Табу

Глава двадцать шестая

Пробудившись от крепкого сна, Рейли опасливо огляделась, ожидая увидеть рядом с постелью капельницу и подтыкающую одеяло медсестру, однако пронзительная трель стоявшего на прикроватной тумбочке телефона мигом вернула ее к реальности.

Она бросила взгляд на часы — стрелки показывали 02:25 — и схватила трубку.

— Привет, Дэниел.

— Рейли? Я что — разбудил вас?

Ей достаточно было услышать его мягкий баритон и мурлычущий виргинский акцент, чтобы совершенно успокоиться.

— Положим. Но это не смертельно.

— Только что вернулся к себе и прослушал ваше сообщение. — Он вздохнул. — Похоже, сегодня у вас выдался нелегкий день. Надеюсь, вы в порядке?

Рейли села на кровати, завернулась в одеяло и отбросила с лица занавешивавшие глаза пряди. Спать ей уже совершенно не хотелось.

— В порядке. И отлично себя чувствую.

Дэниел откашлялся.

— Тон вашего сообщения — весьма информативного, надо сказать, — показался мне суховатым.

Рейли невесело рассмеялась:

— По-вашему, когда я диктовала сообщение, голос у меня должен был прерываться от рыданий?

— В самом деле, вы как? Только честно…

Она некоторое время обдумывала его слова. У нее не нашлось времени хорошенько обдумать и проанализировать происшедшее. Рейли просто приняла это как данность, чтобы иметь возможность работать и жить дальше.

— Я… — Она помолчала. — Полагаю, до сих пор пытаюсь осознать, что все это значит.

Дэниел негромко рассмеялся:

— Классический ответ в стиле Рейли.

— Что вы имеете в виду?

— Я спросил: как вы? Вопрос эмоционального уровня, не правда ли? Вы же ответили, что пытаетесь осознать произошедшее. А это уже уровень интеллектуальный.

Рейли бросила взгляд в окно на клубившиеся в ночном небе черные тучи и продолжила разговор.

— Вовсе не собиралась уклоняться от ответа, Дэниел, — сказала она. — Если угодно, я мучительно пытаюсь понять, что произошло. Оказавшийся в офисе мой фотоальбом, раскрытый на той злополучной фотографии с припиской «Счастливое семейство»… Как прикажете это толковать? Складывается впечатление, что убийца знает меня, знает о Джесс, но как такое возможно? Меня начинает одолевать мысль, что все в этом деле гораздо сложнее и глубже, чем казалось вначале.

В этот момент раковина, в которой укрывалась Рейли, треснула, спокойная деловая манера, в какой она старалась вести беседу, когда разговаривала о работе, кардинально изменилась, и вместо взвешенных осмысленных слов вырвались тихие рыдания, перемежавшиеся неразборчивым бормотанием, напоминавшим детский лепет.

Дэниел, сидя за своим письменным столом на расстоянии трех тысяч миль, слышал ее лепет и сдавленные рыдания и понимал, что они означают, но чувствовал себя, словно в каменном веке. При всех достижениях современной науки и технологий он ничем не мог помочь бедной женщине, понимая, что ей просто нужно выплакаться. Так что ему оставалось одно: терпеливо слушать ее бормотание и рыдания и время от времени говорить успокаивающим тоном:

— Все в порядке, Рейли. Все хорошо, все будет хорошо…

Рейли, плача, крепко сжимала в руке трубку, утешаясь тем, что ее бывший преподаватель находится на противоположном конце провода. В памяти мелькали картины детства и образы Джесс. Дэниел, как никто другой, знал, как отразился на ней кошмарный случай с сестрой и какие гигантские усилия она предпринимала, чтобы дистанцироваться от этого ужаса и жить дальше. Но вот прошлое неожиданно вернулось, чтобы снова мучить ее, переплыв ради этого океан и добравшись даже до находившейся на расстоянии более трех тысяч миль от Америки маленькой Ирландии…

Наконец рыдания начали стихать, а поток лившихся из глаз слез ослабел. Рейли достала из стоявшей на прикроватной тумбочке коробочки бумажный платочек, промокнула мокрые щеки и высморкалась.

— Какая неприятность! — произнесла она с нарочитой иронией, скрывая слезы.

— Ничего страшного, — мягко сказал Дэниел. — Больше всего я боялся, что ваш телефон отсыреет и связь из-за этого прервется.

Она негромко засмеялась и неожиданно поняла, что чувствует себя значительно лучше.

— Благодарю вас. От всего сердца. Только с вами я и могу говорить об этом. Парни, с которыми я работаю, ничего не знают о Джесс. По крайней мере я так думаю. — Сказав это, она вспомнила Криса, мягко и тактично задававшего ей в госпитале разные вопросы, в том числе и о семье.

— Будем пока считать, что ваши не в курсе. А теперь попробуем ответить на вопрос, что конкретно знает убийца и с какой целью использует эту информацию. Быть может, для того чтобы мучить и изводить вас и таким образом выбить из колеи? На мой взгляд, это вполне возможно — в наши дни получить сведения о прошлом человека и о его семье не составляет труда, особенно при наличии поисковых компьютерных систем и всего такого прочего.

Рейли кивнула. Дэниел, как всегда, прав. Узнать ее подноготную действительно не составляет труда. Как, впрочем, подноготную любого, кто у вас на примете. И пользоваться для этого поисковой компьютерной системой совсем не обязательно. Можно просто пойти в библиотеку и просмотреть газетные статьи и репортажи за интересующий вас период. Так что найти слабое место того или иного человека не сложно…

— То-то и оно, — заключил Дэниел, когда Рейли высказала предположение, что убийца вполне мог действовать в этом направлении. — Мы ведь уже установили, что психологические игры являются важной составляющей его модус операнди. Да он просто на седьмом небе от счастья, что получил возможность вступить в поединок умов и нервов с одним из лучших специалистов ФБР. Пожилые красноносые ирландские копы в этом смысле интереса для него не представляют, не так ли?

Рейли улыбнулась, сообразив, что Дэниел упоминает Кеннеди, чью внешность она как-то раз ему описывала.

— Хорошо. Предположим, он действительно избрал меня в качестве своего оппонента и понял, что мое слабое место — Джесс. Что прикажете делать при таком раскладе?

— Делать то, что делаете всегда, игнорируя личный момент, чтобы не подогревать его интерес к вам и желание продолжать игру. Зарубите себе на носу: вы не должны относиться к нему как-то по-особому. Он убийца, и этим все сказано. — Рейли обратила внимание на странные нотки в голосе профилировщика и задалась вопросом, нет ли у него в запасе еще одной теории, кроме той, что они обсуждают.

— Думаете, это так просто? — спросила она. — Особенно если принять во внимание, что его интересуют не только психологические игры и он действительно хочет выбить меня из седла, чтобы ослабить следственную группу?

— Просто или нет, но это наиболее действенная мера при сложившихся обстоятельствах.

«Бритва Оккама…»

— А другая тактика возможна? Я слишком давно знаю вас, Дэниел, поэтому почти не сомневаюсь, что у вас на уме есть что-то еще. Что-то такое, о чем вы не хотите мне говорить.

Голос Дэниела зазвучал ровно и размеренно.

— Даже не знаю, что привело вас к подобному выводу. Ведь ясно как день, что убийца выбрал вас за ум и преданность делу, нарыл какую-то информацию, связанную с вашим прошлым, и использует ее, чтобы мучить вас и постоянно держать в напряжении. Конец истории.

Ну что ж, значит, он не хочет делиться с ней своими предположениями, подумала Рейли. Во всяком случае, пока. Видимо, ему самому требуется убедиться в их истинности. Но есть что-то еще, о чем он не хочет с ней говорить. И дай Бог, чтобы это что-то не имело отношения к ее прошлому. Если снова придется в нем копаться, старая рана вскроется и ее захлестнет нестерпимая боль.

Два дня спустя Рейли задалась вопросом, не пора ли возвращаться на работу. По настоянию руководства ей предоставили небольшой отпуск для восстановления сил после нападения, и хотя она утверждала, что необходимости в этом нет, с начальством, как говорится, не поспоришь.

Она терпеть не могла сидеть дома без дела, тем более зная, что убийца продолжает разгуливать на свободе, поэтому посвятила свободное время изучению работ Фрейда, посвященных теме табу.

В то утро Рейли совсем уж было собралась идти на работу. Ей не терпелось узнать, какие улики обнаружены по делу о проникновении в здание ОСЭГ. Но тут неожиданно позвонили из полицейского участка и пригласили на встречу с инспектором О’Брайаном. От этой встречи она отказаться не могла, поскольку прекрасно понимала, как важно укреплять связи между подразделениями, проводившими расследование.

Для нее не было секретом, что О’Брайан водит знакомство с главным судебным экспертом города Джеком Горманом, не одобрявшим ее методы. Так что вполне могло статься, что О’Брайан попытается возложить вину за отсутствие видимого прогресса в расследовании на нее и ее команду. Хорошо еще, подумала Рейли, что на встрече будут присутствовать Крис и Кеннеди, которые, случись что, несомненно, ее поддержат.

Приехав в участок, Рейли первым делом купила кофе и, вооруженная чашкой с дымящимся напитком и папками с документами, направилась в конференц-зал. Вошла — и сразу же поморщилась от отвращения. В этом зале курили на протяжении десятилетий, и поднимавшийся столбом табачный дым впитался не только в потолок и стены, но и в стоявшую здесь мебель.

По своей всегдашней привычке Рейли прибыла на мероприятие раньше всех, и у нее оставалось в запасе добрых десять минут, чтобы выбрать место за столом и разложить в нужном порядке папки с бумагами.

Через пару минут после того, как часы пробили половину девятого, в зал вошел инспектор О’Брайан в сопровождении Криса и Пита Кеннеди. Пока инспектор усаживался во главе стола, Рейли незаметно разглядывала его. По ее мнению, О’Брайану было пятьдесят с хвостиком, он неплохо выглядел для своих лет и носил густые, до плеч волосы цвета перца с солью. Судя по всему, длинную прическу, не вполне соответствующую его возрасту и положению, он не менял с конца семидесятых, со студенческих лет. Помимо роскошной шевелюры О’Брайан обладал приятным, но несколько простоватым круглым лицом и источал присущий сельскому сквайру шарм, который, впрочем, не мог ввести Рейли в заблуждение, поскольку она знала, что инспектор расчетлив, умен и склонен к разного рода манипуляциям. Иначе говоря, в нем было что-то от профессионального игрока, и это не вызывало у Рейли особенного удивления, поскольку без подобных качеств трудно сделать такую, как у него, карьеру. К вышеупомянутым качествам она, подумав, присовокупила некоторую толстокожесть и умение держать нос по ветру — тоже совершенно необходимые вещи для карьерного роста.

О’Брайан обаятельно улыбнулся Рейли и произнес:

— Слышал, у вас была та еще неделька, мисс Стил. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя хорошо?

— Благодарю вас, отлично.

Инспектор повернулся к детективам:

— Ну как, ребята, накопали что-нибудь интересное по делу о проникновении неизвестного в казенное здание?

Кеннеди покачал головой:

— Ничего существенного. Тот парень словно в воздухе растворился. Будто призрак.

— Неужели и на улице не нашлось ни одной камеры слежения?

— Обнаружили двадцатисекундную запись на одной из уличных камер, — сказал Крис. — Фигурант, покинув лабораторию, перешел улицу и скрылся в кафе напротив, но так из него и не вышел. Запись, увы, сделана со спины.

— Не сомневаюсь, что он основательно подготовился к вторжению в ОСЭГ, — вступила в разговор Рейли.

О’Брайан, крутанувшись на вращающемся сиденье стула, повернулся к ней:

— Неужели? Откуда у вас такие сведения?

— Если в здание проник наш подозреваемый, то можно с уверенностью сказать, что это чрезвычайно методичный тип, планирующий каждую мелочь и ничего не оставляющий на волю случая. Об этом свидетельствуют совершенные им убийства. — Она наклонилась, чтобы оказаться ближе к О’Брайану и тем вернее донести до него свою мысль. — Этот маленький визит готовился на протяжении нескольких дней. Держу пари, что в том кафе в каком-нибудь укромном месте лежал пакет со сменной одеждой и выбрался он оттуда через черный ход. Что-то в этом роде.

Крис кивнул:

— Мы проверили кафе. Там действительно есть задняя дверь — в коридорчике за туалетами. В это время в кафе обычно толчется много народу, так как там подают завтрак, а в подобной сумятице любой мог незаметно выйти из заведения через черный ход.

— А куда выводит этот чертов черный ход? — осведомился О’Брайан.

— В боковую аллею, где, естественно, никаких камер слежения нет. Оттуда фигурант мог направиться в любое нужное ему место.

Инспектор даже фыркнул от возмущения:

— Черт знает что! Не могу поверить, что подозреваемый находился у нас под самым носом — в здании, приписанном к нашему же департаменту, — а мы его упустили!

— Что поделаешь, шеф, — примирительно сказал Кеннеди. — Этот парень вооружен, отлично знает город; кроме того, на его стороне был элемент внезапности…

Защитительную речь Кеннеди прервал стук падающего увесистого предмета: О’Брайан в сердцах швырнул на стол толстую пачку газет. Судя по кричащим заголовкам, которые Рейли смогла рассмотреть со своего места, средства массовой информации весьма основательно начали разрабатывать версию о серийном убийце.

— Вы только взгляните на это дерьмо! — заорал О’Брайан. — «Табу-убийца»… Эти чертовы писаки даже прозвище для нашего гоблина придумали! Скажу вам в этой связи одну вещь: если информация о проникновении в здание ОСЭГ выплывет наружу, мы с вами окажемся в еще большем дерьме, поскольку с подачи прессы широкая публика и без того считает, что он имеет нас как хочет.

— Сэр…

— А что вы можете сказать насчет жертв? — перебил детектива инспектор, ткнув пальцем в помещенные на первой странице одного из изданий фотографии Джерри Уотсона и Клэр Райан. Рейли подумала, что, на их счастье, в газетах опубликовали снимки только двоих убитых. Возможно, по той причине, что они самые молодые и привлекательные. Во всяком случае, женщин в возрасте вроде Сары Майлз и ее тетушки журналисты проигнорировали. Не упоминалось также и о Джиме Редмонде, из чего следовало, что репортеры или не связывали его с этим делом, или его смерть показалась им недостаточно ужасной. — Какая между ними связь? — продолжал бушевать О’Брайан. — Как он их находит?

Рейли посмотрела на Криса.

— Мы по-прежнему этого не знаем, сэр, — ответила она. — Хотя на основании имеющихся у нас свидетельств можно выдвинуть предположение, что убийца работает в ветеринарной клинике или частной лечебнице, возможно, в связанной с этой сферой лаборатории. Наши эксперты обнаружили следы сульфата кальция и…

— Что? Меловую пыль? — взорвался инспектор. — Государство выложило миллионы за новейшее оборудование, установленное в лаборатории ОСЭГ, а вы лезете ко мне с какой-то меловой пылью?

— Простите, шеф, — пробормотал Кеннеди, — но если бы не присутствующая здесь Стил, мы, возможно, никогда бы не узнали о родственных отношениях между первыми двумя жертвами.

Рейли посмотрела на Кеннеди, удивленная его признанием. Встретившись с ней глазами, детектив едва заметно ей подмигнул.

— Что ж, если так, то вы еще большие идиоты, чем я думал. — О’Брайан в запале бросил ручку на кипу лежавших перед ним газет. — Вы мне вот что скажите, — произнес он еще более резким тоном. — Если мы так много знаем об этом психе, то почему он все еще разгуливает на свободе? — Взгляд О’Брайана заметался по комнате и через некоторое время снова остановились на Рейли. Именно этого она и ожидала.

— Нам представляется, что мы довольно много знаем о преступнике… — начала было она, но инспектор перебил ее:

— Им представляется! Мы платим профилировщику, которого вы затребовали, чертову уйму денег! Сколько еще вам нужно информации, чтобы привести это дело к завершению?

Рейли сохраняла абсолютное спокойствие. По крайней мере внешне.

— Мы получим составленный Дэниелом профиль к концу рабочего дня. — Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить. — Но я собиралась поговорить о другом. О том, в частности, что мы действительно кое-что знаем о преступнике, — продолжила она. — Но только то, что он позволяет нам узнать, — ни больше ни меньше. Пока он не совершил ни одной ошибки, ни разу ни на чем не прокололся. Вещественные доказательства, как бы ни были они на первый взгляд ничтожны, — единственное, что дает нам шанс получить о подозреваемом дополнительную информацию: к примеру, узнать, где он работает, куда ходит и даже, возможно, где скрывается. Все остальное мы знаем лишь благодаря своеобразным зашифрованным посланиям, которые он намеренно нам подбрасывает. Как я уже говорила, в ближайшее время у нас на руках будет официальный профиль, с которым мы будем работать. Ну а пока продолжим изучение вещественных доказательств, причем станем заниматься этим в полном смысле слова круглосуточно, о чем я и хочу поставить вас в известность.

О’Брайан с минуту смотрел на нее в упор, потом его черты неожиданно смягчились, а взгляд перекочевал на детективов.

— Итак, раз лаборатории нас пока порадовать нечем, скажите, чем конкретно в последнее время занимаетесь вы?

Кеннеди неопределенно пожал плечами:

— Проверяем пару зацепок, имеющих отношение прежде всего к родственникам жертв, но помимо этого…

— Все понятно. Стало быть, в реальности мы столь же близки к раскрытию этого дела, как тогда, когда обнаружили трупы брата и сестры Райан, — заключил инспектор.

— Сомневаюсь, что это можно назвать справедливым подведением итогов, шеф… — начал было Крис.

— Сомневаетесь? — О’Брайан просверлил его взглядом. — Тогда скажите мне, детектив Делани, — он произнес его фамилию едва ли не с презрением, — кто этот человек? Где и когда он нанесет следующий удар? Вы в состоянии ответить на эти вопросы?

В комнате установилось молчание. О’Брайан же, с шумом прихлебывая кофе, переводил взгляд с одного детектива на другого.

— Позвольте сказать всем вам одну важную вещь: в нашумевших делах, подобных этому, имеет значение лишь результат. И мне плевать, что вы там себе думаете, какие исследования проводит лаборатория и о чем говорится в получаемых из-за океана профилях. По мне, если нет результата, то вся эта мышиная возня гроша ломаного не стоит. Зарубите себе на носу: пока на руках преступника не защелкнулись наручники, считайте, что все вы просто писаете в темноту.

И, что самое интересное, в данный момент только мне одному и мокро!

В дверь негромко постучали. Инспектор поднялся с места и оглядел присутствующих.

— Постарайтесь все-таки внести в это дело позитивный элемент. Мне не нравится, как ведется расследование, — и не похоже, чтобы в ближайшее время ситуация изменилась к лучшему.

Он направился к двери, открыл ее и вышел из зала.

Детективы и эксперт молча переглянулись, понимая, что это отнюдь не стандартный брифинг. За словами О’Брайана крылось нечто большее.

— Не похоже, чтобы ситуация изменилась к лучшему? Что, собственно, он хотел этим сказать? — возмутился Крис.

— Лично у меня такое ощущение, что инспектор пока просто погрозил нам пальцем, но возможны и реальные неприятности, — проворчал Кеннеди.

В следующую минуту до их слуха донесся приглушенный разговор. О’Брайан с кем-то беседовал в коридоре. В его голосе по-прежнему сквозили нервозность и раздражение, но теперь он говорил гораздо тише, чем прежде.

Наконец дверь отворилась и инспектор снова вошел в конференц-зал. За ним следовали два хорошо одетых джентльмена. По тому, как О’Брайан с ними держался и разговаривал, не составляло труда предположить, что на встречу пожаловало высокое начальство.

Подождав, пока гости усядутся, О’Брайан занялся приготовлением для них кофе. Рейли узнала одного из пришедших. Это был главный суперинтендант Армстронг собственной персоной, который, кстати сказать, многое сделал для того, чтобы переманить ее из Штатов на работу в Дублин. Суперинтендант принадлежал к типу так называемых крупных мужчин высокого роста, мощного сложения, с большими руками и квадратной челюстью. Он коротко подстригал седые волосы, носил строгий темный костюм — пиджак плотно облегал мускулистую грудь — и выглядел лет на пятьдесят пять — шестьдесят. Второй джентльмен казался значительно старше и, в отличие от суперинтенданта, был небольшого роста и хрупкого сложения. Он носил безупречную прическу, дорогой серый костюм, галстук одного цвета с торчавшим из нагрудного кармана платочком и поглядывал на окружающих с выражением спокойного превосходства на лице.

Когда О’Брайан приготовил кофе и уселся наконец за стол, Армстронг, кивнув детективам и эксперту, повернулся к джентльмену в сером костюме.

— Позвольте представить вам детективов Кеннеди и Делани, а также нынешнего шефа ОСЭГ Рейли Стил, — сказал он, после чего отрекомендовал гостя: — А это комиссар полиции Патрик Молони.

Молони кивнул по очереди всем представителям следственной группы, задержав взгляд на Рейли.

— Мисс Стил? Должен заметить, я слышал о вас много хорошего.

Рейли не знала, что и сказать. Наконец после секундного размышления выдавила дежурную фразу:

— Благодарю вас, сэр.

Молони сделал крохотный глоток кофе и, оглядев находившихся в комнате людей, заговорил спокойно, тщательно подбирая слова:

— Насколько я понимаю, это несчастливое дело приняло в последнее время… э… несколько неожиданный оборот, не так ли? — Поскольку никто ничего не сказал, он продолжил: — Иначе говоря, опасный преступник напал на одного из наших людей в принадлежащей нашему ведомству лаборатории. — Тут он сделал паузу и снова отпил немного кофе. — Из чего можно заключить, что события в определенной степени… хм… вышли из-под контроля. — Комиссар устало вздохнул, как будто то, о чем он говорил, навевало на него скуку. — А когда происходит нечто подобное, это уже нельзя рассматривать как инцидент местного масштаба.

Рейли подумала, что Кеннеди прав и начальство решило пустить в ход тяжелую артиллерию. Возможно, с подачи О’Брайана — судя по таинственному выражению лица последнего.

— Кажется, мы сами неплохо справляемся с этим делом, — произнес между тем О’Брайан. — Тем более что в ближайшее время к следственной группе присоединится лучший специалист в области экспертизы, которого мы с этой целью отзываем из законного отпуска.

При этих словах инспектора Рейли чуть не вскочила со стула. Значит, произойдет то, чего она так опасалась, и Джек Горман примет участие в расследовании. И даже раньше, чем она думала. Вот дьявольщина!

Молони улыбнулся с шармом нильского крокодила, готовящегося сожрать свою добычу.

— Не сомневаюсь в этом, инспектор. Тем не менее, — он повел глазами по комнате, чтобы убедиться, что внимание присутствующих сосредоточено исключительно на нем, — как уже упоминалось выше, это расследование становится делом национальной важности.

— Оно и так уже имеет высший приоритет, — брякнул Кеннеди, и О’Брайан ожег его взглядом.

— По столице разгуливает вооруженный преступник и убивает людей с пугающей регулярностью и частотой, — продолжил Молони. — Естественно, это вызывает серьезную озабоченность у жителей города, в нашем министерстве, а также ирландском правительстве в целом. — Молони перевел взгляд на Рейли. — Не желая ни в малейшей степени умалять достоинства и достижения собственных экспертов, мы тем не менее пришли к выводу, что в данном важнейшем деле помощь со стороны будет нам весьма кстати.

Теперь все слушали его с огромным интересом. Рейли огляделась, чтобы понять, к чему это может привести. Определенно у О’Брайана слова комиссара радости не вызвали. У него на лице застыло такое кислое выражение, как будто он съел лимон.

— Насколько я знаю, вы с некоторых пор работаете в контакте с мистером Дэниелом Форрестом из ФБР? — продолжил Молони, гипнотизируя Рейли взглядом. Та кивнула, испытав странное предчувствие, от которого у нее перехватило горло. — Ну так вот: похоже, его начальство в Квонтико пришло к выводу, что он принесет куда больше пользы в деле поимки убийцы, находясь не в Америке, а здесь.

— Здесь, в Дублине? — эхом откликнулась Рейли.

— Совершенно верно. Нет необходимости говорить, что министр и я проголосовали за это двумя руками. Мы готовы проголосовать за все, что угодно, если это поможет привести данную ситуацию к… хм… скорейшему и удовлетворительному разрешению.

Иначе говоря, подумала Рейли, широкая публика в панике и жаждет крови, побуждая тем самым местное руководство к решительным действиям.

Она с силой сглотнула. Дэниел ни за что не согласился бы уехать из Квонтико и расстаться со столь любимой им академией, какое бы давление ни оказывали на него официальные власти. Гораздо вероятнее, что он сам предложил свои услуги исходя из создавшегося положения, но главным образом из-за случившегося с ней небольшого нервного срыва, чему оказался свидетелем, когда они в последний раз разговаривали по телефону. Рейли мысленно обругала себя за то, что не смогла сдержать эмоциональный выплеск, приведший к подобным последствиям.

Несомненно, именно Дэниел был инициатором своего перевода из Штатов в Ирландию. Рейли, однако, не могла сказать точно, какую цель он при этом преследовал: хотел находиться рядом, чтобы оказать действенную помощь на месте событий или просто чтобы защитить ее.