Святой и грешница

Глава 26

Следующие два дня Элизабет провела в лихорадочном ожидании, но ничего необычного не произошло. Она то и дело разворачивала листок пергамента, чтобы прочитать слова Альбрехта. Снова и снова робко спрашивала себя, какая судьба ее ждет, если она лишится защиты отца. Альбрехт собирался поддержать ее. Каноник? Как он себе это представлял? Он будет скрывать ее от глаз общественности как свою содержанку? Ведь он не епископ, которому прощается его греховное поведение. И своих детей епископ мог ввести в дворянский круг. Было ли это здание долговечно? Или его разрушат, как только епископ лишится своей силы? Все зависело от власти. У кого власть, тот мог не обращать внимания на правила и мораль. Сколько власти было у молодого каноника фон Вертгейма? Может, Альбрехт предавался иллюзии? И в конце концов Элизабет окажется жертвой его наивных мечтаний?

Смеркалось. Жанель, пройдясь по комнате, зажгла свечи и остановилась перед Элизабет.

— Что с тобой? Ты уже целую вечность сидишь с вышивкой на коленях, не сделав ни одного стежка.

Элизабет попыталась улыбнуться.

— Ничего. Я просто задумалась.

Жанель кивнула.

— Знаю, о письме. С тех пор как ты его получила, ты совершенно изменилась.

Элизабет хотела поспорить, но вместо этого произнесла:

— Да, письмо и то, что оно может значить для нас.

— Мы сделаем все, что будет в наших силах, — не расспрашивая Элизабет, ответила Жанель, положив платье на кровать.

Жанель уже пережила тяжелые времена и, радуясь новой работе в крепости, отчетливо понимала, что в любую минуту может лишиться ее. Но казалось, ее это абсолютно не пугает. Элизабет, к своему стыду, вынуждена была признать, что боится приближающихся к крепости Мариенберг перемен.

— Ты не собираешься переодеваться? — спросила Жанель, потому что Элизабет продолжала задумчиво сидеть на месте. — Уже, наверное, подают еду.

— Я не хочу есть, но все же пойду, чтобы поужинать вместе с отцом.

«Кто знает, сколько мне еще посчастливится наслаждаться этим», — добавила она про себя.

Жанель помогла ей переодеться и в конце положила ей на плечи шелковый платок.

— Тебе еще что-нибудь нужно, прежде чем ты ляжешь спать?

— Нет, почему ты спрашиваешь? У тебя, случайно, не намечается свидание? — пошутила Элизабет.

Жанель отрицательно покачала головой.

— Нет уж, спасибо, на мужчин я еще не скоро посмотрю. Грет ждет внизу во дворе. Ей разрешили выйти из кухни до того, как надо будет мыть посуду после трапезы. Так что, если ты не против, я бы хотела с ней встретиться.

— Ну, разумеется, иди, — сказала Элизабет с улыбкой на лице, но затем вздохнула. — Я бы тоже лучше пошла с вами погулять, чем проводить еще один вечер в компании Герадины и рыцарей фон Кере и фон Зекендорф.

В коридоре Жанель пошла направо, а Элизабет за ней, хотя прямой путь в большой зал лежал в другом направлении.

— Поздороваюсь с Грет, ведь я ее уже два дня не видела. Я ничего не пропущу в большом зале, отец все равно приходит позже.

Девушки пошли через мост к юго-восточной башне и спустились по винтовой лестнице возле хорошо укрепленного хранилища, в котором епископ прятал свои сокровища, и мимо архива. Жанель уже спустилась по лестнице, как Элизабет вдруг остановилась.

Жанель обернулась.

— Что случилось?

Элизабет приложила палец к губам.

— Ничего, иди. Я сейчас приду.

Будто прикованная, она смотрела сквозь полуоткрытую дверь в коридор, ведущий к покоям рыцарей. Как и лестница, он был слабо освещен. Один из факелов в железных держателях на стене почти погас. Элизабет почувствовала, что ей тяжело дышать. Сердце билось все быстрее. Неведомая сила заставила ее открыть дверь и пройти по коридору. Она узнала рыцаря, стоявшего перед закрытой дверью, по его короткому камзолу. Он поднял кулак и постучал в показавшемся Элизабет до боли знакомым ритме. Дверь открылась, и он проскользнул внутрь, не заметив девушку в другом конце коридора.

На негнущихся ногах Элизабет приблизилась к двери, из-под которой пробивалась золотая полоска света. Она двигалась так, будто шла вброд по воде, каждый шаг давался ей все труднее, но она должна была пройти этот путь, снова и снова, как в ее снах. Но что ждало ее впереди? Элизабет этого не знала, и сны не дали ей подсказки. У нее появилось чувство, что сегодня она наконец все выяснит. Факел на стене возле нее потух, тихо шипя. Элизабет ощупью шла дальше, пока не добралась до закрытой двери. Прижавшись к ней ухом, она услышала голоса.

Почему ей казалось, что придется действовать по плану, от которого она не может отступить? Элизабет, затаив дыхание, вслушивалась в разговор за дверью.

— Ты с ним разговаривал? Время уже пришло? — спрашивал мужской голос. Рыцарь фон Кере?

— Да, но нам нужно немного подождать, — ответил голос, который как нельзя лучше соответствовал образу рыцаря фон Зекендорфа.

— Терпение, терпение, — ругался фон Кере. — Мы больше года проявляем терпение. Иной раз я думаю, что он не хочет быть епископом.

— Конечно, хочет, но у него нет гарантий, что его выберут, если мы просто пробьем голову старику фон Брунну, даже если бы это было проще простого. Мы это уже десять раз обсуждали.

Шум в голове Элизабет превратился в гул. Воспоминания начали капать через прорвавшуюся дамбу. Слова были похожи на те, которые она уже однажды слышала, ужасающе похожи. Тогда речь шла о том, чтобы сначала завоевать расположение епископа и приблизиться к нему. И вот оба рыцаря, хотевшие убить епископа, назначены его ангелами-хранителями. Какая ирония!

— Мы начнем через несколько дней. Он сказал, что ему нужно что-то уладить в городском совете и капитуле. Тогда мы сможем действовать по нашему плану.

— Какому именно? С самоубийством или естественной смертью? — спросил рыцарь фон Кере с радостным ожиданием в голосе.

— Лучший путь — это тот, который не привлекает внимания! Это значит, что мы должны подвести его к тому, чтобы он составил документ, где назвал бы своего преемника. Тогда мы сможем его убить. У меня есть быстродействующий яд, все будет выглядеть так, будто у него случился удар.

— Что при его образе жизни неудивительно, — добавил рыцарь фон Кере и злобно рассмеялся. — Столько пить и распутствовать в его возрасте! Это должно иметь свои последствия.

Элизабет чертовски разозлилась. Как он смел так говорить о ее отце, епископе Вюрцбурга! С каждым словом она понимала намеки рыцаря фон Кере все лучше, но слишком поздно осознала, что это значит. Только когда дверь распахнулась и она оказалась в лучах яркого света, Элизабет поняла свою ошибку. И ей сразу стало ясно, что это происходит не впервые! Словно волной ее накрыли воспоминания о той ночи. Как она спускалась по лестнице и увидела в коридоре перед собой исчезающую фигуру молодого рыцаря, который недавно появился в крепости. Любопытство заставило ее пойти за ним. Длинный, плохо освещенный коридор, полоска света под дверью, манившая ее магическим образом.

В первый же день рыцарь фон Зекендорф начал ухаживать за ней, засыпая ее комплиментами. Новичок был хорош собой и ловко сражался. Разве Альбрехт мог оставаться равнодушным, видя, как фон Зекендорф ходит вокруг его невесты? Но Элизабет он не нравился и она чувствовала дискомфорт в его присутствии. Она казалась себе вещью, которую Альбрехт и ее отец, отправляясь в поход против гуситов, передали на попечение рыцарям фон Кере и фон Зекендорфу.

Им обоим это тоже не нравилось. Они снова и снова просили епископа позволить им сопровождать его и доказать свою преданность, но он отказал.

— Вы докажете мне свою преданность, если защитите самое ценное, что я оставляю в крепости: мою дочь Элизабет!

Нет, рыцари взялись за это поручение без особой радости, и в тот день в темном коридоре перед закрытой дверью Элизабет поняла почему! Они обсуждали план, как заманить епископа в свои сети, завоевав его доверие, а затем нанести удар и положить конец его жизни таким способом, чтобы это не вызывало подозрений. В панике Элизабет застыла на месте, не в силах решить, что ей теперь делать, когда дверь распахнулась и она увидела удивленные лица двух рыцарей. Так же, как и сейчас… Зайц фон Кере открыл рот от удивления, Бернхард фон Зекендорф пришел в себя быстрее.

— И почему мне кажется, что эта ситуация уже происходила со мной? Возможно, потому что есть люди, которые не учатся на своих ошибках и не умеют использовать второй шанс? Ну ладно! Значит, сегодня мы завершим то, что нам не удалось в прошлый раз.

Это было то место, на котором она развернулась и побежала по коридору. Элизабет вспомнила, как она подобрала мешающее ей платье и в ужасе побежала к выходу. Быстрые шаги догнали ее. Даже не оборачиваясь, она понимала, что у нее нет ни единого шанса убежать от двух молодых мужчин. Если бы ей только добраться до лестницы. Может быть, как раз кто-то мог прийти ей на помощь.

Ее рука почти дотянулась до дверной ручки, когда ее резко потащили назад. От удара о стену у нее перед глазами появились искры. Чья-то рука схватила ее за волосы и потянула ее голову назад, другая обхватила шею. Она смотрела в красивое лицо Бернхарда фон Зекендорфа, искаженное ненавистью.

— Это была ошибка, о которой ты пожалеешь!

Она могла только стонать. В поле зрения появился Зайц фон Кере, опустивший что-то тяжелое ей на лоб. Она почувствовала, как боль от головы разлилась по всему телу, и потеряла сознание.

Теперь, больше чем год спустя, Элизабет снова смотрела в лицо Бернхарда фон Зекендорфа, но вместо ненависти увидела высокомерную улыбку. Он был уверен, что в этот раз доведет дело до конца.

Элизабет знала, что ей не скрыться от них, но несмотря на это развернулась, чтобы бежать. Но в этот раз рыцари вели себя более предусмотрительно и схватили ее, не успела она и шагу ступить, потянув назад.

Элизабет завели в комнату. Зацепившись за подол платья, она упала на колени. Две ладони обхватили ее шею, сжимаясь все сильнее.

— Я никогда не допускаю дважды одну и ту же ошибку, — прошептал ей на ухо рыцарь фон Зекендорф.

Элизабет отбивалась, пока Зайц фон Кере не схватил ее руки и не сжал запястья. Давление на шее усиливалось, боль становилась невыносимой. Она больше не могла дышать. Легкие горели, голова раскалывалась. Элизабет чувствовала, как жизнь покидает ее. Картинка перед ее глазами стала мутной.

Это было последнее, что она должна была увидеть в своей жизни. Рыцарь Зайц фон Кере в своих покоях, схвативший ее за руки и ожидающий, пока ее душа покинет тело.

Теряя сознание, Элизабет заметила, как распахнулась дверь и в комнату ворвался кто-то в простом сером платье. Блеснул длинный клинок, и рыцарь фон Зекендорф со стоном упал на спину. Она почувствовала толчок, сотрясший его тело. Хватка на ее шее ослабла, в легкие попал воздух. Элизабет приподнялась. Пальцы соскользнули с шеи, и она жадно вдохнула свежий воздух, пока ее грудная клетка не наполнилась. Тело рыцаря с приглушенным звуком упало на пол. Со следующим вдохом картина вокруг нее начала проясняться.

Элизабет увидела Жанель, которая выхватила факел из держателя и стремительно набросилась на рыцаря фон Кере. Он отпустил руки Элизабет, чтобы защититься от нападения, однако француженка уже ударила его пылающим факелом в лицо. Фон Кере взвыл и выхватил меч из ножен. Элизабет закричала. Сбоку выскочила Грет и бросилась на рыцаря. Удар меча пришелся на расстоянии ладони от Жанель. Факел упал на пол и потух.

Элизабет поднялась на ноги. Голова кружилась, ее тошнило, но думать об этом у нее не было времени. Она взялась за спинку стула. Что она могла сделать? Зайц фон Кере пытался стряхнуть Грет, повисшую на нем, чтобы Жанель уклонилась от его меча. Обе девушки были безоружны. Кухонный нож Грет торчал в спине неподвижного фон Зекендорфа. Вероятно, он был мертв. Зайц фон Кере ударил рукояткой меча по руке Грет, вцепившуюся в его левую руку. Она вскрикнула и отпустила его. Быстрым движением он окончательно сбросил ее. Жанель абсолютно беззащитная стояла под окном. Рыцарь поднял меч. У Элизабет не было времени на размышления. Если действовать, то прямо сейчас! Немедленно! Достаточно было одного шага к камину, чтобы схватить кочергу. Меч поднялся вверх. Жанель бросилась в сторону. Судя по крику, она была ранена. Подняв кочергу, Элизабет выпрыгнула вперед и ударила рыцаря по голове. Прозвучал ужасный, до боли знакомый скрежет. Рыцарь замер, не закончив движение, медленно повернул голову и посмотрел на Элизабет. Не ожидая, пока он придет в себя, девушка ударила еще раз. Рыцарь Зайц фон Кере отшатнулся и, упав навзничь, остался лежать неподвижно.

— Я убила его? — в панике выкрикнула Элизабет.

— Надеюсь на это! — проворчала Грет, склоняясь над ним. — Тогда ему повезло и он получил незаслуженно легкую смерть.

Элизабет посмотрела на Жанель, опустившуюся с тихим стоном на сундук. Кровь окрасила ее одежду и стекала по руке.

— Пресвятая Дева, он ранил тебя! — бросилась к ней Элизабет.

— Не думаю, что серьезно, — сквозь зубы сказала Жанель.

Элизабет уже была возле нее и осторожно разжимала окровавленные пальцы, которыми она обхватила свое левое плечо. Ткань под ними была разрезана, а на теле зияла глубокая рана. Элизабет всхлипнула.

— Пройдет, — уверила Грет, стоявшая возле Элизабет и осматривающая рану. — Жанель выдержала и более серьезные ранения. Нужно позаботиться, чтобы не было нагноения. И первым делом остановить кровь.

Грет осмотрелась в комнате и оторвала от рубашки, небрежно висевшей на спинке стула, несколько полосок, чтобы перевязать руку. Девушки так углубились в свое занятие, что не услышали приближающиеся шаги и не заметили приближавшийся к комнате свет. Лишь когда дверь открылась и мужчина, вошедший первым, удивленно вскрикнул, они обернулись и увидели епископа, молодого капеллана и рыцарей Ганса фон Генеберга и Георга фон Кастеля.

— Что здесь происходит, ради всего святого? — спросил епископ, растерянно смотревший то на два неподвижных тела на полу, то на трех девушек, то на своих рыцарей.

— Они мертвы, — сказал Георг фон Кастель, наклонившийся над телами и приложивший каждому ладонь к шее.

Элизабет, предоставив Грет перевязывать кровоточащую рану, подошла к отцу. Когда она начала говорить, ее голос, на удивление, звучал уверенно.

— Я отвечу на все вопросы, так подробно, как пожелаешь, позже с глазу на глаз. Сейчас достаточно сказать: волки спрятались под шкурами овец, чтобы втереться к тебе в доверие, но их целью была твоя смерть! Я сама слышала их слова. А когда они обнаружили меня, то попытались заставить замолчать навсегда, чтобы я не выдала их план. Мои верные служанки Жанель и Грет спасли меня в последний момент.

Епископ посмотрел на обоих мертвецов и сглотнул.

— Это невероятно.

— И тем не менее это правда и многое объясняет!

Епископ внимательно посмотрел на свою дочь. Она увидела по его лицу, что он все понял.

— Значит, они планировали это с самого начала? Еще больше года назад, когда прибыли в крепость, изъявив желание служить мне?

— Да, и уже тогда их план едва не был разоблачен.

Епископ понимающе кивнул.

— Но я была одна и не могла рассчитывать на помощь верных мне людей, — тихо добавила она.

Иоганн фон Брунн обнял свою дочь.

— Я так рад, что с тобой ничего не случилось, — пробормотал он и добавил, повернувшись к Жанель и Грет: — Я в долгу перед вами и очень благодарен. Не стесняйтесь обращаться ко мне, если будет нужна помощь. Пока я здесь епископ, я защищу вас.

Грет и Жанель поклонились и поблагодарили его. Епископ еще раз кивнул им и положил руку на плечо дочери.

— А теперь пойдем, дитя мое. Еду уже подали. После такого потрясения ты, должно быть, голодна.

Рыцари последовали за ним в коридор. Капеллан догнал епископа и прокашлялся:

— Что делать с мертвецами?

— О! — Епископ, по всей вероятности, уже забыл о них. — Это были мои ангелы-хранители. — Он немного поразмыслил и обратился к рыцарям: — Вам придется взять это на себя. Ты, Ганс, пойдешь со мной в зал, а ты, Георг, позаботься о том, чтобы мертвецов унесли. Пусть их похоронят или отправят их семьям — мне все равно, я больше ничего не хочу об этом слышать. Это может испортить всю трапезу.

Он погладил Элизабет руку и подбадривающе улыбнулся.

— Ты проголодалась? Ты обрадуешься — у меня для тебя сюрприз, но я его не выдам. Это гость, владеющий особым искусством.

В хорошем настроении епископ направился в зал. Элизабет пошла за ним, хотя в тот момент не испытывала ни голода, ни желания слушать шута.