужна. Но как же здорово ей пользоваться.

Он вышел в коридор и встал так, чтобы его видела камера под потолком. Приложил к виску ствол, произнес: «Жаль умирать. Я мог бы еще столько народа на тот свет отправить… Но грустным солдатам нет смысла в живых оставаться» - и вдавил холодный спусковой крючок почти в самую пистолетную рукоятку. И грянул гром…

Сверкнула и погасла вспышка. Но вместо ожидаемой темноты Максим увидел свет. В глаза бил прожектор, установленный на носу знакомого теплохода со складным трапом. На мостике виднелась зловещая черная фигура. Хорст собственной персоной.

- Поднимайся ко мне! – крикнул бывший подводник.

Максим взлетел наверх, с удивлением обнаружив у себя в руках ружье, а на плече – портупею с наградным револьвером Нагана. Неразлучный ТОЗик, похоже, остался с ним навсегда.

- Так я жив? – Максим потрогал руки и ноги.

- Во всяком случае, ты не призрак, - уклончиво ответил Хорст. – Вот это ты мне здорово подсобил. Столько пассажиров у меня со времен последней войны не было.

- А где они все?

- Большинство в трюме. Такой публике, за редким исключением, комфорт не положен.

- Мне тоже. Я ведь сам себя…

- У тебя выхода не было. Ты положил живот за други своя. Есть сведения, что тебя с твоей ружбайкой произведут в Хранители. Да, в Хранители. Будешь людей спасать от их же собственных глупостей. Все добровольно, не переживай.

- Удостоверение и униформу выдадут?

Бывший подводник фыркнул:

- Еще льготная пенсия и полный соцпакет. Все сам увидишь.

- Да я уже согласен, - сказал Максим. – Даже без соцпакета.

- Это не мне будешь говорить.

Хорст нажал кнопку стартера. Заворчал, потом загудел дизель. Теплоход отчалил от пристани, развернулся и на полном ходу направился в открытое море. От луча прожектора на воде плясали зайчики. Максим несколько минут смотрел на них, потом вынул из патронташа два патрона и вставил их в магазин. Просто на всякий случай.