Светунец

Отец ведро заденет кружкой —

огромной каплею росы

сверкнут меж ободом и дужкой

его трофейные часы…

Храним тепло скупой постели:

сверх одеяла, до лица,

отец укроет нас шинелью

всевойскового образца.

Сверкнет планшета целлулоид,

молодцевато скрипнет хром,

отец уйдет туда, где ловит

ветра его аэродром.

Мы вновь спеленатые снами,

сквозь них нам слышится едва:

летают летчики над нами

на очень маленьких ЛИ-2.

Хозяйка щедро и стыдливо

сдавала флигель во дворе,

где серебристая олива

листвой кичилась в октябре.

И получилось: в день за трешку,

на пару солнечных недель,

купил я берег, и дорожку,

и море, севшее на мель.

Плюс — во дворе водоколонку,

что певчей трещиной в трубе

ночами медленно и звонко

напоминала о себе.

Я наплел тебе массу историй,

толковал тебе вещие сны…

Зелен лес,

как Саргассово море,

а на море одни буруны…

Чем-то вечным торгует палатка

возле дома с оградой резной;

Мне, признаться, с тобою не сладко.

Каково же тебе-то со мной?

Весь этот быт, как склад пороховой.

В нем тишина и та, как перед стычкой;

боюсь, не ты, так кто-нибудь другой

поблизости побалуется спичкой.

И, словно лес, он выгорит дотла.

Я прорубал в нем узкую аллею.

Я в этой жизни мало так умею,

но даже это ты не поняла…

Пора цветения липы.

Ее соцветия целебны,

и мы собираем их.

Сотни наших проблем подождут.

Мы молоды и знаем — всему свое время…

Давно отцвела липа.

Я по-прежнему болен

и до сих пор решаю старые проблемы.

Боюсь, никто на свете не убедит меня в том,

что липовый цвет обладает волшебными

свойствами…

Электричка везет меня красивейшей местностью.

«Жить здесь — мечта моей жизни!» —

думаю неизменно, оглядывая домики

и почти дикую природу.

«Жить здесь — мечта всей моей жизни!» —

повторяю это, зная:

Мечта так и останется мечтой,

хотя электричка идет сюда

ровным счетом пятнадцать минут…