Светунец

Я уже умирал…

Это странно, но нет здесь неправды.

Умирал много раз

И в потомках опять воскресал.

А иначе откуда

Я помню тот бой у Непрядвы,

Если я и Непрядвы

В этой жизни еще не видал?

Я уже умирал…

Распростертые руки ослабли.

Но в последний момент,

Напрягая все силу очей,

Я увидел вдали,

Как кривые татарские сабли

Выбивала из рук

Прямота наших русских мечей!

Я уже умирал…

Но до той исторической битвы

Я не помню себя:

Из столетий — ни месяц, ни год!

Сколько срезало нас

Время лезвием огненной бритвы,

Пока поняли мы,

Что бессмертие — это народ.

Я уже умирал…

Меня клали на царские плахи.

Меня в землю живьем

Зарывали, смеясь, палачи…

Но не я, а они

Умирали в паническом страхе,

Куликовской закалки

Глотая на вдохе мечи!

Я уже умирал…

Враг не раз, торжествуя на тризне,

Говорил за вином.

Что покончил со мною навек…

Нет.

Меня не убить.

Я расту и расту ради жизни.

Пробивая Историю,

Легендарного поля

побег!

Мои соседи — выше этажом —

Веселые от водочки с грибками,

Всю ночь долбили пол свой каблуками,

Забыв, что мне он служит потолком.

А утром, извиняясь и шутя,

Оправдывались тем, что и над ними,

Как вечер, отмечает именины

Соседей «многодетная» семья…

Как часто, не желая быть в ответе,

Мы так юлим, кивая на других.

Глядят на это молча наши дети,

А мы все ждем хорошего от них.

А мне порой от взвинченности дел,

Придя домой, так хочется затопать,

Оправдываясь тем, что я не робот,

Что кто-то надо мной не так галдел.

Но я молчу. Я сдерживаю нервы,

С болезненным сознанием того,

Что кто-то в этом гаме служит первым

И кто-то — продолжением его.

Невежество не знает снисхожденья,

Когда мы снисходительны к себе.

Быть может, подо мной, как разрешенья,

Ждет кто-то топотни на потолке.

Всегда кому-то ты живой пример —

Живой запрет, живое разрешенье,

Не будь чужих пороков продолженьем,

И станут исчезать они, поверь.

Я это в жизни постигал хребтом.

Где б ты ни жил, отдельно жить не можешь.

Всегда кому-то служит потолком

То, по чему ты топаешь и ходишь.

Где же вы.

Главари-агитаторы?!

Что-то рано, на полпути,

Сели ваши аккумуляторы,

Разложившиеся изнутри.

Не кривитесь за поучительство,

А подумайте лучше:

когда

Исчезает в душе электричество,

В ней хозяйничает кислота.

Посмотрите, как небо звездно!

Как Россия лежит широко!

Зарядиться еще не поздно.

И тем более есть от чего.

Приложите к земле этой руки,

Подождите немного, и вот

Вы почувствуете ее муки

В сотни, тысячи киловольт!

Они хлынут вам в каждую клетку…

Ну а если не растрясет,

Затолкните два пальца в розетку.

Это вас от всего спасет!

Жизнь сказок переделала немало.

Я вам еще поведаю одну…

Ну кто из нас не знает папы Карло

И той двери в волшебную страну?

И Буратино — дерзкого мальчишку,

И как он ключик золотой добыл…

(Да вы перечитайте лучше книжку:

Я эту часть почти не изменил.)

А вот конец у этой старой сказки

Совсем иначе выглядит теперь.

Ее герои (нынешней закваски)

Не отворили сказочную дверь.

Уже, наверно, бредя чудесами,

В какой-то бессознательной борьбе

Они нетерпеливыми руками

Рванули дверь отчаянно к себе!

И, растянув от жадности запястья,

Все светлое на свете невзлюбя,

Так и скончались на пороге счастья.

А двери открывались… от себя.

Старинная, крестьянская изба…

Да осенит тебя под русским небом

Высокая и светлая судьба,

Отмеченная добротой и хлебом.

Весь твой уклад, священное жилье:

Дверь без замка и мудрое реченье,

Нехитрый скарб, имеющий свое

Прямое, бескорыстное значенье.

И царственно идущий от икон,

Холодный свет слепой, но чистой веры,

И в слове «дать» почтительный поклон,

И в слове «взять» святое чувство меры.

Все то, чего мне так недостает,

Все то, что растерял я по дороге,

Идущий в жизни пятками вперед,

И ранящий свои слепые ноги.

Живущий в загазованном раю,

Перед тобой на роковой ступени

Я все же независимо стою…

Душою опускаюсь на колени.

Ты протирала окна очень честно.

Ты до того в тот день их довела,

Что ощущение стекла исчезло:

Как будто в окнах не было стекла.

И надо же такому приключиться:

Обманутая этой чистотой,

В твое окно ударилась синица

Го-

ло-

вой…

Твои слова, как среди лета град.

Порой ударят просто так, без повода,

И все во мне сжимается от холода,

Которым наполняется твой взгляд.

Но смотришь, через несколько минут

Бог весть откуда взявшиеся льдинки,

Растаяв, превращаются в слезинки

И по щекам растерянно текут.

— Как много звезд!..

Какая тебя радует?

— Вон та… что падает.