Святой и грешница

Глава 1

— Вильгельм, ну что опять? — пошатываясь, спросил мужчина заплетающимся языком и снова поправил съехавшую на лоб шляпу.

— Я должен отлить, — ответил его собутыльник, направляясь ко рву. Он был так же пьян, как и его друг, держащий в руках сосновую лучину.

— Тебе нужно сделать это именно здесь? Ты можешь отлить и за притоном. Я хочу, наконец, выпивку и бабу!

— Во-первых, ты достаточно выпил. Я, кстати, тоже, — усмехнулся Вильгельм и громко отрыгнул. — Во-вторых, у тебя не встанет, и, в-третьих, мне нужно отлить, иначе в меня уже ничего не влезет! — Он начал возиться с ширинкой. — Роберт, иди сюда и посвети мне!

— Слушаюсь, мой командир, — засмеялся Роберт и подошел, шатаясь.

Вильгельм опустил камзол, позабыв о давлении на мочевой пузырь. Его голос казался почти трезвым.

— Посвети-ка туда. Что это?

Роберт послушно сделал несколько шагов. Свет лучины скользнул по земле и осветил высокие сорняки и заросли кустарника. Вильгельм велел товарищу остановиться и осмотрел примятую траву, которая уже начала подниматься. Его взгляд устремился к воде, где светлело что-то большое. Не отводя глаз, он медленно двинулся вперед и постепенно разглядел живот, упругую грудь и руку, заброшенную за голову с длинными белокурыми волосами.

— Баба, — пробормотал Роберт, уставившись на тело. — Молодая баба.

Вильгельм подошел еще немного ближе.

— И, кажется, мертвая молодая баба.

— Живые они нравятся мне больше, — попятился Роберт. — Пойдем! В борделе тепло и весело, и нам дадут выпить.

Но Вильгельм не слушал друга, он спустился ниже, пока его обувь не коснулась мутной воды. Он присел и, откинув указательным пальцем белокурые локоны, произнес:

— Красивая мертвая молодая баба.

— Ничего не поделаешь, — ответил его друг. — Пойдем уже!

Вильгельм, проигнорировав такую настойчивость, пробормотал:

— Странно, почему она здесь лежит?

Роберт вздохнул и тоже спустился.

— Наверное, потому что она умерла здесь. Почему же еще! А теперь оставь ее. Возможно, это была чума! Не прикасайся к ней, ради бога.

— А где ее одежда? — заинтересовался Вильгельм.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Роберт и осмотрелся. — В любом случае здесь ничего нет. Может быть, она раньше ее сняла или кто-то другой это сделал и забрал одежду с собой.

— Точно! — воскликнул Вильгельм. — Вряд ли она сама разделась и осталась здесь умирать!

На лице Роберта появилось недоумение.

— Значит, это дело для старосты или совета. Нас это определенно не касается. — Он начал взбираться по склону. — Ну, а теперь пойдем! Я почти протрезвел, потому что ты докучаешь мне мертвецами. За это с тебя одна шлюха и один кубок вина. — Он повернулся и обезоруживающе ухмыльнулся. — У меня не осталось ни монеты, чтобы расплатиться, а ты мой друг и не сможешь допустить, чтобы я терпел нужду, пока ты предаешься радостям.

— Ну ты и подлец, Роберт, коварный подлец!

Вильгельм поднялся и, вздохнув, посмотрел на свою грязную обувь. Его друг расхохотался.

— Ты не сможешь мне отказать!

— Наверное, так и следовало бы сделать… — Вильгельм остановился посреди предложения и, упираясь ладонями в бедра, наклонился вперед.

— Что это? Подойди ближе, мне нужен свет!

Роберт отчаянно замотал головой.

— Нет, нет, нет! Мне не нравятся мертвецы.

— Но там, в воде, что-то есть. Оно блестит как золото!

В мгновение ока Роберт очутился возле него и наклонился вперед, освещая лучиной воду.

— Где? Я ничего не вижу.

Вильгельм зачавкал подошвами по илу.

— Вон там, немного дальше, левее!

— Теперь и я вижу! — вскрикнул от радости Роберт.

Намочив штаны и обувь, он прошлепал пару шагов по воде и выловил золотую цепочку, на конце которой висел плоский овальный медальон. Каплеобразный рубин, обрамленный мелким жемчугом, сверкал в свете факела. Роберт присвистнул и торжественно вытянулся, расправив камзол на груди.

— Сегодня все-таки мой счастливый день! Мой друг, я дарю тебе столько шлюх, сколько ты сможешь оприходовать.

Вильгельм язвительно ухмыльнулся.

— Старая мадам может предложить всего шесть девок.

— Хочешь сказать, что справишься со всеми? — фыркнул Роберт. — Сегодня ночью? В твоем состоянии?

— Что значит — в моем состоянии? Я уже абсолютно трезв и полон сил, — возмутился его друг.

Роберт рассмеялся и взял его под руку.

— Тогда я хочу это видеть!

Они позабыли о теле на берегу. Однако не успели сделать и пару шагов, как легкий вздох и движение, которое Вильгельм уловил краем глаза, заставили его остановиться.

— Это ты вздохнул?

Роберт покачал головой.

— Нет. Хотя, возможно, и я, в предвкушении радости от грудей, которые скоро будут у меня в руках?

— Чушь! — Вильгельм нерешительно повернулся и уставился на белое женское тело, тихо и неподвижно лежащее в воде. Ему показалось. Конечно же, ему показалось! Мертвецы не вздыхают и не двигаются. Он почувствовал облегчение, но не успел отвернуться, как тело снова вздрогнуло, образовав на воде медленно расходящиеся круги волн. Роберт тоже увидел движение.

— Думаешь, она еще жива?

Вильгельм нерешительно наклонился и положил свою ладонь на шею женщине. Кожа под пальцами была холодной, но он отчетливо ощущал биение внутри. Ее губы дрогнули, и раздался вздох.

— Да, она жива! — сообщил Вильгельм.

— Что нам теперь с ней делать? — спросил Роберт. — Я в полной растерянности, потому что не слишком часто нахожу голых баб в городских канавах.

Вильгельм прикусил губу.

— Наверное, было бы правильно привести старосту или хотя бы стражников.

Роберт, видя, как исчезают радости ночи, глубоко вздохнул.

— Прощай, веселый бордель, — посетовал он. — Ты думаешь, это одна из девок старой мадам? Это бы все объяснило. Она вышла с клиентом и упала в обморок, а он испугался, так как решил, что девка умерла. Клиент оставил ее здесь, а сам удрал. — Он засиял. — Ну, как, я решил загадку?

Вильгельм покачал головой.

— Может быть, все было именно так. Нам нужно отнести ее обратно. Мадам сама разберется, что с ней делать. — Вильгельм взял ее за запястья. — Давай помогай!

Радуясь тому, что они все же идут в бордель, Роберт подхватил девушку за ноги и помог отнести ее вверх по склону. Предместье лежало во тьме, но из дома перед городской стеной, отграничивающей еврейское кладбище, сквозь пергаментные окна пробивался тусклый свет. Мужчины потащили девушку в бордель. Дважды они споткнулись, один раз тело выскользнуло у них из рук и упало на траву, но девушка так и не пришла в себя. Из ее уст не вырвался даже стон. Она казалась больше мертвой, чем живой.

Слова приветствия застряли у мадам в горле, когда ее взгляд упал на безжизненное обнаженное тело, которое внесли два молодых человека. Они осмотрелись и положили его на стол, справа от двери. Глиняная кружка, упав, разбилась. Четыре полуголые девушки, сидевшие за другим столом с двумя клиентами, замолчали и уставились на них. Слышны были только звуки двух пар, однозначно занимающихся за ширмой делом, ради которого мадам и давала работу своим девочкам.

— Что вы мне принесли? — тихо спросила хозяйка и нерешительно подошла ближе. Она убрала девушке волосы с лица. — Что вы с ней сделали?

— Мы? — возмутился Роберт. — Как вы могли подумать?

— Я ничего не думаю, — возразила хозяйка борделя. — Я просто спрашиваю, и это не запрещено, если вы тащите в мой дом труп!

Звуки за ширмой стихли. Эльза не знала, мужики выдохлись или ее слова ошеломили их. В любом случае все навострили уши: и те, кто находился в просторном помещении борделя, и те, кто скрывался от посторонних глаз за ширмой.

— Она не мертва, — уточнил Вильгельм. — По крайней мере, пока не мертва.

Хозяйка положила руку сначала на шею, затем на грудь незнакомки и кивнула.

— Жанель, принеси одеяло! — крикнула она девушке, сидящей за другим столом.

Полненькая француженка поспешила выполнить приказ.

— Это одна из твоих девок? — поинтересовался Роберт.

— Возможно, — пробормотала мадам, отводя взгляд. — Почему ты спрашиваешь?

— Мы должны знать: оставлять ее у тебя или думать дальше, что с ней делать.

— Кроме того, нам интересно, что с ней произошло. Она вышла с посетителем? Ты знаешь, с кем она была в последний раз? — вмешался Вильгельм.

— Вы хотите сказать, что не ваши руки последними касались ее кожи?

— Только для того, чтобы вытащить ее из реки Кюрнах и принести сюда, — заверил Вильгельм.

Хозяйка, Эльза Эберлин, которую чаще называли «мадам», посмотрела на молодых людей. Она давно их знала, точно так же как и их отцов: мясника, состоявшего в совете, и владельца процветающего ювелирного цеха. Юноши были легкомысленными, что касалось вина, игр и девок, но не злыми.

Эльза поверила им.

Из-за ширмы вышел клиент, поправляя выцветшую рясу, и мадам пожелала викарию спокойной ночи. Вскоре после этого и второй клиент — Гербер, живущий здесь, в предместье Плайхах, с женой и четырьмя детьми, — зашнуровал свой камзол и ушел, зевая.

— А теперь, вы двое! — хозяйка снова обратилась к ремесленникам. — Раз уж вы здесь, вам не помешает расслабиться после такой передряги.

Роберт одобрительно кивнул.

— Вина? Колбасы и хлеба? Игра в кости и одну из девочек?

— Одну девку? — весело фыркнул Роберт. — Мы хотим всех! И дюжину кружек вина! — Он бросил цепочку с медальоном на стол у покрытых тиной стоп бесчувственной девушки. Мадам схватила ее и, придвинув масляную лампу, начала жадно рассматривать украшение. Затем она настороженно взглянула на молодых мужчин.

— Это твое? Я не хочу, чтобы получилось так, что я возьму это, а завтра сюда ворвется разъяренный отец или староста в поисках краденого.

— Ты хочешь меня обидеть, жалкая сводница? — Роберт угрожающе подбоченился.

Глаза хозяйки заблестели, но спустя мгновение она безропотно потупила взгляд.

— И в мыслях такого не было. Сегодня ночью берите все что хотите.

Роберт на радостях захлопал в ладоши и кивнул своему другу.

— Теперь докажи свои громкие слова на деле. Я жду с нетерпением!

Вильгельм ухмыльнулся в ответ.

— Ну, хорошо, я начну с Мары и Грет. Пойдемте, мои сладкие, но сначала выпьем вина.

Обе шлюхи не заставили себя долго уговаривать. Мара принесла кувшин, затем они затянули молодого человека на устеленный грязными одеялами и подушками соломенный матрац. Прежде чем ответить на поцелуи Грет, Вильгельм посмотрел на хозяйку, не отводившую взгляда от укрытой одеялом незнакомки.

— Что с ней случилось? — заинтересованно спросил он.

— Я пошлю за банщиком. Возможно, она придет в себя. Не думай больше об этом и предавайся заслуженным радостям.

Вильгельм кивнул, и Мара прижала его к подушке. Он еще успел заметить, как Роберт с двумя девками исчез за ширмой. Мужчины за столом попрощались и, положив в вытянутую руку хозяйки требуемое количество монет, вышли из борделя.

Эльза подождала, пока молодые люди попросят еще вина и девочек, а потом просунула руку под затылок найденной девушки.

— Анна, возьми ее за ноги! — велела она девке, обслуживавшей викария.

Они отнесли неподвижное тело за вторую ширму и положили на одну из кроватей. Простыни были в пятнах и разили потом и выделениями. Эльза придвинула лампу.

— Мамочка, ты ее узнаешь? — спросила Анна и, сморщив лоб, наклонилась над бледным лицом.

Хозяйка покачала головой.

— Может, ты?

— Она не здешняя. По крайней мере, не из предместья Плайхах.

Эльза согласилась с ней.

— Но откуда она? И что она голая делала в городском рву?

— Она сама нам расскажет, когда придет в себя. Она ведь очнется? — Маленькая женщина с невзрачными русыми волосами вопросительно посмотрела на хозяйку борделя.

Эльза пожала плечами.

— Этого я сказать не могу. — Она немного отодвинула одеяло. — Посмотри на синяки на шее и на виске. И в волосах есть кровоточащая рана. Кто-то ее душил, и она получила как минимум два удара по голове.

— Мне сходить за банщиком? — спросила Анна.

Мадам задумалась. Банщик ничего не делает просто так. И точно не будет ничего делать бесплатно, учитывая ночное время и тот факт, что речь идет об удушенной и избитой девушке. Хотя, возможно, ее еще можно спасти. Она молода и красива и могла бы отработать свои долги. Если выживет…

— Да, приведи его, — кивнула Эльза.

Не успела Анна уйти, как хозяйка сбросила одеяло. Она внимательно обследовала неподвижное тело, ощупала ноги и руки, потрогала волосы и немного раздвинула ноги, чтобы осмотреть половые органы. Внезапный стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Эльза быстро накинула одеяло на девушку и поспешила к двери.

Перед дверью с факелом в руке стоял высокий широкоплечий мужчина с короткими седыми волосами. Его строгое лицо было тщательно выбрито. Он держался необычно прямо и лишь слегка наклонил голову, когда мадам открыла ему дверь.

— Какая приятная неожиданность, — сказала она без особой радости в голосе и сделала шаг назад, пропуская его в дом. — Чем обязаны вашему визиту?

Гостю пришлось немного наклониться, чтобы не задеть шляпой притолоку. Он воткнул сосновый факел в держатель на стене и лишь потом ответил:

— Эльза, не пытайся умаслить меня, тебе пора бы понять, что со мной это не пройдет. Кроме того, тебе не нужно делать вид, что мой визит доставляет тебе радость.

— Ты же знаешь, — вздохнула она, — что я ничего против тебя не имею, но кому хочется принимать в своем доме палача? Даже для меня в этом нет ничего хорошего.

Мейстер Тюрнер понимающе кивнул.

— И все-таки это моя работа: следить за тем, чтобы в борделе все шло как положено.

Эльза вызывающе скрестила руки на обвисшей груди.

— Все так, как и должно быть.

— Да? — палач приподнял седые брови. — Как ты думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как прозвенел колокол, оповещая горожан, что пора отправляться домой?

— Не знаю, — уклонилась хозяйка от ответа, — я его не слышала. — Но тебе хорошо известно, что в такое время я не могу прогнать своих клиентов. Когда им сюда приходить, чтобы расслабиться? Когда на небе солнце, они должны работать, а по воскресеньям и пятницам — идти в церковь. Для нас остается только ночь. Я несу ответственность за своих девочек. Как мне их кормить, одевать, если они не заработают денег?

Палач поднял указательный палец.

— Ты все правильно говоришь. Воскресенье! Когда начинается воскресенье? Когда встает солнце?

— В полночь, — проворчала хозяйка угрюмо. — Уже действительно так поздно?

Посетитель кивнул и указал на ширму, за которой раздался восторженный возглас.

— Кто у тебя там?

— Никаких священников, женатых мужчин, евреев, — прошипела Эльза, — только два честных неженатых ремесленника, желающих получить немного удовольствия.

Палач одобрительно кивнул.

— Хорошо, я не буду вешать на тебя штраф. Это закон епископа и совета, не мой.

— Ха, епископ! — озлобленно выпалила Эльза. — Ему не следует так задаваться. Поучает меня, как мне обходиться с моими девочками, в то время как сам в своей крепости кувыркается в постели с содержанками!

— Осторожно, Эльза, ты переходишь границу, — предупредил ее палач.

— Неужели? — пробурчала мадам. — У нас нельзя говорить правду?

— Иногда разумнее этого не делать, — посоветовал палач.

Эльза ухмыльнулась.

— Значит, ты не отрицаешь, что наш епископ похотливый кобель?!

— Я бы не стал так выражаться, — возразил палач, но уголки его рта дрогнули.

— Мне бы хотелось знать, сколько его нагулянных детей бегает по Мариенбергу! Во всяком случае, не секрет, что он засыпает деньгами своих содержанок, а от нас, порядочных граждан, вымогает все новые налоги.

Палач задумчиво кивнул. Он не стал ничего говорить по поводу того, что Эльза относит себя к порядочным гражданам.

— Да, и не только это. Он продает и закладывает все что можно. Каноники не знают, как осадить его или убрать, пока он не все разбазарил. С другой стороны, епископ велит собирать милостыню и приносить в Мариенберг.

— Капитулу придется туго, если он будет защищать свой трон с оружием, — сказала хозяйка.

— Город должен будет решить, на чьей он стороне. И мы с тобой знаем, что ни один бюргер или безземельный крестьянин добровольно не вступится за епископа. И нам не останется ничего другого, кроме как пойти против него.

— Ты считаешь, что опять будет большая война? — с трудом переводя дух, спросила хозяйка. — Пресвятая Дева, только не это. Я еще не забыла Бергтайм!

— Я тоже не забыл, — покачал головой палач. — Но, думаю, дело опять дойдет до мерения силами, и помилуй нас Бог, если епископ снова одержит победу.

— В случае с некоторыми членами городского совета было бы неплохо, если бы их голова скатилась к ногам, — презрительно выпалила Эльза.

— Но это не единственное, что может потерять город и что он потеряет, если мы выступим с оружием против епископа фон Брунна и потерпим поражение.

Хозяйка вздохнула.

— Да, я знаю и могу надеяться только на то, что до этого не дойдет. Пусть он там, в крепости, развлекается со своими шлюхами, а нас здесь, внизу, оставит в покое.

Это напомнило палачу о причине его ночного визита.

— Значит, проследи, чтобы твои клиенты поскорее закончили свои дела и отправились домой. Мне не хотелось бы сегодня ночью еще раз приходить сюда. Пара спокойных часов в моей постели мне милее.

— Тогда я желаю тебе веселой ночи и передавай от меня привет своей жене! — ухмыльнулась Эльза.

— Не выводи меня! — рявкнул палач, но затем тоже ухмыльнулся. — Наглая баба, — выругался он и пошел к двери. — Тебе не помешала бы хорошая взбучка.

Эльза насмешливо сделала реверанс.

— И кто мне ее устроит? Может быть, ты? Это не входит в твои обязанности!

— Смотри не обманись, — проворчал он и открыл дверь.

На улице он практически столкнулся с Анной, за которой следовал банщик, несущий тяжелую сумку с инструментами.

Палач в удивлении остановился.

— Что привело тебя сюда в это время?

— Точно не желание поразвлечься, — пробормотал банщик, кивнул ему и прошел внутрь. Взгляд палача скользнул с банщика на Эльзу.

— Речь идет о том, что мне следовало бы знать?

— Нет, с чего ты взял? — пожала плечами хозяйка. — Он пришел посмотреть одну из моих девочек. У тебя есть какие-то возражения?

— Посреди ночи?

— Ну и что? У нее был приступ или что-то вроде того. Я хотела бы сразу знать, с чем имею дело.

— О ком ты говоришь?

— Тебя это разве касается? Это мои девочки!

Анна проскользнула мимо хозяйки и провела банщика за ширму. Теперь Эльза стояла один на один с палачом перед дверью.

— Смотри не попади в неприятную историю, — сказал он тихо и отвернулся. — Если ты все же изменишь свое мнение и придешь к выводу, что меня это касается, ты знаешь, где меня найти, — бросил он через плечо и исчез в ночи.

Хозяйка вернулась в дом и захлопнула за собой дверь.

— Мара, Грет, заканчивайте и проводите гостей! — крикнула она и, подойдя к банщику Вандеру и Анне, отправила девушку прочь: — Иди спать, сегодня ночью тебе придется делить ложе с Марой. Здесь ты спать не сможешь!

Анна, обидевшись, надула губы, но промолчала. Хозяйка слышала, как остальные выпроваживали двух молодых людей, затем все стихло. Она прекрасно понимала, что девушки сидят на кроватях и, сгорая от любопытства, прислушиваются к происходящему за ширмой. Эльза подошла ближе к банщику, который как раз стянул одеяло и осматривал все еще неподвижное тело.

— Ты сможешь ей помочь? — спросила она спустя какое-то время.

— Не знаю. Что с ней произошло?

— Меня там не было, — резко ответила мадам. — Откуда мне знать?

Банщик ощупал раны на голове и синяки на шее. Кроме этого он нашел еще пару безобидных ссадин и несколько синяков. Вандер начал промывать рану на голове.

— У нее сильно бьется сердце и, хотя и слабое, но ровное дыхание. Держи ее в тепле и попробуй ей влить в рот немного вина. Больше ничего нельзя сделать.

— Она придет в себя?

Банщик собрал свои инструменты обратно в сумку.

— Это известно только Богу. Я зайду еще раз завтра после службы.

— Это необходимо? — пробубнила хозяйка. В уме она подсчитала, сколько ей придется выложить, если девушка умрет. — Ну, если ты все равно ничего не можешь для нее сделать? Ждать мы можем и сами!

Банщик нахмурился.

— Если ты не хочешь, то я не приду.

Эльза попыталась примирительно улыбнуться.

— Я совсем не это имела в виду. Если она очнется и ей понадобится твоя помощь, я пришлю к тебе Анну. В противном случае ни к чему беспокоить тебя в воскресенье.

Он наклонил голову и взял протянутое Эльзой вино.

— Спокойной ночи, мадам, — пожелал он на прощанье и вышел.

Хозяйка окинула взглядом притворявшихся спящими девушек и вернулась к столу. Эльза решила, что нет никакого смысла дежурить возле найденной блондинки, как вдруг из приоткрытого рта незнакомки прозвучал стон и она открыла глаза.