Светунец

Все сложнее живу,

Может, годы повинны,

Может, просто устала

От забот и дорог.

Вдруг негромкий напев

Русской песни старинной

Всколыхнул мою душу

И сердце обжег.

Он прорвался ко мне

Через стереогромы,

Сквозь живую завесу

Чужих языков.

Как Россия сама,

Задушевный и скромный,

Не опошленный звоном

Гитарных оков.

А ведь помню, что я

Его слышала раньше,

Еще бабка моя

С ним узоры ткала.

Отчего лишь теперь

Он тревожит и ранит?

Видно, я до него

Лишь теперь доросла.

Мои сверстники,

Послевоенные дети!

Мы росли, как грибы,

Не нуждаясь ни в чем.

Как спешили мы жить,

Все изведать на свете,

Все узнать, что к чему,

Что зачем и почем!

Перед нами мелькали

Картины и лица.

Пробежались по классике

И налегке

На роялях бренчали,

Зубрили английский,

Забывая порой о родном

Языке.

Нас кружила эстрада,

Пели «Битлы» и «Бони»,

Иностранные фирмы

Диктовали фасон.

И крутились кассеты

На магнитофоне,

И хрипели певцы,

И стонал саксофон.

…Мы душою поймем,

Что умом не осилим,

И того не отнять,

Что узнали, прозрев,

И спокойно глядит

Голубая Россия,

Пока в сердце у нас

Тот старинный напев.

Я поверю, как утешенью,

Златогорлому песнопенью

Одинокого соловья.

Полагаясь на краткий опыт,

Я поверю в зеленый шепот

Трав, склонившихся у ручья.

И, совсем потеряв сноровку,

Я поверю шальной уловке

Светляка, что похож на звезду.

И меня позабывшему другу

В трудный час протяну я руку

И на помощь ему приду.

Я поверю, хоть на мгновенье,

В запоздалое откровенье

И раскаяние врага.

И, обнявши тебя за плечи,

Я поверю случайной встрече:

Не скажи, что я не строга!

Ну а если беда настанет,

Если силы мои истают,

Как в тяжелом, больничном сне,

Если я задыхаться буду

И надеяться лишь на чудо, —

Кто-нибудь да поверит мне.

Через холмы, через равнины

светлым-светла

На дальний посвист соловьиный

река текла.

И новый день она встречала

под свет зарниц,

И на плечах своих качала

усталых птиц.

Ее деревья осеняли

своей листвой,

К ней звери тропкою шагали

на водопой.

С размаху билась о каменья —

и шла в обход,

И близлежащим поселеньям

дарила брод.

Озера голубые нити

тянули к ней,

Сулили тихую обитель

на много дней.

Ей реки помощь предлагали:

— Ты так мала!

Она, желтея берегами,

вперед текла.

Был легкий бег ее проворен,

вода чиста.

И вот вдали мелькнуло море —

ее мечта.

Она к волнам его рванулась:

— Я так ждала!

В соленом море окунулась —

и умерла.

Всё мы бьемся о жизнь,

Как синица в оконную раму.

Всё нам кажется: миг —

И мы в синее небо взлетим.

Всё нам кажется: день —

И о встрече придет телеграмма.

Всё нам кажется: час —

И плохое уже позади.

Что еще впереди,

Что мы сделать уже опоздали?

Как пронзительно чист

Снег на черную землю летит.

Мне бы раньше понять.

Мир летит по спирали,

Вот окончен виток,

И опять я в начале пути.

Уж сколько весен минуло…

Я в том осталась вечере

Нежданною, немилою,

Чужой и недоверчивой.

Все тот же голос чудится,

Надежда та же теплится:

Забудется, забудется,

И слюбится, и стерпится.

Уж сколько весен минуло:

Зеленых, ярких, ветреных…

Была любовь — да сгинула.

А я жива — и нет меня.

Опять, теплом раскованы,

Деревья машут ветками.

Смешливая, рисковая

Была когда-то — нет меня.

И время, как застывшее…

Как долго вечер тянется!

Душа моя остывшая

Кому теперь приглянется?

А ты живешь уверенно,

Без сожаленья ложного,

И поступью размеренной

Уходишь, словно прошлое.

И у тебя не водятся

Слова пустые, зряшные…

И ты, такой сегодняшний,

Прости меня, вчерашнюю.

Ночь высекла на небе искры,

домой пора…

И каждый шаг, как будто выстрел

в тиши двора.

А там, за месяцем, направо,

горит всегда

Слегка торжественно и здраво

моя звезда,

Что до рассвета будет грозно

за мной следить.

Звезде, наверное, не просто

моею быть.

Мне путь нехлопотный и ровный

дарит звезда.

А я иду своей дорогой —

и не туда.

И мне услужливо посветит

она лучом.

Ведь за меня она в ответе,

а я при чем?

То прошедшее лето

Долго было со мной,

Долго в сердце не гас

Им подаренный свет.

У хребта Таганай

Гребень есть Откликной,

Я кричала — и эхо

Отзывалось в ответ.

И стоял Таганай,

Словно дивное диво,

Так красив и могуч,

Что щемило в груди.

Я была, как трава,

Зелена и правдива,

И удачи, и беды —

Было все впереди.

Что с тех пор изменилось, —

Отчета не требуй.

Но теперь голос твой

Растворился в ночи.

Моя светлая даль,

Откликной ты мой гребень!

Отчего, отчего ты молчишь?

Ну, взорви тишину,

Как проклятье молчанью,

Накричись ты за дни,

Когда множество раз

Приходилось тебе

Повторять окончанья

У пустых и бессмысленных фраз.

Правду ты не поймешь,

А неправду — не примешь.

Птицы лето к тебе

Привели на постой.

И далеко плывет

Запах горькой полыни,

Перемешанный с пряным

Дурманом цветов.