Святой и грешница

Глава 19

— Придет еще время, когда мы победим, — угрюмо бормотала Эльза Эберлин. Осада продолжалась четыре дня и три ночи, и количество клиентов постоянно уменьшалось. Этим вечером в борделе не было ни одного посетителя, кроме палача, заглянувшего, чтобы сообщить, что новостей нет. Дважды посланники епископа проводили переговоры с капитулом и советом, но безрезультатно. Каноники выступали за мирное соглашение и настоятельно убеждали Ганса Буке и членов совета, но буржуазия твердо стояла на своем. По договору епископ пообещал им Нойенбург и ключи от города и должен был выполнить эти условия! Господа фон Вайнсберг и Бебенбург вернулись в крепость несолоно хлебавши, чтобы сообщить епископу о невыполненном поручении. Обе стороны заняли выжидательную позицию, за два дня не прозвучало ни одного выстрела. Но осажденные в Нойенбурге отдавали себе отчет в том, что они находятся в мышеловке, из которой невозможно ускользнуть, если им не будет предоставлена помощь снаружи. Если бы их не защищали стены замка, жителям Вюрцбурга не составило бы труда обезоружить их и выбросить из города. Противники, не теряя бдительности, ждали, что будет дальше.

Настал пятый день. Объединенные в отряды горожане занимали свои позиции. Элизабет, Грет, Жанель и Анна также сидели за одной из баррикад. Первая половина дня прошла без происшествий. Анна зевнула, ночью она мало спала, так как один поздний клиент претендовал на ее услуги и оказался довольно требовательным. Поэтому, закутавшись в накидку, она прислонилась к столешнице, торчащей из баррикады, и закрыла глаза.

— Я даже предположить не могла, что осада это так скучно. Разбуди меня, если что-то случится!

Ей не пришлось долго ждать — внезапно на крепостной стене появился Рабан Гофварт, комендант Нойенбурга, в сопровождении двух грозного вида воинов со щитами, которые внимательно осматривались, на случай если кто-нибудь из жителей Вюрцбурга решится предательски выстрелить в него.

— Я хотел бы поговорить с тем, кто осуществляет здесь командование и может принимать решения. Позовите бургомистра Буке или настоятеля фон Ротенгана — или их обоих, если они принимают решения сообща.

Глава Вагенкнехт в старых доспехах, видавших не одно сражение, вышел вперед.

— Что вам от них надо? Я не буду гонять их через весь город только для того, чтобы зря потратить их время. Наши требования вам известны! Вы готовы капитулировать?

— Я буду говорить об этом только с настоятелем или бургомистром, — ответил комендант.

Анна сразу же проснулась, и девушки с нетерпением следили за спором.

— Ну хорошо, — замялся глава. — Если вам есть что сказать, я прикажу позвать их, но предостерегаю вас от какого-либо коварства! Для нас это пройденный этап!

После этого предупреждения собеседники скрылись: один — за стеной, другой — за баррикадой.

— Хайнц, ты пойдешь к «Зеленому дереву» и приведешь бургомистра, — обратился глава Вагенкнехт к арбалетчику. — Если его там не окажется, тебе придется найти его. Скажешь, что Гофварт хочет провести переговоры. А ты, Гильг, пойдешь в собор и спросишь там первого встреченного священника, где найти настоятеля. Он тоже должен прийти. Если он захочет, то может взять с собой пару человек, которым доверяет. Большинство советников здесь на своих постах.

Мужчины кивнули и, повесив на плечо арбалеты, быстро ушли. Прошло примерно полчаса, хотя девушкам показалось, что целая вечность, прежде чем появился бургомистр в сопровождении Ганса Майнталера и Георга Шпана, а вскоре и настоятель Антони фон Ротенган, его суперинтендант Рейхард фон Мосбах и два каноника, фон Грумбах и фон Векмар. Если члены городского совета явились в снаряжении или, по крайней мере, в кожаных камзолах, то представители капитула пришли в длинных, дорого расшитых нарядах.

Настоятель смело вышел вперед. Казалось, что удар из засады ему не страшен. Или он просто не мог себе представить, что простой человек осмелится лишить жизни высокопоставленного священнослужителя?

— Я не верю никому, кто давал клятву верности епископу фон Брунну, — прошептала Грет, мысли которой, по всей видимости, сходились с мыслями Элизабет.

Суперинтендант и каноники фон Грумбах и фон Векмар последовали за настоятелем. Если Ганс фон Грумбах с прямой осанкой и высоким ростом производил впечатление, то маленький толстый фон Векмар, дважды споткнувшийся о край своего плаща, казался неуклюжим и трусливым. Казалось, что Ганс фон Грумбах не ведает страха. Он осмотрелся вокруг и вернулся взглядом к коменданту Нойенбурга.

Элизабет была уверена, что на какое-то мгновение его взгляд задержался на ней и он ее узнал. По ее телу прошла дрожь.

Советники и бургомистр со сверкающим мечом в одной руке и опущенным копьем в другой вышли вперед.

— Комендант Рабан Гофварт, вы обратились к нам с просьбой провести переговоры. Мы собрались, поэтому говорите, а мы послушаем. Но не вздумайте тратить наше время на просьбы, угрозы или отговорки. Наши требования вам известны. Мы не отступим, пока они не будут выполнены!

Рабан Гофварт откашлялся и заговорил так громко, чтобы его все слышали:

— Вы требуете ключи от города и передачу замка. Хорошо. Но как мы сможем отступить, если вы осадили нас со всех сторон? Мы не выйдем из укрытия, пока ваши пушки и десятки арбалетов направлены на нас. Мы не сможем покинуть город даже через маленькие ворота, так как ваши люди только и ждут этого, чтобы напасть на нас. Вы сами препятствуете передаче замка!

Каноники и советники посмотрели друг на друга. На их лицах читалась не то насмешка, не то возмущение.

— Вы всерьез требуете, чтобы мы отступили и сняли осаду, потому что только в таком случае вы сможете покинуть город? — возмутился бургомистр. — Какими же глупыми вы нас считаете!

Рабан Гофварт покачал головой.

— Все, чего я хочу, это чтобы я и мои люди невредимыми покинули город и добрались до крепости Мариенберг — с оружием, снаряжением и всем, что у нас есть. Тогда вы сможете получить замок и ключи, которые вам так дороги! — Последние слова он произнес с презрением, что, однако, не отменяло того факта, что родственник епископа признал свое поражение.

Элизабет схватила Грет за руку. Это был прорыв! Теперь все близилось к благополучному концу, без кровопролития. Совет и капитул должны были согласиться. Девушки поднялись на цыпочки и вытянули шеи, чтобы ни одно движение сторон, ведущих переговоры, не утаилось от них.

Настоятель и бургомистр быстро переглянулись, и Ганс Буке взял слово:

— Это приемлемое предложение. Берите лошадей, оружие и все, что у вас есть, и уезжайте из города через южные ворота. Мы отведем наши отряды на безопасное расстояние и не сделаем ни единого выстрела! Пушки, разумеется, оставьте там, где они стоят. Вы не возьмете с собой в Мариенберг ни одну повозку!

По лицу коменданта пробежало разочарование, но, немного помедлив, он согласился.

— Хорошо, отводите свои отряды. Через час зазвоните в колокол церкви Святого Петра, и мы выстроимся в походном порядке.

Ганс Буке покачал головой.

— Сначала вы передадите нам ключи от башен и ворот. Наши писари составят договор и принесут его вам. Вы заверите его печатью и передадите ключи. Только тогда вы со своим взводом сможете беспрепятственно покинуть стены замка.

На этом и договорились. Когда начал звонить колокол, комендант подошел к открытым воротам, заверил договор и передал ключи. Подождав, пока посланники совета отойдут, он дал сигнал к отступлению. Под барабанную дробь и радостные звуки трубы взвод коменданта Гофварта выдвинулся из крепости. Гордо подняв флаг епископа, выпрямившись в седлах, в сверкающих доспехах, они скакали колонной по два мимо жителей Вюрцбурга, которые, как и было условлено, отступили, давая им дорогу. Главам удалось удержать своих людей, пока последний человек из замка не перешел через ров. Бургомистр лично на вороном коне добрался до больших ворот и запер их. С ликующими криками горожане и крестьяне завладели Нойенбургом.

В городе царило веселое настроение, какого Элизабет не помнила. На всех углах люди поднимали бокал за одержанную победу над епископом и его командой из Нойенбурга. До самого вечера горожане и крестьяне с инструментами стекались в предместье Занд, чтобы помочь снести замок. Он навсегда должен остаться разрушенным. Ни один епископ не должен больше осмелиться назвать крепость, находящуюся непосредственно в городе, своей собственностью. Оружейник под громкое ликование собравшихся еще несколько раз выстрелил из пушки по стенам Нойенбурга. Нашлось несколько музыкантов, прикатили бочки с вином. Образовались первые пары, и на улицах начались веселые танцы, в то время как горожане размахивали молотками, чтобы разрушить стены замка, в такт музыке.

Протеже Эльзы Эберлин смешались с толпой и праздновали.

— Здесь еще веселее, чем на ярмарке! — радостно кричала Анна, взявшая под руку молодого кожевника и его брата. Эстер танцевала с портным, Марта в это время кружилась с булочником, так что ее платье высоко подлетало, а Мара и Жанель отправились к стене. Грет, покрытая пылью, усердно работала. Чтобы перевести дух, она подошла к Элизабет.

— Весь город собрался, — сказала Грет и улыбнулась. — Какой праздник!

Это было не совсем верно. Хотя здесь можно было увидеть большое количество служанок и ремесленники пришли с женами и детьми, но на праздновании отсутствовали женщины из знатных семей и церковные служители — за редким исключением — не принимали участия в процессе разрушения. Только два монаха из Ноймюнстера размахивали молотком, и несколько монахов из монастыря Святого Стефана со стороны наблюдали за этим действом. Одну девушку из семьи советника Элизабет все же увидела. Оттилия как раз перелезала с двумя юношами ее возраста через полуразрушенную стену. Одобрил ли это ее отец? Элизабет сомневалась, что он вообще об этом знал. Колокола церквей Святого Перта и Святого Стефана звонили один за одним.

Грет повернулась к Элизабет.

— Нам пора идти. Ты не видела мадам?

Элизабет покачала головой.

— Нет, но она высказалась недвусмысленно. С наступлением темноты мы должны быть на месте. Сегодня точно будет длинная ночь.

— У нас сегодня будет больше клиентов, чем когда-либо.

Элизабет кивнула и скорчила гримасу.

— Я тоже этого боюсь.

Девушки освободили подруг из рук разочарованных танцоров. На прощание шлюхи обняли их и поцеловали, пригласив в бордель, чтобы там как следует продолжить празднование.

— Некоторые из них точно еще зайдут, — предположила Анна.

Мадам оказалась права! В этот вечер бордель был переполнен. Эльза поручила Жанель двух клиентов сразу друг за другом. Элизабет мадам тоже нагрузила больше, чем обычно. Возможно, она решила, что время бережного отношения с ней прошло и теперь она должна делать все то, что делали другие девушки, или позволять делать это с собой!

Заглянувший палач стоя выпил глоток вина и рассказал о последних новостях из предместья Занд.

— Народ уже расходится. Новый староста откровенно поговорил с ними и объявил, что стражники не примут никаких оправданий и всех, кого позже встретят на улицах, бросят в башню. Надеюсь, угроза подействовала.

— Иначе в твоих башнях будет тесно, — сказала мадам и язвительно улыбнулась.

— Да, и я должен буду снабжать еще больше бранящихся заключенных и обеспечивать их водой и супом. Ну ладно, до скорого, увидимся. — Он отдал ей пустой бокал и кивнул на прощание девушкам.

Ближе к полночи, когда в борделе стало немного спокойнее, пришли двое новых посетителей. Многие клиенты были завсегдатаями заведения или днем их можно было увидеть в городе за работой, поэтому постепенно Элизабет запомнила их. Но этих двоих ей еще не доводилось видеть, и мадам оценивающе обвела их взглядом. Один был высокий, крепкого телосложения и носил окладистую бороду. Второй был плохо выбрит, его тонкие бесцветные волосы прядями спадали на плечи. Оба были одеты просто, носили сапоги для верховой езды и длинные ножи в кожаных ножнах на боку. Они не выглядели как честные ремесленники, скорее как бродячие вояки, готовые взяться за любое дело, если им достаточно заплатят.

Эльза подошла к ним.

— Чем могу помочь?

— Конечно, ты можешь нам помочь, дав одну из своих девок, чем же еще? — ответил бородатый, который был почти на голову выше своего спутника. Его тощий подельник с перекошенным лицом жутковато улыбнулся, так что у Элизабет по спине побежали мурашки. Она быстро отвернулась и подошла к столу, где гости играли в карты.

— Как тебе вон та? — спросил он.

Элизабет спряталась за Эстер.

— Что? Это уродливое лицо со шрамом? Хайнц, ты с ума сошел? — возмутился бородач.

Тощий раздраженно покачал головой.

— Да не эта, а блондиночка за ней.

Желудок Элизабет сжался.

— Да, довольно милая, но я бы взял вон ту. — Бородач показал на появившуюся из-за ширмы Жанель.

— Договорились, — сказал коротышка и снова улыбнулся в свойственной ему неприятной манере.

Элизабет обрадовалась, что ей удалось ускользнуть, но одновременно испытала стыд за это чувство облегчения. Теперь Жанель должна была служить им.

— Мы возьмем ее с собой. Здесь внутри для нас тесно и слишком шумно, — сказал Хайнц.

Эльза Эберлин скривилась. Это ей совсем не нравилось, она предпочитала, чтобы клиенты и ее девочки были у нее на глазах.

— Вы вдвоем?

— Как видишь, — подтвердил бородач.

— Если вы вдвоем желаете ее, то должны заплатить двойную цену. Кроме того, я хочу сначала получить деньги, если вы возьмете ее с собой.

Бородач выругался, а худощавый сплюнул на пол.

— Если так, то мы возьмем еще одну.

Мадам кивнула и махнула Анне, которая в этот вечер обслужила меньше всего посетителей. Протянув руку, Эльза велела отсчитать ей пфенниги. Спрятав кошели, мужчины повели девушек на улицу. У Эльзы на лице было написано недовольство, она еще долго смотрела на дверь, хотя та давно закрылась за ними. Затем она подошла к столу, чтобы посмотреть, может быть, одному из посетителей — который уже удовлетворил свое желание — нужно еще вина или что-нибудь съесть.

Элизабет была занята старым Вольком, мельником, работавшим вместе с сыновьями. Вдруг на улице раздался женский крик. Быстрые шаги приближались к дому. Дверь распахнулась, и в дом ввалилась Анна. Спутанные волосы падали ей на лицо, рукава рубашки были разорваны, а корсет, по-видимому, разрезан ножом. Она еще раз вскрикнула и упала на колени, сотрясаясь от рыдания. Шлюхи и их клиенты, замолчав, вскочили со своих мест. Эльза первой взяла себя в руки и бросилась к Анне, грубо тряхнув ее за плечо.

— Что случилось? Говори! Я хочу знать, что случилось.

Анна истерично рыдала, запрокинув голову. Ее длинные волосы откинулись назад, открывая лицо. Элизабет и Эстер одновременно вскрикнули от ужаса. Эстер подбежала к Анне и, присев рядом, обняла ее.

— Ах, моя маленькая! Неужели и ты тоже? — плакала она. — Ты не должна так страдать, как я тогда!

Левый глаз Анны налился кровью и начал напухать. Очевидно, ее сильно ударили по носу, губа тоже треснула. Из уголка рта по подбородку и шее до разорванного декольте струилась кровь.

— Где эти ублюдки?! — кричала мадам. — Что с Жанель? Говори! — Она трясла Анну, не обращая внимания на протесты Эстер.

— Там, на еврейском кладбище. Они связали Жанель. У каждого есть нож… — бормотала Анна. — Они и меня связали, но мне удалось освободиться и убежать, потому что они были заняты Жанель и не обращали на меня внимания. — Анна безудержно рыдала. — Мадам, они убьют Жанель!

— Они этого не сделают! Я приведу ее обратно. — Элизабет часто видела мадам разъяренной, но сейчас та просто дрожала от гнева. Схватив свое старое копье, стоявшее у стены, она выбежала. — Они не сделают этого с моей девочкой!

— Мамочка, нет! — закричала Анна ей вслед. — Их там четверо! Четверо мужчин!

Но Эльзу Эберлин было уже не остановить. Ею руководил гнев, ведя ее стремительными шагами на еврейское кладбище. Девушки столпились у двери, испуганно вглядываясь в темноту. Последние посетители воспользовались возможностью по-тихому ускользнуть. Было поздно, и настроение было испорчено. Самое время возвращаться к семьям и ложиться спать.

— Они убьют и нашу мадам, — причитала Анна.

— Мы не можем отпустить ее к этим мужикам одну! — крикнула Элизабет.

— Что ты собираешься делать? Отправиться за ней с ножом для хлеба? — спросила Грет.

— Нет, но нам нужно хотя бы знать, что происходит. — Ее голос был твердым и решительным. — Вы останетесь здесь. Я пойду за ней и посмотрю, что происходит.

— Нет! — кричала Анна.

— Я постараюсь, чтобы меня не заметили. Но нам нужно знать, что там происходит!

Эстер тихо плакала, Марта ругалась и говорила что-то о глупости и легкомыслии, Мара и Грет кивнули.

— Я пойду с тобой, — сказала Грет.

— Хорошо, — кивнула Элизабет. — А вы позаботьтесь об Анне.

— Нечего нам приказывать, — проворчала Марта и получила за это толчок в ребра от Мары.

Девушки быстро пробирались сквозь темноту по кладбищу, заросшему ежевикой и крапивой, между полуразрушенными могильными плитами.

— Ты слышишь их? Они должны быть где-то там, — прошептала Грет.

Элизабет кивнула. До них доносился грубый смех. Пригнувшись, они пошли дальше.

— Вон там, свет, — шепотом сказала Элизабет.

Они слышали, как кто-то стонет и приглушенно плачет.

— Немедленно прекратите! — раздался голос мадам. — Развяжите ее, ублюдки, и отпустите!

На мгновение окаменев, мужчины расхохотались.

Грет и Элизабет подкрались немного ближе, притаившись между могильной плитой и стволом дерева. Теперь им было видно мужчин… и Жанель! Они привязали ее к старой могильной плите, широко раздвинув ноги. Ее одежда была разорвана, по рукам и по ногам бежала кровь. Жанель с кляпом во рту вырывалась и мотала головой в разные стороны. Тощий, выбравший ее в борделе, как раз прятал свое вялое достоинство, медленно натягивая штаны. Другие повернулись к нарушителю спокойствия, устремившемуся к ним с нацеленным копьем.

— Отпустите ее! Вы заплатили не так много денег, чтобы я вам такое позволяла! — кричала Эльза вне себя от ярости.

Мужчины снова рассмеялись.

— Тебе и не надо нам это разрешать. Мы это делаем, потому что нам это нравится. А теперь опусти копье и не мешай нам получать удовольствие. У нас еще много планов с этой маленькой голубкой! — Тощий достал свой длинный меч и лизнул клинок, другой с мечом направился к Эльзе, а бородач с ножом попытался зайти со спины.

— Что нам делать? — прошептала Грет. — Они не станут слушаться мадам.

Элизабет в ужасе покачала головой. Бородач выбил копье из рук Эльзы и заехал ей кулаком по лицу. Другой дал ей такого пинка, что она оступилась.

— Мы должны ей помочь! — настаивала Грет, но Элизабет крепко схватила ее за руку.

— Без оружия, а его у нас как раз нет, мы обречены! Мы им не поможем, только сами подвергнемся опасности!

— Я не боюсь, — прошипела Грет.

— А нужно бы. Нет, мы должны привести помощь, настоящую помощь. Пойдем! Тихо!

Пригнувшись, они отошли назад, пока не убедились, что их никто не заметил. Затем они побежали.

— Но кто сможет помочь в такой ситуации? — с трудом переводя дыхание, спросила Грет.

— Мейстер Тюрнер, — ответила Элизабет. — Если нам повезет, мы его застанем в тюрьме у заключенных. Он приведет в чувство этих ребят.

— Хорошая идея, — сказала Грет, ускоряя шаг.

Подобрав юбки, девушки пробежали через церковное кладбище к городской тюрьме. Элизабет тихо молилась, чтобы палач оказался на месте. Он их послушает. Убедить стражников у ворот было бы сложнее и заняло бы больше времени. А его у них как раз и не было, если они хотели освободить живыми мадам и Жанель из рук этих чудовищ.

Девушкам повезло. Как только они завернули за угол, на улицу вышел палач и закрыл за собой дверь. Задыхаясь, они остановились возле него.

— Что случилось? — спросил мейстер Тюрнер.

Они сбивчиво рассказали, что происходит на еврейском кладбище. Палач сразу все понял.

— Пойдемте не теряя времени.

Он позвал с собой двух совершавших обход стражников, и они последовали за ним. Грет и Элизабет бежали за мужчинами, но из-за усталости порядком отстали.

— Скорее, — торопила Грет, прикладывая руку к ноющему боку.

— Мейстер Тюрнер сможет их найти, — ответила Элизабет. — Мы ему не нужны.

— Но я хочу посмотреть, как он расправится с этими свиньями! — выкрикнула Грет и побежала немного быстрее.

Элизабет ничего не сказала. Ей нужно было дышать, чтобы еще больше не отстать. Ей тоже хотелось быть там и видеть, прибыла ли помощь вовремя.

— Опустите оружие! — прогремел над кладбищем голос палача. — Иначе, клянусь, я разрежу вас на куски! Оружие на землю — и ты тоже! Брось нож на землю!

Задыхаясь, девушки добежали до освещенной лампой могильной плиты, где все еще была привязана Жанель. Элизабет прикрыла рот рукой. За это время они еще больше изрезали ее платье и тело, длинный порез тянулся от виска до шеи. Эльза скрючившись лежала в траве немного дальше и не двигалась.

— Брось нож! — крикнул палач. Пока стражники связывали двоих мужчин, мейстер Тюрнер со сверкающим мечом наступал на бородача, отказавшегося опустить свой кинжал. Тощий попытался воспользоваться ситуацией, чтобы убежать, но наткнулся на девушек.

— Получи! — Грет поставила ему подножку, и он растянулся во весь рост в грязи, увлекая за собой Грет. Он вскочил на ноги быстрее, чем напавшая на него Грет, которая запуталась в своем платье, и выхватил нож. Элизабет вскрикнула и выбила нож из его руки. Грет и тощий одновременно нагнулись за ножом, но Грет была ближе и схватила его первой. Пытаясь вырвать нож, тощий случайно схватился за клинок и закричал, едва не лишившись пальца. Он растерянно уставился на рану, из которой струилась кровь.

— Это еще мало для такой сволочи, — зашипела Грет, поднимая окровавленный нож.

— Оставь его! Он получит справедливое наказание. — Мейстер Тюрнер, не обращая внимания на стоны, связал тощему руки за спиной. Последний негодяй был пойман, и девушки бросились к плачущей Жанель. Грет разрезала веревки, пока Элизабет доставала из ее рта кляп.

— О, моя бедная подруга, — прошептала она, помогая ей осторожно сесть. — Что они с тобой сделали!

Жанель посмотрела на свое платье, затем ее рука потянулась к лицу. Широко открытыми глазами она уставилась на окровавленные пальцы.

— Пресвятая Дева Мария, помоги мне, — плакала она. — Я буду выглядеть так же, как Эстер! О Господи, я не хочу иметь такие шрамы на лице!

Элизабет обняла ее.

— Ты и не будешь, моя дорогая, — сказала Грет неожиданно нежно. — Это обычный порез на лице. Посмотри на меня! Все хорошо! Если ты не будешь стягивать волосы и зачешешь их немного наперед, никто ничего не заметит.

К ним подошел мейстер Тюрнер.

— Дайте мне посмотреть, насколько глубокие порезы.

Девушки немного отошли, но не отпускали руки Жанель, пока палач осматривал раны.

— Эти два нужно сразу перевязать, иначе она потеряет много крови.

Он оторвал несколько полосок от изрезанного платья Жанель и начал удивительно ловко перевязывать раны. Его движения были спокойными и продуманными, даже нежными.

— Что с мадам? — спросила Элизабет, когда он закончил перевязку. — Она мертва?

Палач покачал головой.

— Нет, у нашей Эльзы крепкая голова. Она скоро придет в себя.

Словно в подтверждение его слов Эльза Эберлин застонала и пошевелилась. Палач помог мадам встать. Она осматривалась по сторонам, ничего не понимая, но вскоре вспомнила, как очутилась на кладбище.

— Как ты здесь оказался? Вижу, ты арестовал этих сволочей.

Палач кивнул в сторону Грет и Элизабет.

— Эти двое видели, что с тобой произошло, и быстро сориентировались. Они нашли меня у тюрьмы, и я пришел с Гильгом и Ганнесом, которые как раз делали обход возле церкви Святой Гертруды.

— Спасибо, — сказала мадам и посмотрела на девушек.

Элизабет уже когда-то действовала самовольно и за это узнала тяжелую руку мадам. Эльза ведь приказала им оставаться в доме! Неужели Элизабет еще раз отведает ее ремня? Она вздрогнула при одной мысли об этом. Мадам умела бить!

— Разве я вам не ясно сказала, чтобы вы не двигались с места? Отвечайте!

— Да, мадам, — сказали Грет и Элизабет хором, но взгляд не потупили.

На опухшем лице мадам появилась улыбка.

— Как хорошо, что вы меня не послушались. Это была отличная идея привести мейстера Тюрнера. Вы спасли Жанель и меня. Спасибо! Но это не значит, что в будущем я буду терпеть пренебрежение моими указаниями! Даже не смейте, иначе попробуете моего ремня!

— Да, мадам, — повторили девушки.

— Прекрати, Эльза, — сказал палач, помогая ей встать, и приказал стражникам отвести заключенных в тюрьму.

— Пойдемте домой! — предложила Эльза и, опершись на руку палача, похромала к борделю. Эльза потребовала, чтобы викарий, сидевший за столом с Мартой, быстро собирался на выход. Он посмотрел на нее так же растерянно, как и другие девушки, — такого с Эльзой Эберлин еще никогда не случалось! Клиента, который платит, не прогоняют, — так гласит непреложный закон.

Но в этот момент даже мадам не думала о монетах.

— Ступайте, викарий, — повторил палач. — Сейчас не самое подходящее время здесь околачиваться. — И тихо добавил: — Если оно вообще предусмотрено для священнослужителя.

Викарий, испуганно посмотрев на палача, бросил на стол несколько пфеннигов и выбежал из заведения.

Посадив Эльзу на лавку, палач поднес лампу ближе и осмотрел ее рану на голове.

— Тебя тошнит, и ты чувствуешь головокружение?

— Да, — ответила она и резко отодвинула его руку. — Ничего такого, с чем за пару дней не справились бы холодные компрессы. Лучше посмотри, насколько сильно эти грязные сволочи порезали мою Жанель!