Сын Тишайшего

Глава 2

Вновь пробуждение и двойственные ощущения. Ясность в голове с позывами опорожнить мочевой пузырь свидетельствовали, что организм идёт на поправку. До этого я гадил под себя, судя по специфическим запахам, которые не удавалось полностью выветрить. Благовониями и травами сложно перебить атмосферу палаты с умирающим человеком. Чего-то меня занесло в непонятные дебри, надо гнать подальше мысли о смерти. Грязь же телесную легко смыть. Но как быть со страданиями разума?

Спал я вроде крепко. Однако мысли о прошлой жизни не давали покоя. Постоянно снилась дочь, реже сын с Ариной. Хотелось выть от осознания, что я их больше не увижу. Может, происходящее вокруг бред, но уж больно реалистичный. Были мысли, что меня накачали лекарствами и положили отдохнуть в уютную палату с белыми стенами. Но почему при пробуждении, когда наступало относительное просветление, вокруг оказывалась привычная обстановка? Вернее, совершенно иная, соответствующая стародавним временам. Я бы меньше удивлялся, коли хоть иногда мелькало бы что-то современное.

Не будучи психиатром, подозреваю, что шизофрения выглядит иначе. Значит, последствия травмы? С этим тоже много непоняток. Даже если удар по голове был настолько силён, то почему я прекрасно помню свою жизнь? И как быть с обрывками чужой памяти? Той самой, подсказывающей название одежды.

Пока я гоню мысли об этом, считая происходящее остатками бреда. А если процесс продолжится, и моя личность исчезнет?

Странные видения появились ещё при втором пробуждении. Будто в мозг, как на флешку, записали информацию о другом человеке. Она просто пристроилась к существующим воспоминаниям. Процесс шёл трудно, вызывая сильную головную боль. Сначала я подумал о последствиях удара. А затем пошли наслоения, вызывающие панику. Сейчас ситуация нормализовалась, но как оно будет дальше?

Здесь впору задуматься о сумасшествии. Почему я тоскую по умершей жене Агафье и сыну Илье? Я о них никогда не слышал. Но боль от потери буквально терзает душу. Она забивает остальные картины, ворвавшиеся в мою память как ураган. Может, так и сходят с ума?

Надо переключиться, а то недалеко до приступов неконтролируемого страха. Оглядываю уже привычную обстановку.

Вокруг снова красно-золотые стены, а ещё кровать с крышей и балдахином. Воспоминания подсказывают, что это шёлк. Неважно. Я снова в уже знакомой спальне. Рядом на стуле дремлет Савва, уткнувшись бородой в грудь. Снова стараюсь не думать, откуда я знаю имя ранее незнакомого товарища.

Будто почувствовав мой взгляд, мужик открыл красные от усталости глаза и улыбнулся. Положительно мне повезло. Невозможно так сыграть радость, будь ты хоть величайшим актёром. Тётка тоже ко мне благоволила и кудахтала, как наседка. Интересно, с чего бы это? На родителей заболевшего чада они непохожи. Думаю, вскоре новая память подкинет информацию. Благо пока она молчит.

— Очнулся, государь! Я сейчас Аксинью покличу, она тут недалеко почивает, — тихо произнёс Савва и быстро вышел из комнаты.

Сегодня мне удалось повернуть голову, хоть шея жутко затекла, и её сразу прострелило болью. Но любопытство оказалось сильнее.

Несмотря на вычурный стиль, обстановка оказалась скудноватой. Кроме кровати и ковров в помещении располагался шкаф с уже привычной резьбой, сундук, кресло, а также небольшой столик, где стояли кувшин с чашкой и мутная склянка. Вся обстановка из дерева, без всякого металла. В одном из углов висели иконы, и чадила небольшая свеча. Сейчас день, поэтому хватает света из окна. Но он какой-то тусклый, будто стёкла грязные. Вроде скромно, но одновременно богато. Не удивлюсь, если подсвечник серебряный, а люстра вообще покрыта сусальным золотом. Да и шкаф, похожий на мебель XX века, наверняка стоит немалых денег.

В плане яркости и крикливости здесь порядок. Плюс помещение немаленькое. Даже полный дуб догадается, что в палате расположился знатный дяденька. Если я правильно понял обращение Саввы с Аксиньей, то всё сложнее. Коли я не лежу сейчас в иной палате. Смущает, что галлюцинации уж больно реалистичные и долгоиграющие.

Прервав мои мысли, в комнату зашла знакомая парочка и начала за мной ухаживать. Тётка выудила из-под кровати сосуд, похожий на утку. Очень хотелось в туалет, поэтому я не стал жеманничать. Пока она относила продукты моей жизнедеятельности, дядька снял с меня влажную рубаху и надел новую. Пришедшая напарница быстро сменила подушку и простынь. В этот раз ноги особо не крутило, и процесс прошёл спокойно.

Далее меня накормили бульоном, сегодня мясным, в отличие от давешнего куриного. Тут мужик достал палочку, похожую на зубную щётку. Вместо пасты здесь использовался какой-то порошок, разведённый в воде. Ощущения необычные, зато во рту появилась привычная свежесть. Откидываюсь на подушку и смотрю на радостную парочку. Мне и самому уже хорошо.

Во время приёма пищи и гигиенических процедур мужик с женщиной особо не разговаривали, ограничившись минимумом слов. И чего теперь делать? Люди явно ждут моей реакции. А я пока не знаю, что сказать, боясь сморозить какую-нибудь глупость.

Вдруг раздалось тихое поскрёбывание в дверь, отчего мужчина сразу вскочил, а женщина нахмурилась.

— Отец Никита пожаловал. Как быть? — быстро произнёс вернувшийся Савва.

— По-прежнему. Я в забытьи, а вы меня помыли и поменяли постель.

Парочка тут же засуетилась. Аксинья вдруг всплеснула руками и спрятала миску, из которой меня поили бульоном, в своём необъятном сарафане.

— Здравствуйте, дети мои, — произнёс знакомый голос.

Далее раздался малопонятный речитатив и интенсивное шуршание одежды. Насколько я привык расшифровывать звуки, поп читал молитву, а народ активно крестился. Повезло, что гость ограничился поверхностным осмотром, ненадолго нависнув надо мной. В лицо дохнуло потом и чесноком, чуть было не заставившим меня поморщиться. Впрочем, дядя быстро отвалил. Тем временем Аксинья сделала короткий доклад. Мол, соколик наш в себя не приходил, а больше хрипел. Удалось его немного напоить, смочив губы, и всё.

Поп недолго изображал участие, увидев главное, он покинул комнату. Не прошло и пяти минут, как началось самое настоящее паломничество. Хорошо, что Савва успел предупредить, чтобы я продолжал изображать умирающего лебедя. Жалко, что нельзя рассмотреть гостей. Как только мне стало полегче, наступил информационный голод. Надоело просто лежать и ничего не делать. Народ между тем шёл волнами, снова наполняя помещение запахами и звуками. Я уже спокойно понимаю местную речь. Наверное, смогу также складно изъясняться, только надо потренироваться. А то велика вероятность вставить какое-нибудь слово из лексикона XXI века и спалиться. Не ровен час, примут за одержимого и потащат изгонять бесов. Или вообще сожгут.

Поэтому я решил больше слушать и ограничиваться короткими фразами. Надо только дождаться ухода всех гостей. Чего они вдруг активизировались? По моим подсчётам, дня три меня не баловали вниманием. Таким массовым уж точно.

Наконец посетители закончились, и настал момент поговорить. Будто подслушав мои мысли, Савва тихо затворил дверь, предварительно что-то пробормотав невидимому человеку. Аксинья уже сидела на резном табурете, успев протереть мне лоб тряпочкой и напоить. Желудок периодически издавал различные звуки, требуя еды, что сейчас опасно. Надо приходить в себя постепенно, а чувство голода я задавлю. Пока ограничимся бульонами.

— Что происходит? — задаю оптимальный вопрос.

Голос прозвучал глухо, а горло сразу запершило. Но получение информации важнее.

— Так Милославские с Нарышкиными сцепились, государь, — тихо произнёс Савва, и тут же добавил: — А ещё кто-то стрельцов науськивает. Волнуются служивые, своих полковников не слушают. Хотели уже идти в Кремль и требовать правды. Потому бояре с утра заседали. Токмо думаю, ничего путного они не решили. Вон к тебе снова набежали, вспомнив, что царь ещё жив. А потом, не отойдя от горницы, начали места делить, будто похоронили тебя. Псы шелудивые!

Последние слова мужчина произнёс со злобой, что шло вразрез с его флегматичным поведением.

Задумываюсь, прикрыв глаза. Пусть вокруг бред и прочие глюки. В любом случае надо как-то реагировать. В принципе, пазл сложился, но надо уточнить, куда завели меня грёзы. Пока будем придерживаться версии, что происходящее вокруг и есть моя новая жизнь.

Савва упомянул волнения стрельцов на фоне противостояние двух родов. На знание истории не жалуюсь и понял, в каком времени оказался. Пришлось как-то писать реферат по этой теме. Я немного застал ещё советскую школу, да и некоторые учителя у нас были просто отличные. Поэтому алгебру, географию, историю и химию знаю неплохо. Интересно, а насколько реально применить мои знания здесь? Это какой простор для свершений!

Забавно, но, похоже, я уже внутренне смирился с необычной ситуацией. Всё-таки человеческий мозг — штука гибкая и способна быстро адаптироваться к любым обстоятельствам. Не о том думаю.

— Какой сегодня день? — надо потихоньку вытаскивать из парочки знания.

— Суббота, государь, — быстро ответил Савва, но тут же был одёрнут Аксиньей:

— Тебя об ином спрашивают. Десятый день травня на дворе. А ты уже две седмицы совсем плохой, государь. Мы уже не чаяли увидеть тебя в здравии, а отец Никита отходную прочитал.

Тётка ласково провела рукой по моему запястью и всхлипнула.

— Что доктор? — пока есть силы, надо задавать вопросы.

— С утра появлялся, проходимец! — произнесла Аксинья и повернулась к Савве: — Вор он! И я от своих слов не откажусь!

Эти двое явно продолжали старый спор. Мужик возражать не стал, благоразумно промолчав.

— Снадобье он более не даёт, только мазь для ног оставил, — сварливо продолжила дамочка. — Только не стала я ею пользоваться. Подумалось мне, что лучше прежние отвары применять. Ранее они помогали.

— Здесь права она, Фёдор Алексеевич, — неожиданно поддержал женщину Савва. — Уж больно много необычного происходит. Чую, что повременить надо со снадобьями немецкими.

Имя Фёдор парочка тоже произносила, когда меняла постель. Здесь надо быть совершенной дубиной, чтобы не сложить два и два. Просто я до последнего гнал подобные мысли.

Савва с Аксиньей явно намекают на возможное отравление. Если тётка боится даже ноги мазать снадобьем немецкого доктора, то основания у них есть. Имена медицинских светил, лечивших русских царей до Петра, я не помню. Из более позднего периода на ум приходит только Лесток. Ан нет! Вспомнил — Блюментрост[1]! Только немцев с такой фамилией было много, чуть ли не династия.

— Лекарств никаких не давать. Заодно скрывайте, что я очнулся, — сладкая парочка дружно закивала головами. — Кто ещё знает?

— Ефимка — слуга твой старый, ему я сообщил. Он сейчас дверь сторожит. Да и рынды, может, чего подозревают? Остальным о тебе знать не положено, государь, — ответил Савва.

— Рынды?

— Федька Апраксин, Митька Голицын, Ивашка Трубецкой и Федька Троекуров, государь, — перечислил мужик. — Все четверо бдят и службу несут справно. В отличие от некоторых.

Нет времени разбираться, кто там начал халтурить. Плохо, что блоки памяти в голове пока не начали нормально работать. Точно помню, что Стрелецкий бунт случился после смерти Фёдора III в 1682 году, вроде в апреле. А следующий мятеж произошёл в конце века. Но Аксинья сказала про травень, а это май. Путаница с календарями? Надо уточнить, здесь уже перешли на привычное летоисчисление или следуют византийскому от сотворения мира?

Позабавило, как мужик назвал имена рынд. Для русского самодержца все окружающие — холопы, будь они хоть трижды бояре. Ну и юнцов уж точно никто не будет величать по имени-отчеству. Голицын вроде князь, а Савва его Митькой кличет. Интересно, какой представитель знатного рода остался верен умирающему царю? Я в их генеалогии плохо разбираюсь. А вот фамилию Апраксин сразу узнал. Товарищ был заслуженный, но сейчас ещё молод. Плюс он мой шурин. Ага, Фёдор умудрился недавно жениться на Марфе Апраксиной. Забавное совпадение — с учётом имени моей бывшей супруги, которую звали Марта.

Непонятно, зачем полуживому царю этот брак? Или причина его болезни носит искусственный характер?

Снова эта чёртова слабость! Самочувствие в несколько раз хуже, чем последствия ковида. Благо Савва с Аксиньей правильно поняли моё состояние и тихо удалились. А я наконец уснул. Хорошо, что не отключился. Переживаний о сложившейся ситуации особо не было. Пусть всё останется на усмотрение судьбы, если ей интересно.

— Вечером скажешь, что я совсем плох. Немец сегодня в этом убедился и проникся. Не зря я здесь крутился, аки скоморох, — после упоминания представления, устроенного для доктора, Аксинья хихикнула, а Савва улыбнулся.

Оно и немудрено. Пришлось подключить свои скудные актёрские таланты, дабы изобразить бред с предсмертной горячкой. Помогла нянька, принёсшая тёплое одеяло и обильно меня напоившая. В результате чего потел я знатно, а шептать всякую нелепицу было легче. Прямо целая труппа подобралась.

Дела вокруг начали принимать нехороший оборот, вот и пришлось подключиться к общему веселью. Бояре продолжали заседать, так и не решив, как будут делить власть. Ко мне тоже заходили, впрочем, ненадолго. Далее прибежал доктор Фунгадин, как его кличут местные. Пришлось убеждать немца, что мне осталось недолго. Вроде получилось.

Причина нашей комедии весьма прозаична. Не знаю, как насчёт заговора против Фёдора, но стрелецкие волнения продолжались, грозя перерасти в бунт. Вот я и решил добавить керосина.

— Затем пустишь слух, что царь умер, — продолжаю установку, но мужик неожиданно подался назад и истово закрестился:

— Помилуй, государь! Не могу я такого сказать. Грех это страшный!

Делаю максимально ироничный взгляд, под которым Савва стушевался. Аксинья же просто сидела рядом и молчала.

— Для чего я здесь перед немцем старался? Нам надо убедить стрельцов. Пошлёшь верного человека, а лучше сам поезжай. Такое дело чужим доверять нельзя, — объясняю задачу спокойным тоном.

— Но зачем, государь? Ты только покажи, что начал выздоравливать, и всё наладится. Бояре сразу наперегонки к твоей горнице побегут и ночевать у порога будут. Так и было первые дни, когда ты занемог, — не сдавался упёртый товарищ.

Кстати, он зовётся моим дядькой, но скорее это камердинер, обеспечивающий быт царя. Как и Аксинья, считающаяся нянькой, больше ключница, командующая женской частью прислуги и частично хозяйством. В отличие от простых дворян, меня обхаживали не крепостные, а люди благородные. Дядька с нянькой происходили из служилых людей, чем очень гордились.

— Вы же сами говорите, что травили меня. Или давали снадобье непонятное, от которого только хуже, — одновременные кивки подтвердили, что парочка не отказывается от своих подозрений. — Значит, враги замыслили что-то нехорошее. Только они готовы, а я — нет. Потому и надо сделать шаг, который спутает их намерения. А когда человек спешит, то ошибается.

Немного подумав, Савва кивнул, приняв мой план. Аксинья же промолчала. У неё достаточно интересный стиль поведения. С виду нянька помыкает дядькой, ещё и шпыняет его периодически. Однако в серьезные вопросы женщина не лезет, отдавая важные решения на откуп мужчине.

Сам план сшит на коленке. Сейчас основные силы сосредоточились вокруг двух группировок, решая, кого сажать на царство. Ещё кто-то из интриганов решил разыграть карту недовольных стрельцов. Насколько я помню историю, там речь шла о систематических невыплатах жалования и самоуправстве полковников. К тому же в стране началось создание армии европейского образца, что испугало большую часть старого войска. Люди не хотели перемен, что вполне естественно.

Бунт должен произойти в любом случае, поэтому моя провокация не сильно повлияет на положение дел в государстве. Что касается заговорщиков, то посмотрим.

[1] Лаврентий Алферьевич Блюментрост (1619 –1705) — государственный деятель, ведущий специалист по медицине допетровского времени, реформатор и организатор Аптекарского приказа. Лаврентий Блюментрост 37 лет прожил в Москве и умер в возрасте 86 лет. Погребён при лютеранской церкви свв. Петра и Павла в Немецкой слободе. Династию продолжили сыновья, родившиеся в Москве.