Табу

Глава третья

Рейли сидела за рабочим столом и сосредоточенно просматривала опись вещественных доказательств из дела Клэр Райан. С момента стрельбы в квартале Далкей миновало уже двое суток. Рабочий день давно закончился, и в помещении, кроме Рейли, почти никого не было.

Большинству людей стерильная, как в клинике, окружающая обстановка и гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим гулом аппаратуры, показались бы мрачными и некомфортными. Но для Рейли опустевшая лаборатория и тишина позднего вечера были факторами, способствующими работе.

Теперь, когда все разошлись по домам, наступили желанные часы отдохновения от разговоров и прочего раздражающего шума, создаваемого двумя десятками сотрудников, сновавших вокруг нее. Покой и тишина позволяли ей полностью погрузиться в работу и размышлять, не отвлекаясь на разные мелочи. Самые плодотворные мысли приходили ей в голову именно в это время. Рейли очень надеялась, что сегодня ей удастся сделать ряд важных выводов по поводу преступления в Далкее, не дававшего ей покоя последние два дня.

С самого начала она чувствовала, что в этом деле что-то не так, но до сих пор не обнаружила среди найденных улик ничего необычного, экстраординарного, подтверждающего ее сомнения. При расследовании она опиралась в основном на два фактора — улики и собственную интуицию. И с тех пор как она покинула место преступления, интуиция буквально кричала о том, что упущено нечто важное.

Горман посмеялся бы над ней, если бы она попыталась объяснить, почему ею владеет это неприятное чувство. Руководитель с большим стажем работы, Горман в течение многих лет возглавлял прежний отдел криминалистической экспертизы в полиции города и, по правде говоря, не слишком одобрял как создание нового подразделения, так и назначение Рейли в качестве его начальника. Женщина радовалась, что он отбыл в отпуск и его какое-то время здесь не будет. Это давало ей возможность проводить изыскания по делу по собственной методике — вернее, так, как ее учили на родине.

С момента воцарения Рейли в ОСЭГ Горман все время пытался поставить ее на место — другими словами, подыскать ей такое поле деятельности, чтобы она не слишком путалась у него под ногами. Считал, что для нее самое подходящее занятие — осуществлять общий надзор над работой лаборатории, не вмешиваясь при этом в его деятельность и отдаваемые им распоряжения. Рейли, однако, имела свое мнение по данному вопросу, и поэтому не могла не заметить, что используемые стариком в работе приемы, достаточно скрупулезные и педантичные по своей сути, тем не менее давно устарели, и сложившаяся ситуация напоминает известную пословицу о старой собаке, не способной научиться новым трюкам.

Кроме всего прочего, Горман обладал гипертрофированно развитым самомнением. Об этой черте его характера Рейли предупреждали еще до приезда в Ирландию. Подобно многим ученым преклонного возраста, основывавшимся на традиционном подходе к предмету, он считал свои действия и сделанные на их основе выводы истиной в последней инстанции. К тому же он был убежденным старым шовинистом, на что Рейли могла бы смотреть сквозь пальцы, если бы это порой не шло во вред делу. Ей очень не нравилось, как он разговаривал с женским персоналом лаборатории, в частности с Люси, которая была не только милашкой, но и вдумчивым исследователем, крайне болезненно реагировавшим, когда результаты ее изысканий с начальственной безапелляционностью объявлялись несущественными.

Помимо внутриведомственных козней Рейли приходилось мириться и с вполне естественной неприязнью полицейских к людям со стороны, не говоря уже о набивших оскомину шутках, связанных с глупостью блондинок, которые ей приходилось выслушивать чуть ли не ежедневно. Рейли покачала головой, вспомнив, что, когда она прилетела в Ирландию и явилась на первое утреннее собрание своей группы, на ее рабочем столе красовался алый пляжный купальник в стиле «Бейуотч». Наверняка автор проделки и его приятели считали это чрезвычайно остроумным, но на Рейли такие шуточки не действовали — когда она училась в Академии ФБР, над ней подшучивали и похуже.

Она снова бросила взгляд на улики с убийства Райан. Это было первое дело, которое она в качестве эксперта вела абсолютно самостоятельно благодаря отсутствию Гормана. Без вечных понуканий со стороны последнего в распоряжении Рейли оказалось ровно столько времени, сколько требовалось для того, чтобы как следует осмотреть место преступления, сделать нужные фотографии и собрать максимум улик, относившихся, по ее мнению, к этому делу. Кстати сказать, нашлось время и для «экстрасенсорной чуши», подумала Рейли, и ухмыльнулась, вспоминая связанную с ее действиями реакцию присутствующих.

Этому она научилась в Квонтико и всячески старалась развивать полученные навыки. Ее преподаватель Роб Кричтон, известный американский эксперт-криминалист, неустанно вдалбливал в головы студентов свою концепцию о трехмерном исследовании места преступления. Рейли благодарно улыбнулась, вспоминая покойного Кричтона, — дистанционно управляемое взрывное устройство, установленное в его квартире, оборвало жизнь преподавателя, одного из лучших специалистов в области криминалистики, каких она когда-либо встречала. Хотя эта смерть стала для нее настоящей трагедией, Рейли знала: профессор наверняка оценил бы своеобразную иронию, связанную с тем, что ему пришлось закончить свои дни, будучи разорванным в клочья. Он сам превратился в кучу тех самых улик, сбору которых посвятил большую часть своей жизни.

«Способность чувствовать дана человеку не просто так, — говаривал он. — Никогда и ни при каких условиях не сбрасывайте ее со счетов».

Поначалу Рейли отнеслась к этому скептически. Но прошло совсем немного времени, и она вдруг поняла, что благодаря тщательно разработанной методике Роба и постоянным тренировкам ее способность ощущать и различать запахи чрезвычайно обострилась. Это свойство оказалось неоценимым почти в каждом деле, находившемся в ее ведении. По какой-то непонятной причине она особенно хорошо чувствовала ароматы парфюмерии и с легкостью различала по запаху духи, туалетную воду, кремы для тела и прочие вещи такого рода. К примеру, она знала, что судмедэксперт доктор Карен Томпсон предпочитает «Ред дор» от Элизабет Арден, а Кэрол, секретарша ОСЭГ, по будням использует «КК» номер один. Она также заметила, что «Шанель» номер пять, пользующаяся огромной популярностью у американских женщин, имеет куда меньше почитательниц по эту сторону Атлантики.

Так или иначе, органы чувственного восприятия и интуиция сослужили ей хорошую службу в прошлом, и она не собиралась отказываться от практики их использования по причине того, что какой-то красноносый ирландский коп считал ее методы глупыми или даже смехотворными. Одни громкие безосновательные заявления; парней вроде Кеннеди она могла бы есть на завтрак — впрочем, ей вряд ли этого хотелось, подумала она, содрогнувшись при этой мысли. В принципе он совершенно нормальный человек, да и детектив, наверное, неплохой — просто принадлежит к старой школе. Интересно, что о Кеннеди она ничего не знала, зато о его напарнике за последние два месяца слышала несколько лестных отзывов. Похоже, Крис Делани обладал в полиции хорошей репутацией и, в отличие от своих более консервативных коллег, относился к ОСЭГ с уважением. Неожиданно ей пришло на ум, что темные глаза, смуглое лицо, да и вообще вся его внешность, куда больше подходившая жителю Средиземноморья, является фактором, способствующим повышенной разговорчивости у некоторых особ — особенно у представительниц прекрасного пола. Однако, хотя она знала о нем очень мало, ей представлялось, что Крис не относится к типу мужчин, склонных играть на этом для получения нужной информации. Кроме того, в отличие от Кеннеди он не произнес ни одного дурного слова относительно ее экстравагантных методов, и, казалось, был очень не прочь получать необходимую для расследования информацию из лаборатории ОСЭГ.

К сожалению, у нее в данный момент полезной информации было до обидного мало.

Они отправили образцы крови на токсикологическую экспертизу, возможные положительные результаты которой могли — по крайней мере в той части, что касалась стрелка, — хоть как-то объяснить его действия. Но токсикологи, как известно, работают медленно, поэтому совершенно неизвестно, когда эти результаты будут получены.

Ее сотрудники собрали на месте преступления обычный в таких случаях набор улик — отпечатки пальцев, крохотные частицы с подошв обуви, различные волокна и прочие мелочи, которые в настоящее время также подвергались анализу. Баллистики колдовали над пистолетом и гильзами, и Рейли планировала на следующее утро навестить их, чтобы узнать, как идут дела и не обнаружено ли что-то важное.

В настоящее время она занималась тем, что, по ее мнению, получалось у нее лучше всего, — восстанавливала в мозгу картину преступления, ориентируясь на найденные ее группой вещественные доказательства, и очень надеялась, что какая-нибудь ничтожная на первый взгляд деталь поможет ей сдвинуть расследование с мертвой точки.

Однако сколько она ни перебирала улики, ни одна из них не рождала в ее душе чувство, говорившее: «Вот то, что тебе нужно».

Не то, думала она, откладывая в сторону очередной пакетик с какой-нибудь вещью. Потом наклонилась вперед и стала в десятый уже, наверное, раз рассматривать фотографии с места происшествия с изображением жертв, лежавших на постели. Первым делом она сосредоточила внимание на снимках, где камера запечатлела брызги крови и мозгового вещества в изголовье кровати. Отдельные фрагменты отлетели так далеко, что запачкали находившиеся на прикроватном столике книги. Однако большая часть мозга попала на лицо и на волосы девушки. Застывшие на стене капли крови находились именно там, где и должны были находиться, принимая во внимание направление выстрела и движение пули. Потом Рейли перевела взгляд на пистолет, выпавший из ослабевших пальцев умирающего стрелка и лежавший чуть в стороне от трупов.

«Как все это объяснить?» — задалась она вопросом, упершись в ладони лбом в тщетной надежде на озарение. И еще: что в этой ситуации вызывает у нее странное, необъяснимое беспокойство? Принимая во внимание калибр оружия, траекторию полета пули и дистанцию выстрела, не говоря уже о следах пороха, оставшихся на руке парня, все выглядело очень убедительно. Тем не менее интуиция подсказывала, что в картине преступления существовал второй, более глубокий план, ускользавший от ее внимания. Нечто такое, что она не заметила, пропустила. Причем что-то очень важное.

Но что это может быть?

Она продолжила исследование улик, стремясь получить ответы на мучившие ее вопросы. Иногда Рейли казалось, что она всю жизнь только этим и занималась.

Крис Делани, разговаривая с патологом, чувствовал себя нерадивым школьником. Доктор Карен Томпсон обладала столь бескомпромиссно-резкой деловой повадкой и была до такой степени бестактна, что в ее присутствии детективом овладевали приступы позорного малодушия.

Когда он вошел в ее офис, она разговаривала с кем-то по телефону и взмахом руки предложила ему присесть. Опустившись на стул, детектив огляделся. Все в офисе патолога сверкало чистотой, находилось в идеальном порядке и было прекрасно организовано для дела, которому она служила. У нее даже стоявшие на полках книги располагались в алфавитном порядке и, более того, имели на корешках бирки с соответствующими литерами.

Поступившие к тому времени дополнительные сведения помогли с точностью идентифицировать убитую как Клэр Райан, двадцати двух лет, учившуюся на последнем курсе психологического факультета Дублинского университета. По словам безутешных родителей жертвы, «она была слишком занята учебой, чтобы отвлекаться на мальчиков».

— «Слишком занята учебой». Сколько раз я слышал эти слова, — пробормотал Кеннеди, закончив опрашивать родителей девушки на следующий день после фатального происшествия. — Какие же тупоумные у нее предки, если искренне верили в то, что за такой красоткой, как их дочь, не бегала толпа воздыхателей.

Крис пожал плечами:

— Почему тупоумные? Просто они мало что знали о ее жизни — а это не такое уж необычное дело. Далеко не у всех столь строгие взгляды на воспитание, как у тебя.

У Кеннеди было две дочери подросткового возраста, и некоторые особенности их общения, подмеченные Крисом за последние годы, наводили на мысль, что его партнер — весьма суровый родитель.

— В любом случае мы пока установили только то, что, по мнению родителей, бойфренда у нее не было. Но если он у нее все-таки имелся, университетские подруги наверняка в курсе того, с кем она встречалась.

Они с Кеннеди в это утро собирались опросить университетских знакомых покойной, но потом позвонила доктор Томпсон и Крису пришлось тащиться на другой конец города, где находился офис судмедэксперта.

— Присутствуют следы сексуальной активности между жертвами, — громко заявила Карен, разом возвращая его к действительности.

— Вот как? — Задумавшись, Крис не заметил, что доктор закончила говорить по телефону и, как обычно, сразу перешла к делу. — Значит, если это был ее бойфренд, то мы по крайней мере можем исключить версию ограбления или сексуально мотивированного нападения?

— Не обязательно. Я же сказала: «Присутствуют следы сексуальной активности». Иными словами, вагинальные жидкости Клэр обнаружены на теле этого загадочного субъекта, но вот его семенная жидкость отсутствует полностью. И никаких следов травмы — ни поверхностных повреждений, ни разрывов влагалища. — Крис хотел было что-то заметить по этому поводу, но доктор перебила его: — Детектив, мы с вами отлично знаем, что подобные выводы ничего не доказывают.

Крис, надо сказать, ничего этого не знал, но наличие упомянутых травм его бы вполне устроило, так как насильственное проникновение в тело девушки означало бы, что они имеют дело с чистой воды изнасилованием, а такой факт давал хоть какое-то объяснение случившемуся. В отсутствие же подобных данных на руках у следствия по-прежнему оставалось совершенно немотивированное убийство/самоубийство. Не говоря уже о том, что мужской труп все еще был не-опознан.

— Итак, вы хотите сказать, что секс у них как бы был, причем без видимых признаков изнасилования, но, как выясняется, это не может свидетельствовать о сексуальных отношениях?

— Вроде того, — произнесла Карен, усаживаясь в кресло.

— Понятно… Чего бы я только не дал за дело без всех этих «как бы» и «вроде того», — пробормотал он, питая надежду на то, что друзья Клэр по университету прольют хоть немного света на это трагическое происшествие.

— Ясное дело, Клэр, как бы это сказать… была не прочь пофлиртовать с парнями, но ни с кем постоянно не встречалась. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Иными словами, своего принца не завела, — сообщила «лучшая подруга» Клэр Дженни в перерывах между рыданиями, когда детективы вызвали ее на собеседование в университетском кампусе. — Никак не могу поверить, что она мертва, — добавила она, прежде чем снова разразиться слезами. — Это такое ужасное событие… капитально ужасное…

Крис заметил, как при этих словах изменилось выражение лица Кеннеди. Он сам тоже задавался вопросом, каким образом сленг американской высшей школы так быстро проник и утвердился в разговорной речи дублинских студентов.

— Понимаю, как вам трудно говорить сейчас на эту тему, но все же ответьте: когда вы сказали, что она постоянно ни с кем не встречалась, не имели ли под этим в виду кратковременные романы с разными парнями? — продолжал гнуть свою линию Крис.

— Ну нет. Она вовсе не была легкомысленной или девушкой легкого поведения… Нехорошо с вашей стороны намекать на это.

— Ни на что такое мы не намекаем, — включился в разговор Кеннеди. — Просто хотим узнать, кто мог причинить вред Клэр. А раз уж вы ее лучшая подруга, мы в этом смысле полагаемся на вас больше, чем на кого-либо другого.

— Послушайте, я совершенно точно знаю, что с мальчиками она не гуляла. Парни, понятное дело, пытались подбивать к ней клинья, но она и без них была вполне довольна жизнью. Мальчиков ей отлично заменял «Тоблер».

Детективы с обескураженным видом переглянулись.

— Тоблер?

Дженни закатила глаза.

— Неужели не понятно? «Тоблер», «Тоблерон»… швейцарский шоколадный батончик с нугой.

— О Господи, — простонал Кеннеди, когда интервью закончилось и Дженни удалилась. — Я тебе вот что скажу: если мои девицы будут говорить в той же манере, отправлю их прямиком на курсы ораторского искусства.

— Ты не сделаешь этого. Не изверг же ты в самом деле? — пошутил Крис.

В результате разговора с Дженни детективы установили, что Клэр ни с кем не встречалась с тех пор, как рассталась со своим прежним бойфрендом Полом, учившимся в том же университете. Когда детективы вызвали его для беседы, парнишка поначалу был шокирован ужасным известием, но позже, когда немного оправился, рассказал все, что знал, и вообще старался по возможности сотрудничать со следствием.

— Да, мы встречались с ней пару месяцев, но когда Клэр начала писать диплом и готовиться к выпускным экзаменам, наши отношения стали постепенно сходить на нет и в конце концов совершенно прекратились, — сообщил он в заключение детективам.

Хотя расследование продолжалось всего несколько дней, детективы чувствовали, что довольно быстро приближаются к глухой стене. Все, с кем бы они ни разговаривали о Клэр Райан, отзывались о ней как о совершенно нормальной, жизнерадостной девушке, поддерживавшей близкие отношения с семьей и имевшей множество друзей. Что же касается преподавателей, то они в один голос заявляли, что она была чрезвычайно перспективной и прилежной студенткой.

Опросив всех, кто входил в ближайшее окружение Клэр Райан, они по-прежнему не имели никакой информации относительно того, кто находился рядом с Клэр в последние мгновения ее жизни и почему этот человек пресек существование Клэр, как, равным образом, и свое собственное. А поскольку большую часть лица парня уничтожил выстрел и восстановить его внешность каким-либо образом не представлялось возможным, ничто, казалось, не могло помочь детективам в установлении его личности.

Похороны обычно проводятся вскоре после выдачи тела из морга, но захоронение Клэр Райан пока не состоялось, поскольку родители девушки выразили желание пригласить на это печальное мероприятие родственников, проживавших за границей, и организационный момент потребовал весьма значительного времени. Крис не сомневался, что, когда захоронение все-таки состоится, это будет весьма впечатляющее массовое действо.

Поскольку Клэр происходила из семьи видных горожан, за это дело весьма основательно взялись средства массовой информации. Хотя случаи с перестрелками и убийствами выходцев из иностранных общин и членов различных противоборствующих банд считались не таким уж редким явлением, насильственная смерть в высших слоях общества и среди представителей так называемого образованного класса до сих пор рассматривалась широкой публикой как вещь совершенно неприемлемая и почти неслыханная. В этой связи заявлений с требованиями дать немедленный ответ на вопрос, кто виноват и как это случилось, стало поступать в полицию все больше, по мере того как расширялась кампания в прессе и в заголовках газет все чаще проскальзывали истерические нотки. Это, в свою очередь, означало, что О’Брайан усилил нажим на детективов с требованием результатов, которые, как уже говорилось, получить было не так-то просто.

По крайней мере до сих пор не нашлось никого, кто бы нелестно высказался о Клэр Райан или предложил хотя бы одну версию, связанную с тем, кому могла быть выгодна ее смерть. И это придавало странным обстоятельствам ее смерти еще более зловещий оттенок.